бы фанатики  Масе  не  взрывали
свои бомбы.
   - Что ж, - после минутного молчания изрек Кнацель, -  это  не  лучший
способ, но другого я не вижу.
 
82 
 
   В этот день агент Консул проснулся рано. Не потому, что он  нервничал
- нет. Нервы никогда его не подводили. Просто Консул любил все  готовить
заранее и проверять по несколько раз.
   Может быть, кто-то называл это  тихим  занудством,  но  педантичность
Консула не раз спасала  ему  жизнь  и  позволяла  выполнять  практически
невыполнимые задания.
   Уже давно его работа сводилась только  к  тихому  шпионажу  и  тонким
интригам, и вот теперь появилась возможность размяться.
   Агент принял душ, почистил зубы, побрился, затем вышел в  гостиную  и
перед большим зеркалом еще  раз  отрепетировал  соответствующую  легенде
шаркающую  походку  и  унылое  выражение  лица.  Он  опасался,  что  его
внутреннее возбуждение могло изменить устоявшийся образ, однако все было
в порядке, и агент Консул вернулся в спальню, чтобы надеть снаряжение.
   Две кобуры для двух автоматических "ACF" удобно легли на бедра. Чтобы
они не болтались при ходьбе, Консул пристегнул их ремнями.  Затем  надел
мешковатые брюки и, опустив руки в фальшивые карманы, легко вытащил  оба
пистолета.
   На секунду агент представил себе выражения лиц директоров, когда  они
увидят нацеленные на них пистолеты.
   Консул подумал, что хорошо бы сказать этим людям  что-нибудь  эдакое.
Конечно, можно расстрелять их и молча, тем более что от них  уже  ничего
не требовалось,  но  все  же  было  бы  неплохо  сказать  что-то  вроде:
"Прощайте, ребята!" или "Вот и ваш час пробил!".
   "Нет, такие слова говорят только в "мыльных  операх".  Нужно  сказать
значительнее. Но что?" - Консул вспомнил, как еще мальчишкой видел фильм
"Страшнее огня"  с  участием  Фреда  Купера.  Там  герой  Купера  сказал
следующее: "Мне жаль..." И выстрелил.
   "Вот это была сцена. Пожалуй, лучше и не скажешь - "Мне жаль".
   Опомнившись,  агент  выругался  и  продолжил  свои  сборы.   Микрофон
передающего устройства он налепил  ближе  к  воротнику.  Если  возникнут
трудности, можно вызвать команду прикрытия.
   Пять боевиков  должны  были  ожидать  в  одном  из  баров  под  видом
ремонтной бригады.
   Заседания Совета проходили в  утренние  часы,  когда  развлекательные
заведения  "Айк-Сити"  были  еще  закрыты,  поэтому   Консулу   пришлось
потрудиться,  чтобы  организовать  проход  этой  группы  на   территорию
"Айк-Сити".
   Однако - время. Консул последний раз  поправил  складки  на  костюме,
бросил взгляд на часы и направился к выходу.
 
