стоящий класс.

@

После устроенной беготни я спал, как убитый. И проснулся лишь когда моя
кровать начала ездить по полу.

Возле дверей я оказался, наверное, в один прыжок. Мне доводилось видеть
разрушенные землетрясением дома... Но вокруг все было спокойно. Лишь
дергалась, как в конвульсиях, кровать. Потом лежащая на столе книга
поднялась в воздух и зашуршала перелистываемыми страницами. Я еще ничего
не понимал. И только когда Тим глухо застонал во сне, до меня дошло...

В полутьме не было видно его лица. Я присел на кровать, взял Тимми за
руку. Ладонь была горячей и напружиненной, словно он держался за что-то,
мне не видимое.

-- А ну, кончай, -- тихо сказал я. -- Все хорошо. Заканчивай.

Затрещала разрываемая книжная обложка. Я легонько похлопал Тима по щеке.

-- Тимми, все хорошо... Просыпайся. Или смотри другой сон. Тимми,
успокойся...

Я уговаривал его минут пять. Наверное, надо было просто разбудить пацана.
Но мне не хотелось этого делать...

Когда книжка тяжело осела на пол, а Тимми задышал ровнее, я тихо, не
включая света, нашел свою одежду. Быстро оделся. Посмотрел еще раз на
Тимми -- теперь он спал вполне безмятежно. И вышел.

В кабинете горел свет. Я чуть поколебался и сказал вполголоса:

-- Мистер Эванс, до свидания.

Я был почти уверен, что он меня не услышит -- за дверью слабо жужжало
печатающее устройство компьютера. Но звук исчез, а еще через мгновение
мистер Эванс недоуменно посмотрел на меня.

-- Вы уходите?

Я кивнул.

-- Жаль... -- Он беспомощно улыбнулся. -- Честно говоря... Тимми вчера так
здорово развеселился, когда играл с Дэйвом.

-- Пусть и дальше играют.

Он понял. И кивнул -- не соглашаясь, а скорее с благодарностью. Потом
вдруг шагнул ко мне и взял за руку.

-- Скажи, если, конечно, тебя не задевает мое любопытство. Ты тот самый
мальчишка, который однажды довел до конца синтез ПКФ?

-- Я принимаю ваше обращение применительно к биовозрасту. -- Я попытался
улыбнуться. -- Да, тот самый.

Он кивнул, ничего больше не спрашивая.

-- Это очень трудно, -- тихо сказал я. -- Понимаете, человеческий мозг не
рассчитан на то, что со мной сделали. Ему не хватает каналов восприятия.
Ну, он и выкручивается, как может, превращая запахи в свет, звук... Иногда
и боль. Очень больно, честное слово. А если просто лишить меня обоняния --
я ослепну и оглохну. Все слишком тесно связано...

-- Я верю.

Он ни о чем не просил. И от этого было еще тяжелей.

-- Я вернусь в Веллесбергский Центр, -- торопливо сказал я. Мне
показалось, что он уже готов уйти. -- Я тогда был младше, чем Тимми. А
сейчас, наверное, выдержу... Ведь все равно, что бы я ни делал, моя дорога
туда. И с нее не свернуть, я понимаю.

-- Тебе очень трудно?

Я молча кивнул и спросил сам:

-- Тимми выдержит год?

-- Да. А почему год?

-- Не знаю. Просто думаю, что за год успею. Игорь не сможет, никогда не
сможет работать так, как вы -- в миллионную долю. Только не обижайтесь.

-- Я не обижаюсь.

-- У него характер такой. Ему надо быть или первым, или хотя бы в первом
ряду. Если он не найдет своей дороги, то так всю жизнь и останется
роддэром. Лучшим роддэром в мире. И многим задурит головы, не со зла, а
так... Но это не нужно, роддэры ведь не форма протеста и не поиск нового
пути. Мы -- боль. Форма боли в середине двадцать первого века. Такие, как
я, у которых боль внутри, и такие, как Игорь. Середина, не желающая ей
оставаться. А я все верю, что помогу ему найти свое место.

