о пройдет. Так они говорят.
     - Я сейчас в Вирте? Да? - спросил я.
     - Нет. Это реал.
     - А тебе можно верить? Ощущения похожи на Вирт.
     - Это из-за того, что во мне.
     - И что именно?
     - А ты не чувствуешь?
     - У меня очень странное ощущение...
     - Да?
     - Как будто я знал тебя раньше.
     - В каком смысле?
     - Ну...это трудно вот так объяснить.
     - Ты знаешь, что Барни мне изменяет?
     - Неужели?
     - Это нормально. Я тоже ему изменяю.
     - И ты?
     Я отстранился от нее.
     - У него задвиг на теневых девушек. Может быть,  потому что он робо. Он
любит эту  текучую  мягкость  - против его  твердости. Мягкий  дым,  твердый
пластик. Получается хорошо. И, разумеется,  теневые девушки  его тоже любят.
Только робо или пес может сделать счастливой теневую девушку.
     Я подумал о Бриджит и о Битле. И  вспомнил, как  видел Бриджит, как она
танцевала с каким-то мужчиной в "Сливи Тув". Кто это был, интересно?
     - Ты нашел что-нибудь? - спросила она.
     - Что?
     - У себя в глазах.
     - Нет. Ничего.
     -  Дай-ка я посмотрю, - сказала  она и шагнула ко мне,  слишком близко.
Она протянула  руку и погладила меня по лицу. Люсинда смотрела  мне  прямо в
глаза. А  это значит, что  мне тоже пришлось смотреть ей прямо  в глаза. Они
были   зеленые,   словно   яблоки  в  залитой  солнцем  оранжерее,  какие-то
отстраненные. Для меня это был перебор.
     - Да не трясись ты. Дай мне посмотреть, - настаивала она.
     Люсинда  смотрела мне  в  глаза, а у  меня уже  встало,  причем  встало
конкретно. Но то, что я видел в ее глазах, было в десять раз хуже.
     - Нет. Ничего, - сказала она.  - У тебя голубые глаза, красивые голубые
глаза. Как летний день, но  без намека на  солнце.  Это  странно. Я могла бы
поклясться...
     - Что во мне есть Вирт?
     - Да. По ощущениям вроде бы правильно, но без желтого.
     - Зато желтое есть у тебя в глазах.
     Я разглядел  среди зелени эти  крошечные пятнышки.  Они вспыхивали, как
осколки золота.
     - Ты уже был здесь раньше, да? - спросила она.
     - Я не знаю, я не могу это объяснить.
     - Давай я тебе кое-что покажу.
     - Люсинда...
     - Что-то не так, малыш?
     - Я...
     - Что?
     - Я не должен этого делать...
     Я должен искать Брид и Существо. И Дездемону...
     Люсинда взяла меня за руки и ласково повела куда-то.

     Задняя спальня была вся задрапирована в пурпур. Кровать в виде каменной
плиты  и статуя Девы Марии. Из глаз Марии сочилась кровь,  стекая по  белому
алебастру щек.
     У меня голова пошла кругом, и мне стало весьма затруднительно адекватно
воспринимать окружающую обстановку.
     - Я в Вирте! - пробормотал я. - Я знаю, что в Вирте!
     - Нет, - сказала Люсинда. - Ты просто думаешь, что ты в Вирте.
     - Но это же Католическая Ебля? Вирт Интерактивной Мадонны?
     - Да, все правильно. Неужели ты раньше не понял? Ты же видел гостиную.
     - Это было в начале девяностых, да?
     - Да.
     - Капкан Ностальгии?
     - Ну, наконец-то, ты  въехал.  И  комната,  где спит Битл? С  путами  и
кнутами?
     - Это, должно быть, Госпожа Извравирта. Я все это пробовал!
     - Смотри внимательно.
     И тут я  начал врубаться. У меня вдруг  возникло стойкое  ощущение, что
меня  дурачат.  Я повнимательнее  пригляделся к спальне  Католической  Ебли.
