ли в пустыне, стреляя по банкам.
   Все мы.
   Даже Тим.
 
*** 
 
   В субботу мы встали рано, слишком нервничая и переживая, чтобы  спать
дальше.  Частично  из-за  того,  что  конкретные  детали  того,  что  мы
собирались сделать, все еще были для нас туманны - может, Филипп и знал,
как он  собирается  убирать  политиков,  но  с  нами  он  пока  этим  не
поделился.
   Это кончилось за завтраком.
   Поедая  принесенные  Джо  булочки  и  под  музыку  к  Параду  Роз  из
телевизора, Филипп точно рассказал, кто из нас что будет делать  в  том,
что он называл "операцией". План был простым, а в силу того, кем  и  чем
мы были - непотопляемым.
   По схеме, Джо был должен  встретить  Харрингтона  и  остальных  возле
кабинета в одиннадцать, а мы были перед зданием уже в девять и  ждали  в
машинах.  Первым  приехал  человек  с  сигарой  -  в  десять.  Остальные
подъехали к половине одиннадцатого.
   - Он не приедет, - сказал Джо без десяти одиннадцать.
   - Кто? - спросил Филипп.
   - Джим. Тот Незаметный, которого они хотят поставить мэром.
   - А чего ты ждал? Ему тут делать нечего. Он просто марионетка.
   Филипп открыл дверь, вышел из машины и жестом показал  террористам  в
других машинах, чтобы  тоже  выходили.  Они  повылезали  с  пистолетами,
ружьями и автоматами.
   - Отлично, - сказал Филипп.  -  Вы  знаете  план.  Давайте  внутрь  и
займемся делом.
   - Минутку. - Джо прокашлялся.
   - Что?
   - Оставьте мне Харрингтона. Он мой.
   Филипп усмехнулся:
   - Он твой. - Он оглядел собравшуюся группу. - Все готовы?
   - Нет.
   Мэри, опираясь на багажник автомобиля, трясла головой. Она приехала с
нами, на заднем сиденье рядом с Джо. С ним она провела ночь.
   Филипп обеспокоенно обернулся к ней.
   - Что на этот раз?
   Она была бледна.
   - Я... я не могу. Не могу я этого.
   - Фигня! - ответил Филипп.
   - Нет. Не могу.
   Казалось, ее сейчас вырвет.
   - Ты же была с нами в Фэмилиленде...
   - Не могу - и все, неужели не ясно?
   Филипп посмотрел на нее и кивнул:
   - Ясно. - Он вздохнул. - Подожди возле машин.
   Она слабо улыбнулась:
   - Хочешь, я поведу машину отхода?
   Он еще раз на нее посмотрел и слегка улыбнулся:
   - Если справишься.
   - Есть, босс.
   Он снова оглядел группу.
   - Кто еще хочет откланяться? - Его взгляд остановился на мне, перешел
на Тима, на Джеймса. - Ладно, ребята. Вперед.
   Мы вошли в здание. Дон и Билл заняли южную лестницу, Томми  и  Тим  -
северную. Пол и Джон  остались  в  вестибюле  перед  лифтами.  Остальные
поехали наверх.
   Я крепко стискивал автомат и глядел на возрастающие цифры  на  панели
лифта. Руки вспотели и скользили по металлу оружия.
   Как я в это вляпался? Как это случилось? Я животом  чуял,  что  делаю
то, что надо сделать - мне это казалось правильным, - но в то  же  самое
время я не мог избавиться от мысли, что это как-то не так. Я  не  должен
был чувствовать себя правым, я не должен был хотеть убивать этих людей.
   Но ведь хотел.
   Я стал думать о том, почему я и другие - средние, ординарные. Неужели
средние, ординарные люди хотят ходить и убивать?
   Может, и хотят.
   Я снова подумал, что где-то в середине пути соскочил с колеи.
