ротив, все внимание Аюпы и  сопровождавших  его  лиц
было направлено только на Мэнсона.
   - Поздравляю,  Жефа,  -  с  чувством  произнес  старик  и  улыбнулся,
продемонстрировав два ряда ровных зубов. - Мы очень рады.
   Аюпа похлопал Мэнсона по плечу. И то же по очереди сделали  двое  его
людей.
   - Вот, Жефа, это Тамил, а это Сирил. Они наши лучшие ночные охотники.
Они приносят пищу для Котти...
   - Очень приятно, господа, - приветливо улыбнулся Джеф и автоматически
протянул руку для рукопожатия,  но  Тамил  и  Сирил  только  почтительно
дотронулись до его ладони.
   - Сегодня вечером, Жефа, ты прикоснешься  к  тайне  ночной  охоты,  -
пообещал Аюпа и, повернувшись, пошел прочь. Вслед  за  ним  ушли  и  его
охотники, а вместо них  словно  из-под  земли  появилась  Дала.  Девушка
улыбалась и вся светилась счастьем.
   - Что с тобой, Дала? Я тебя такой никогда не видел.
   - Я радуюсь, Жефа. Я радуюсь тому, что,  возможно,  скоро  закончится
наш долгий поиск.
   - Какой поиск? - не понял Джеф.
   - Бесполезно объяснять тебе. Ведь ты все еще "злой человек"...
   - Ну вот, опять "злой человек"...
   - Ладно, если ты уже побрился, пойдем на верхнюю отмель.
   - Зачем?
   - Собирать раковины и клубни кувшинок, - И  Лала  вручила  Джефу  уже
знакомую ему холщовую сумку.
   - Но я еще не завтракал.
   - Там, на отмели, позавтракаешь. Я угощу тебя речными дарами, которые
можно есть сырыми.
   - А в джунгли мы не пойдем? А то  мне  больше  не  хочется  испытаний
лесными клещами.
   -  Не  беспокойся,  Жефа,  испытания   лесными   клещами   для   тебя
закончились, но сегодня, как стемнеет, ты узнаешь новое испытание.
   - Надеюсь, это не очень больно, - осторожно предположил Джеф.
   - Не знаю, Жефа, - честно призналась девушка.  -  Не  знаю,  как  это
чувствуют "злые люди", но наши юноши, случается, падают на песок,  и  из
их рта идет пена.
   - Не могу  сказать,  Лала,  что  ты  меня  успокоила.  Ну  да  ладно,
насколько я  понял,  издевательства  над  гостями  -  это  основа  ваших
национальных традиций.
   - Ты сказал очень длинно и непонятно.
   - Увы, милая, мы говорим на разных языках.
 
61 
 
   Стопка расшифрованных сообщений легла полковнику Кельвину на стол,  и
он тут же начал их сортировать, раскладывая по степени важности.
   "Так, это потерпит... Это тоже... Это вниз..."
   Внезапно Кельвин наткнулся на самый важный листок и сразу  погрузился
в чтение, позабыв про остальные бумаги.
   Это донесение полковник ждал давно. И пусть  оно  было  подписано  не
самим Смышленым - такое случалось сплошь и рядом,  но  все  же  это  был
вразумительный ответ. Значит, операция не накрылась, значит, все шло  по
плану.
   Агент Кайман сообщал о том, что были проблемы с "Би-Экс" и теперь  он
забрался в дикую глушь  -  на  Хинган.  Агент  нуждался  в  деньгах  для
организации своей собственной группы.
   "Что ж, правильное решение..." - кивнул полковник и сразу же позвонил
в службу финансового обеспечения.
   - Пинчер слушает.
   - Привет, Гэри, это я.
   - Здравствуйте, сэр.
   - Гэри, проект "23-40" получил продолжение. Нужно послать им деньжат.
Тысяч шестьдесят. Куда послать, тебе скажут в шифровальном бюро.
