моде  тридцать  лет
назад. Одна из них, с волосами,  окрашенными  существенно  сильнее,  чем
следовало бы, поклевывала печенье,  глядя  в  пространство;  две  другие
потягивали кофе, лениво перелистывая изрядно засаленный номер "Редбука".
Все они молчали. Когда я вошел в комнату, они  еле  обернулись  на  звук
шагов.
   За каким чертом я сюда притащился? Вдруг я пожалел, что не оставил за
собой подработку у "Зирса" для страховки. Тогда я мог бы плюнуть на  эту
работу. Мы оба подрабатывали и жили бедно,  но  как-то  перебивались,  и
знал бы я, как оно выйдет, я бы послал это  место  подальше  и  ждал  бы
другого.
   Но теперь я был в ловушке, пока не смогу найти что-нибудь взамен.
   Я поклялся про себя начать снова рассылать резюме, как только смогу.
   "Кока" стоила пятьдесят центов. У меня с собой было три четвертака, и
я бросил  два  из  них  в  автомат  и  нажал  кнопку.  Выкатилась  банка
шаста-колы. "Шаста"? На автомате красовалась эмблема кока-колы.
   Не следует удивляться.
   Когда я вернулся, Стюарт сидел на моем стуле. Он повернулся вместе со
стулом ко мне, когда я вошел.
   - Где вы были? - спросил он.
   Я посмотрел на часы над ящиками с папками. Меня не было меньше десяти
минут.
   - На перерыве, - ответил я.
   Он покачал головой:
   - А вы не из этих?
   Я не понял, о чем он говорит.
   -  По  закону  вам  полагается  перерыв,  -  объяснил  он.  -  Но  не
злоупотребляйте этим правом.
   Я хотел ответить, хотел напомнить, что это он мне позвонил и напомнил
о пятнадцатиминутном перерыве, а меня не  было  всего  семь  или  восемь
минут, но я не решился. И просто кивнул:
   - О'кей.
   - Ладно, с этим все.
   Я ждал. Он не встал с моего стула, а откинулся на спинку и  посмотрел
на пачку бумаг у себя в руке. Я неуклюже стоял перед собственным столом.
   - Первого января, - произнес он, - "Отомейтед  интерфейс"  выйдет  на
рынок  с  новым  программным   пакетом   под   названием   PayPer.   Это
интегрированная информационная система расчета зарплаты и учета  кадров,
которая даст пользователям возможность одновременно  вести  личные  дела
персонала  и  рассчитывать  зарплату,  а   также   рассчитывать   налоги
федеральные и местные, учитывая также  продналоги  и  постналоги  гибких
корпоративных программ.  Я  хочу,  чтобы  вы  составили  описание  этого
продукта для пресс-релиза, который я готовлю.
   Хотя я чувствовал, что повисаю в воздухе, я  кивнул  с  таким  видом,
который, как я надеялся, выражал уверенность и компетентность.
   - Я вам оставлю этот обзор, чтобы вы  посмотрели.  -  Он  наклонился,
положил пачку бумаг на мой стол и встал. - Не думаю,  что  у  вас  будут
трудности, но если что, просто мне  позвоните.  Описание  можете  отдать
сегодня перед уходом или даже завтра утром, если хотите. Так что времени
на работу у вас более чем достаточно.
   Я снова кивнул, прижимаясь к стенке, чтобы его пропустить,  когда  он
шел мимо стола.
   Потом я сел и посмотрел на оставленные им бумаги. Я так и  не  понял,
чего он хочет. Описание? Что это значит? Никаких стилистических указаний
мне не дали, образцов прежних пресс-релизов  компании  тоже  у  меня  не
было, мне не было сказано: вот этого мы хотим, а вот этого мы не  хотим.
Не был указан объем или число строк. Я был предоставлен сам  себе,  и  я
понял, что это - первое мое испытание на новой работе, и  что  лучше  бы
мне его выдержать.
   Когда я взглянул на Дерека, он улыбался. На этот раз по-настоящему.
   Улыбка его мне не понравилась.
   Я понял, что Стюарт пишет пресс-релиз, и что я  должен  написать  для
него краткое описание этой самой  системы  PayPer,  чтобы  он  его  туда
включил. Я прочел информацию, которую он мне оставил, - это  в  основном
было подробное описание PayPer, написанное с технической точки зрения, и
решил, что моя работа - упростить его и перефразировать.