Мистер Эванс посмотрел мне в глаза. И сказал:

-- Теперь я знаю, что ты вернешься в Центр.

Я улыбнулся и сделал шаг к спальне. Попросил:

-- Потушите на пять минут свет. Пусть Игорь думает, что мы уходим, как
настоящие роддэры -- не прощаясь, тайком.

Мистер Эванс улыбнулся. У него была красивая улыбка, сильная и добрая.
Знаю, что про улыбки так не говорят, но мне она виделась именно такой.

-- Ветра в лицо, роддэр, -- сказал он.

Я кивнул. И подумал, что иногда не нужно даже логэм, чтобы понять друг
друга.

@

Мы шли на восток, и солнце медленно выкатывалось нам навстречу. Игорь
насвистывал какую-то мелодию. Сумка с продуктами и всякой полезной мелочью
болталась у него на плече.

-- Не обижаешься, что я решил оставить Рыжика? -- спросил он меня, когда
дом скрылся из глаз.

Я покачал головой. И вдруг почувствовал, как невидимые пальцы крепко сжали
мою ладонь. Там, в маленькой комнатке на втором этаже, проснулся Тимми.

Я улыбнулся. И пожал протянутую через холодное утро руку.





                            Сергей ЛУКЬЯНЕНКО

                           ВОСЬМОЙ ЦВЕТ РАДУГИ




                           1. БРАТЬЯ ПО СМЕРТИ

     Меч сломался. Беспомощно озираясь, Родэк отбежал к стене.  Противник,
здоровенный темнокожий наемник, неторопливо пошел к нему, занося для удара
оружие - нечто среднее между дубиной и мечом: толстую свинцовую трубу,  из
которой выступали тонкие режущие кромки. На  одном  из  лезвий,  в  черном
пятне крови, присохла прядь длинных светлых волос. Лицо врага не  выражало
абсолютно никаких чувств,  но  глаза  неотрывно  смотрели  на  опрометчиво
надетый Родэком бриллиантовый медальон.
     Быстро взглянув по сторонам, Родэк понял, что обречен. Справа и слева
громоздились непроходимыми  завалами  дымно,  неохотно  горящие  лестницы,
сброшенные с крепостной стены.  Кое-где  на  этих  рукотворных  деревянных
холмах серели глыбы камня,  обрушенные  на  головы  осаждавших.  Время  от
времени, когда перекладины лестниц прогорали, камни тяжело падали вниз,  и
земля под ногами чуть вздрагивала. Родэк взглянул вверх - там, над обрезом
стены, плыли растянутые полосами облака, обтекая сторожевые башни, скрывая
от глаз их вершины.  Между  облаками  покачивался  лохматый,  густо-желтый
солнечный диск. Ни одного стражника видно  не  было.  А  для  того,  чтобы
вскарабкаться по стене вверх, хотя бы  до  первого  ряда  амбразур,  нужно
время и силы. Ни того, ни другого у Родэка не оставалось. Он закрыл глаза.
Кончено. Смерть приходит ко всем, но погибнуть  в  восемнадцать  лет,  при
первом же выходе из Крепости... Как глупо...
     Камень за спиной  внезапно  утратил  твердость,  стал  трухлявым  как
сгнившее дерево, жидким, как кисель. Родэк почувствовал, как его  схватили
за плечи,  и  потащили  _в_н_у_т_р_ь_  стены.  Наемник  с  воплем  обрушил
меч-дубину  и,  исчезая  в  теплой  мягкости,  Родэк  еще   услышал   этот
сокрушительный и беспомощный удар о непоколебимую стену Крепости.
     Начальник стражи и Желтый Рыцарь стояли на второй обзорной  площадке.
Выше их была только площадка дозорных, где, спина к спине, замерли четверо
дежурных стражей, по одному на каждую  сторону  света.  А  еще  выше  было
прозрачное,  до  голубизны,  летнее  небо,   в   котором   упруго   дрожал
снежно-белый флаг Крепости.
     - Ты чем-то обеспокоен? - Желтый  Рыцарь  говорил  в  своем  обычном,