Кровь больше не выглядела реальной. Я обмакнул в нее пальцы, понюхал...
     - Это краска?
     Люсинда засмеялась.
     -    Барни   сам   оформлял   эти   комнаты.   Они   -   точные   копии
перьев-бестселлеров. Это  забавно, да?  И  Барни, мне кажется, оторвался  на
этом по полной программе.
     - Он что, не может употреблять Вирт?
     - Ну, да. Барни совершенно безперьевой.
     - Я так и думал. Этот взгляд...
     -  Знаешь,  это не так уж и плохо. То,  что он не потребляет Вирт... он
поэтому такой  настоящий.  Реальный.  И такой сильный.  В таком, старомодном
смысле.  Так  что вовсе  не  удивительно, что  теневые девушки  любят  его в
постели. Я вот тоже его люблю. И эти комнаты... ну, здесь он славно кончает.
     Но я вспомнил взгляд Барни... печаль  у  него  в глазах... это ощущение
оторванности  от  сна.  Но  не  в том  смысле, в котором я это понимал.  Ему
нравилась эта  оторванность. Сон был  слабым, а  Барни - сильным. Теперь мне
действительно  стало понятно: Барни  - безперьевой. Мне пришлось сделать над
собой усилие, чтобы закрыться от этих воспоминаний.
     - У тебя в глазах - Вирт, Люсинда. Кто ты?
     - Я  - звезда. Да, во  мне - Вирт. Я  соединяю  явь  со сном.  Там меня
называют Синдерс.
     Синдерс О`Джунипер.
     Теперь я увидел себя в ее  объятиях.  Мы с ней столько  раз  занимались
любовью в перьях - в бесчисленных мягких и розовых Порновиртах.
     - Я - Вирт-актриса, - сказала она. - Это моя работа.
     Почему-то мне было больно видеть ее в реале.
     - Я знаю, в тебе тоже есть Вирт, -  сказала она. - Несмотря на  голубые
глаза.  Возможно,  ты  еще не готов.  Я почувствовала  это  сразу, с первого
взгляда. И чувствую это сейчас.
     - А как ты это поняла?
     - Потому что я вся горю.
     Я не знал, куда деть глаза.

КАРМАХАНИКА
     Синдерс свела  меня вниз, по тропинкам  -  к каналу, за  ворота  Города
Игрушек,   туда,   где  работают   и  отдыхают   автомеханики  и  каучуковые
производители.  Был ранний вечер; мир был полуосвещен,  и на  дороге не было
никого - только мы двое.
     Мы  шли  по  узкому,  вымощенному булыжником  проходу между  каналом  и
железнодорожным  мостом.  Мост  был  оснащен  рядом закрытых арок,  и хорошо
защищенных от ночных  воров. И  вода  в канале была цвета  плохого Виртового
сна, ну, знаете...  когда все чувства  обращаются в грязь, и  ты  не  можешь
пробиться наружу.
     Синдерс была  спокойной  и  отрешенной. Она шла в двух  шагах  впереди,
указывая  дорогу,  и все  ее тело  было -  восторг и  секс-грезы.  Это  была
изумительная любовница из моих постельных фантазий, с которой мы столько раз
были вместе, и  я  шел за ней, как  собака. Безвольный, покорный и полностью
беззащитный.
     Вам знакомо это чувство?
     - Почти пришли, Скриббл, - сказала Синдерс. - Ты уже чувствуешь?
     Да, я уже чувствовал.
     - Мне как-то тревожно, Синдерс.
     - Не беспокойся, Скриббл, здесь не водятся змеи.
     Она набрала код на двери в одну из арок.
     - Ты уверена?
     - Да, я уверена.
     Я прочел вывеску на двери.
     Кармаханика.
     Снаружи  были  припаркованы две  старые машины  и  древний  фургон  для
развозки мороженого.
     - Почему? - спросил я, дрожа.