   Я не заметил, как настало двенадцать, и Дерек стал откладывать бумаги
и собираться на ленч. В коридоре за  офисом  я  увидел,  что  проходящие
тащат бумажные пакеты с ленчем или вертят ключи,  направляясь  к  лифту.
Идти на ленч с Дереком я не хотел, и потому подождал, пока он уйдет, дал
ему еще несколько минут форы и только потом вышел к лифту.
   Ленча я с собой не принес, и не особенно хотелось мне час шататься по
всему зданию, и потому я спустился на лифте на первый  этаж  и  пошел  к
своей машине. По дороге я заметил закусочную "Тако белл" и решил  поесть
там.
   Очевидно,  многие  из  "Отомейтед  интерфейс"  и   других   ближайших
корпораций додумались до той же идеи, поэтому в "Тако белл" народу  было
полно. Мне пришлось ждать полчаса, пока я смог заказать себе еду, и есть
пришлось в машине, потому что свободных столов не было. Когда  я  кончил
есть, вернулся к работе и нашел место для парковки, я уже знал, что  мой
час кончается.
   Отныне, решил я, буду приносить ленч с собой.
   На стоянке я увидел, как Лиза идет от  своей  машины,  и  помахал  ей
рукой. Она посмотрела пустым взглядом и отвернулась.  Слишком  поздно  я
понял, что ее спектакль в отделе кадров именно этим и был -  спектаклем.
Она вовсе и не заигрывала. Конечно, она точно так же улыбалась  каждому,
и точно так же касалась каждого рукой.
   Я вернулся к себе в офис, ощущая себя покаранным и униженным.
   Описание я закончил к двум, но нужно было убить еще три часа, так что
я потратил это время на отделку его до совершенства.  Потом  перепечатал
его на пишущей машинке, которая стояла  рядом  со  столом,  и  в  четыре
тридцать отнес его Стюарту. Он ничего не сказал, читая  его,  и  на  его
лице тоже ничего нельзя было прочесть. Он не сказал, что это блестяще, и
не сказал, что это дерьмо, потому я решил, что оно вполне приемлемо.  Он
сунул страничку в ящик.
   - В следующий раз, -  сказал  он,  -  я  хочу,  чтобы  вы  писали  на
компьютере, тогда можно будет редактировать  вашу  работу.  Я  собираюсь
сказать, чтобы машинку из вашего офиса забрали.
   Я не был так хорошо знаком с текстовыми процессорами, но  в  колледже
имел практику работы с одним из них  и  был  вполне  уверен,  что  легко
справлюсь. Поэтому я кивнул.
   - Я бы так и сделал и на этот раз, - сказал я,  -  но  мне  никто  не
сказал, где стоит компьютер.
   Он поднял на меня глаза.
   - Иногда следует самому проявлять инициативу.
   Я кивнул и ничего не сказал.
   Когда я вернулся домой, Джейн готовила спагетти на  обед,  а  я  снял
пиджак и галстук, бросил их на спинку дивана и пошел на  кухню.  Странно
было вернуться домой вот так. В  квартире  было  тепло,  и  стоял  запах
готовящейся еды, по телевизору шли местные  новости,  и  хотя  они  были
довольно рутинными, я не сразу врубился, потому что к моему приходу  они
уже какое-то время шли. Меня не было дома, когда Джейн закрывала окна от
вечерней прохлады, меня не было  дома,  когда  она  включила  телевизор,
чтобы смотреть Донахью, меня не было дома,  когда  она  начала  готовить
обед, и теперь я был здесь как посторонний, как незнакомец. Наверное,  я
привык к тому, как было раньше, когда я  подрабатывал  полдня  и  добрую
часть дневного времени торчал дома, и  изменение  привычного  распорядка
дня выбило меня из колеи сильнее, чем я ожидал.
   Я вошел в кухню, и Джейн  повернулась  ко  мне  с  улыбкой,  все  еще
помешивая спагетти.
   - Как оно было? - спросила она. Она не спросила:  "Как  прошел  день,
милый?", но намерение у нее было именно такое, и почему-то  это  мне  не
понравилось. Слишком оно было  как...  "Оззи  и  Гарриэт",  как  мыльная
опера. Я пожал плечами и ответил: "О'кей". Я хотел рассказать о Лизе,  о
Бэнксе и Стюарте, о Дереке, о своем  мерзком  офисе  и  мерзкой  комнате
отдыха и мерзкой работе, но вопрос ее почему-то сбил меня с мыслей, и  я
просто сидел молча, глядя через кухонную дверь на телевизор в гостиной.