   Но тут двери лифта открылись, и мы оказались на  пятом  этаже.  Почти
все лампы были потушены. Только несколько флуоресцентных трубок освещали
длинный коридор. Мы прошагали по  коридору  до  кабинета,  держа  оружие
наготове.
   - Харрингтон мой, - напомнил Джо. Филипп кивнул.
   Мы вошли в темную приемную, и дверь в кабинет медленно открылась.
   - Ты идешь первым, - шепнул Филипп. - Заткни оружие за пояс. Спрячь.
   Джо испуганно повернулся к нам.
   - Вы оставите меня одного?
   - Нет. Я только хочу услышать, что они скажут. Джо кивнул.
   - Мэр Хорт! - вызвал кто-то из кабинета.
   - Пошел! - шепнул Филипп.
   Мы собрались около двери, прячась в тени. Когда Джо вошел в  комнату,
Харрингтон стоял. Он угрожающе нависал над кабинетом на фоне панорамы за
окном, и когда он заговорил, голос его был напряжен,  скован,  и  в  нем
слышался еле сдерживаемый гнев.
   - Ты, говно!
   - Что?
   - Ты что из себя строишь, что, решил испакостить нам  Новый  год?  Ты
думаешь, тебе это так сойдет?  Не  знаю,  что  у  тебя  в  твоих  мозгах
величиной с горошину, но ты явно забыл, кто ты и кто  мы,  и  кто  здесь
командует.
   - Командует здесь он. Он здесь мэр.
   Это Филипп выступил из тени в кабинет, вытаскивая револьвер. Мы вошли
за ним.
   Все бывшие в комнате перевели взгляды с Джо на нас.
   - Кто эти люди? - спросил лысый. Хмырь с сигарой прищурился, поглядел
на меня, на Стива, на Джуниора, на Пита.
   - Там их еще много. Целая банда.
   - Их? - насмешливо переспросил Филипп.
   - Вы уж точно не из наших.
   - Так кто же мы?
   - Это ты сам скажи.
   - Мы - Террористы Ради Простого Человека.
   Хмырь с сигарой расхохотался.
   - И что это значит?
   - Это значит, что мы тебя сейчас разнесем  на  клочки,  эгоцентричный
мудак!
   Филипп поднял револьвер и  выстрелил.  Человек  с  сигарой  с  воплем
свалился, из дыры в груди хлынула кровь. На долю секунды сквозь неровную
дыру был виден какой-то светлой окраски орган или кусок мышечной  ткани,
потом все скрыл  пульсирующий  гейзер  крови.  Он  задергался  на  полу,
заливая кровью весь ковер, ботинки и брюки своих перепуганных друзей.
   - Убрать их! - холодно приказал Филипп.
   Я прицелился в лысого. Он пробирался между столами, пытаясь выскочить
из комнаты, и это было как в тире. Я смотрел, как  он  мечется  по  всей
ширине комнаты, как бегущая мишень на стенде, и навел автомат, повел его
несколько секунд и выстрелил. Первая пуля ударила его в руку,  вторая  в
бок, и он оказался на полу, вопя от боли, а я взял на мушку его голову и
надавил на курок. Из разлетевшегося черепа брызнули кровь и мозг,  и  он
застыл.
   Я не хотел, чтобы мне  это  было  приятно,  но  так  было.  Я  был  в
восторге.
   Я посмотрел влево от лысого, увидел  коротышку,  который  катался  по
полу, держась за ногу и крича, умоляя о пощаде высоким женским  голосом.
По ковру размазывались красные полосы. Над ним стоял Пит, целясь  ему  в
голову.
   - Нет! - вопил коротышка. - Не надо! Нет!
   Пит  спустил  курок,  и  голова  коротышки  взорвалась   красно-белым
туманом.
   Я все еще был в радостном возбуждении, на пике эмоций,  и  обернулся,
ища, кого еще пристрелить, но остальных уже тоже сделали.
   Джо выпустил последнюю пулю в уже неподвижное тело Харрингтона.
   И наступила внезапная тишина.
