тил  миниатюрных  чужаков,  сидящих  на  корточках  на
игровом столе окруженном членами научной  группы  и  образцами  продуктов:
зерна, хлеба, моркови и сельдерея, размороженного сырого и жареного мяса.
     - А теперь объясните, - сказал Хорват, - что означает ваше  вторжение
в...
     - Этот монстр разобрал кофейник кают-кампании!
     - Нам еще повезло, - сказал не совсем к месту гардемарин Уайтбрид.  -
Она пыталась разобрать на  части  четвертый  воздушный  шлюз,  пока  я  не
остановил ее.
     - Все, что ее интересует, - это приборы и механизмы, - резко  заметил
Хорват, игнорируя возбуждение Каргилла. -  В  этом  я  в  виде  исключения
согласен с  адмиралом  Кутузовым:  чужаку  нельзя  разрешать  смотреть  на
Олдерсон Драйв или генератор Поля. Похоже, она может понять,  что  это  за
вещь, и как она действует, даже не касаясь ее.
     - Никто и не думает об этом! - сказал Каргилл. -  Но  неужели  вы  не
могли  дать  мошките  что-нибудь  другое?  Этот  кофейник  уже  наполовину
отремонтирован. Никто не мог понять, как это сделать, пока  Сэнди  Синклер
не закончил работу. А теперь мошкита разрушила некоторые части.
     - Если их было так легко разрушить, следовало их укрепить, -  разумно
заметил Хорват. - Смотрите, мы можем дать вам один из кофейников из  нашей
лаборатории или один из наших  кипятильников...  Мисс  Фаулер,  чужак  уже
успокоилась? Э... Мистер... Уайтбрид? Мы рады, что вы заглянули  сюда,  мы
ждали вас, как единственного человека,  общавшегося  с  чужаком.  Командор
Каргилл, пожалуйста, отойдите от мошкиты...
     Но Каргилл был уже на полпути через комнату. Чужак слегка  отступила,
но Каргилл остановился за пределами ее досягаемости  и  время  от  времени
сердито поглядывал в ее сторону, изучая свой разобранный кофейник.
     Мошкита  отодвинулась  от  Сэлли   Фаулер.   Она   нашла   конический
пластиковый контейнер, наполнила его  водой  из  крана  и,  пользуясь  им,
залила воду в кофейник. Один из стюардов кают-кампании хихикнул.
     Мошкита налила воду в две емкости, вставила сетки и стала ждать.
     Изумленный стюард взглянул на Каргилла. Тот кивнул. Пользуясь  мерной
ложкой, парень очистил посудину от кофейной гущи и включил кофейник. Чужак
внимательно следила за всем происходящим. То же самое  делала  и  одна  из
малышей, несмотря на отвлекающие действия биологов,  тыкавших  ей  в  лицо
морковь.
     - Она делала это и прежде, глядя, как  мы  завариваем  кофе,  сэр,  -
сказал стюард. - Думаю, ей хочется кофе, но ученые  вообще  не  предлагали
его.
     - Через минуту, Энни, - сказал Каргилл, - здесь  может  быть  большой
беспорядок. Будь готов убрать все, - он повернулся к  Сэлли.  -  Насколько
хорошо этот монстр снова собирает вещи?
     - Вполне хорошо, -  ответила  Сэлли.  -  Она  собрала  мой  карманный
компьютер.
     Кофейник забурлил, и вода в  индикаторной  трубке  стала  коричневой.
Каргилл нерешительно наполнил чашку и попробовал.
     - Нормальный кофе, - сказал он и передал чашку мошките.
     Она попробовала черное  горькое  варево,  пронзительно  вскрикнула  и
швырнула чашку в перегородку.


     Сэлли увела Уайтбрида в кладовую гостиной.
     - Вы сделали так, что мошкита поняла вас. Как это было?
     - Это было всего один раз, - сказал Уайтбрид.  -  Может,  она  решила
дать мне больше свободного места после того, как я открыл шлем и закричал?
     Сэлли нахмурилась.
     - Она просто стояла там. Похоже, она даже не знала, что вы  пытаетесь
говорить с ней, как не  пыталась  и  ответить...  -  она  понизила  голос,
бормоча главным образом для себя: - Основная характеристика разумных видов
в том, что они пытаются общаться. Уайтбрид, как ваше первое имя?
     Уайтбрид был поражен.
     - Джонатан, леди.
     - Отлично, Джонатан, а я - Сэлли. Как мужчина женщине скажите, что я,
черт побери, делаю не так? Почему она не пытается заговорить со мной?