   Я открыл шлюзы потом, за обедом, рассказал ей все, извинился  за  то,
что раньше молчал. Я не знал, чего это я решил на нее сорваться - такого
за мной раньше никогда не водилось, - но она поняла меня с полуслова.
   - Первый день всегда самый худший, - сказала она, собирая  тарелки  и
относя их в раковину.
   Я закрыл крышку банки с пармезаном.
   - Надеюсь, что так.
   Она вернулась к столу, опустила руку вниз и чуть сдавила мой пенис.
   - Не волнуйся, я тебя потом развеселю.
   После обеда мы посмотрели телевизор  -  нашу  обычную  понедельничную
подборку грубоватых комедий, но потом я сказал, что  мне  нужно  сегодня
лечь пораньше, чтобы в шесть проснуться на работу, и мы пошли в  спальню
в десять вместо обычных одиннадцати.
   - Пойдешь со мной в душ? - спросила она, когда я сел на кровать.
   Я покачал головой.
   - Не в настроении.
   - Слишком устал?
   Я улыбнулся.
   - Ага, - сказал я. - Слишком устал.
   В нашем лексиконе  "слишком  устал"  было  эвфемизмом  для  орального
секса. Он возник почти сразу, когда мы переехали в одну квартиру. Как-то
вечером Джейн захотелось любви, но я не был уверен, что к этому готов, и
потому сказал ей, что слишком устал. Потом  я  закрыл  глаза  и  тут  же
ощутил ее рот, открытый и готовый к делу. Это было чудесно, и с тех  пор
фраза "слишком устал" приобрела для нас  новое  значение.  Джейн  быстро
меня поцеловала:
   - Ладно, тогда я сейчас вернусь.
   Я разделся и заполз в кровать. Я был возбужден, и у меня уже возникла
эрекция, но я на самом деле устал, а потому лег на спину и закрыл глаза,
слушая, как шумит вода в ванной. Когда Джейн вылезла из душа, я уже спал
мертвым сном.
 
Глава 3 
 
   Помощник координатора по межофисным процедурам  и  документации  фазы
два.
   Несмотря  на  то,  что  подразумевало  это   довольно   претенциозное
наименование, это оказалось не намного больше, чем знаменитая  должность
клерка. Я печатал  записки,  которые  надо  было  напечатать,  вычитывал
инструкции  на  предмет  опечаток  и  вообще   делал   работу,   которую
координатор по межофисным процедурам и документации фазы  два  не  хотел
давать секретарше, а сам тоже не хотел делать.
   Либо первое задание было исключением из правил, либо я его так  жалко
провалил, что Стюарт не  хотел  снова  рисковать,  давая  мне  настоящую
работу.
   Спрашивать я боялся.
   Первые дни я пытался поговорить с Дереком, каждое утро  здороваясь  и
каждый вечер прощаясь, иногда пытаясь завязать разговор и в другое время
дня. Но все мои усилия наталкивались  на  то  же  каменное  молчание,  и
вскоре я бросил. Технически мы были всего лишь коллегами  по  офису,  но
наши отношения были еще более безличными. У нас было общее рабочее место
- и только.
   Точка.
   Угнетало меня то, что это был не  только  Дерек.  Мне  казалось,  что
никто не хочет со мной разговаривать. Почему  -  я  не  понимал.  Я  был
новичком, никто меня не знал, и я, стараясь познакомиться  с  товарищами
по работе, кивал, махал руками, проходя по коридору,  говорил  "привет",
"доброе утро", "как жизнь?" но чаще всего я встречал пустые  взгляды,  и
на мои приветствия не отвечали. Иногда бывало, что кто-нибудь помашет  в
ответ, слегка улыбнется или скажет "привет", но это были  исключения,  а
не правила, и исключения чертовски редкие.
   Среди программистов мое присутствие едва терпели. Мне не  нужно  было
взаимодействовать с ними постоянно, но несколько раз за свои первые  дни
мне приходилось заходить  к  ним  в  загон  -  либо  занести  экземпляры
служебных записок, либо забрать бумаги на вычитку, и они  явно  выражали
мне свое презрение, либо не замечая меня, либо обращаясь  со  мной  так,
будто я невольник - безличный  бесчувственный  автомат,  который  только
выполняет свои профессиональные обязанности.