   - Сэр, а  не  обойдутся  ли  они  тридцатью  тысячами?  -  В  Пинчере
заговорил прижимистый бухгалтер.
   - Нет, Гэри. Это  не  тот  случай.  Я  не  хочу,  чтобы  ребята  были
вынуждены грабить банк и на этом попались...
   - Как скажете, сэр.
   "Ну и ладненько... - подумал Кельвин, кладя телефонную  трубку.  -  А
что же наш Смышленый? Где он и  что  с  ним?  Агент  Кайман  упоминал  о
проблемах с "Би-Экс". Не привело ли это к гибели Смышленого?"
   Безусловно, в сжатом донесении всего было не рассказать. Это потом, в
случае выполнения задания и  возвращения  хотя  бы  одного  из  агентов,
начнется восстановление всех  известных  деталей.  Задним  числом  будет
проводиться анализ своих ошибок и просчетов противника.
   "Мы думали - то, а случилось это. Они сделали так, а мы  предполагали
эдак..."
   Громоздкие пошаговые схемы, отметки красным карандашом,  компьютерные
распечатки и,  наконец,  одна  из  точек  на  общем  графике  негласного
соревнования, который показывал общую тенденцию тайной войны: мы их  или
они нас.
   Часто общая тенденция складывалась очень неясно  -  на  месте  многих
точек оставались пробелы. Это означало, что группа уходила на задание  и
не  возвращалась.  Случалось,  что  спустя  какое-то   время   всплывали
обрывочные сведения. Иногда по ним можно было определить,  где  или  как
погибли агенты. Редко, когда группы исчезали бесследно, но и такое, увы,
случалось. Проходило время, а о них ничего не было слышно - ни  плохого,
ни хорошего.
   Полковник Кельвин не любил таких исходов. Он не терпел  безвестности.
Безвестность напоминала  ему  о  человеческом  бессилии.  Да,  именно  о
бессилии - пока он работал и суетился, у него  создавалось  впечатление,
что все было под контролем и он успешно управлял  событиями,  но  стоило
возникнуть "черной дыре", и приходило понимание, что  ничего  особенного
он из себя не представляет. Он, полковник  Кельвин,  был  обычной  тлей,
каких существовало миллиарды, он был такой же бесконечно малой величиной
в течении вечных рек пространства и времени...
   Кельвин тяжело вздохнул и взялся за следующее донесение.  Практически
это был донос.
   Инспектор одной из агентурных сетей сообщал о том,  что  некий  агент
Аляска выполнил  четыре  задания  подряд.  Выполнил  успешно.  Это  были
задания  категории  В-4  -  очень  высокой  категории  сложности.  Такой
показатель успеваемости  в  корне  противоречил  выводам  существовавшей
статистической  базы.  То  есть  агент  Аляска  был  либо  гением,  либо
"червяком" - перевербованным агентом. И в одном и в другом случае такого
специалиста ликвидировали. Разбираться, гений он или  нет,  было  весьма
накладно, да и опасно.
   Богатый опыт полковника Кельвина говорил о том, что самые управляемые
и полезные агенты - далеко не гении.
   Полковник взял донесение и поставил на полях  резолюцию:  "Начальнику
оперативного отдела. Вопрос решить..."
 
62 
 
   Собирать ракушки, бродя по песчаной отмели, было куда  приятнее,  чем
бегать по джунглям. Это Джеф понял сразу. Вода едва доходила до колен, и
нападений со стороны речных чудовищ ожидать не приходилось.  Нет,  Джеф,
конечно, знал, что Дала не даст его в обиду, однако на отмели  ему  было
спокойнее.
   Лала подробно проинструктировала Мэнсона,  какие  раковины  следовало
собирать,  а  какие  нет,  но  он  все  равно  ухитрился  набрать  много
несъедобных.
   - Жефа, я же тебе говорила: розовые  точки  на  раковинах  -  значит,
бери, желтые точки - не бери. Ты не различаешь эти цвета, Жефа?