язвительно-вопрошающем тоне. Золотые пластины брони лежали на нем тяжелой,
тусклой чешуей. Длинный и тонкий меч удивительно подходил  к  его  лицу  -
острому, вытянутому,  привычно  желчному.  Желтый  Рыцарь  не  был  чем-то
раздражен. Просто он был Желтым.
     - Нет, Рыцарь, - начальник стражи рассеянно оглядывал горизонт. Стены
Крепости, почти равные по высоте главной дозорной башне, заключали в  себя
целый мир: озерцо, посреди которого алел замок Правителя, город с  редкими
клочками леса, запутавшимися  между  кварталами,  пышно  заросший  зеленью
холм, на котором стояла низкая и широкая башня Рыцарей.
     - Нет, Рыцарь, - повторил он.  -  Я  не  обеспокоен.  Но  моему  сыну
сегодня исполнилось восемнадцать, он первый раз дерется вне Крепости.
     - Это опасно, - Рыцарь понимающе кивнул. Но  даже  эти  сочувственные
слова вышли у него насмешливыми, _ж_е_л_т_ы_м_и_.
     - Не слишком. Ему не грозит ничего, кроме собственного страха.
     На этот раз голос Рыцаря действительно был возмущенным и неприятным:
     - Ну, уж это напрасно. Кого ты вырастишь, если с первого выхода...
     - Успокойся, он ничего не знает.
     Они  замолчали.  Рыцарь  в  золотой  броне  и  начальник   стражи   в
темно-багровом  бархате  давно  знали  друг  друга.  Они  были   одинаково
могущественны и одиноки. Но у начальника стражи был сын, а у Рыцаря его не
было и не могло быть.
     Из круглого люка в полу вынырнула голова одного из стражников:
     - Лейтенант Арт к начальнику стражи.
     - Пусть поднимется.
     Произнося эти слова, начальник стражи невольно скользнул  взглядом  в
сторону Каменной Плеши. С башни Каменная Плешь  выглядела  ровной  белесой
площадкой,  зажатой  между  озером  и  городскими  окраинами.  На   камнях
отчетливо выделялись три длинные металлические сигары, исполинские даже  с
такого расстояния.
     По лестнице застучали шаги, и на площадку поднялся офицер  стражи,  в
таком  же  багровом  костюме,  как  рядовые  стражники  и   начальник,   с
единственным знаком  отличия  -  серебряным  значком  на  лацкане  куртки.
Начальник стражи не носил никаких эмблем, его и так знали в лицо.
     Быстро,  почтительно  кивнув  Желтому  Рыцарю,   офицер   подошел   к
начальнику стражи.
     - Ну?
     Лейтенант склонил голову.
     - Они согласны продать нам три-четыре "бабочки", с прежним ресурсом и
по прежней цене, но...
     Начальник стражи взглянул на Каменную  Плешь,  где  дремали  стальные
сигары, и странно улыбнулся:
     - Летучий народ не продаст нам турбокондеры?
     - Да.
     - Ни за какую цену?
     - Ни за какую.
     - Я так и думал.
     Начальник стражи с любопытством посмотрел в лицо лейтенанта - в  меру
спокойное, в меру огорченное. Посмотрел на Желтого Рыцаря,  перегнувшегося
через гранитные перила площадки, что-то рассматривающего внизу.  И  быстро
чиркнул взглядом  по  пространствам  за  стенами  Крепости,  где,  скрывая
оранжевый песок пустыни, серым ковром стлались до самого  горизонта  шатры
кочевников. Сейчас они казались совсем не страшными,  но  ночью,  когда  у
каждого шатра зажигали костры, зрелище делалось жутким.
     С Каменной Плеши донесся нарастающий гул. Сверкающие сигары  медленно
поднимались в воздух, и низко, без всякого страха, летели и над Крепостью,
и над кочевниками. Казалось, что дозорная башня слегка вибрирует в  унисон
могучему гулу.
     - Что ж, - сказал еще раз начальник стражи. - Я так и думал.


