едленно.
     Выражение лица мошкиты не изменилось.
     - Это очевидно, Энтони, но все равно, мы очень  огорчены.  Нам  нужно
было  так  много  обсудить:   торговые  соглашения,  аренда  баз  в  вашей
Империи...
     - Да, да, однако, у  нас  нет  полномочий  подписывать  договоры  или
торговые соглашения, - запротестовал Хорват. - Мы многое  успели  сделать,
но теперь должны уйти. На "Мак-Артуре" была обнаружены чума, что-то  новое
для наших докторов, и мы не знаем - уничтожен ли центр инфекции,  или  она
распространяется. Поскольку этот корабль - наша  единственная  возможность
вернуться домой, адми... наш принимающий решения считает, что лучше  уйти,
пока весь экипаж на ногах. Но мы вернемся!
     - Лично вы тоже придете? - спросила мошкита.
     - Если это будет возможно. Мне бы  хотелось  этого,  -  для  него  не
составило труда произнести это вполне искренне.
     - Мы с радостью примем вас. Примем всех людей. У нас большие  надежды
на торговлю между нашими  расами,  Энтони.  Есть  многое,  чему  мы  можем
научиться друг от друга.  Кстати,  о  наших  подарках,  -  может,  вам  не
забирать их на свой корабль?
     - Почему... спасибо... я... - Хорват посмотрел на  Кутузова.  Адмирал
был близок к взрыву. Он внушительно покачал головой.
     - Это было бы разумно,  -  печально  сказал  Хорват.  -  Пока  мы  не
выяснили, что вызывает чуму, лучше не добавлять ничего  к  тому,  что  уже
подвергалось опасности. Мне очень жаль.
     - Мне тоже, Энтони. Но мы заметили, что ваши инженеры -  как  бы  это
выразиться поделикатнее? - во многих областях продвинулись не так  далеко,
как наши. Возможно, из-за недоспециализации. Мы думали частично восполнить
этот недостаток своими подарками.
     - Я... подождите минутку,  -  сказал  Хорват.  Отодвинув  микрофон  в
сторону, он повернулся к Кутузову. - Адмирал, вы не должны упускать  такую
возможность! Это может быть самым значительным событием в истории Империи!
     Адмирал медленно кивнул. Его темные глаза сузились.
     - Это так же верно, как то, что мошкиты, обладающие Полем Лэнгстона и
Олдерсон Драйв могут быть самой грозной угрозой человеческой расе, министр
Хорват.
     - Я понимаю это, - фыркнул Хорват и вновь повернул к себе микрофон. -
Боюсь, что...
     Мошкита прервала его.
     - Энтони, вы можете не проверять наши подарки. Вы  можете  сделать  с
них снимки и  изучить  их  для  того,  чтобы  позднее  сделать  дубликаты.
Надеюсь, что нет никакой опасности для людей, побывавших на нашей планете?
     Хорват напряженно думал. Он должен получить их! Микрофон вновь  пошел
в сторону, и Хорват улыбнулся адмиралу.
     - А вы знаете, она права. Нельзя ли нам впихнуть их в катер?
     Кутузов скривился, как будто попробовал кислого молока, затем кивнул.
Хорват облегченно повернулся к мошките.
     - Спасибо. Если вы разместите подарки  в  катере,  мы  изучим  их  по
дороге, а через две с половиной недели в точке Безумного Эдди  вы  сможете
забрать обратно и подарки, и катер - наш подарок вам.
     - Отлично, - тепло сказала мошкита. - Но вам не требуется катер. Один
из наших подарков - это космический корабль с управлением, приспособленным
для человеческих рук и разума. Все остальное будет на его борту.
     Удивленный Кутузов быстро  кивнул.  Хорват  отметил  это  и  мысленно
улыбнулся.
     - Чудесно. Мы привезем вам подарки, когда вернемся. Нам очень хочется
отплатить вам за гостеприимство...
     Адмирал Кутузов что-то сказал,  и  Хорват  наклонился  в  сторону  от
экрана, чтобы послушать.
     - Спросите о гардемаринах, - приказал адмирал.
     Хорват глотнул и сказал:
     - Есть какие-нибудь новости о наших гардемаринах?
     В голосе мошкиты прозвучала болезненная нотка:
     - Откуда им быть, Энтони? Они погибли, пытаясь войти в  атмосферу,  а
их корабли полностью сгорели. Мы отправляли  вам  снимки  -  разве  вы  не
получили их?