     - Хорошо, Сэлли, - с готовностью отозвался  Уайтбрид.  Ему  нравилось
произносить ее имя. К тому же она была старше его  не  более  чем  на  два
года. - Я могу придумать полдюжины  причин  для  этого.  Может  быть,  она
читает мысли.
     - И что она делает с...
     - Она не знает нашего языка, не так ли? Может, она читает наши  мысли
только тогда, когда мы безумно кричим, как, скажем, я?
     - Или командор Каргилл, - задумчиво сказала Сэлли. - Она отскочила от
кофейника. Но ненадолго. Нет, я не верю в это.
     - Я тоже. Я думаю, что она лжет.
     - Лжет?
     - Играет немого. Она не знает, что сказать нам,  поэтому  не  говорит
ничего. Тянет время. Ее интересуют  наши  машины,  и  это  дает  ей  время
изучать их.
     Сэлли медленно кивнула.
     - Один из биологов высказывал эту же идею. Что она ждет инструкций  и
изучает все, что может, пока они не пришли. Джонатан, как ее можно поймать
на этом?
     - Не думаю, что это возможно, - медленно сказал Уайтбрид. - Как можно
разоблачить разумную крысу, разыгрывающую немого, если вы до этого никогда
не видели крыс?
     - Дьявольщина! Что ж, нам остается только продолжать попытки,  -  она
нахмурилась, думая о  представлении,  устроенном  мошкитой  с  кофейником,
затем окинула Уайтбрида долгим задумчивым взглядом.  -  Вы  очень  устали.
Ступайте, поспите, ведь нет ничего такого, о чем нужно было бы сказать нам
немедленно.
     - Нет, - Уайтбрид зевнул. За его  спиной  послышался  шорох  чьего-то
тихого передвижения, и оба они быстро повернулись, но там никого не  было.
- Говорят, это мыши, - сказал Уайтбрид.
     - Как они могут жить на стальном корабле? - спросила Сэлли.
     Уайтбрид пожал плечами.
     - Они попадают на  борт  с  продовольствием,  даже  в  личных  вещах.
Изредка мы освобождаем секции корабля, выводим экипаж наружу  и  открываем
корабль. Но даже этим мы никогда не избавлялись от них полностью. А в этом
полете, со всей этой толпой на борту, мы не сможем сделать даже этого.
     - Интересно, - кивнула Сэлли. - Мыши  могут  жить  почти  везде,  где
может жить человек. Вы знаете, в Галактике мышей, наверно, так  же  много,
как и людей. Мы приносим их почти на каждую планету. Джонатан,  а,  может,
малыши - мыши?
     Уайтбрид пожал плечами.
     - Она явно не заботится о них и убила всех, кроме двух. Но зачем  она
привела их на корабль? И выбрала именно этих двух?
     Сэлли снова кивнула.
     - Мы видели, как она ловила  их,  -  она  вдруг  рассмеялась.  -  Вот
удивится мистер Реннер, если они окажутся детьми  мошкитов!  Идите  спать,
Джонатан. Увидимся часов через десять или около того.



                         ВЫСЕЛЕНИЕ МИСТЕРА КРОУФОРДА

     Гардемарин Уайтбрид добрался до своего гамака быстрее, чем ожидал. Он
блаженно повалился на сетку, закрыл глаза... и тут же открыл один из  них,
почувствовав на себе чей-то взгляд.
     - Да, мистер Поттер, - сказал он.
     - Мистер Уайтбрид, я буду вам очень  обязан,  если  вы  поговорите  с
мистером Стели.
     Это было совсем не тем, чего он ожидал. Уайтбрид открыл второй глаз.
     - Что?
     - С ним что-то неладно. Вы знаете,  каков  он  -  скорее  умрет,  чем
пожалуется.  В  последнее  время  он  ходит,  как  робот,   и   почти   не
разговаривает, только вежливо отвечает на вопросы. И ест он в  одиночку...
Вы знаете его дольше меня, и я подумал, что вы могли бы выяснить причину.
     - Хорошо, Поттер, я попробую. Когда  проснусь,  -  он  закрыл  глаза.
Поттер был еще здесь.  -  В  восемь  часов.  Поттер.  Это  не  может  быть
настолько важно.


     В другой части "Мак-Артура" парусный мастер Реннер  судорожно  сел  в
каюте,  немного  большей,  чем  его  койка.  Это  была  кровать   третьего
лейтенанта, но двое ученых заняли каюту Реннера,  и  третий  перебрался  к
офицеру из звездной пехоты.
     Реннер сидел в темноте, и разум его судорожно искал что-то, что могло
быть сном. Потом он включил свет и нащупал  незнакомую  панель  интеркома.
