вопрос до более удобного случая.
   Такой случай  настал  наконец  возле  Маунт-Шаста.  В  этот  раз  все
остальные отправились на прогулку по тропе, а Филипп остался в машине  и
разглядывал карту, решая, куда ехать дальше. Я остался с ним и дождался,
пока все не скроются из виду.
   - Так почему, - спросил я, - на самом деле мы сюда поехали?
   Он сложил карту и посмотрел на меня.
   - Я все гадал, когда ты задашь мне этот вопрос.
   - Сейчас и задаю.
   Он медленно и задумчиво покачал головой.
   - Сам не знаю.
   - Знаешь.
   - Честное слово, не знаю. По-настоящему. Просто  было  у  меня  такое
чувство... - Он сам себя перебил:
   - Бывают у тебя такие вроде  наплывы  интуиции  или...  предчувствия?
Когда ты знаешь, что вот-вот что-то случится, и так оно и бывает?
   Я покачал головой.
   Он облизал губы:
   - А у меня бывает. Я не знаю,  совпадения  это  или  что,  но  иногда
бывает у меня такое чувство... Как в тот раз, когда я убил своего босса.
Я уже за месяц до того это знал, еще раньше, чем мне этого захотелось, и
так, конечно, и случилось. И потом - когда я тебя встретил. Что-то  меня
заставило в тот день поехать на Сауз-Коаст-Плаза. Что - не знаю. А когда
я приехал, та же интуиция подсказала мне кого-то искать. Будто...  будто
меня что-то вело.
   Я рассмеялся:
   - У тебя развивается мания мессианства!
   - Может быть, - согласился он. Я перестал улыбаться:
   - Я же пошутил!
   - А я - нет. - Он посмотрел на меня:
   - Иногда бывает у меня такое чувство. Будто я - человек, на  которого
нагрузили роль бога, а я к ней не готов. - Он закрыл дверь и запер ее. -
В общем,  поэтому  я  и  решил  организовать  эту  поездку.  Что-то  мне
подсказало, что пора сматывать удочки. Было такое смутное ощущение,  что
за нами наблюдают, что кто-то подбирается  к  нам,  и  нам  надо  оттуда
убраться. Я не знал, на какое время, чувствовал только, что надо  ехать.
И быстро.
   - Кто же, по-твоему, мог к нам подбираться? Копы?
   - Может быть.
   Он пожал плечами.
   - Но ты так не думаешь.
   Он снова посмотрел на меня:
   - Нет, я так не думаю.
   - А мы вернуться собираемся хоть когда-нибудь?
   - Ага, - ответил он. - Скоро. Я думаю, все должно было уже затихнуть.
Через месяц-другой будет уже безопасно.
   Мы пошли вдоль перил туда, куда  скрылись  наши  товарищи.  Шагая  по
земляным ступенькам, я посмотрел на Филиппа.
   - Слушай, вот твой дом... - начал я.
   - Да?
   - Это был дом твоей матери?
   - Нет, мой. Я его купил.
   - Тогда извини. Просто у него такой вид, что он  мог  бы  быть  домом
твоих родителей. Наступила пауза.
   - А где твоя мать? - спросил я.
   - Не знаю.
   - Ладно, а когда ты последний раз ее видел?
   - Не знаю.
   - А отец?
   - Я не хочу об этом говорить.
   Дальше мы пошли молча, только гравий тропы поскрипывал под ногами, да
иногда доносился дальний птичий крик.
   - Я - Незаметный, - сказал Филипп. - И ты - Незаметный. И  такими  мы
были всегда. Не ищи ответов в детстве или в семье. Их там нет.
   Я кивнул и ничего не сказал.
   Впереди на тропе показались наши товарищи, и мы поспешили их догнать.
***
 
   К нашей группе добавились два новичка.