   После всех  воплей,  выстрелов,  тишина  казалась  почти  нереальной.
Только глухо звенело в ушах. В воздухе плавал дым, пол был залит кровью,
в комнате пахло металлом и порохом, огнем и дерьмом.
   Возбуждение спало так же быстро, как и пришло, сменившись отвращением
и ужасом. Что мы наделали? Я поймал взгляд Джеймса. На его лице я как  в
зеркале увидел самого себя.
   - Пошли, - сказал Филипп. - Уходим отсюда. Быстро.
   Джо оглядел заляпанный кровью кабинет.
   - Разве нам не надо...
   - Быстро!
   Он вышел в двери, в которые мы вошли. Я пошел за ним, и живот у  меня
сводило судорогой. Меня вывернуло лишь в конце коридора.
 
Глава 16 
 
   Убийства попали в новости. Они попали  на  первую  страницу  "Ю-Эс-Эй
тудэй", в общенациональный выпуск "Эн-би-си", "Си-би-эс" и "Эй-би-си", и
еще в "Уолл-Стрит джорнел". Убитые нами  люди  были  не  только  видными
гражданами Дезерт-Палмз, они еще много значили  в  мире  бизнеса,  и  их
смерть вызвала падение бумаг на Уолл-Стрите и  в  Токио,  и  лишь  через
несколько дней  все  вернулось  к  прежнему.  Выяснилось,  что  хмырь  с
сигарой,  которого  звали  Маркус  Ламберт,  не  только  был  владельцем
"Ламберт индастриз" - самого крупного производителя инструментов в  США,
но был одним из главных акционеров десятков  -  в  буквальном  смысле  -
транснациональных корпораций. Остальные не были настолько  влиятельными,
но эффект от их гибели на финансовых рынках был похож на круги на воде.
   Мы вырезали статьи  и  записывали  выпуски  новостей,  пополняя  свою
библиотеку.
   Джо стал новым человеком. Та побитая собака, которой он был в  момент
нашего знакомства в "Ла Амор", сменилась гордым бантамским  петухом.  Во
многих смыслах прежний  Джо  мне  нравился  больше,  и  я  знал,  что  у
остальных террористов то же самое чувство. Он был забит и запуган, но он
был благороден, добр и скромен. Теперь  он  был  самоуверенным,  наглым,
полным сознания собственной важности, и в нем  появилась  жесткость,  от
которой нам было неуютно.
   В день после "операции" Джо  созвал  заседание  городского  совета  и
публично  запросил  отставки  городского  управляющего  и   председателя
комиссии  по  планированию.  Он  поставил   на   голосование   несколько
предложений, которые в прошлом должен был поддерживать,  и  проголосовал
против них.
   Мы сидели на местах  для  публики  и  смотрели.  Филипп  уделил  этим
процедурам особо пристальное внимание, и морщился каждый раз, когда  мэр
брал слово. Наконец, когда по  вопросу  о  расширении  одной  дороги  на
протяжении трех кварталов голоса разделились пополам, и Джо решил вопрос
лично, я постучал Филиппа по плечу.
   - Что происходит?
   - Я пытаюсь понять, что тут не правильно.
   Я проследил его взгляд и увидел, как Джо ведет  обсуждение  программы
самоуправления кварталов.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Они его слышат: они обращают на него внимание. -  Он  посмотрел  на
меня и обвел рукой зал. - Не только городской совет, но и  репортеры,  и
публика. Они его видят.
   Я это тоже заметил.
   - И он переменился. Смотри, он убил своего босса - с нашей  небольшой
помощью - но он не... - Филипп покачал головой, пытаясь подобрать слова.
- Он отдалился от нас, а не приблизился. Он...  не  могу  объяснить,  но
чувствую. Я знаю, что происходит после  инициации,  а  с  Джо  этого  не
случилось.
   - Знаешь, что я думаю? - спросил Джуниор.
   - Что?
   - Я думаю, он половина на половину.