     Стремительный полет сквозь камень  кончился.  Родэк  сидел  в  сырой,
холодной полутьме. Высоко вверху дрожал тонкий лучик света,  совсем  рядом
часто и звонко разбивались о пол капли. Родэк встал  со  скользких  плиток
пола, пошарил вокруг рукой. Пальцы коснулись  влажной,  заросшей  плесенью
стены. Подвал одной из малых дозорных башен?
     - Эй! - негромко позвал он. - Кто здесь?
     Тишина. Звон разлетающейся капли. И -  мгновенный  проблеск  света  в
стороне. Или показалось?
     - Ты кто? - Родэк проглотил застрявший в горле комок.  -  Ответь!  Ты
человек? Маг? Сгусток энергии? Ты добрый или злой?
     Опять дрожащая, тусклая вспышка, не высветившая ничего вокруг. Теперь
уже точно не показалось...
     - Где я? Ответь!
     Свет  мелькнул  немного  дальше.  Родэк  вытащил  из  ножен   кинжал,
осторожно пошел вперед. Огонек замерцал  чаще,  он  явно  звал  за  собой.
Нашаривая путь левой рукой, держа правую с кинжалом  наготове  для  удара,
Родэк шел вперед. Путь длился недолго. Он споткнулся о ступеньку, едва  не
упал, стал подниматься по крутой и узкой  лестнице,  как-то  очень  быстро
перейдя на четвереньки  и  вернув  кинжал  на  место.  По  пальцам  тянуло
сквознячком. Здесь был проход для воздуха, это уже неплохо...
     Очередная ступенька переходила прямо в узенький каменный порог. Родэк
оказался перед высокой железной дверью. Он  толкнул  раз,  другой,  та  не
поддавалась. Лишь на пальцах  осталась  какая-то  мокрая  каша,  с  резким
запахом ржавчины и гнили. Родэк ощупал дверь - огромные  массивные  петли,
давным-давно не открывавшийся  замок...  Его  охватил  страх.  Он  поводил
пальцами вокруг замка, еще рассчитывая на обыкновенное колдовство.  Но  на
двери не лежало заклятие, она была просто закрыта.
     - Эй, кто ты! Я же не выберусь! Не уходи!
     Прошла секунда, и что-то оглушительное грохнуло.  По  глазам  резанул
свет, и дверь стала с  гулом  вываливаться  наружу.  Щурясь  от  солнечных
лучей, Родэк прошел по двери, огляделся. Он  стоял  с  внутренней  стороны
крепостной стены, за одной из сторожевых башен. Метрах в ста над  ним,  на
узкой площадке, опоясывающей стену на уровне первого ряда амбразур, хрипло
перекликались стражники. Ругались наверняка и на двух верхних площадках, и
на гребне стены, но оттуда, разумеется, ничего не долетало. Родэк постоял,
покусывая губы, прикидывая, сколько же метров сквозь камень он  преодолел.
Выходило что-то абсолютно невероятное - двадцать метров  сквозь  основание
стены, и еще метра два на стену башни, которая внизу прилегала к стене,  а
выше, по мере того как стена сужалась, отходящей от нее метров на восемь.
     Потом Родэка затрясла нервная дрожь. Да, он спасся. На время. Ибо  не
позже, чем завтра утром, ему придется снова выходить за стену Крепости. На
этот раз -  не  в  обычный  дозор,  в  котором  Родэк  едва  не  ухитрился
погибнуть.
     Лейтенант спустился было в люк, но через мгновение вынырнул обратно.
     - Подъемник внизу, - ответил он на непроизнесенный вопрос  начальника
стражи. - Кто-то поднимается к нам. А... где Желтый Рыцарь?
     Начальник стражи рассеянно оглянулся. Пожал плечами.
     - Ушел.
     - Как?! - лейтенант подбежал к краю  площадки,  с  невольным  страхом
взглянул вниз, в километровую пропасть.
     Даже для многих офицеров  стражи  возможности  Рыцарей  оставались  в
тайне. И этот лейтенант, отвечающий за связь с  Летучим  Народом,  не  был
исключением. Но начальник стражи не собирался ему что-либо объяснять.