   -  Почему  не  различаю?  Различаю.  Просто  непривычное  занятие,  -
оправдывался Мэнсон.
   Лала проверила и собранные им  кувшинки,  но  тут  Джеф  оказался  на
высоте. Все клубни были без изъяна. Сборщики повернули к берегу, и тогда
Джеф заметил, что они с Лалой удалились от острова метров на триста.
   "Отсюда, если постараться, можно увидеть  базу..."  -  подумал  Джеф,
вглядываясь в заросли далекого берега. И хотя строений  видно  не  было,
две радиомачты просматривались довольно хорошо.
   - Что ты там заметил? - спросила Лала.
   - Я смотрю, не видно ли базы.
   - Ты имеешь в виду поселение воинов?
   - Ну да, - кивнул Джеф. - У вас с ними все нормально?  Конфликтов  не
было?
   - Не было, - сказала Лала и  протянула  Джефу  длинный  корень  цвета
"кофе с молоком". - Возьми поешь, ты ведь не завтракал.
   Джеф взял корешок и понюхал его, но  корень  не  имел  запаха.  Тогда
Мэнсон осторожно откусил маленький кусочек - корешок  был  крепкий,  как
морковка. Разжевав его, Джеф удивился - это был вкус сыра.
   - Неплохо, мне нравится, - кивнул он. - Эта  штука  очень  напоминает
сыр.
   - Что такое "сыр"? - спросила Лала.
   - Ну, это такой продукт, который получают из квашеного молока.
   - Из чего?
   - Из молока.
   - А что такое "молоко"? - снова задала вопрос девушка.
   Джеф хотел было начать с коровы, но потом вспомнил, что  коров  здесь
нет.
   - Ну вот у вас женщины кормят младенцев грудью?
   - Ну  да.  Материнскими  соками...  -  кивнула  Дала.  -  Вот  это  и
называется молоко.
   - Вы что, выдавливаете из своих женщин это молоко? - удивилась Лала.
   - Это называется не выдавливать, а доить.
   - Вы доите своих женщин? -  еще  больше  удивилась  Лала  и  невольно
дотронулась до своей груди.
   - Да с чего ты взяла?! - начал сердиться  Джеф.  Непонятливость  Лалы
его раздражала.
   Под ногами проскочила стайка маленьких рыбок. Это на секунду отвлекло
внимание Мэнсона, но потом он снова вернулся к просветительской лекции.
   -  Видишь  ли,  Лала,  существуют  такие  специальные  животные.  Они
называются коровы...
   - Коровы... - старательно повторила Лала.
   - Правильно, - кивнул Джеф. - Так вот эти коровы дают молоко.  Ну  то
есть не дают, а мы их доим. Мы - люди...
   - "Злые люди"... - на свой манер поправила Мэнсона Лала.
   - Пусть будет так. Но мы их доим, этих животных.
   - Но это же отвратительно, Жефа, - сморщилась Лала. - Вы выдавливаете
соки животных...
   - Но ведь и вы здесь выделываете не пойми что! - пошел в  наступление
Джеф. Он доел корень и взял у Лалы следующий... - Ну  что,  рассказывать
дальше?
   - Конечно, Жефа. Мне это интересно,  хотя  и  немного  странно.  -  В
глазах  Лалы  горело  искреннее  любопытство,  и  было  видно,  что  она
захвачена рассказом Мэнсона.
   - Ну так вот. Мы надаиваем молоко. Потом сквашиваем  его  и  получаем
простоквашу. Ты следишь?
   - Да, - кивнула Лала.
   - Потом отделяем влагу и получаем творог, Творог хорош и сам по себе.
Из него можно делать творожники, пудинги и вот такие вот сырные палочки.
- Джеф доел второй корешок, и Лала  тут  же  с  готовностью  подала  ему
следующий. За разговорами они прошли метров двести,  и  до  острова  уже
было рукой подать.