   Филипп промолчал.
   Но в разговор встрял Билл, энергично кивая.
   - Ага. Как будто папаша у него был Незаметный, а мамаша  -  нет.  Как
мистер Спок или кто-нибудь еще.
   Филипп медленно кивнул.
   - Половина на половину, - сказал он. - Понимаю. Это многое объясняет.
Я прочистил горло:
   - Вы думаете, ему нельзя доверять? То есть  он  вспомнит,  откуда  мы
пришли, или просто решит нас убрать? Вы думаете, что он уже не на  нашей
стороне?
   - Лучше бы ему быть на нашей, - сказал Филипп.
   - А если нет?
   - Тогда мы его уберем. И поставим на его место Джима.  Как  хотели  с
самого начала те денежные мешки.
 
*** 
 
   Через три дня в офисе мэра появился Джим. Он не только жался,  ежился
и стеснялся, но был очень напуган,  и  нам  больших  трудов  стоило  его
уговорить, что мы ни в чем его не обвиняем.
   Он позвонил Филиппу с просьбой о  встрече  -  позвонил  из  автомата,
потому что боялся, что мы его  выследим  и  убьем  за  сотрудничество  с
Харрингтоном,  Ламбертом  и  властной  элитой.  Он  сказал,  что  просит
перемирия. Он хочет с нами увидеться и все объяснить.
   Тут не было отчего объявлять перемирие, и выяснять тоже было  нечего,
но Филипп согласился с ним встретиться и назначил место и время.
   - Не говори Джо, - сказал он мне, повесив трубку.
   - Почему?
   - Потому.
   - Потому что - что?
   - Потому что.
   Когда на следующее утро в назначенное время Джим вошел в  офис  мэра,
вид у него был аховый. Он явно жил все  это  время  впроголодь  и  очень
нервничал. Одежда у него испачкалась, лицо осунулось. И  пахло  от  него
так, будто он уже приличное время не мылся.
   Филипп рассказал ему о террористах, объяснил,  кто  мы  такие  и  что
делаем. Он не давил на Джима, но ясно дал ему понять, что он может к нам
присоединиться, если желает.
   Именно в этот момент в комнату вошел Джо.
   Минуту мэр стоял в дверях, остолбенев и не двигаясь.  Потом  рванулся
вперед с багровым от злости лицом.
   - Вон из моего офиса! - крикнул он, показывая рукой на дверь.  -  Вон
из моего города!
   - Это Джим, - небрежно сказал Филипп. - Наш новый террорист.
   Джо посмотрел на Филиппа, на Джима и снова на Филиппа.
   - Вы что, не знаете, кто он такой?
   - Я тебе это только что сказал. Это  новый  Террорист  Ради  Простого
Человека.
   - Это тот, кого этот сукин  сын  Харрингтон  хотел  посадить  на  мое
место! - Мэр подошел к Джиму и уставился ему в лицо:
   - Кто ты такой и откуда?
   - Меня зовут Джим Колдуэлл. Я из Сан-Франциско.
   - Почему ты решил нас продать?
   - Я не собирался вас продавать. Эти парни нашли меня на бензоколонке,
где я работал, и спросили, хочу ли  я  быть  мэром.  Что  я  должен  был
сказать?
   - Не дави на него, - сказал я. - Ты же знаешь, как это случилось.
   - Я знаю? Я только знаю, что он хотел перебить у меня  работу!  -  Он
снова повернулся к Джиму:
   - Зачем ты сюда приехал?
   - Мне пришлось уехать из Сан-Франциско, потому что я там убил  своего
начальника на электростанции...
   - Можешь не рассказывать, - устало поднял руку Филипп. - Это  мы  все
знаем.
   - Я хочу, чтобы он убрался отсюда! - рявкнул Джо.
   - Положил я на то, чего ты хочешь.
   Голос Филиппа был тих и холоден, как было в разговоре с Харрингтоном.