   Пола мы подобрали в Йосемите по дороге домой. Он стоял на мостках под
водопадом, голый, как олень, и орал ругательства во  всю  глотку.  Через
мостки шел постоянный поток туристов, разглядывающих  и  фотографирующих
водопад. Люди из других штатов, других стран. Англичане, немцы, японцы.
   А Пол стоял посередине, и член с яйцами у него болтались  при  каждом
его прыжке. И орал ругательства.
   Мы постояли минуту у начала моста, глядя на него.
   - Забавно, - сказал Филипп. - Они на него налетают, а  он  им  в  уши
орет, а они все равно его не видят.
   Стив и Билл ржали. Будто никогда в жизни не видели ничего смешнее.
   А мне это казалось нереальным, будто я  смотрю  фильм  Дэвида  Линча.
Человек стоял на мосту, голый и вполне видимый, а туристы в  шортах  шли
мимо, налетали на него, не замечая, даже иногда  небрежно  отодвигали  в
сторону,  чтобы  не  закрывал  кадр.  Шум  водопада  оглушал,  не  давая
разговаривать,  но  что  странно,  в  унисон  с  движением  рта   голого
доносилось одно и то же явно слышимое непристойное слово.
   Это был очевидный крик о  помощи,  отчаянная  мольба  доведенного  до
крайности человека, чтобы его заметили, и я подумал, что если бы мы  все
не нашли друг друга, если бы террористы не собрались вместе, это мог  бы
быть любой из нас.
   - Он свихнулся, - сказал Джеймс. Кажется, он тоже  понял  серьезность
ситуации. - Он свихнулся окончательно.
   Я кивнул.
   - Нет, - сказал Филипп.
   Он пошел с потоком туристов на мост и подошел к  этому  человеку.  Он
заговорил с ним, сказав что-то, чего мы не расслышали. И тут же  человек
перестал вопить и заплакал, всхлипывая и смеясь одновременно.  Он  обнял
Филиппа, и все тело его трясло.
   Филипп увел его с моста.
   Человек вытер слезы руками, вытер нос о то место,  где  мог  бы  быть
рукав, и тут он увидел нас. Он посмотрел на нас на всех  по  очереди,  и
тут на его лице появилось понимание.
   - Вы что... все Незаметные?
   Мы кивнули.
   Человек упал на колени, снова заплакал, выкрикивая  между  всхлипами:
"Слава Богу!"
   - Ты не одинок, - сказал ему Филипп, кладя ему руку на плечо. Человек
поднял глаза. - Его зовут Пол, - обратился к нам Филипп.
   Пол не свихнулся, как подумали было мы с Джеймсом. Ему  действительно
не просто было приспособиться - он уже слишком  давно  был  один,  -  но
когда мы вернулись в Южную Калифорнию, он уже совсем оправился.
   Нашего второго рекрута мы нашли, когда вернулись в округ Орандж.
   В первый раз мы его увидели в торговом ряду Бри где-то  через  неделю
после возвращения. Он сидел на полу  возле  полок  книжного  магазина  и
читал "Пентхауз". Он был молод, не  старше  девятнадцати  или  двадцати,
одет он был в футболку и джинсы, а длинные волосы были связаны  в  пучок
на  затылке.  Мы  шли  за  едой,  когда  Филипп  его  заметил  и   вдруг
остановился. Не заходя в магазин, он смотрел  на  этого  человека,  явно
замечающего наше присутствие: он поднял глаза и стал смотреть на нас.
   - Еще один, - сказал Филипп. - Посмотрим, на какой он  стадии.  -  Он
велел  остальным  идти  дальше,  а  меня  попросил  остаться  с  ним.  -
Встретимся через полчаса в продуктовом.
   Как только остальные ушли, Филипп вошел в магазин, подошел  к  стойке
журналов и взял номер "Пипл". Молодой  человек  в  панике  засунул  свой
"Пентхауз" обратно на полку и выбежал.
   - Вот такой и ты был сначала, - сказал Филипп, откладывая  журнал.  -
Пошли. Проследим за ним.