Рядовой, ответивший ему, проявил чудеса самоконтроля: он не выругался и не
сделал еще чего-нибудь подобного.
     - Дайте мне мисс Сэлли Фаулер, - сказал Реннер.
     Рядовой сделал это безо всяких комментариев.  Робот  он,  что  ли?  -
подумал Реннер. Он примерно представлял себе, как сейчас выглядит.
     Сэлли не спала. Вместе с доктором Хорватом они только  что  закончили
устраивать мошкитов в каюте офицера-артиллериста. Ее лицо и  голос,  когда
она произнесла: "Да, мистер Реннер?", сказали парусному  мастеру,  что  он
выглядит как помесь человека и крота -  настоящий  подвиг  немногословного
общения.
     Реннер вскочил.
     - Я кое-что вспомнил. Ваш карманный компьютер с вами?
     - Конечно, - она вынула его и показала.
     - Пожалуйста, проверьте его для меня.
     Лицо ее было удивленной маской, когда Сэлли написала на табло плоской
коробки, стерла,  небрежно  изобразила  простенькую  задачу,  затем  более
сложную, которая требовала помощи корабельного компьютера. После этого она
вызвала из памяти корабля произвольные личные данные.
     - Все работает нормально.
     - Или я спятил, или вы видели, как  мошкита  разобрала  эту  вещь  на
части, а затем собрала снова.
     - Ну, да. Она сделала то же самое и с вашим оружием.
     - Но с карманным компьютером? - Реннер изумленно таращился на нее.  -
Вам известно, что это невозможно?
     Она решила, что он шутит.
     - Нет, не известно.
     - Так знайте, что это так.  Спросите  у  доктора  Хорвата,  -  Реннер
отключился и снова лег.
     Сэлли поймала доктора Хорвата, когда он возвращался в свою  каюту,  и
спросила его о компьютере.
     - Эти вещи - одна большая интегральная схема.  Мы  даже  не  пытаемся
чинить их... - Хорват пробормотал что-то еще себе под нос.
     Пока Реннер спал, Хорват и Сэлли разбудили ученых-физиков, и никто из
них в эту ночь больше не спал.


     "Утро" на военном корабле - вещь относительная. Утренняя вахта длится
от 4.00 до 8.00 - время, когда род человеческий  обычно  спит,  но  космос
ничего не знает об этом. Независимо  от  времени  суток  на  мостике  и  в
машинном отделении должны находиться все необходимые люди.  Как  вахтенный
офицер,  Уайтбрид  стоял  одну  вахту  из  трех,  но  четкий  список  вахт
"Мак-Артура" был нарушен после ремонта. Джонатана освободили от утренней и
предполуденной вахт, дав ему восемь великолепных  часов  сна,  и  все  же,
когда он проснулся, часы показывали девять.
     - Ничего со мной не случилось, -  запротестовал  Хорст  Стели.  -  Не
знаю, откуда у тебя взялась эта идея. Забудь о ней.
     - О'кей, - мягко сказал Уайтбрид. Он взял сок и овсянку и поставил их
на свой поднос. Он стоял сразу же за Стели в очереди в кафе.
     - Впрочем, я ценю твой интерес, - сказал ему Стели, и в голосе его не
было ни следа эмоций.
     Уайтбрид  согласно  кивнул.  Он  поднял  поднос  и  пошел  следом  за
неестественно прямой спиной Стели. Как и следовало ожидать,  Хорст  выбрал
пустой стол. Уайтбрид присоединился к нему.
     В Империи имелись многочисленные миры, где  доминирующей  расой  были
белые кавказцы. На таких мирах плакаты, изображающие добровольцев Военного
Флота, очень походили на Хорста Стели. Его подбородок  был  квадратным,  а
глаза -  холодно-голубыми.  Его  лицо  было  идеально  симметричным  и  не
выражало никаких чувств, спина была прямой,  плечи  -  широкими,  живот  -
плоским и твердым, с рельефно выступающими мышцами. Внешне  он  разительно
отличался от Уайтбрида, которому предстояло всю жизнь  бороться  с  лишним
весом.
     Они ели  в  молчании.  Наконец,  как  будто  случайно,  чтобы  что-то
спросить, Стели сказал:
     - Как прошла твоя миссия?
     Уайтбрид был готов к этому.
     - С переменным успехом. Худшие полтора часа мошкита провела, таращась
на меня. Смотри, - Уайтбрид встал, согнул  колени  и  опустил  плечи,  как
будто забираясь в невидимый гроб высотой 130 см. - Полтора  часа  в  такой
позе, - он снова сел. - Пытка, скажу я тебе.  Я  ведь  надеялся,  что  они
выберут тебя.