Стальные глаза не отрывались от мэра.
   Джо чуть сдал назад, но тон его не стал менее воинственным.
   - Я здесь мэр, - сказал он. - А не ты.
   - Это верно, - ответил Филипп, медленно  придвигаясь  к  нему.  -  Ты
здесь мэр. Ты мэр этого вонючего маленького пригорода Палм-Спрингз, и  у
тебя есть власть расширять  улицы  и  строить  бейсбольные  площадки.  -
Филипп властным жестом хлопнул ладонью по столу.  Хлопок  прозвучал  как
щелчок бича. - И не вешай мне лапшу на уши, какая ты  важная  птица.  Ты
был бы никем, если бы мы не встали на твою  сторону.  -  Он  показал  на
Джима:
   - Вот кем ты был бы.
   - Я благодарен вам за то, что вы сделали. Но боюсь, это мой город.  Я
здесь мэр, и...
   - Да, ты мэр. А не царь.
   - Я хочу, чтобы вы все отсюда убрались.
   Филипп постоял, медленно покачивая головой, потом полез  в  карман  и
вытащил револьвер.
   - Я знал, что до этого дойдет. Ты до обидного предсказуем.
   Теперь в голосе Джо послышалось некоторое тремоло.
   - Что это ты вздумал?
   Я посмотрел на Тима,  на  Джеймса.  Никто  из  нас  не  понимал,  что
происходит. Во рту у меня пересохло.
   - Теперь Джим здесь  мэр,  -  сказал  Филипп  и  спокойно  пересчитал
патроны в барабане.  -  Как  тебе  это  понравится?  Мне  даже  не  надо
заставлять тебя подписывать бумажку или убираться  в  отставку.  Я  тебя
просто уберу из офиса и заменю.
   - Ты не имеешь права! Я избран народом!
   - А я отменяю выборы, - холодно усмехнулся Филипп. - Ты думаешь, хоть
одно мурло заметит разницу?
   Я похолодел. Это был Филипп, которого я раньше не видел. Это  не  был
идеалист, который привлек меня на свою сторону или донкихотски встал  на
защиту должности Джо Хорта. Это не был тот отчаянно  мечущийся  человек,
который занимался сексом с Мэри и со мной и со всеми прочими. Это не был
даже тот полусумасшедший фанатик, который хотел взорвать  Фэмилиленд,  и
не  тот  хладнокровный  киллер,  который  зарезал  своих  начальников  и
перестрелял мучителей Джо. Этот Филипп стоял на краю, у него не было  ни
мотива, ни плана, этот Филипп действовал без всякой причины,  слепо,  по
инстинкту, и это пугало меня до смерти.
   - Филипп... - начал я.
   - Заткнись.
   Джим попятился.
   - Я не хочу быть мэром, - начал он. - Я только пришел удостовериться,
что вы против меня ничего не имеете. Я не хотел...
   - И ты заткнись. - Он сверлил Джо  взглядом.  -  Ну,  так  что  будет
дальше, мэр?
   Джо сдался.
   - Извините, - заговорил он. Облизал губы. - Я просто... Я...
   Он беспомощно смотрел на Филиппа. Филипп  несколько  секунд  сохранял
бесстрастное выражение. Потом несколько раз моргнул, и, наконец,  кивнул
головой.
   - О'кей, - сказал он. - Выяснили. - Он сунул  пистолет  в  карман.  -
Следует ли понимать это так, что  вы  не  возражаете  против  вступления
Джима в нашу компанию?
   - Да ради Бога. - Мэр посмотрел на Джима и заставил себя  улыбнуться.
- Извини, - сказал он. - Без обид?
   - Без обид.
   - Вот на это и посмотреть приятно.
   Что-то странное было в поведении Филиппа, что-то  тревожащее  было  в
его образе действий. Я вспомнил, как  мне  однажды  показалось,  что  он
маниакально-депрессивен.
   Душевнобольной?