     - Арт, с запада идут четыре турбокондера.
     Лейтенант вскинул голову, вглядываясь в небо. Кивнул:
     - Да, Дэктор.
     Обращение начальника стражи по имени давало лейтенанту право на такую
же вольность. И лейтенант не преминул им воспользоваться, хотя его голос и
оставался таким же почтительным, как минуту назад.
     - Должно быть,  даже  пять  турбокондеров.  Соглашение  номер  триста
четыре тысячи семнадцать ноль три. Три турбокондера с полным грузом  мяса,
и два с зерном.
     - А наша плата?
     - За каждую тушу по заговоренному мечу. За  мешок  зерна  -  талисман
удачи.
     Начальник стражи улыбнулся:
     - Хорошее соглашение. Кто готовил?
     -  Молодец.  Кстати,  о  мечах...   Они   опять   требуют   четырежды
заговоренное оружие?
     - Да.
     - Ты объяснял, что металл будет нестабильным?
     - Конечно, но они...
     - Хорошо. Попросят еще раз - давайте им то, что  они  хотят,  хоть  с
десятикратным заговором. Только цену поднимите.
     Лейтенант согласно кивнул. На Каменную Плешь  уже  опускались  четыре
турбокондера, вдали показался пятый.
     - Сколько человек сейчас сопровождает каждую машину?
     - Пять.
     - Не ссоритесь?
     Арт развел руками - всякое бывает.  Но  на  всякий  случай  осторожно
сказал:
     - Они не из драчливых...
     Внизу грохнула клеть подъемника. В люк заглянул стражник:
     - Курсант Родэк Тор к начальнику стра...
     - Впустить.
     Кивком отпустив  Арта,  начальник  стражи  отошел  к  краю  площадки.
Услышал сзади знакомые  шаги,  обернулся,  пытаясь  сохранить  солидность,
оглядел сына. Отрывисто спросил:
     - Почему без меча?
     - Сломался.
     На лице Дэктора появилось что-то вроде удовлетворения.
     -  Я  же  предупреждал.  Тройной  заговор  металла  допускается  лишь
теоретически, на деле оружие станет ненадежным... Ладно, не стоит об этом.
Ты жив, а опыт к тебе еще придет.
     - Отец...
     Дэктор вздрогнул.
     - Что случилось, Родэк? - он подошел к юноше,  опустил  руку  ему  на
плечо. - Сломался меч? Ерунда, со всеми такое бывает...
     - Наш дозор вступил в бой у северных ворот.  Там  пытались  поставить
осадную башню... Мы разогнали грязнорожих, сожгли башню,  но  тут  подошел
наемный  отряд.  Знаешь,  эти  темнокожие,  с   южных   островов...   Они,
оказывается, здорово дерутся.
     Родэк попробовал неловко улыбнуться. Но Дэктор жестко произнес:
     - Дальше!
     - Нас прижали к стене. Ну... и чтобы  пробиться,  пришлось  оставлять
отряд заграждения.
     - И ты, конечно, попросился в него?
     - Многие были ранены...
     - Понятно. Но ты же спасся?
     - Подожди, отец. Нас было четверо:  я,  Динк  из  оранжевых,  и  двое
стражников.
     - Стражники были из красной полосы?
     - Конечно.
     - Стражникам бог велел оставаться, да и  этот  оранжевый  Динк...  Но
ты-то чего полез? Твой цвет зеленый, ты  не  воин!  Ты  целитель,  ты  мог
отказаться оставаться в заграждении...
     - Отец!
     Дэктор замолчал.
     - Дело не в этом. Перед схваткой у нас  была  минута  затишья,  и  мы
поклялись в братстве до смерти. Потом был бой. Стражники погибли, а  Динка
утащили в плен. Я спасся чудом, сам не пойму, как...
     - Братство по смерти... - Дэктор  быстро  подошел  к  люку,  заглянул
вниз. Стражники дремали возле клетки подъемника, никто не подслушивал. - И
ты считаешь себя обязанным идти выручать этого Динка? Которого знаешь пару
часов?
     - Да, - Родэк теперь смотрел так же твердо,  как  и  его  отец.  -  Я
сделаю это, пускай мой цвет и зеленый.