   Это оказалось неожиданно легко. Он пытался ускользнуть от  нас  почти
как персонаж мультфильма. Быстро протискиваясь сквозь толпу покупателей,
он постоянно оглядывался через плечо - не идем ли мы за ним, он прятался
за парочками и группами подростков и тут же выглядывал, не видим  ли  мы
его.
   Я должен признать, что сам его страх дал мне щекочущее нервы ощущение
силы, собственной значимости и превосходства. Я шел по рядам уверенно, с
гипертрофированной оценкой собственного авторитета, и сам  себе  казался
персонажем Арнольда  Шварценеггера,  медленно  и  неуклонно  идущего  по
следам врага.
   - Он еще не прошел инициации, - сказал Филипп, пока мы шли за  парнем
через "Зирс". - Он еще не стал одним из нас.
   - Инициации?
   - Он еще не убил.
   Человек выскочил из "Зирса" и побежал по первому пролету автостоянки.
Я чуть не побежал за ним, но Филипп остановил  меня  протянутой  поперек
груди рукой:
   - Не надо. Ты его не поймаешь. Лучше постарайся запомнить его машину.
   Мы стояли на тротуаре перед магазином.  Человек  нырнул  между  двумя
машинами  примерно  в  середине  пролета,   и   через   секунду   желтый
"Фольксваген" - жук выехал оттуда.
   - Он проедет мимо нас, - сказал  Филипп.  -  Он  хочет  нас  увидеть.
Постарайся запомнить номер.
   И точно, вместо того чтобы  выехать  в  другую  сторону  пролета,  он
промчался мимо нас. За секунду до поворота я увидел за ветровым  стеклом
глядящие на меня дикие глаза из-под широкого лба.
   И он исчез.
   - Ты запомнил номер?
   - Частично, - ответил я. - ПТЛ-что-то.  Кажется,  следующая  цифра  -
пять, но не уверен. Точно не шесть.
   - Довольно близко. Я заметил у  него  на  бампере  наклейку  парковки
Фуллертон-колледжа. Найти на парковке Фуллертон-колледжа желтого  "жука"
с номером, начинающимся с ПТЛ, проще простого.
   Мы  пошли  обратно  в  торговые  ряды,  через  "Зирс"  к  продуктовым
магазинам.
   - А откуда ты знаешь, что он еще не убил своего босса? - спросил я.
   - Это видно. Во время инициации что-то происходит. На физическом  или
биологическом  уровне.  Что-то  меняется  внутри   нас   при   убийстве.
Чувствуется разница в образе действий. Не могу объяснить, но я это знаю.
Это вещь реальная, конкретная. - Мы заметили своих товарищей,  и  Филипп
поманил их к нам. - Мы будем следить за этим  парнем,  держать  его  под
наблюдением. Через пару недель или чуть больше он будет готов вступить в
наше братство.
   - Ты же о нем ничего не знаешь, - усомнился я. - Ты не знаешь ни его,
ни его семьи, ни положения на работе. Откуда ты  знаешь,  что  он  убьет
босса?
   - Мы все это делаем, - сказал Филипп с оттенком грусти  в  голосе.  -
Все.
   Примерно через неделю мы стояли возле автостоянки Фуллертон-колледжа.
"Фольксваген" мы нашли без проблем, и сейчас все ждали по своим машинам,
а Томми, самый молодой из нас, стоял возле "жука".
   Через пару минут после полудня со стороны математического  факультета
прошел человек со стопкой книг под мышкой. Оттуда же шли  еще  студенты,
группами и по двое, но наш человек шел один.
   Он дошел до "фольксвагена" и открыл дверь.
   - Эй! - позвал Томми. - Это твоя машина? Человек посмотрел на  Томми.
На его  лице  сменяли  друг  друга  противоречивые  чувства:  удивление,
облегчение, страх. Победил страх, и не успел Томми ничего к своим словам
добавить, тот прыгнул в машину, захлопнул дверцу и завел мотор.
