принцип заключается в том, что этот материал поглощает энергию направленного в корабль разряда и большую ее часть просто отводит в бортовые накопители. Получается, что мы, пытаясь поразить такой корабль лазерным лучом, будем лишь "накачивать" его собственную защиту. Он воспользуется аккумулированной, поглощенной энергией, чтобы усилить свое защитное поле, произвести ответный залп и т.д. Из этого следует очевидный вывод: большинство современных боевых кораблей окажутся бессильны как перед ганианцами, так и перед Фагами. Иное дело - "Альфа". Скажите, профессор, - обратился он к Беркли, - силовое защитное поле в состоянии остановить или отразить обыкновенную болванку, кусок металла, летящий со скоростью сотен километров в секунду?
     - Нет, конечно! Но откуда мы возьмем такое варварское оружие?
     - "Альфа" строилась как боевой корабль как раз в эпоху "варварского", как вы выразились, оружия. У колониального транспорта нет энергетической защиты, он уязвим для лазеров и аннигиляторов, но его чудовищная силовая установка, конструктивная живучесть, когда поражение одного или нескольких отсеков не приводит к гибели всего корабля, вкупе с бортовым вооружением дают серьезный шанс на успешное противостояние с Фагами и ганианцами.
     - Почему и с теми, и с другими? - задал вопрос Рорих.
     - А разве одна из действующих тут сил останется созерцать в стороне? - обернувшись, спросил у него один из земных офицеров.
     - Спокойно, господа, не начинайте спор, - осадил их Покровский. - Минусов много, и главный из них - это малочисленность подготовленного мной экипажа плюс древность "Альфы", ненадежность многих ее систем после тысячелетнего дрейфа. Но на устранение недостатков и комплектацию боевых отсеков у нас нет времени. Действовать нужно сейчас, немедленно, пока ганианцы не покинули четвертую планету системы. Как только их корабли совершат прыжок отсюда, их уже не остановит никто. Поэтому я не стал искать обходных путей в разговорах с вами, - признал Покровский. - Каждый из вас волен подумать и принять решение, оставаться ему на борту или же покинуть "Альфу".
     Он остановился в центре отсека и произнес, дождавшись, пока в зале установится гробовая тишина:
     - Я принимаю на себя обязанности командира колониального транспорта. По моему приказу корабль прекращает свой дрейф и берет курс на сближение с четвертой планетой системы, чтобы подвергнуть орбитальной бомбардировке базу ганианских пиратов. Те из вас, кто останется со мной, займут места на боевых палубах корабля.
     Он на несколько секунд замолчал, а потом добавил:
     - Нас очень мало, господа. Но те, кто останется, должны сделать это добровольно.

ГЛАВА 14

     - Ну что, Эрни, как в старые добрые времена? - Вадим остановился подле космического истребителя, похлопав машину по холодной броне. - Давненько мы с тобой не ходили в паре, а?
     Рорих кивнул, не торопясь к своей машине, которая застыла поодаль, на соседней стартовой плите.
     Он присел, заглянул в глаза Ваби, который провожал их до стартовых ангаров. В зрачках карлика таилась печаль.
     - Грустишь?
     Ваби отрицательно потряс головой.
     - Двое. - В своей лаконичной манере произнес он, указав взглядом на машины.
     Рорих понял, что имеет в виду его маленький коренастый друг.
     - Да, нас будет только двое. Я и Вадим, - согласился он. - Больше некому лететь. А ты будешь прикрывать отсюда, с борта корабля. Запомнил, кого нужно слушать?
     - Лейтенант Морриган.
     - Молодец. Вадим, иди сюда! - позвал Рорих. Полуэктов подошел.
     - Ну... - Рорих сжал кулак. - Чтобы количество выходов в космос...
     - Равнялось количеству возвращений в шлюз, - кивнул Полуэктов, завершая его мысль.
     Ваби, не понимавший смысла этой старой присказки, сжал кулак.
     Так, на счастье. Он любил Рориха, как старшего брата, как отца. Эрни знал это и потому не сильно завидовал тем, кто окажется в радиусе огня орудии, которыми станет управлять маленький мутант.
     - По машинам! - раздался в тиши ангара окрик техника. - Время! Мы на подходе!..
     Первый колониальный транспорт Земли вздрогнул, когда исполинские суппорты пришли в движение, раздвигая пространственную вилку его ходовых секций.
     Словно не было этой тысячи лет забвения, слепого, неуправляемого дрейфа сквозь газопылевые облака Туманности Ориона.
     Ярко вспыхнули по всей семикилометровой длине "Альфы" искры габаритных и навигационных огней. В гробовой тишине вакуума закрывались последние, остававшиеся до этого открытыми люки. Поредевшие антенны локационной системы начали медленное вращение.
     Корабль оживал. Он готовился к бою.
     - Осмотреться в отсеках! - голос капитана Покровского зазвучал в бортовой Сети. - Пять минут до запуска маршевых секций основной тяги!
     Доклады с постов были сухи, лаконичны:
     - Реакторный, готовность подтверждаю!
     - Ходовая рубка, расчет сближения с планетой завершен! Данные введены в бортовой компьютер!
     - Орудийная палуба два, - герметичность портов подтверждаю. Личный состав экипирован в скафандры!
     - Стартовые шлюзы открыты! Пошел обратный отсчет истребителям поддержки!
     - Ракетная палуба, аппараты бомбометания заряжены!
     Два толчка судорогой пробежали по корпусу "Альфы" - это от срезов стартовых шлюзов отошли два космических истребителя поддержки.
     Покровский проводил их долгим взглядом.
     Мало... Как нас мало...
     - Закончена синхронизация двигательных секций.
     И, как набат, в динамиках интеркома вдруг зазвучал обратный отсчет.
     Голос бортовой киберсистемы вибрировал в переборках, глох в бесконечных пустых коридорах, полз короткой бесконтрольной дрожью по спинам людей:
     - Ноль-три... Ноль-два... Ноль-один... Ноль-ноль!..
     В корме "Альфы" внезапно вспухли три ослепительных, режущих глаз солнца.
     Корабль, получив импульс ускорения, стал медленно, как казалось со стороны, разворачивать полусферический нос к четвертой планете системы.