                             2. ЛЕТУЧИЙ НАРОД

     Он шел по узким улочкам, мимо полуразрушенных домов -  центр  города,
где стояла главная дозорная башня, давно был заброшен - и пытался сдержать
слезы. В клети подъемника Родэк, кажется, все-таки заплакал, но набегающий
ветер высушил  слезы.  Мимо  дежуривших  внизу  стражников  он  прошел  со
спокойным лицом, как и полагается  курсанту  Стражи,  сыну  их  командира,
только  что  вернувшемуся  из  вылазки  за  стены  Крепости.   Но   сейчас
самообладание вновь оставляло его. Никогда, даже  в  самых  фантастических
снах, Родэк не мог представить такого разговора, который произошел у  него
с отцом на второй обзорной площадке...
     Но скоро отчаяние и боль стали исчезать, уступая свое  место  злости.
Родэк остановился  у  какого-то  дома,  пострадавшего  от  времени  меньше
других, посмотрел  вверх.  На  фоне  неба  плыл  коричнево-красный  силуэт
главной дозорной башни. На отполированных  гранитных  блоках,  из  которых
была сложена башня, дрожали блики клонящегося к закату  солнца.  Несколько
минут Родэк разглядывал вершину  башни,  потом  шепотом  произнес  формулу
Отражения. Теперь он был недоступен для слежки, даже если отец  и  решится
воспользоваться  сверхзрением.  Простые,  заученные  действия  к  тому  же
помогли собраться с мыслями. В конце-концов, какое значение имеет для него
ссора с отцом? Запретить ему что-либо отец  уже  не  вправе,  даже  у  его
могущества есть границы. В своей правоте Родэк был абсолютно уверен,  а  с
завтрашнего утра его не будут волновать никакие события прошлого.
     Он уже собирался идти дальше, когда до сознания дошел какой-то  звук.
То ли шаги, то ли тихая возня, когда человек  пытается  не  шуметь,  и  от
этого все начинает валиться  у  него  из  рук.  У  Родэка  даже  мелькнула
сумасшедшая мысль, что за ним кто-то следит. Но звук шел  из  дома,  возле
которого он стоял.
     Это  был  самый  обычный   дом,   давно   заброшенный,   но   неплохо
сохранившийся. В узких высоких окнах  остались  цветные  стекла  витражей,
толстая  дубовая  дверь  не  была  сорвана  с  петель,  а  лишь   тихонько
покачивалась  от  ветра.  Над  входом  выгибалась   дуга   из   оранжевого
полупрозрачного камня -  когда-то  здесь  жили  правители.  Но  эти  следы
недавнего прошлого не могли скрыть ни сор, скопившийся  возле  порога,  ни
холодную темноту, проглядывающую сквозь уцелевшие окна.
     Все, что случилось с Родэком,  и  все,  что  должно