   Довольно часто я встречал кого-нибудь  из  них  в  комнате  отдыха  и
пытался сломать лед и создать какие-то  личные  отношения,  но  все  мои
попытки неуклонно проваливались. Дважды я заговаривал со Стейси Керрин -
блондинкой, и из того, что она сказала и чего не сказала, я  вывел,  что
моего предшественника в отделе любили.  Он  явно  поддерживал  дружбу  с
программистами и вне работы. Она  говорила  о  нем  с  теплотой,  как  о
равном.
   Но я - я был, несомненно, гражданином второго сорта.
   Я хотел чувствовать себя выше этих людей -  и  должен  был  так  себя
чувствовать; они же все были зануды узколобые, зашоренные дубины все  до
одного - но в их присутствии я чувствовал себя не в своей тарелке и даже
слегка их побаивался. В реальном мире они могли быть и неудачниками,  но
в своем мире они были нормальными, а я - отверженным.
   Большинство  перерывов  я  стал  проводить  у  себя  за   столом,   в
одиночестве.
   В пятницу Стюарт дал мне задание выправить грамматику в старой  главе
отдельского руководства по стандартам, и я  битый  час  провел,  пытаясь
выровнять бумагу в принтере. Мне  полагалось  закончить  эту  работу  до
полудня, но пришлось ждать, пока будут отпечатаны все страницы.
   Когда я отксерил всю главу, положил экземпляр на стол Стюарту и  смог
наконец выйти, уже была половина первого.
   Два "БМВ", которые стояли утром  по  бокам  моей  машины,  уехали,  и
выехать со стоянки было легко. В "бьюике" почти кончился бензин, а между
зданием корпорации и фривеем заправок не было, и потому я решил  поехать
в другую сторону. Я  решил,  что  где-нибудь  на  перекрестке  попадутся
"Шелл" или "Тексако".
   И через десять минут я уже безнадежно заблудился.
   Мне никогда еще не приходилось ездить по Ирвайну. Я проезжал  его  по
дороге в Сан-Диего, по дороге к морю мой путь  зацеплял  его  краем,  но
внутри него я никогда не был. Города я не знал, и, направляясь к югу  по
Эмери, я невольно был захвачен его монохромной одинаковостью. Я проезжал
милю за милей, не встречая ни магазина, ни заправки, ни торгового центра
любого рода. Только ряд за  рядом  одинаковые  коричневатые  двухэтажные
дома за бесконечными красноватыми  кирпичными  стенами.  Проехав  четыре
светофора, я повернул на пятом. Ни одного названия улицы я не  узнал,  и
потому продолжал поворачивать  то  вправо,  то  влево  в  надежде  найти
заправку или хотя бы магазинчик, где мне покажут дорогу на заправку,  но
всюду была все та же  кирпичная  стена  по  обеим  сторонам  улицы.  Как
город-лабиринт  из  научно-фантастической  книжки,  и  я   уже   начинал
беспокоиться, потому что бензомер решительно опустился до  отметки  "Е".
Но беспокойство не захватило меня полностью, и каким-то  краем  сознания
все это казалось мне интересным. Ирвайн  был  распланированным  городом,
где учреждения находились в своем районе, жилые дома - в своем, фермы  -
в своем, и магазины и заправки, очевидно, тоже в своем.  Что-то  в  этом
меня привлекало, и хотя я боялся, что у меня кончится бензин, мне  здесь
почему-то было уютно. Это  единообразие  лабиринта  улиц  и  домов  меня
заманивало и чем-то заинтересовывало.
   Наконец я нашел "Арко", замаскированную под обычный угловой дом с той
же кирпичной стеной; я заправился и спросил, как выехать на  Эмери.  Это
оказалось неожиданно просто  -  я  заехал  не  так  далеко,  как  думал.
Поблагодарив за указания, я уехал.
   После своей увеселительной прогулки мне стало почему-то легче.
   Я пообещал сам себе  посвятить  время  своих  перерывов  исследованию
Ирвайна.
 
*** 
 
   Тащились дни.
   Работа была отупляюще скучна, и еще более скучна от сознания, что она
абсолютно  бесполезна.  Насколько  я  мог  понять,  компания  "Отомейтед
интерфейс" обошлась бы  без  меня  легко.  Корпорация  вообще  могла  бы
сократить мою должность, и никто бы этого не заметил.
   Как-то вечером за ужином я сообщил это Джейн, и  она  попыталась  мне
объяснить,  что,  если  разобраться  как  следует,  почти   все   работы
бесполезны.
   - Есть же люди, которые работают на  все  эти  компании,  выпускающие
дезодорант для ног или магниты, которые похожи на бутерброды и  печенье?
На самом деле эта ерунда никому не нужна,  и  значит,  никому  не  нужна
работа этих людей.