     - Э... я их не видел, - ответил Хорват, и это было правдой. Проклятый
адмирал не верил ничему! Неужели он думает, что парней захватили в плен  и
теперь пытают, чтобы получить информацию? -  Простите,  но  мне  приказали
спросить.
     - Мы понимаем. Люди очень  заботятся  о  своих  молодых,  принимающих
решения. Впрочем, как и мошкиты. У  наших  рас  очень  много  общих  черт.
Приятно было снова поговорить с вами, Энтони. Мы надеемся,  что  вы  скоро
вернетесь.
     Внезапно прозвучал тревожный сигнал.  Адмирал  Кутузов  нахмурился  и
стал внимательно слушать что-то, чего Хорват слышать не мог.  Одновременно
с этим диктор объявил о докладе квартирмейстера.
     - Корабельные шлюпки закреплены, сэр. Мы готовы к отправлению.
     Мошкита явно услышала это и сказала:
     - Подаренный корабль вполне сможет догнать вас, если  ваше  ускорение
не превысит... - последовала пауза, за время  которой  мошкита  к  чему-то
прислушивалась, - ...три ваших g.
     Хорват вопросительно взглянул на адмирала, который напряженно думал о
чем-то. Потом он кивнул Хорвату.
     - Наше ускорение в этом полете составит полтора  наших  g,  -  сказал
Хорват.
     - Тогда наши подарки  будут  у  вас  через  пять  часов,  -  ответила
мошкита.
     Экраны вспыхнули,  и  микрофон  Хорвата  отключился.  Голос  адмирала
Кутузова проскрипел:
     - Мне сообщили, что какой-то корабль покинул Мошку-1 и  направился  к
точке Олдерсона с ускорением  1,74  наших  g.  Это  два  g  Мошки.  Будьте
любезны, попросите у них объяснений, - голос звучал  достаточно  спокойно,
но интонация была повелительной.
     Хорват повернулся к мошките, и  его  экран  снова  ожил.  Старательно
подбирая слова, чтобы не обидеть случайно собеседника, он выполнил  приказ
и закончил вопросом:
     - Вам об этом известно?
     - Конечно, - ответила мошкита. - Мастера  отправили  наших  послов  в
Империю для встречи с вами. Их всего трое, и мы просим, чтобы вы доставили
их в столицу Империи, где они будут представлять нашу расу. У них есть все
полномочия вести переговоры за нас.
     Кутузов глубоко вздохнул. Лицо его было багровым  от  усилий  держать
себя в руках, и казалось, что сейчас он закричит, но он только сказал  так
тихо, что мошкита не могла его слышать:
     - Скажите им, что мы должны обсудить это. Капитан Михайлов, ускорение
по готовности.
     - Слушаюсь, сэр.
     - Мы должны уже уходить, - сказал Хорват мошките. - Я... мы... должны
обсудить вопрос о послах. Это для нас неожиданность... Я надеялся, что  вы
пойдете сами. И вообще, послана ли в качестве посла  хоть  одна  из  наших
финч'клик'?
     - Времени хватит для любых необходимых  обсуждений,  -  заверила  его
мошкита. - Что касается вашего вопроса,  то  ни  один  посол  мошкитов  не
отождествляется с  каким-либо  определенным  человеком,  ведь  они  должны
представлять нашу расу. Надеюсь, вы понимаете это? Эти трое были  выбраны,
чтобы представлять все взгляды, и им единогласно дано право заключать  для
мошкитов любые соглашения. Что касается угрозы чумы, то они подождут, пока
вы убедитесь, что они не представляют опасности для вашего  здоровья...  -
по "Ленину" разнесся громкий звук сирены. -  Прощайте,  Энтони.  Передайте
это всем. И возвращайтесь скорее.
     Прозвучал  сигнал  последнего  предупреждения,  и  "Ленин"   двинулся
вперед. Еще какое-то время Хорват смотрел на пустой экран, а за его спиной
остальные удивленно перешептывались.



                                 ПРОЩАНИЕ

     Линкор Его Императорского Величества "Ленин" был загружен под завязку
и забит командой "Мак-Артура" и учеными, которые все оказались  теперь  на
его борту. Члены его команды довольствовались одним гамаком на двоих-троих
человек, звездные пехотинцы спали в коридорах,  а  офицеры  набивались  по
трое в каюты, предназначенные для одного. Кроме того, на  ангарной  палубе
находились артефакты мошкитов, спасенные с "Мак-Артура",  которые  Кутузов
требовал держать в вакууме, под  постоянной  охраной  и  с  периодическими
осмотрами. На борту  корабля  совершенно  не  было  места,  где  могла  бы
собраться вся его команда.