   - Погоди! - крикнул ему Томми.
   Но тот уже поехал.
   Мы все повыходили из своих укрытий.
   - Он созревает, - сказал Филипп. -  В  следующий  раз  он  уже  будет
готов.
   По чистому ведению мы выбрали день удачно. Примерно через две  недели
мы пришли на ту же автостоянку. На этот  раз  этот  человек  был  не  на
занятиях, а сидел в машине.
   И на его лице была маска Франкенштейна.
   У меня по спине пробежал холодок. Я точно  знал,  что  он  собирается
сделать. Я знал, что он  чувствует,  что  испытывает,  но  было  странно
смотреть на это со стороны. Как будто я смотрел  кино  о  том,  как  сам
подстерегал Стюарта. Я помнил, как одинок тогда был  -  как  думал,  что
одинок, - как уговаривал себя, что я невидим, и знал, что с этим  парнем
сейчас то же самое. Он не догадывался, что мы за ним  наблюдаем,  но  мы
знали, что он собирается сделать, и ждали, пока он это сделает.
   Я хотел подойти к его машине, сказать ему, что он не одинок, что я  и
все другие уже через это прошли. Но я знал и то, что  Филипп  был  прав:
это то, через что он должен пройти сам. Это его посвящение.
   Он вылез из "жука", стискивая обрез охотничьего ружья.
   Мы смотрели, как он идет через стоянку к корпусам.
   Через несколько минут из одного здания донесся громоподобный  выстрел
охотничьего ружья, и  почти  сразу  за  ним  -  еще  один.  Приглушенно,
издалека, будто из-под глубокой воды, долетели крики.
   - О'кей, - сказал Филипп,  -  я  останусь  здесь.  Вы  меня  ждите  у
"Денниза". Я с ним поговорю и приведу его с собой.
   Мы кивнули, Стив сказал:
   - Ладно.
   В зеркале заднего вида "бьюика"  я  увидел  человека,  оглушенного  и
потерянного, выходящего на автостоянку  и  все  еще  не  снявшего  маску
Франкенштейна. Обрез он уже где-то бросил.
   Филипп пошел к нему, улыбаясь и махая рукой.
   Когда через час они приехали к "Деннизу", он уже был одним из нас.
   Его звали Тим, и он влился в нашу группу так же быстро и удачно,  как
в свое время я. Он  понимал  нас,  он  был  одним  из  нас,  и  он  стал
энтузиастом Террора Ради Простого Человека.  Он  считал  это  выдающейся
идеей.
   Еще он нам нашел место, где жить.
   После своего возвращения мы жили по разным отелям и  мотелям.  Филипп
не хотел, чтобы мы вернулись по своим прежним  домам,  считая,  что  это
может быть небезопасно, и мы искали новое место, где могли бы  жить  все
вместе.
   Тим нам рассказал, что живет в модельном доме уже два месяца.
   - Там построили квартал Чепмена в Орандже -  там,  где  он  переходит
через холм в сторону Ирвайна. Днем там довольно противно, потому что все
время народ мимо топает, но ночью там пусто и отлично. Он  меблирован  в
стиле "Архитектурный дизайн", и ванная великолепная с бассейном в  полу.
Жить там - класс. Мой дом - в тупике  с  еще  четырьмя  такими  же.  Все
двухэтажные, в каждом от трех до шести спален. Можем  просто  занять  их
все.
   - Звучит заманчиво, - сказал я.
   - Отличное место, и там есть ворота, чтобы хулиганы не  лазили.  Жить
там хорошо.
   - Да, звучит приятно, - согласился Филипп. - Давайте посмотрим.
   Был будний день, и никто не занимался покупкой домов, но  через  офис
продавцов мы все равно прошли незамеченными. Все мы взяли по  рекламному
проспекту и прошли в тупик посмотреть нашу первую модель.