     - Мы отловили всех этих гадов давным-давно.
     Дверь   распахнулась  со  скрипом,   и  Синдерс  скользнула  внутрь.  Я
последовал за  ней в темную красную комнату. Над головой - крыша  сводчатого
прохода, камни скользкие от  сырости.  Дым клубился  в тесном  пространстве,
вызывая видения.
     Икарус Уинг сидел за микшерным дымовым пультом.
     - Ты снова привел собаку? - спросил он.
     - Нет, на этот раз - нет, - сказал я.
     - А этого мудака?
     Он имел в виду Битла.
     - Я сегодня один, - сказал я.
     - Тогда проходи. Добро пожаловать.
     - Вы уже встречались? - спросила Синдерс.
     -  Встречались  -  еще мягко  сказано,  этот парень  по-настоящему  мне
угрожал, - отозвался Икарус. - Но теперь все в порядке. Без обид.
     Я уловил в тенях сухие отблески фиолетового и зеленого. И шуршание кожи
- кожа по коже, кожа по земле и стеклу; гады, ползущие в ночи. Плохие сны.
     Я  весь  вспотел, отчаянно борясь со  страхом.  Вдоль  одной стены арки
стоял тройной  ряд  старых  стеклянных  банок для рыбной  ловли, и в  каждой
лежали змеи - либо по одной, либо целый клубок.
     - Не бойся, Скриббл, - сказала Синдерс. - Это твои друзья.
     - Я не уверен, - пробормотал я, заикаясь.
     - У Вирт-мальчика душа в жопу ушла от страха, - засмеялся Икарус.
     - Ты продал мне плохой Вирт, Икарус.
     - В смысле?
     - То перо Вуду было пиратской копией. Просто дешевый сон.
     - Эй, да откуда я-то мог знать? Я просто покупаю продукт, ты понимаешь?
А ты кидаешься на меня, угрожаешь одной из моих  лучших змей  своим  бешеным
рободогом с  оскаленной  пастью. Чего ты хочел? У меня даже не  было времени
попробовать этот новый продукт. Так что не парь мне мозги.
     -  Икарус  редактирует  утренние  закупки, -  сказала Синдерс. - Хочешь
посмотреть?
     Нет. Больше всего я сейчас хочу оказаться за тысячу миль отсюда.
     Проход  в  арку  был  заставлен  стеллажами с  серебряными  перьями,  а
использованные  кремовые  валялись  на полу. Сок  грезы  клубился  в пластах
цветов; голубой, потом черный, потом серебряный. И в бездне черного  потолка
несколько комков золотого мерцали на мокрых камнях.
     Желтый дым! Очень редкий и драгоценный туман.
     - Сегодня мы очень неплохо затарились, - сказал Икарус, микшируя дым. -
Классный  продукт.  Мы называем  его Похотливой  Сукой. Это совсем  близко к
краю. Жестче уже ничего не достанешь в Виртураме. Иди посмотри.
     Все что угодно, только не эти кошмарные твари.  Я  погрузился  лицом  в
туман Вирта.  Я  чувствовал, как он ласкает  меня, а потом все исчезло,  и я
оказался совсем в другом  месте, я шагал  на своих  кривых  лапах туда,  где
Синдерс  ждала  меня  на  четвереньках.  Ее  волосы  были  темны  от   пота,
приоткрытые  губы  влажно  блестели.  У  меня было обильное слюнотечение.  И
мощный стояк. Я чувствовал блох, скачущих у меня в  шерсти, но не обращал на
них никакого внимания. Я  хотел  только ебаться. Ее задница была поднята как
раз так,  как надо, и я вставил ей, куда нужно, закусив губы, когда рванулся
вперед,  мои передние лапы  - у нее  на плечах, мои  задние лапы скользят по
линолеуму, пытаясь  найти  опору.  Я словно утонул  в  нежности, в  ночи,  в
каком-то  горячем мясном обеде. Аууууууууу!!!!!! Я выл,  и женщина дергалась
подо мной и стонала. Ауууууу!!!!!! Хорошая ебля! Аууууууууууу!!!!!!!!!!!