83 
 
   Шаги гулко отдавались в длинных переходах офисной  части  "Айк-Сити".
Гилли Кнацель шел первым и чувствовал, что внутри него все онемело.
   Фальк и Берман о чем-то его спрашивали, и он им отвечал, но  все  это
происходило будто с другим человеком.  Никаких  ощущений,  сопутствующих
общению людей, Кнацель не замечал.
   Он не испытывал чувства приязни ни к одному из  членов  Совета.  Мало
того, некоторых он просто ненавидел, но это не означало, что ему было бы
приятно видеть, как они умрут.
   Рядом, чуть отстав от директора Кнацеля, шел Рубен  Заки.  Внешне  он
выглядел вполне обычно, но Кнацель подозревал,  что  и  ему  спокойствие
давалось дорогой ценой.
   - Здравствуйте, мистер  Кнацелъ,  -  поприветствовал  Гилли  охранник
очередного контрольного пункта.
   - А, Стасис, привет, - Кнацель буквально заставил себя улыбнуться.
   - Что-то вы неважно выглядите,  сэр,  -  с  искренней  озабоченностью
заметил охранник.
   - Ой и не говори.  Столетняя  язва  мучает  -  сил  нет...  -  и  для
правдоподобности Кнацель скривился.
   - Вы слишком много работаете, сэр! - крикнул  Стасис  вслед  уходящей
процессии.
   - Увы, - буркнул себе под нос Кнацель.
   - Сэр, нам налево, - взяв Кнацеля под локоть, напомнил Фальк.
   - Извините, ребята, я немного волнуюсь,  -  вынужден  был  признаться
директор.
   - Это естественно, сэр. Но это пройдет, - успокоил Кнацеля Берман  и,
улыбнувшись, погладил папку для бумаг. В ней, Гилли  Кнацель  знал  это,
была спрятана та самая кислотная мина.
   Директор не был большим знатоком оружия, но о  кислотных  зарядах  он
слышал. И вот - стрельба по безоружным людям, взрыв кислотной мины,  все
это должно было произойти на его глазах.
   Процессия  сделала  последний  поворот  в  коридор,  одна  из  дверей
которого вела в зал заседаний. Возле двери стоял еще один  охранник.  Он
тоже был знаком Гилли Кнацелю.
   - Здравствуйте, сэр, - улыбнулся охранник.
   - Что, все собрались? - спросил Кнацель, чтобы сказать хоть что-то.
   - Да, сэр. Ждут только вас.
   Прежде  чем  взяться  за  ручку   двери,   Кнацель   остановился   и,
обернувшись, посмотрел на  Бермана  и  Фалька,  будто  бы  обращаясь  за
помощью.
   Берман слегка улыбнулся, а Фальк утвердительно кивнул.  С  поддержкой
таких людей Гилли почувствовал себя увереннее и решительно открыл дверь.
84
 
   Когда агент Консул вошел в зал заседаний, он застал там только  Бэйба
Строутлиба, скучавшего наедине со своей сигарой.
   В знак приветствия  Бэйб  только  слабо  пошевелил  бледной  рукой  и
выпустил кольцо синеватого дыма.
   "Вот сволочь, его-то я точно убью с удовольствием", -  решил  Консул.
Дверь  открылась,  и  появились  другие  директора.   Они   обменивались
приветствиями,  кивали  Консулу,  и  он  кивал  им  в  ответ,   стараясь
заготовить для каждого свою толику ненависти,  однако  это  не  очень-то
получалось.
   - Вы слышали? Говорят, что куда-то исчез  Главный  Арбитр,  -  сказал
кто-то.
   - Чепуха, крейсер уходил на  техническое  обслуживание.  Его  недавно
видели в районе третьего участка - выглядит как новенький.
   - Кстати, цены на кобальт пошли вверх.
   - Это приятно, но это ненадолго. Как только  император  Джон  завоюет
"технологов", спрос на кобальт упадет.
   - А я слышал, господа, что  Протекторат  стал  проявлять  необычайную
политическую активность. Будто бы даже решил порвать с Метрополией  и  в
этом его поддерживает Лига Порядка, - радостно заметил кто-то.
   - Чему же  вы  радуетесь,  коллега?  Ведь  только  боязнь  дредноутов
Метрополии удерживает наших князьков от полного беззакония, -  возразили
ему.
   - Послушайте, а кого мы ждем?
   - Кнацеля. Он обещал привести очень умных экспертов.
   - Да уж, эксперты точно укажут нам правильное направление.
   Директора ходили по залу, и  Консул  чувствовал,  как  в  нем  растет
нетерпение.  Ему  хотелось  скорее  покончить  со  всем  этим  делом   -
расстрелять этих бездельников, бросить зажигательную шашку  и  уйти,  но
проклятого Кнацеля все еще не было.
   Наконец дверь открылась, и появился Гилли  Кнацель.  Консул  искренне
обрадовался его приходу.
   "Чуть не забыл, с ним же еще этот Заки  и  двое  экспертов..."  -  от
того, что жертв должно было стать больше,  Консул  почувствовал  большую
ответственность.
   "А что же я хотел сказать? Неужели забыл? Нет, но я же  помню  что-то
из репертуара Фреда  Купера",  -  агент  все  мучился  и  никак  не  мог
вспомнить нужные слова. Решив обойтись без них, Консул  бросил  короткий
взгляд на новых людей и едва не  подпрыгнул  -  на  экспертов  они  были
похожи меньше всего. Пронзительные  взгляды  и  напряженные  позы  сразу
выдавали в них стрелков.
   Поняв, что медлить больше  нельзя,  Консул  выхватил  оружие,  и  тут
некстати в его  голове  промелькнула  фраза  "Мне  жаль...".  Эта  мысль
отобрала у агента сотую долю внимания, и Консул  открыл  огонь  на  долю
секунды позже.
 