   Все дома были чудесные, все  очень  дорогие  и  дорого  обставленные.
Всего было пять больших домов, а нас  тринадцать,  и  потому  жизненного
пространства хватало. Филипп выбрал самый большой из домов, где жил Тим,
и сказал, что будет там жить с Тимом и Полом, чтобы быть под рукой, если
им понадобится помощь или возникнут вопросы.  Мы  с  Джеймсом  и  Джоном
поселились в соседнем доме псевдотюдоровского стиля.
   Потом мы поехали туда, где остановились - "Холидей инн" в Тастине,  -
и собрали вещи. Дело шло к вечеру. Уже было начало шестого,  и  я  хотел
вернуться прямо домой, но Джеймс еще решил пробежаться по  магазинам,  а
Джон - поехать  к  Стиву  и  прихватить  его  фургон,  который  все  еще
оставался в нашем прошлом мотеле, так что я дал Джеймсу ключи от  машины
и поехал с Джуниором на его новом "ягуаре", который  он  добыл  в  нашем
последнем налете.
   Мы с Джуниором поехали  в  свой  новый  дом  и  вытащили  из  тесного
багажника чемоданы.
   - У тебя в отеле что-нибудь осталось? - спросил он.
   - Еще чемодан.
   - У меня тоже. Съездим завтра?
   Я кивнул.
   - Тогда я тебя прихвачу по дороге.
   - Пока.
   - Пока.
   Я шел к своему новому дому по  пустому  тротуару.  Начинало  темнеть,
автоматический таймер, который включал уличные фонари, сработал, включив
фонарь перед подъездом и освещение подъездной дорожки.
   Тим говорил, что сопрет ключи от домов в конторе продавцов, и  теперь
ключ от дома торчал в замке. Я их вытащил, нажал на увеличенную  защелку
и вошел.
   В свой дом.
   Точнее, наш дом. Но почему-то я думал о нем как о  своем  доме,  а  о
Джоне и Джеймсе - как о своих гостях.
   Поставив  чемодан  в  вестибюле,  я  щелкнул  выключателем.  Зажглись
скрытые флуоресцентные лампы холла  и  прихожей,  а  с  ними  торшеры  в
гостиной и спальне и люстра в столовой. Я вдохнул  воздух  и  застыл.  В
этом доме даже пахло отлично.
   Сверху донесся шум, похожий на стук.
   - Эй! - крикнул я. - Есть кто дома?
   И подождал, прислушиваясь.
   Ничего.
   Подхватив чемодан, я отнес его наверх и  вывалил  на  пол  в  главной
спальне. Может, потом будет спор, где  чья  комната,  но  пока  что  кто
первый пришел, первый и схватил, и  от  своих  прав  я  отказываться  не
собирался.
   Как и говорил Тим и как мы уже увидели днем, ванная была великолепна.
Сама ванна была  утоплена  в  приподнятом  помосте  и  размером  была  с
джакузи. У  ее  изголовья  на  подоконнике  толпились  комнатные  цветы.
Матовые стекла выходили на передний двор.
   Мне надо было отлить, и должен сказать, что более тихого унитаза я  в
своей жизни не видел. Вернувшись в  спальню,  я  плюхнулся  на  кровать.
Отлично. Просто здорово. Каждый дом имел свое лицо, мебель и  обстановку
поставляли разные фирмы, и их названия были  написаны  на  прикрепленных
табличках рядом с  урнами  у  входной  двери,  но  они  явно  собирались
произвести на людей как можно лучшее впечатление, и тот слой, на который
это впечатление было рассчитано, - это как раз мы.
   Очень мне эти дома понравились.
   В особенности мой.