   - Да, но ведь их покупают. Людям это зачем-то нужно.
   - И компьютерные штуки людям тоже нужны.
   - Но я же даже не делаю эти компьютерные штуки. Я не  проектирую,  не
выпускаю, не продаю...
   - В каждой компании есть люди на такой работе, как твоя.
   - От этого она не становится лучше.
   Джейн подняла на меня глаза.
   - Так чего же ты хочешь? Отправиться в Африку  и  кормить  голодающих
детей? Мне кажется, что это не про тебя.
   - Я же не говорю, что...
   - А что же ты говоришь?
   Я сменил тему. Мне не удавалось сформулировать, что я хочу сказать. Я
ощущал себя бесполезным и ненужным - виноватым, можно сказать, -  каждый
раз принимая чек за работу, когда на самом деле я ничего не сделал.  Это
было странное чувство и уж точно не такое, чтобы  можно  было  объяснить
Джейн, но оно меня угнетало, и не обращать на него внимания я не мог.
   Хоть я и не любил свою работу, не настолько я ее и  ненавидел,  чтобы
бросить. В глубине сознания теплилась мысль, что  это  временно,  просто
чтобы продержаться, пока я найду работу, которую хочу  по-настоящему.  Я
говорил себе, что это переходная фаза между колледжем и  моей  настоящей
работой.
   Но я понятия не имел, какой моя "настоящая" работа должна быть.
   Чему я быстро научился - это тому, что в большой  корпорации  столько
же времени проводится за фактической работой, сколько и за созданием  ее
видимости. Недельный пакет заданий, которые я получал по  понедельникам,
я мог легко выполнить к среде, но это в кино и в телевизоре работники  с
энтузиазмом выполняют задание в рекордное время и с  энтузиазмом  просят
еще работы, производя впечатление на вышестоящих и продвигаясь вверх  по
иерархии корпораций, прыгая через ступеньку. Мне сразу дали понять,  что
такая инициатива в реальной жизни не только не поощряется, но решительно
не приветствуется. Каждый  человек  в  иерархии  компании  прежде  всего
защищал свою задницу. Каждый из них за многие годы  выработал  для  себя
удобное соотношение объемов работы и безделья, и если бы  я  вдруг  стал
печь документацию, как блины,  это  изменило  бы  кривую  продуктивности
компании и заставило бы их собственные  показатели  выглядеть  не  очень
хорошо. От меня ожидалось, что  моя  производительность  будет  на  долю
миллиметра лучше, чем у моего  предшественника.  Точка.  Мне  полагалось
вжиться в заранее приготовленную  для  меня  нишу  и  придерживаться  ее
границ. Принцип Питера в действии.
   То есть у меня оказалась чертова  уйма  времени,  которое  надо  было
куда-то девать.
   Я быстро научился брать пример с окружающих и открыл  много  способов
симуляции усердной работы. Когда  Стюарт  или  Бэнкс  останавливались  у
моего офиса посмотреть, чем  я  занимаюсь,  их  встречал  шелест  бумаг,
разбор папок на столе, пулеметный треск перебираемых папок в ящиках.  Не
знаю, замечал ли мои представления Дерек,  но  если  да,  он  ничего  не
говорил. Я подозревал, что он делает то же  самое,  поскольку  он  вдруг
становился куда более занят, если его начальник или руководитель  отдела
вдруг входил в офис.
   Мне не хватало обстановки колледжа, и я много времени проводил, думая
о ней. Там было весело, и хотя  всего  полгода  прошло,  как  я  получил
диплом, эта жизнь ушла за миллион миль от меня. Мне не хватало  общества
людей моего возраста, не хватало просто безделья и бесцельных шатаний. Я
вспомнил, как ходил с  Крейгом  Миллером  в  "Эрогенную  зону"  -  лавку
игрушек для взрослых в ряду сомнительных лавчонок рядом с кампусом. В то
время мы ездили с ним в одной машине, и Крейг предложил  остановиться  у
этой лавки. Я там никогда не бывал, мне было любопытно, и я  согласился.
Мы заехали на стоянку и вошли в  магазин,  позвонив  в  колокольчик  над
дверью. Три продавца и несколько покупателей обернулись к нам.  "Крейг!"
- воскликнули они в унисон. Это мне  напомнило  телепередачу  "Привет!",
когда все содержатели баров орут "Норм!",  и  я  не  мог  удержаться  от
смеха. Крейг застенчиво улыбнулся, и я помню, как подумал с