85 
 
   Как и ожидал Фальк, остальные  директора  "Айк-Металл"  не  выглядели
умнее или порядочнее Гилли Кнацеля.
   "Дерьмо, а не люди, - подумал Томми Фальк.  -  Я  убью  их  без  тени
сожаления".
   - О, наконец-то  прибыл  и  мистер  Кнацель!  -  воскликнул  какой-то
толстяк с рыхлой мордой.
   - Ну давайте начинать, господа, а то так хочется  успеть  на  дневное
шоу.
   - Какое еще шоу?
   - Да вы что, не знаете? Фи Ханлок - только  один  концерт.  У  нас  в
"Фиолетовом зале"!
   - Это которая на канале "ERT-TV" рекламирует женские трусики?
   - Да нет, трусики рекламирует Заза Hyp, а это Фи Ханлок!
   Фальк смерил спорящих полным ненависти взглядом  и  тут  краем  глаза
заметил стволы двух пистолетов. Он отреагировал  практически  мгновенно.
Толкнув спиной Кнацеля, Фальк упал на пол, чтобы укрыться  за  массивной
столешницей стола для заседаний.
   Пули часто застучали по дереву, и  тонкая  щепа  взвилась  в  воздух.
Приглушенные  удары  говорили  о  том,  что  часть  выстрелов  настигала
мечущихся людей. Они стонали, сбивали  стулья  и  опрокидывали  шкафы  с
декоративными тарелками. Эта суета  дала  возможность  Фальку  выхватить
свой пистолет. Ему были видны ноги стрелявшего,  и  Томми  не  составило
труда прострелить их с двух выстрелов. Человек с пистолетами  зарычал  и
упал на пол, продолжая стрелять из-под стола.
   В помещение ворвался стоявший за дверью охранник, но пуля, пущенная в
Фалька, сбила охранника с ног.
   - Томми, уходим! - крикнул Берман, и его папка шлепнулась  в  дальнем
углу зала.
   Раненный  в  ноги  стрелок  израсходовал  все  патроны,  и  к  дверям
выкатилась зажигательная шашка.  Фальк  ударил  по  ней  ногой,  и  она,
завертевшись волчком,  полетела  обратно.  Сверкнула  яркая  вспышка,  и
подброшенный взрывной волной стол полетел вслед убегавшим.
   Кнацель получил удар по затылку и буквально выбил своим телом  дверь,
распластавшись на полу коридора. Вслед за ним выскочили оглушенные Фальк
и Берман. Они подхватили  бесчувственного  Кнацеля  и  потащили  его  за
собой.
   Они успели пробежать метров десять, когда взорвалась кислотная мина и
на смену крикам  раненых  пришел  треск  всепожирающего  огня  и  легкое
пощелкивание металлических  конструкций.  На  этаже  зазвучала  пожарная
сирена.
   Надсадно дыша, Фальк и Берман свернули к аварийной  лестнице,  но  по
ней уже топало множество ног. Пожарные или охрана - это было  не  важно,
и, развернувшись, беглецы  побежали  к  другому  спуску.  О  том,  чтобы
воспользоваться лифтом, не могло быть и речи. На каждом этаже  их  могли
ждать охранники.