   И снова что-то где-то стукнуло. Я сел  и  прислушался.  Вроде  бы  из
соседней комнаты. Что за ерунда? Крысы?  Водопровод  течет?  Я  встал  и
улыбнулся при мысли, что надо бы подать жалобу в  компанию.  Я  вышел  в
холл и сунулся в соседнюю комнату. Это явно должна была быть спальня для
девочки. На стене плакаты с балеринами, на белом столике  куклы,  мягкие
игрушки на розовой спинке кровати.  Я  оглядел  комнату,  но  не  увидел
ничего, что могло издавать этот звук. Может, где-то в стене между  двумя
комнатами... Из чулана выпрыгнула женщина. Я вскрикнул и попятился, чуть
не полетел, споткнувшись.  Она  стояла  у  кровати  и  глядела  на  меня
настороженно. В ее глазах был гнев, но был еще и страх, и никто  из  нас
не сделал шага навстречу друг другу.
   - Кто ты? - спросил я.
   - Нет, это ты кто?
   Я вдруг понял, что она меня видит. Она меня слышит.
   И я присмотрелся пристальнее. Она  была  старше  меня,  где-то  между
тридцатью пятью и  сорока,  наверное,  и,  несмотря  на  дикие  глаза  и
растрепанные  волосы,  было  в  ней   что-то   смиренное,   определенная
застенчивость.  А  решительность  казалась  деланной,  агрессивность   -
искусственной.
   - Ты - Незаметная? - спросил я.
   - Откуда... откуда ты знаешь это слово?
   - Я тоже Незаметный. Мы все Незаметные.
   - Все?
   - Нас тринадцать. Мы перебрались сюда жить.
   Она еще несколько секунд на  меня  смотрела,  потом  тяжело  села  на
кровать.  И  стала  смотреть  на  стену,  а  я  -  на  нее.   Она   была
привлекательна. Какая-то приятная мягкость была  в  чертах  ее  лица,  в
глазах - очевидная разумность. Губы у нее были темно-красные, не слишком
большие и не слишком маленькие, и в чем-то  чувственные.  Волосы  у  нее
были светло-каштановые, а  среднего  размера  груди  -  совершенными  по
форме.
   Тянуло ли меня к ней? На самом деле нет.  Она  была  симпатичная,  но
между этой женщиной и мной не проскочила та искра, которая ударила между
мной и Джейн в минуту нашей первой встречи. И все равно в штанах у  меня
зашевелилось. Так давно я не  был  наедине  с  женщиной,  не  говорил  с
женщиной, что даже такая встреча мельком меня возбудила.
   - Как тебя зовут? - спросил я.
   - Мэри.
   - Ты здесь живешь?
   - Жила. Боюсь, больше уже не живу. Я не знал, что на это ответить,  и
хотел, чтобы тут со мной был Филипп.
   - А ты откуда?
   - Отсюда. Из Калифорнии. Коста-Меса.
   - Ты здесь одна?
   Она бросила на меня подозрительный взгляд:
   - А тебе какое дело?
   - Я в том смысле, есть здесь еще такие, как ты?
   Она медленно покачала головой.
   Я подумал, что надо бы предложить ей присоединиться к нам,  но  я  не
был уверен, что у меня есть на это полномочия.  Это  решать  Филиппу.  Я
смотрел на нее, она на меня. Вот так мы и смотрели тупо друг  на  друга.
Это была первая женщина из Незаметных, которую я видел, и тот факт,  что
они вообще существуют, застал  меня  совершенно  врасплох.  Наверное,  я
полагал, что быть Незаметным -  это  судьба  исключительно  мужчин,  что
намеренно это так сделано или случайно, но стать Незаметным может только
человек мужского пола.
   Но я был рад, что ошибся. Я уже думал о будущем, когда мы найдем себе
подружек,  любовниц,  жен  -  для  всех  нас.  Будем  жить  сравнительно
нормальной эмоциональной и половой жизнью с  нормальными  и  счастливыми
отношениями.
   Да, но какие будут дети? Если Незаметность - явление генетическое, то
рецессивный этот ген и