     Стели покраснел.
     - Я тоже был добровольцем.
     -  Это  меня  потрясло.  Ты   был   тем,   кто   принял   капитуляцию
"Вызывающего".
     - И позволил этому маньяку украсть мою бомбу!
     Уайтбрид опустил вилку.
     - Ого?
     - Ты не знал?
     - Конечно, нет. Думаешь, Блейн рассказал об этом  всему  экипажу?  Ты
вернулся слегка потрясенный после этой  миссии,  и  всем  было  интересно,
почему.
     - Теперь ты знаешь. Какой-то  болван  пытался  отказаться  от  своего
слова, но капитан "Вызывающего" не позволил ему, хотя и мог, -  Стели  изо
всех сил потер руки. - Он вырвал у меня бомбу! И  я  позволил  ему!  Я  бы
отдал все за возможность... - Стели внезапно  встал,  но  Уайтбрид  быстро
схватил его за руку.
     - Сядь, - сказал он. - Я могу объяснить, почему тебя не выбрали.
     - Ты можешь читать мысли капитана? - по  молчаливому  соглашению  оба
они  говорили  вполголоса.  Внутренние   перегородки   "Мак-Артура"   были
звукопоглощающими, и голоса звучали очень четко, если говорить тихо.
     - "Угадай-ка" - хорошая практика для гардемарина, - сказал Уайтбрид.
     - И почему же? Из-за этой бомбы?
     - Косвенно. Ты стремился проверить себя, но даже и без этого  в  тебе
слишком много от героя,  Хорст.  Совершенная  физическая  форма,  здоровые
легкие - и никакого чувства юмора.
     - У меня есть чувство юмора.
     - Нет, это не так.
     - Ты хочешь сказать, что его нет?
     - Ни следа.  Эта  ситуация  не  требовала  героя,  Хорст.  Нужен  был
человек, который  не  будет  думать,  что  выглядит  нелепо  в  какой-либо
ситуации.
     - Ты смеешься надо мной. Проклятие, я никогда не могу  понять,  когда
ты говоришь серьезно, а когда нет!
     - Сейчас не самое подходящее время. Я не шучу, Хорст.  Слушай,  я  не
могу объяснить этого. Ты видел все, верно? Сэлли говорит,  что  я  был  на
всех экранах интеркомов, живой, в цвете и объемный.
     - Да, это так,  -  Стели  коротко  улыбнулся.  Мы  видели  твое  лицо
особенно, когда ты начал ругаться. Это было безо  всякого  предупреждения.
Изображение немного скакнуло, потом ты заорал на чужака, и все сломалось.
     - А что бы сделал ты?
     - Не знаю. Но не это. Полагаю, выполнил бы приказ,  -  ледяные  глаза
сузились. - Я не пытался бы кричать, если ты имеешь в виду именно это.
     - Скажем, выстрел из лазера  в  пульт  управления?  Чтобы  уничтожить
защитное поле?
     - Только после приказа.
     - А как насчет языка жестов? Я провел некоторое время, жестикулируя и
надеясь, что чужак поймет меня, но этого не произошло.
     - Этого мы не видели.
     - Вот я и говорю, - сказал  Уайтбрид,  -  что  эта  миссия  требовала
человека, готового выглядеть глупо в любой ситуации. Вспомни, сколько  раз
ты слышал смех, пока я вез мошкиту сюда.
     Стели кивнул.
     - А теперь забудем об этом и подумай о мошкитах. Как у нее с чувством
юмора? Понравится тебе смех мошкитов над тобой? Ты  даже  не  можешь  быть
уверен, смеется она или нет: ты не знаешь, как это выглядит или звучит...
     - Но ты выглядел нелепо.
     - Всем известно, что ситуация требовала человека, способного  узнать,
смогут ли чужака говорить с нами.  Здесь  не  требовалось  защищать  честь
Империи.  Пройдет  еще  немало  времени,  прежде  чем  мы  узнаем,  с  чем
столкнулись. Еще будет место героям, Хорст. Как бывает всегда.
     - Это успокаивает, - сказал  Стели.  Он  закончил  завтрак,  встал  и
быстро ушел, держась все так же прямо, оставив изумленного Уайтбрида.
     Ну, что ж, подумал Уайтбрид. Я пытался. И, может быть...


     Комфорт    военного     корабля     весьма     относителен.     Каюта
офицера-артиллериста Кроуфорда была размером с его кровать. Когда  кровать
поднималась, у него была комната для переодевания  и  небольшая  раковина,
где можно было почистить зубы. Опуская кровать для  сна,  ему  приходилось
выходить в коридор, и, будучи человеком высоким, Кроуфорд научился  спать,
свернувшись клубком.