   - Затем творог подсаливают, потом что-то там варят - точно я  уже  не
помню, но в конце концов получается сыр. Вкусный, вот как эти корешки...
   - Это очень сложно, - сказала Лала.
   - Конечно, сложно - технология, - важно кивнул Мэнсон.
   - У нас все легче: поймал  песчаного  червяка,  и  не  нужно  никакой
коровы...
   Поначалу Джеф не уловил смысла сказанного, но потом  до  него  начало
доходить.
   Активно  жевавшие  челюсти  стали  двигаться  медленнее,  рот   начал
наполняться слюной, а желудок спазматически дернулся, угрожая  вернуться
к "нулевому циклу".
   "Спокойно, Джеф. Все, что не  ядовито,  -  съедобно...  Все,  что  не
ядовито, - съедобно..."
   Стараясь не  делать  резких  движений,  Мэнсон  выпустил  недоеденный
"корешок" в воду, а потом выплюнул то, что успел разжевать. Затем  встал
на колени и тщательно прополоскал рот.
   - Ну вот, теперь мне лучше, - поднимаясь из воды, сообщил Джеф.
   - Зачем ты выбросил песчаного червяка? - наконец спросила Лала. -  Ты
же говорил, что тебе нравится...
   - Просто я уже сыт, - объяснил Джеф.  -  Так  ты  говоришь,  это  был
песчаный червяк?
   - Не совсем, это была его двухнедельная личинка.
   При слове "личинка" Джеф снова ощутил приступ  дурноты,  но  нашел  в
себе силы подавить его.
   Где-то ударил хвостом лиматокус. В лесу пролаял шакал.  Джеф  вдохнул
речной ветер и зажмурился от ласкового солнца, стараясь не думать о том,
что он съел.
   "С другой стороны, есть люди,  которые  едят  живых  моллюсков.  Мало
того, существуют целые народы, пожирающие  лягушачьи  ноги..."  Джеф  не
особенно верил этому, однако подобные глупости  он  вычитал  в  каком-то
журнале.
   - Пойдем купаться, Жефа... - сказала Лала, поудобнее пристраивая свою
сумку.
   - Опять на то же место?
   - Конечно.
   - А может, лучше здесь? Туда далеко идти.
   - Нет, здесь нельзя.
   - Почему нельзя?
   - Потому что  здесь  не  купаются,  да  и  положенное  время  еще  не
наступило, - пояснила девушка.
   - А что, разве время имеет значение? - спросил Джеф.
   - Такие вопросы, Жефа, у нас не задают даже дети.
   Мэнсон пожал плечами и замолчал, пропуская Лалу вперед.
   Спустя полчаса они уже были на закрытой кустарником полянке,  в  двух
шагах от места купания.
   Джеф сбросил сумку и начал было раздеваться, но Лала его остановила:
   - Постой, Жефа. Время купания еще не наступило. Сядь отдохни...
   - Ну хорошо. Когда будет можно, ты мне скажешь, - согласился Мэнсон и
сел напротив Лалы.
   Внезапно откуда-то сверху спикировала чайка  и  пролетела  над  самой
головой Мэнсона. Он вздрогнул и с запозданием отмахнулся, как от мухи, а
Лала снова обрадовалась и, улыбнувшись, сказала:
   - Ты видишь, Жефа, Котти любит тебя... Джеф тоже улыбнулся и  кивнул.
Наконец Лала поднялась и начала раздеваться. Мэнсон тоже взялся за  свою
одежду, но Лала его удержала:
   - Подожди, Жефа. Сейчас тебе  нельзя  -  это  опасно...  Когда  будет
можно, я позову.
   - Ну хорошо, Лала, - согласился Джеф и оставил свои штаны в покое.
   Девушка спокойно разделась, постояла перед Мэнсоном во всей красе,  а
затем повернулась и исчезла в зарослях кустарника.
   "Да, эта девчонка может производить впечатление... - подумал Джеф.  -
С такими данными это сделать нетрудно..."