     И  тут меня выдернуло обратно в реальность, меня трясло от отвращения к
себе, трясло от  звериной похоти... и  Синдерс  смеялась надо  мной в темном
сводчатом проходе. Я увидел Икаруса с плотницким  молотком в руках. Зловоние
змеиной травы расплывалось в воздухе. Он открыл одну из клеток.
     - Тут  есть  одно  вещество, которое следует  удалить.  Иначе  мы можем
сказать "прощай" всеобщему оргазму.
     Но я не слушал его.  Комнату заволокло дымом,  и  туман снов забил  мне
рот,  вталкивая в  меня Вирт.  Мне нужен был воздух, чистый  воздух, и когда
змея  оказалась снаружи, пойманная  заклятьем  змеиной травы Икаруса,  я уже
боролся  с дверью, пытаясь открыть задвижку, ломясь куда-то, неважно - куда,
куда  угодно,  лишь бы  на открытое  пространство!  Я  уловил  кнутообразное
мелькание змеи, когда она хлестала своим гибким телом по человеческой плоти.
У  меня  стояло так,  что позавидовал  бы  даже Зевс!  Я распахнул  дверь  и
почувствовал, как на меня обрушилась ночь - влажная и горячая.

     Минут через  пять  под дождем  чувства смягчились.  Я  стоял на  берегу
канала,  глотая воздух, наблюдая за тем, как вода бесцельно бьется о  камни.
Был  прилив,  сладкий и  зловонный одновременно. Обломки качались на волнах,
особенно   никуда  не  стремясь.  Один   кусок  выглядел   очень  похоже  на
человеческое предплечье.
     Я видел противоположный  берег, где мы потеряли Тристана, отдав  его на
растерзание  врагу. Огни  слабо переливались  на том берегу - там были люди,
другие люди,  которые вели  нормальную  жизнь. Мне нужно  было  как  следует
вставиться,  и я полез в  карман  за упаковкой  Напалма, и пальцы  коснулись
мягкого оперения.
     Я достал  из  кармана  перо  и подставил его под лунный  свет. Оно было
серебряным  - все целиком.  Я думаю, что луне стало  немного завидно, потому
что  она  поспешила укрыть лицо за  разорванным  облаком.  Я подумал  о Коте
Игруне.
     Как он это назвал?
     Серебряное оперение весело искрилось.
     Генерал Нюхач.
     Просто сделай это.
     Просто сделай. Прими его. В рот. Получи самое свежее сообщение. Загляни
в гости. Пройди еще чуть вперед по тропе в неизвестность. Просто сделай это.
Выясни, что еще должен сказать тебе Кот.
     Я вставил перо в рот, между  запекшихся губ, под луной, у воды, на краю
Города Игрушек, и тут у меня за спиной раздался голос Люсинды.
     - Неужели я тебя не удовлетворила? - сказала она.
     Я вынул перо изо рта.
     - Как оно называется? - спросила она.
     - Генерал Нюхач.
     -  Это  значительно  выше обычного  уровня,  мальчик.  Ты  уверен,  что
выдержишь?
     Я не ответил.
     - Ты когда-нибудь употреблял Сосуна, Скриббл?
     - Что это?
     - Сосущие перья.  С их  помощью делают Вирты. Они работают, как обычные
перья, только в обратную  сторону.  Вместо того, чтобы  давать нам  сны, они
крадут  наши  сны. Потом меня  запускают внутрь  -  меня или  кого-то еще из
неудачниц.  Любого,  в  ком  есть  хоть немного  Вирта,  чтобы  придать снам
реальность. Они  микшируют меня в снах, Скриббл. Я, кстати,  одна из лучших.
Жизнь невеселая, да, но зато платят  пристойно. Может быть,  сам  соберешься
попробовать.