     Корабль должен был оставаться в боевой готовности до тех пор, пока не
покинет систему  Мошки,  даже  во  время  похоронной  службы,  проведенной
Дэвидом Харди и священником "Ленина" Джорджем Алексисом. Для  каждого  это
была  довольно  необычная  ситуация,  хотя  для  экипажа   корабля   стало
традиционным собираться, когда это возможно,  а  похоронные  службы  часто
проводились на  кораблях  в  состоянии  боевой  готовности.  Надев  черную
епитрахиль и повернувшись к служебнику, который  один  из  рядовых  держал
открытым перед ним, Дэвид Харди  думал,  что,  вероятно,  проводил  больше
реквиемов, чем обычных собраний.
     По кораблю пронесся трубный звук.
     - Экипаж, вольно! - негромко скомандовал главный боцман.
     - Дай им вечный покой, о, Господи! - пропел Харди.
     - И пусть свет вечно светит над ними, - отозвался Алексис. Все  стихи
и ответы на них были  знакомы  каждому,  кто  достаточно  долго  пробыл  в
Военным Флоте.
     - Я - Воскресение и Жизнь, сказал Господь. Кто бы ни поверил в  меня,
даже если умрет, будет жить; кто бы ни жил, веря в меня, никогда не умрет.
     Служба продолжалась. Члены команды отвечали со своих боевых постов, и
по всему кораблю разносилось негромкое бормотание.
     - И услышал я голос с небес, сказавший  мне:  -  Отныне  благословляю
мертвых, которые умерли во имя  Господа.  Пусть  отдохнут  они  от  трудов
своих.
     Отдохнут, подумал Род  и  содрогнулся.  Я  видел  множество  погибших
кораблей, и множество людей под моим  командованием  забиралось  на  сотни
парсеков от дома. Почему же я думаю именно об этом? Он  глубоко  вздохнул,
но стеснение в груди не прошло.
     Огни по всему кораблю потускнели, и записанные голоса хора Имперского
Военного Оркестра запели гимн, к которому присоединились и члены  экипажа.
"Грядет день гнева и гибели, когда смешаются слова  Дэвида  и  Сивиллы,  а
небеса и миры под ними обратятся в прах..."
     Сивилла? - подумал Род, - О, Боже, что за древность? Гимн продолжался
и продолжался, закончившись гимном мужских голосов.
     Верю ли я в это? - задумался Род. - Харди верит, об этом ясно говорит
его лицо. И Келли, готовый выбросить своих друзей через торпедный  аппарат
наружу, тоже верит. Почему я не могу верить, как они? Но я же верю, не так
ли? Я всегда верил, что у этой вселенной должна быть какая-то  цель?  Вот,
например, Бари. Это даже не его религия, но  все  равно  служба  захватила
его. Интересно, о чем он сейчас думает?
     Гораций Бари внимательно смотрел на торпедный аппарат. Четыре тела  и
голова! Голова звездного пехотинца, которую Домовые использовал для своего
троянского  коня.  Бари  видел  это  только  один  раз,  пробираясь  через
пространство в облаке тумана, битого  стекла  и  дрыгающихся  и  умирающих
Домовых. Он  помнил  квадратные  челюсти,  широкие  вялые  рты,  блестящие
мертвые глаза. Да  будет  милостив  к  ним  Аллах,  и  пусть  легионы  Его
опустятся на Мошку...
     Сэлли воспринимает это лучше, чем я,  подумал  Род,  а  она  штатский
человек. Мы оба любили этих парней...  Почему  меня  не  беспокоит  судьба
остальных? Пятеро  звездных  пехотинцев  погибли,  выводя  с  "Мак-Артура"
гражданских. Все было бы не так плохо, если бы гардемарины погибли в  бою.
Я был готов к потерям, когда послал катер со спасательным  отрядом.  Я  не
был уверен, что парни вообще смогут покинуть "Мак-Артур". Но  они  сделали
это и были уже в безопасности!
     - О, Боже всемогущий, прими души наших ушедших братьев, а мы  доверим
их тела глубинам космоса, не сомневаясь в их воскресении и вечной жизни  у
нашего Господа Иисуса Христа...
     Келли нажал на ключ, и последовало мягкое хууш-ш, потом еще и  еще  -
всего пять раз. Из двадцати семи погибших и пропавших  без  вести  удалось
найти только четыре тела и одну голову.
     - Экипаж, внимание! Пли!
     - Огонь!