   Он  вспомнил  некоторые  подробности  ее   телосложения,   а   потом,
увлекшись, позволил себе определенные фантазии.
   "Стоп, Мэнсон, стоп... - спохватился Джеф. - Ты на работе..."
   Лала отсутствовала не больше пяти минут, потом она снова появилась на
полянке - с мокрыми волосами и вся в капельках воды.
   Присев перед Джефом на корточки, она посмотрела куда-то мимо него,  а
затем сказала:
   - Ну вот. Теперь неопасно - пойдем купаться.
 
63 
 
   По случаю намеченного  акта  возмездия  лейтенант  Хаммер  пришел  на
десять минут раньше.
   Во-первых, чтобы приготовить позицию, а во-вторых,  чтобы  остыть,  -
винтовка "гепард" весила немало, и тащить ее было нелегко.
   Лейтенант пришел на огневой рубеж, отер пот и сел на  песок,  ожидая,
когда речной  ветер  остудит  его  раскрасневшиеся  щеки.  Чтобы  глазок
оптического прицела  не  запотел  от  разгоряченного  лица,  требовалось
подождать какое-то время.
   "Подведем черту, господа..." - появилась в  мозгу  лейтенанта  вполне
подходящая фраза.
   Сегодня пришлось соврать капитану Пакгаузу, будто он собрался идти на
диких коз. Пакгауз, конечно, дурак, но и он не поверил.
   Лейтенант вздохнул. Он  знал  -  все,  кто  видел  его  с  оптической
винтовкой, решили, что он собрался поставить логическую  точку  в  своем
двухлетнем сумасшествии.
   "Они думают,  что  я  могу  убить  Элеонору.  Глупцы..."  -  горестно
усмехнулся Хаммер.
   Вчера капитан Пакгауз и лейтенант Коноплев напомнили  про  поездку  в
офицерский бордель через два дня.  Хаммер  ответил  им  отказом,  однако
особенно на себя не надеялся и опасался, что все же согласится.  Пакгауз
и Коноплев казались ему демонами-обольстителями.
   "Поедем, Хаммер, тамошние девицы подпускают офицеров  гораздо  ближе,
чем твоя дикарка. Бинокль тебе не понадобится..." - ухмылялся Коноплев.
   "Действительно, дружище, едемте с нами. Стоит ли пренебрегать шансом,
выпадающим раз в полгода?.." - вторил Коноплеву капитан Пакгауз.
   На соседний куст вспорхнула синица-сосновка. Она опасливо  покосилась
на лейтенанта и,  испачкав  ветку  пометом,  полетела  дальше  по  своим
синичьим делам.
   "Вот бы и мне так, - подумал Хаммер, - взмахнуть крыльями и  улететь.
Далеко-далеко отсюда, с этого проклятого Танжера".
   Хаммер бросил короткий  взгляд  на  часы  -  без  трех  четыре.  Пора
занимать позицию. Он открыл чехол, достал  винтовку  и  поставил  ее  на
сошки. Затем вытащил магазин на двадцать патронов и вогнал его в гнездо.
   Сломав несколько мешавших веточек,  Хаммер  поднял  бинокль  и  начал
осматривать прибрежную часть острова.
   Вот показались девушки и с ними  группа  женщин  постарше.  Появление
этого передового  отряда  было  для  Хаммера  предвестником  выхода  его
королевы.
   Лейтенант   убрал   бинокль   и   взялся    за    винтовку.    Подняв
предохранительную шторку прицела, он припал к нему глазом и одобрительно
хмыкнул - цифровая оптика давала идеальную контрастность.  Никаких  тебе
полутеней, дифракций, интерференции.
   Хаммер  перевел  прицел  на  кусты,  из  которых  обычно   появлялась
Элеонора. Вот разошлись зеленые ветки, и она появилась. Цифровая  оптика
прицела обедняла цветовую гамму, зато теперь Хаммер в большей мере сумел
по достоинству оценить фигуру.