     - Вряд ли.
     - А мне кажется, у тебя должно получиться.
     - Нет, только не я.
     Я отвергал все.
     - Я, наверное, тебя обломала, в этом Догвирте? - спросила Синдерс.
     - Нет.
     - Ты просто не хочешь со мной разговаривать? В это все дело?
     - Не в этом.
     - Ох, Скриббл... ты действительно знаешь, как возбудить Вирт-девушку.
     Неожиданная  мысль; может быть, я  смогу перекачать эту женщину? В  ней
много  Вирта, и  она очень ценная...  может  быть,  я смогу  ее выкрасть,  и
сделать обратную перекачку, и вернуть Дездемону.
     - Я реальный, Синдерс, - ответил я. - Ты видела мои глаза.
     - О да, ты даже слишком реалный, малыш. Так к чему тогда вся эта суета?
Почему ты так боишься плоти?
     - У меня были женщины, - закричал я.
     - Разумеется, - она надо мной издевалась.
     - У меня есть женщина, - сказал я. - Очень хорошая женщина.
     - И где же она? Если она вся такая хорошая, почему же она не с тобой?
     Я молчал.
     - Котик язык проглотил?
     - Я не понимаю, зачем  ты вообще затеяла этот разговор. У меня  времени
нет, меня ждут дела.
     - Я не люблю, когда люди вот так убегают от моего искусства.
     - Просто я испугался.
     - Вот о том и речь.
     Ее  глаза  посылали  мне отчаянные  сигналы. Но я хотел  лишь  одного -
поскорее убраться прочь. Подальше отсюда. Но ее голос потянул меня обратно.
     - Знаешь, что самое грустное? Что я и вправду  могу тебе  кое-что дать.
Кое-что очень хорошее. Но тебе это не нужно, да, Скриббл?
     В мерцающем водянистом свете ее глаза были глубокими, лунно-зелеными, в
звездных  искорках желтого. Люсинда  придвинулась ближе и поцеловала меня. У
нее  на губах - запах меда, и  я вдруг почувствовал, что таю. Таю в дожде, и
воде, и в Виртплоти. Она провела пальцами мне по шее - словно рябь пробежала
по поверхности луны, отражавшейся в водах Корабельного Канала.
     Просто сделай это.
     Я оторвался от ее губ.
     Она смотрела мне прямо в глаза, и я просто не мог в это поверить.
     - Я возвращаюсь домой, - сказала она. - Сегодня вечером Барни работает.
И потом он собирается в Теневой город. Ты не хочешь пойти со мной?
     - Я вообще-то не очень-то хорош в постели, - прошептал я.
     - Надо практиковаться, - сказала Люсинда.
     Она  казалась  бледной  фигурой во  тьме, но ее слова  пронзили меня до
самого сердца.
     Надо практиковаться.
     Просто сделай это.
     Это  было жестокое искушение. Такой  сильный соблазн, что я все-таки не
удержался и  заглянул  в самую глубь ее глаз,  и увидел там  что-то новое  -
чужое,  что-то, что принадлежало  не  ей.  Как  будто кто-то  другой  на миг
вселился в Люсинду,  и теперь на меня глядели другие глаза  - голубые, такие
знакомые...
     - Дездемона? - закричал я. - Это ты, сестренка?
     Это был тот, прежний взгляд Дездемоны. Любовь и страсть. Меня бросило в
ее объятия;  воспоминания  накрыли меня с головой. Мне просто  не оставалось
ничего другого, кроме как отвести ее домой, где мы занялись любовью у статуи
Девы Марии. Мы осуществили Католическую Еблю, и это при том, что я абсолютно
неверующий. Ну и ладно.  Я занимался любовью с Синдерс О`Джунипер, королевой
розовых перьев. Разумеется, это было не в первый раз - кто из парней не ебал
ее в Вирте? - но теперь это было реально, слишком реально. Почти немыносимо.