     Интересно, как воспримут это мошкиты? -  подумал  Род.  Три  бортовых
залпа, направленных в никуда... за исключением третьего, испарившего тела,
выброшенные секунду назад. На этом настоял адмирал, и никто не стал с  ним
спорить.
     Трубные звуки замерли вдали, когда трубачи  "Ленина"  и  "Мак-Артура"
закончили свой дуэт. На мгновение корабль замер.
     - Экипаж, разойдись!
     Офицеры молча выходили из торпедного отсека. Огни в  коридорах  вновь
ярко вспыхнули, и люди заторопились  обратно  на  свои  места  по  боевому
распорядку или к переполненным местам отдыха. Продолжается  обычная  жизнь
Военного Флота, - подумал Род. Похоронная служба - это тоже  часть  КНИГИ.
Там есть правила для всего: рождения на борту корабля, регистрации  брака,
похорон - с телами или без, а  также  и  для  капитана,  потерявшего  свой
корабль. КНИГА требует для него военного трибунала.
     - Род, подождите минутку, пожалуйста.
     Он остановился на зов Сэлли.  Они  стояли  в  коридоре,  а  остальные
офицеры и члены команды огибали их с двух сторон. Род хотел присоединиться
к ним, вернуться к уединению своей каюты, где никто не спросит у него, что
произошло на борту "Мак-Артура". И все-таки это была Сэлли, и какая-то его
часть хотела поговорить с ней или хотя бы подойти к ней...
     - Род,  доктор  Хорват  сказал,  что  мошкиты  отправили  послов  нам
навстречу в точку Безумного Эдди,  но  адмирал  Кутузов  не  позволяет  им
подниматься на борт! Это правда?
     Проклятие! - подумал он. Мошкиты, снова мошкиты...
     - Да, это правда, - и он повернулся, чтобы уйти.
     - Род, подождите! Нужно же что-то делать! Род, куда вы идете?  -  она
смотрела ему вслед, пока он быстро уходил прочь. Что же мне теперь делать?
- терзала ее мысль.


     Дверь каюты Блейна была закрыта, но индикатор показывал, что  она  не
заблокирована. Кевин Реннер заколебался, затем постучал. Никакого  ответа.
Он подождал и постучал снова.
     - Войдите.
     Реннер открыл дверь. Было довольно  странно  входить  прямо  в  каюту
Блейна:  никакого  часового  на  посту,  никакой  таинственной  атмосферы,
которая окружает капитана.
     - Капитан, вы не против, если я присоединюсь к вам?
     - Нет. Я могу чем-то помочь вам? - Блейна явно  не  интересовал  этот
вопрос. Он не смотрел на Реннера, и Кевин  задумался,  что  произошло  бы,
отнесись он к этому вежливому предложению серьезно. Например,  он  мог  бы
попросить выпить...
     Впрочем, нет. Сейчас не время воздействовать на капитана  -  пока  не
время. Реннер сел и огляделся по сторонам.
     Каюта Блейна была большой. На корабле имелось всего четыре  мужчин  и
одна женщина, имевшие каюты  в  полном  своем  распоряжении,  и  Блейн  не
использовал преимуществ драгоценного пространства.  Похоже  было,  что  он
часами сидит на своем кресле, вероятно, с тех  самых  пор,  как  кончилась
похоронная служба. Он явно не менял  позы.  Он  позаимствовал  у  капитана
Михайлова один из его мундиров, который явно ему не подходил, и сейчас был
одет в него.
     Они  сидели  молча,  и   Блейн   вглядывался   в   некое   внутреннее
пространство-время, недоступное его посетителю.
     - Я перечитал работу Бакмена, - наугад сказал Реннер. Ему нужно  было
как-то начать разговор, а это, вероятно, не было связано с мошкитами.
     - Да? Ну, и как? - вежливо спросил Блейн.
     - По-моему,  чересчур.  Он  говорит,  что  может  доказать,  будто  в
Угольном Мешке формируется протозвезда. Через тысячи лет она будет светить
своим светом. Правда, он не может доказать этого мне, потому что я не знаю
математики.
     - Угу.
     - Как поживаете? - Реннер  вовсе  не  выказывал  желания  уходить.  -
Наслаждаетесь освобождением от обязанностей?
     Блейн, наконец, поднял голову.
     - Кевин, почему эти парни попытались войти в атмосферу?
     - О, зубы Господа, капитан, это явная глупость. Они не могли  сделать
ничего подобного. - А он, похоже, крепче, чем я думал.
     - Тогда расскажите мне, что случилось.
     Реннер удивленно уставился на него, но Блейн явно ждал рассказа.