   Едва Фальк и Берман добрались до другой лестницы,  на  этаж  выбежали
люди и, выкрикивая команды, застучали крышками противопожарных ниш.
   - Пожарники,  -  прохрипел  Берман  и,  поморщившись,  дотронулся  до
кровоточащего бока.
   - Ты ранен? - забеспокоился Фальк.
   - Ерунда, Томми, пару часов еще смогу побегать. Как клиент?
   Фальк нагнулся над не подающим признаков жизни  Кнацелем  и  похлопал
его по щекам. Тот застонал и приоткрыл глаза.
   - Ты как, парень, идти сможешь?
   - Да... - чуть слышно отозвался директор, и Фальк сокрушенно  покачал
головой:
   - Вот влипли. Ну ладно, Жак, помоги мне закинуть его на спину.
   Морщась от саднившей раны, Берман  помог  Фальку  поудобнее  положить
Кнацеля, и они начали спускаться вниз.
   Идти с ношей на спине было нелегко, однако Томми Фальк  понимал,  что
Жак Берман уже не помощник. Он слабел  на  глазах.  За  три  пролета  до
первого этажа Жак сел на ступеньки и сказал:
   - Все, Томми. Дальше давай сам.
   Фальк опустил на пол свою ношу и посмотрел товарищу в глаза.
   - Да-да, Томми... Только обойдемся без этих... идиотских  прощаний...
- Жак говорил с трудом. - Вот что я предлагаю.  Спуститься  у  меня  еще
хватит сил.  Потом  я  пойду  первым  и  завяжу  бой.  А  ты  попробуешь
проскочить через проходную.
   - Я понял, Жак.
   - Ну тогда пошли.
   Уже без помощи Бермана Фальк взвалил на спину  изрядно  потяжелевшего
Кнацеля. Тот, придя ненадолго в сознание, что-то пробормотал.
   - Что ты там бормочешь? - спросил у своей ноши Томми.
   - Подумать только. Председатель Гретски. Это он стрелял.
   -  Хреновый  нам  попался  председатель,  -  сказал  Фальк  и   начал
спускаться вниз.
   Оказавшись  у  двери,  ведущей  в  коридор   первого   этажа,   Фальк
остановился и, не  снимая  с  плеч  Кнацеля,  прислонился  к  стене.  Он
подождал Бермана и спросил:
   - Не хочешь немного передохнуть, Жак?
   - Сейчас нет времени, Томми, - сказал Берман  и,  слабо  улыбнувшись,
добавил:
   - Потом отдохну.
   Он глубоко вздохнул и толкнул дверь.
   Фальк слышал, как уверенно звучали шаги Жака, будто и не было никакой
смертельной раны.
   Послышался резкий оклик. Затем спокойный ответ Бермана. Опять окрик -
ему не поверили. И три выстрела. Два из них Фальк узнал, это  был  голос
бермановского "зэр-12".
   Томми подождал еще десять секунд  и,  поудобнее  перехватив  Кнацеля,
вышел в коридор. Почти сразу он увидел Жака. Тот сидел, прислонившись  к
стене, и на его груди расплывалось красное пятно. Однако Берман был  еще
жив и, приподняв голову, попытался что-то сказать.
   "Пять минут..." - по губам прочитал Томми.
 