И особенно -  с Дездемоной,  мерцающей в глазах  Синдерс  - зовущих, манящих
глазах.  И когда мы достигли оргазма, и женский голос  кричал:  "Спаси меня,
спаси меня!", - я даже не понял, кто это, Синдерс или моя сестра. Вот почему
все это было  и горьким, и сладким одновременно, с кровью Девы, капающей мне
на кожу, пока оргазм не взорвался во мне, и я не выплеснул все наружу, в сон
и реальность, пока не заполнились оба.

     Я проснулся в объятиях сестры, во всяком случае - по ощущениям, а потом
Синдерс зашевелилась и повернула ко мне свое сонное лицо.
     - Что с нами было, детка? - спросила она.
     - Я не знаю.
     - У меня было странное чувство, как будто я была кем-то другим.
     Так все и  было. Ну, типа того. Частично. Наполовину. У  меня просто не
было слов, чтобы передать, что я чувствовал.
     - Хорошо было,  - сказала она, но  я не  испытывал никакой гордости или
чего-нибудь  в этом  роде. Потому что  я знал,  что  Дездемона была со мной,
используя Вирт в Синдерс, чтобы добраться до меня.
     - Повторить не желаешь? - спросила Синдерс.
     - Нет.
     - У тебя есть другие дела?
     - Ага.
     И я рассказал ей о Дездемоне, и о том, что я пытаюсь ее вернуть. И  обо
всех  сложностях и препятствиях. И  Люсинда сказала  мне одну вещь,  которая
просто меня убила.
     - Может, попробуем перекачать меня?
     Что я мог на это ответить?
     -  Во мне много Вирта,  -  сказала она.  - И я  думаю,  что  я все-таки
представляю  какую-то  ценность.   Во  всяком   случае,   ее  хватит,  чтобы
удовлетворить Хобарт. Давай сделаем это. А то достала меня эта жизнь.
     Я тупо молчал, лишвшись дара речи.
     - Нет. Нет, так нельзя.
     Я  действительно это сказал. Синдерс  значила  для меня слишком  много.
Даже если я никогда не увижу ее снова. Слишком много.
     Она  закрыла  глаза,  словно   отгородившись  от   мира,  и  когда  она
заговорила, ее слова исходили из далеких глубин внутри сна.
     - Найди, чего хочешь.
     - Я пытаюсь.
     - И не теряй веру.
     Ее последние слова перед сном.
     Я   выбрался   голый   из  Католической  постели,  пытаясь  найти  свою
разбросанную одежду  в  мутном сером  освещении. Луна светила в окно  сквозь
клочья  облаков. Может  быть, уже поздно. Я  поднял  мою куртку и вытащил из
внутреннего кармана серебряное перо. Бросил последний взгляд на Синдерс.
     Что я делаю, идиот?! Ухожу от такой женщины!
     Я посмотрел, сколько времени, на цветочных часах и положил перо в рот.
     Губы, оправленные в серебро.
     Падаю...
     Поглощенный тьмой...
     КОМНАТА В АНГЛИИ
     Что...
     Здесь ничего...
     Я...
     Темнота...
     Здесь ничего...
     Здесь ничего нет! Твою мать, господи боже!!!
     Темнота...
     Падаю...
     Меня здесь нет. Здесь  нет даже меня даже. Просто мысль, что я здесь. Я
думаю. Или не думаю. Нет,  не переставай думать,  Скриббл! Потому что  тогда
тебя точно уже не будет. Не переставай думать...
     Нет. Не падай, зависни...
     В темноте...
     Где, вашу мать, я нахожусь?
     Ты здесь, думаешь о своем местонахождении...
     Продолжай думать...
     Но кто сейчас думает за меня...
     Ты сам думаешь, Скриббл...
     Правильно...
     Кто такой Скриблл...
     Ты...
     Правильно...
     Выпустите меня отсюда!!!
     Темнота...
     Единственная  звезда  света...  прямо  вверху... где вверху...