     - Капитан, корабль заполонили Домовые...  Они  были  всюду,  куда  ни
глянь, и наверняка проникла в хранилище  спасательных  шлюпок  задолго  до
этих событий. Скажите, сэр, как бы вы переделали спасательные шлюпки, будь
вы сами мошкитами?
     - Великолепно! - Блейн даже улыбнулся. - Даже мертвый человек не  мог
бы отказаться от такой правильной линии.
     - Вы меня изумляете, - улыбнулся Реннер, потом посерьезнел. - Однако,
я имел в виду, что они переделывают их  для  каждого  удобного  случая.  В
глубоком космосе шлюпка  должна  затормозиться  и  вызвать  помощь.  Возле
газового гиганта - остаться на орбите. И все это автоматически, потому что
пассажиры могут быть ранены или без  сознания.  А  возле  обитаемого  мира
шлюпка должна приземлиться.
     - Что? - Блейн нахмурился. В его глазах появилась искра жизни. Реннер
затаил дыхание.
     - Все правильно, Реннер, но тогда что сработало плохо?  Если  Домовые
переделали  шлюпки,  они  переделали  их  хорошо.  Кроме  того,   они   же
управляемые и не должны были входить в атмосферу.
     Реннер пожал плечами.
     - Можете вы с первого взгляда понять пульт управления мошкитов? Я  не
могу и не сомневаюсь, что парни  тоже  не  сумели.  Однако,  Домовые  тоже
рассчитывали на них. Капитан, может быть, шлюпки были  не  закончены,  или
получили повреждения в ходе сражения?
     - Может быть...
     - Могло произойти множество вещей. Может быть, они были рассчитаны на
Домовых и, чтобы поместиться в них, парням пришлось вырвать оттуда  дюжину
полуфутовых сидений или что-то еще. У них  было  слишком  мало  времени  с
этими торпедами, которые должны были взорваться через три минуты.
     - Эти проклятые торпеды! Наверняка корпуса были полны Домовых и крыс.
Если бы туда кто-нибудь заглянул...
     Реннер кивнул.
     - Но кто мог знать, что нужно заглянуть?
     - Я.
     - Почему? - серьезно спросил Реннер. - Шкипер, там...
     - Я не шкипер.
     Ага! - подумал Реннер.
     - Да, сэр. Во всем Флоте не нашлось бы человека, который догадался бы
это сделать. Ни одного. Я тоже не подумал об этом. Даже Царя удовлетворила
ваша процедура обеззараживания, разве нет? Да и не только его.  Так  зачем
же теперь винить себя в ошибке, которую сделали все?
     Блейн взглянул на Реннера и удивился.  Лицо  парусного  мастера  было
красным. Почему это он так возбужден?
     - Есть и другое дело, - сказал Род. - Допустим,  спасательные  шлюпки
были переделаны, как надо. Допустим, что парни благополучно  приземлились,
и мошкиты лгут.
     - Я думал об этом, - сказал Реннер. - Вы верите этому?
     - Нет. Но я хотел бы быть уверенным.
     - Вы были бы уверены, если бы знали мошкитов так же  хорошо,  как  я.
Убедите себя. Изучите данные. Их множество на борту этого корабля, и время
у нас есть. В данный  момент  вы  величайший  эксперт  Военного  Флота  по
мошкитам.
     - Я? - Род рассмеялся. - Кевин, я не являюсь  экспертом  ни  в  каком
вопросе. Первое, что мне придется делать, когда мы вернемся, это  убеждать
военный трибунал...
     - К черту Военный трибунал! - нетерпеливо сказал Реннер.  -  Капитан,
неужели вы  сидите  здесь,  размышляя  над  этой  формальностью?  О,  зубы
Господа!
     - А о чем, по-вашему, я должен думать, лейтенант Реннер?
     Кевин усмехнулся. Лучше Блейн раздраженный, чем  тот,  каким  он  был
только что.
     - Скажем, о том, почему Сэлли такая мрачная  сегодня...  Полагаю,  ей
плохо потому, что вы рассердились на нее. Или о том, что вы скажете, когда
Кутузов  и  Хорват  будут  гнать  прочь  послов  мошкитов.  О  мятежах   и
гражданских войнах в колониях, или о цене на иридий, или  же  об  инфляции
кроны...
     - Реннер, ради всего святого, замолчите!
     Усмешка Кевина стала шире.
     - ...а, может, о том, как вышвырнуть меня из  своей  каюты.  Капитан,
взгляните на все с этой точки зрения. Допустим, суд признает вас  виновным
в небре