86 
 
   Едва Ник Гронтски заскочил за угол, как автоматная  очередь  вспорола
декоративную обшивку стены. По удаляющемуся топоту Ник  понял,  что  под
прикрытием одного стрелка остальная группа спешно  отходила.  Он  поднял
голову и тут же пригнулся - две пули щелкнули по выступу и, отрикошетив,
вылетели в коридор.
   Слева Гронтски заметил движение - Боб Стейнмарк ухитрился  пробраться
в бар и теперь собирался зайти к стрелку слева.
   Подобравшись к стойке, Боб кивнул лейтенанту Гронтски,  и  тот  снова
выглянул из-за угла.
   По нему тотчас открыли огонь, а  Стейнмарк  поднялся  над  стойкой  и
почти в упор расстрелял прикрывавшего отход боевика.
   - Пошли, Ник! - крикнул Боб и, перепрыгнув через баррикаду из мебели,
выскочил на служебную лестницу. Вслед за  ним,  стараясь  не  отставать,
побежал Ник.
   Он бежал по ступенькам, слегка прихрамывая, - старая  рана  давала  о
себе знать. Особенно она мешала, когда Ник переносил вес тела на  Правую
ногу.
   Сержант Стейнмарк был уже на два пролета выше.
   Где-то  послышалась  частая  стрельба.  Сначала  это  были  отдельные
выстрелы, которые перешли в длинные захлебывающиеся очереди.
   - Где это, Боб?
   - Кажется, "двенадцать-Б"... - отозвался Стейнмарк и остановился  как
раз напротив двери, ведущей на этот этаж.
   Гронтски  одолел  последние  ступеньки  и  встал  рядом  с  сержантом
Стейнмарком.
   - Ну ты и бегаешь, Боб. Вроде сил в тебе никаких. Отчего  же  ты  так
быстро бегаешь?
   - От злости, Ник. От злости... - серьезно ответил сержант.
   Снизу послышался громкий топот отряда охранников.
   - Ну что, лейтенант, будем ждать, пока они поднимутся?
   - Нет, Боб, давай без них. От этих увальней один только беспорядок, -
ответил Гронтски и, толкнув дверь, выскочил  на  этаж.  Однако  там  уже
никого не было. Из холла в коридор выглянул охранник. Узнав  лейтенанта,
он безбоязненно вышел из укрытия и сказал:
   - Они убежали на технический этаж, сэр.
   - Но там же тупик.
   - Да, сэр. Там-то их и заблокировали, - кивнул охранник.
   Сзади подошел Стейнмарк, и еще  через  полминуты  на  этаж  ввалилось
человек пятьдесят полицейских.
   - Кто у вас за старшего, ребята? - спросил Стейнмарк.
   - Пока никого,  сэр,  -  ответил  вышедший  вперед  капрал,  -  когда
прозвучал  сигнал  тревоги,  мы  собрались  и  побежали,  не   дожидаясь
бригадира Карпентера.
   - Тогда можете идти обратно.  В  этот  момент  пристегнутая  к  ремню
капрала рация заговорила голосом Карпентера:
   - Грум?
   - Слушаю, сэр.
   - Люди с тобой?
   - Да, сэр.
   - Дуйте на этаж "один-А", там еще одна группа террористов!
   - Понял.
   И весь отряд, вместе с лейтенантом Гронтски и сержантом  Стейнмарком,
побежал к лифтам.
   Спустя две минуты полицейские уже были на первом  этаже.  Рассеявшись
по всем закоулкам, они начали прочесывать помещения.
   Ник  Гронтски  и  Стейнмарк  остались  в   лифтовом   холле,   ожидая
дополнительных сведений.
   Вдруг со стороны пожарной лестницы послышались выстрелы. Стейнмарк  и
Гронтски тотчас побежали в ту сторону.
   Завернув за угол, они увидели лежащих на полу  полицейских.  Один  из
них держался за левый бок и был в сознании.
   - Что случилось, Браун? - приподнял его подошедший капрал Грум. Ник и
Боб Стейнмарк помогли перетащить раненого к стене.
   - Там, за углом... сидит какой-то парень... Он весь в  крови.  Мы  не
ожидали...
   - Я посмотрю, - вызвался капрал.
   - Только осторожно, - предупредил его раненый. -  Он  стреляет  очень
быстро.
   - Ничего, - улыбнулся Грум, - я только высунусь, и все.
   Капрал подобрался к углу и невольно посмотрел на  лежащие  возле  его
ног тела. Затем набрал в легкие воздуха, напружинился и быстро  выглянул
в коридор.
   Спустя секунду с дыркой в голове он повалился на пол,  на  тела  двух
других полицейских.
   - Мать честная... - только и смог сказать сержант Стейнмарк. - Как он
это сделал?
   - Еще желающие есть? - строго спросил Гронтски, оглянувшись на  толпу
полицейских. Те невольно попятились.
   - У кого-нибудь есть зеркало? - спросил Стейнмарк.
   - У меня, сэр, - раздалось из толпы полицейских, и сержанту  передали
небольшое круглое зеркальце.
   - То, что нужно, - кивнул  Стейнмарк  и,  осторожно  приблизившись  к
углу, выставил краешек зеркала.
   Все остальные с затаенным дыханием следили за его действиями.
   - Что там, Боб? - не выдержал Гронтски.
   - Кажется, он уже мертв, - ответил сержант.
   - Мертв?
   - Да. Весь в крови и не шевелится. - Стейнмарк выставил за угол руку,
затем рискнул выглянуть сам. Ничего не происходило, и никто  в  него  не
стрелял.
   Держа пистолет наготове, Стейнмарк шагнул в коридор  и  для  верности
выстрелил в казавшийся опасным труп.
   От удара пули  мертвое  тело  сползло  вдоль  стены  на  пол,  однако
сжимавшая пистолет рука так и не разжалась.
 