     Кровать и дверь с замком на ней вместо гамака или ряда из многих коек
- это комфорт. Кроуфорд пытался сохранить его, но  все  же  его  выселили.
Сейчас он занимал катер "Мак-Артура", а его помещение занял чужак.
     - Она немногим более метра высотой,  -  рассудительно  сказала  Сэлли
Фаулер. - Конечно, она поместится. И все же, это только крошечная комната.
Вы думаете, она может занять ее? Если нет,  нам  придется  оставить  ее  в
гостиной.
     - Я видел каюту в ее корабле - она ничуть не больше. Она может занять
ее, - сказал Уайтбрид. Было слишком поздно пытаться спать в кают-кампании,
и он предпочел поговорить с учеными обо всем, что знал: по  крайней  мере,
будет объяснение, если Каргилл  спросит,  почему  он  надоедает  Сэлли.  -
Полагаю, кто-то постоянно следит за ней по интеркому?
     Сэлли кивнула. Уайтбрид отправился за ней в  гостиную  ученых.  Часть
комнаты была перегорожена сеткой, за которой находились обе малышки.  Одна
из них грызла кочан капусты, держа его перед собой всеми четырьмя  руками,
другая, с животом, раздувшимся от беременности, играла карманным фонарем.
     Очень  похоже  на  обезьян,  подумал  Уайтбрид.  Он  впервые  получил
возможность разглядеть этих крошек. Их мех был гуще и испещрен коричневыми
и желтыми пятнами, тогда как у большого чужака был однородного коричневого
цвета. Четыре руки были почти одинаковы: пять пальцев на левых и по  шесть
на правых, но руки и пальцы были одинаково гибки и имели одинаковое  число
суставов. Мышцы внешней левой руки были  закреплены  на  верхушке  черепа.
Зачем, если не для увеличения усилий при подъеме тяжестей?
     Когда он насмотрелся, Сэлли провела его к маленькому угловому  столу,
где биологи чесали свои затылки и громко спорили. Он  взял  кофе  для  них
обоих и спросил у Сэлли о странной мускулатуре чужаков. Не то, что бы  это
очень интересовало его, но нужно было как-то начать...
     - Мы считаем, что  это  рудимент,  -  сказала  она.  -  Они  явно  не
нуждаются в ней: их левый руки не приспособлены для тяжелой работы.
     - Значит, маленькие существа не обезьяны! Они отпрыски большого.
     - Или же кого-то еще. Джонатан, у нас уже есть по  крайней  мере  две
классификации. Смотрите, - она повернулась к экрану интеркома,  и  на  нем
появилось изображение мошкиты.
     - Она выглядит довольно счастливой, - сказал  Уайтбрид  и  усмехнулся
при виде того, что сделала мошкита. - Мистеру Кроуфорду не понравится  то,
что она сделала с его койкой.
     - Доктор Хорват не позволил  остановить  ее.  Она  может  делать  что
угодно и с чем угодно, кроме интеркома.
     Кровать  Кроуфорда  была  укорочена  и   оконтурена.   Контуры   были
чрезвычайно странными, не только из-за сложных суставов спины мошкиты,  но
и потому, что она, видимо, спала на правом боку.  Матрас  был  разрезан  и
сшит, нижняя стальная рама изогнута и перекручена.  Теперь  там  были  два
углубления для двух правых рук, яма для бедра и высокий гребень,  служащий
подушкой...
     - Почему она может спать только на правом боку? - спросил Уайтбрид.
     - Возможно, она может  защитить  себя  своей  левой  рукой,  если  ее
потревожить во сне. Левая рука значительно сильнее.
     - Может быть. Бедняга Кроуфорд. Возможно, она ждет, что он попытается
ночью перерезать ей горло,  -  он  взглянул,  как  мошкита  трудилась  над
верхней лампой. - У нее довольно  односторонний  разум,  верно?  Мы  можем
извлечь из этого большую пользу. Она может улучшить все, что угодно.
     - Возможно. Джонатан, вы изучали эскизы анатомирования чужака?
     Сэлли  говорила,  как  школьная  учительница.  Она  была   достаточно
взрослой для этого, но уж слишком хорошенькой, подумал Уайтбрид, и сказал:
- Да, мадам.
     - Вы видите какие-нибудь отличия?
     - Цвет меха различен. Но это ничего не значит, ведь тот чужак  был  в
анабиозе сотню лет.
     - А еще?
     - Второй, по-моему, выше. Впрочем, я бы не стал этого утверждать.
     - Посмотрите на ее голову.
     Уайт