   Игра  линий  женского  силуэта  заставила  Хаммера  забыть  о   своей
первостепенной задаче. Преследуемая алчным взглядом лейтенанта,  девушка
вошла в воду, и только тут Хаммер вспомнил о сопернике. О том,  кто  был
уже приговорен. Однако мужчины не было. Его не  было,  и  Элеонора  вела
себя так, будто никого не ждала.
   "Остался  в  деревне,   сукин   сын.   Испугался!   Трус!.."   Хаммер
почувствовал себя сильнее. Он  успокоился  и,  оторвавшись  от  прицела,
снова взялся за свой бинокль.
   И опять он погрузился в сказку.  Бинокль  был  как  театр,  а  прицел
винтовки - как простое счетное устройство. В этом и была вся разница.
   "Едва ли я сумел бы полюбить эту девушку,  если  бы  смотрел  на  нее
сквозь перекрестие оптического прицела..." - заключил Хаммер.
   Элеонора закончила свое  купание  и  стала  выходить  на  берег.  Все
проходило, как обычно, - за последние два года Хаммер  видел  это  сотни
раз. Девушка поднялась к кустам, и они  сомкнулись  позади  нее,  словно
занавес. И это означало, что можно возвращаться на базу.
   Лейтенант с неохотой оторвался  от  бинокля  и,  увидев  стоявшую  на
сошках винтовку, оторопел. Он вспомнил все,  что  собирался  сделать,  -
прийги, занять  позицию,  подождать  появления  вражеского  лазутчика  и
поразить его точным выстрелом. Желательно в воде.
   "Но ведь никакого мужчины сегодня не было... - стараясь не впадать  в
панику, рассуждал лейтенант. - Но был ли он вчера?..  Может,  никого  не
было и все это мне привиделось?.. Может, я действительно уже того?.."
   Хаммер машинально отстегнул магазин и убрал винтовку в  чехол.  Затем
еще раз взглянул на реку и решил. "Нужно ехать в бордель. Обязательно...
В данном случае бордель для меня как  лекарство.  Пусть  горькое,  пусть
неприятное, но необходимое".
   Разрешив  для  себя  основное  противоречие  текущей  недели,  Хаммер
подхватил винтовку, бинокль и бодро зашагал в сторону базы.
 
64 
 
   Следуя уже устоявшейся традиции, Джеф, как  всегда,  вздремнул  после
ужина. Случалось, что вечерний отдых затягивался и Мэнсон спал до самого
утра, однако это его не беспокоило - Джеф списывал  свою  сонливость  на
бессонные ночи, проведенные им в джунглях.
   Но в этот раз его разбудили. Кто-то  тронул  Джефа  за  плечо,  и  он
проснулся.
   - Дала, ты? - спросил Джеф.
   Поначалу ему никто не ответил, и он решил,  что  его  снова  посетила
птица. Однако через секунду незнакомый голос произнес:
   - Пойдем, Жефа. Акта ждет тебя...
   Джеф поднялся на ноги  и,  слегка  пошатываясь  и  держась  за  стену
хижины, вышел наружу.
   От  ярко  горевших  костров  по  округе  распространялось  желтоватое
сияние. Мэнсон никогда не видел, чтобы огонь был такого странного цвета,
но  в  потоке  желтого  свечения  он  сумел  лучше  рассмотреть   своего
провожатого.
   Им оказался парень лет двадцати. Он шел впереди Мэнсона и направлялся
к центру деревни. Джеф  помнил,  что  хижина  Аюпы  стояла  на  северной
окраине
   Населения, однако сейчас они шли совсем в другую сторону.
   На всякий случай Мэнсон спросил:
   - Что, Аюпа сейчас не в хижине?
   - Нет, - односложно ответил  провожатый,  едва  посмотрев  в  сторону
Джефа.
   Они прошли мимо одного костра, потом  мимо  другого  -  везде  сидели
только мужчины Возле первого костра их было пятеро, а возле второго Джеф
на