87 
 
   Едва Фальк выскочил к  проходной,  как  сразу  двадцать  автоматчиков
перегородили ему дорогу.
   - В сторону! Дайте мне пройти или я его застрелю! - и Фальк приставил
пистолет к болтающейся голове Кнацеля.
   - Ну и убивай, мы его даже не знаем! - усмехнувшись, крикнул один  из
автоматчиков.
   - Это директор Гилли Кнацель! Если  не  верите,  один  может  подойти
поближе, но только без оружия.
   Полицейские посоветовались, затем один демонстративно положил автомат
на пол и пошел в сторону Томми Фалька. Когда полицейский подошел на пять
метров, Фальк его остановил:
   - Стой!
   Полицейский остановился, а Фальк, не сводя с  него  глаз,  запрокинул
голову Кнацеля. Узнав директора, полицейский кивнул:
   - Да, это  он.  Чего  ты  хочешь,  парень?  Каковы  твои  требования?
Деньги?
   - Никакие деньги мне не нужны, приятель. Я просто спасаю свою  шкуру.
Пропустите меня к причалу, и я  уберусь,  а  вашего  директора  сдам  на
ближайшей станции. Мне он не нужен.
   - Тебя все равно найдут, Лучше сдайся, и я обещаю  тебе  снисхождение
суда.
   -  Какого  суда?  -  невольно  улыбнулся  Фальк.  -   Суда   компании
"Айк-Металл"? Не смеши меня, приятель. Лучше дай  пройти  к  причалам  и
скажи парню, который прячется с винтовкой  за  колонной,  чтобы  шел  на
место. Я его хорошо вижу и могу на спор прострелить ему башку.
   - Окей, - кивнул парламентер. - Пулитцер, выходи, тебя заметили.
   Снайпер вышел из-за колонны и присоединился к остальным автоматчикам.
   - Пропустите его, - приказал офицер, игравший роль парламентера.
   Автоматчики   расступились,   и   Фальк   медленно   двинулся   через
образовавшийся проход.
   Его ноги уже еле двигались,  и  пот  струился  по  вискам,  но  Томми
старался ступать твердо, понимая, что за ним внимательно следят  десятки
глаз.
   Когда захлопнулась дверь причального модуля, он  перевел  дыхание  и,
выбрав служебный байк, едва протиснулся в его узкий стыковочный люк.
   Бросив тело Кнацеля на жесткий диван, Томми Фальк едва не взлетел  от
обретенной легкости. Затем заблокировал вход на судно  и,  вернувшись  к
Кнапелю, проверил его пульс. Пульс был очень слабый, и, покачав головой,
Фальк запустил двигатель байка.
 
88 
 
   Несмотря