   Я посмотрел на Джеймса, он - на меня, и я знал, что он думает  то  же
самое. Он отвернулся.
   А Филипп все кивал.
   - Снова живем дружно. Вот на это и посмотреть приятно. Снова дружно.
   Мы провели с Джимом целый день, шатаясь по городу, рассказывая ему  о
наших прошлых жизнях и о теперешних. Он  сразу  запал  на  Мэри,  и  это
чувство явно было  взаимным.  Мы  с  Джеймсом  обменивались  понимающими
улыбками, глядя, как эти  двое  не  слишком  ловко  все  время  находили
предлоги стоять или сидеть рядом. У меня было  такое  чувство,  что  все
остальные террористы теперь гораздо реже будут  видеть  Мэри  у  себя  в
кровати.
   Филипп по-прежнему был напряжен, как свернувшаяся змея. Весь день  он
метался с места на место, входил и выходил, резко вмешивался в разговоры
и так же резко от них отключался. Казалось, он ждет чего-то,  и  ждет  с
тревогой.
   После обеда, когда стемнело, поднялся сильный ветер, и  мы  сидели  в
комнате Джо и смотрели телевизор. Вдруг  Филипп  вскочил  и  выбежал  из
дома, рывком распахнув дверь. Несколько секунд он стоял у входа,  тяжело
дыша. Потом покачал головой.
   - Я должен идти, - сказал он. - Должен убраться отсюда.
   Я встал, нахмурившись, и подошел к нему.
   - Куда идти? О чем ты?
   - Ты не поймешь.
   - А ты попробуй объяснить.
   Он задумался, потом снова качнул головой.
   - Спасибо. Но... нет. Не  надо.  -  Он  вышел  наружу  и  на  крыльце
обернулся. - Не ходи за мной, - сказал он. - Никто за мной не ходите.
   И он ушел в ночь, в  темноту,  а  я  остался  глядеть  ему  вслед  из
открытой двери, где он только что стоял, и слушал его удаляющиеся  шаги,
пока их не заглушил шум ветра пустыни.
 
Глава 17 
 
   Филипп не возвращался неделю. Когда  он  вернулся,  это  был  прежний
Филипп, энергичный и жизнерадостный, полный планов насчет того, что  Джо
может сделать, чтобы одновременно помочь Незаметным  и  продвинуть  свою
политическую карьеру.
   Мы в его отсутствие впали в спячку, не зная, вернется ли  он,  и  что
нам делать, если нет. До тех пор я  не  понимал,  как  мы  все  от  него
зависим. Несмотря на все  наши  споры  и  несогласия,  несмотря  на  мои
периодические попытки отдалиться от него, я полагался на Филиппа так же,
как и все остальные, и я знал, что  ни  у  кого  из  нас  нет  ни  общей
перспективы, ни способностей лидера, чтобы занять его место и возглавить
организацию.
   Тогда, когда уже начинало казаться, что нам  в  самом  деле  придется
принимать решения на свой страх и риск, Филипп  вернулся  и  повел  себя
так, будто ничего необычного не случилось, и снова стал строить планы  и
говорить нам, что делать.
   Я хотел с ним поговорить о том, что произошло, хотел поговорить  и  с
остальными, но почему-то этого не сделал.
   Джо был нашей связью с реальным миром. Он определенно был Незаметным,
но каким-то образом, то ли  в  силу  природных  качеств,  то  ли  своего
положения, он умел заставить не Незаметных его замечать. Он мог  с  ними
общаться, и они его слушали.
   После своего возвращения Филипп первым делом попросил  Джо  поискать,
нет ли в городских службах других Незаметных, и поставить их  на  дающие
власть посты.
   - У них на службе их никогда не повысят,  потому  что  их  просто  не
замечают. Их не видят, и никто не  вспомнит  о  них,  когда  открывается
вакансия.
   - Я не уверен, что смогу распознать Незаметных, - засомневался Джо.
   - Я смогу, - заверил его Филипп. - Достань м