***

     Реголитный песок пустыни отливал коричневатой желтизной. На нем лежали глубокие, черные тени от острых, иззубренных камней, а раскинувшийся вокруг пейзаж казался призраком на фойе красновато-черных небес, миражом, рожденным в воспаленных мозгах.
     Генри Вудмен, устраиваясь в тени огромного корпуса космического корабля на короткий отдых, очень остро ощущал неправильность, противоестественность окружавшего его мира.
     Эта планета испокон веков являлась мертвой, безвоздушной, но вот сюда пришли люди, раскинули купол энергетического пузыря, накачали под него воздух, возвели несколько климатических станций, и на тебе - живи.
     Нет... - подумал он, - жизнь кончилась давно, в тот момент, когда его взяли в плен на родном Эресе посреди бескрайнего заповедника. А рабское существование тут, под красновато-черными, рождающими тошнотворные приступы агорафобии небесами, являлось медленной, но верной и неумолимой смертью.
     Силовой пузырь удерживал воздух и тепло, но пленка энергетической защиты не могла воспрепятствовать ускоренным частицам жесткого излучения звезды пронзать тела рабов, которые копошились подле исполинских, закованных в невиданную черную броню кораблей.
     Они все были неизлечимо больны. По крайней мере, те, кто пробыл тут достаточно долго.
     ...Один из охранников-ганианцев, одетый в защитный костюм, остановился напротив, видимо, решая про себя, стоит ли дать этому тщедушному рабу под дых, чтобы не отлынивал от работы, но Генри равнодушно продолжал устраиваться на отдых, зная, что произойдет в следующую минуту.
     Звук, который пронесся над песками реголитной пустыни, быт долгим, тягучим... от него неприятно заныло в груди, а в голове вскипело что-то черное, злое, но Генри был учен, а значит, осторожен... Он подавил в себе вспышку неприязни, стараясь, чтобы на изможденном худобой лице не отразилось никаких чувств, и звук пролетел мимо...
     Пристально смотревший на него охранник отвернулся.
     - У-а-у-лл-аа!.. - вновь пронесся над песками вибрирующий призыв электронного муллы к ежедневной вечерней молитве
     Генри не выносил этого звука, который напоминал ему завывание животного, но начавшаяся молитва подразумевала короткую передышку в изнуряющей работе.
     В обшивке корабля над головой Генри открылся люк.
     Раб, который вылезал наружу, выглядел на удивление худым и изможденным, даже по меркам существующих тут, под куполом, нечеловеческих условий. В первый момент создавалось впечатление, что это и не человек вовсе, а так, обтянутый кожей скелет, которому каким-то образом удавалось двигаться.
     Генри не видел его раньше и сейчас с понятной заинтересованностью разглядывал собрата по несчастью, поражаясь его худобе и лихорадочному блеску глаз, которые казались преувеличенно большими на жутко исхудавшем лице.
     Заинтересовавший Генри узник неловко выполз из люка и стал спускаться нет, - сползать по приставной лестнице. При этом его руки заметно дрожали от незначительных усилий.
     "Э, брат, да тебе не протянуть и недели", - подумал Генри, наблюдая за его неуверенными движениями. Дождавшись, пока заключенный коснется ледяного песка и повалится на него, Генри быстро привстал, на карачках добрался до распростершейся ничком мумии и без видимых усилии оттащил его в тень.
     Человек едва ли адекватно воспринимал реальность.
     Единственное, что выдавало в нем жизнь, были глаза. Они смотрели на окружающий мир пустыни взглядом безумца, но в этом взгляде еще присутствовал намек на жизнь, чего не скажешь об изможденном, мелко подрагивающем теле.
     За год плена Генри научился не рассуждать и не навязываться с досужими расспросами к тем, кто не в состоянии ответить на них. Хочешь помочь человеку - помогай. Слова тут не нужны. Они вообще порой теряют всякий смысл в тех условиях, в которых приходилось существовать рабам.
     Запрокинув голову своего нового знакомого, Генри оглянулся - не смотрит ли в его сторону охранник? - потом быстрым, вороватым движением извлек из подпоротого ворота своей пропитанной потом одежды самую большую ценность, которую удалось сохранить в плену, - замусоленный катышек пищевого стимулятора, последний из упаковки неприкосновенного запаса, что вшивалась в униформу каждого смотрителя заповедников Эреса, и, разжав зубы продолжавшему дрожать пленнику, заставил его судорожно сглотнуть маленькую пилюлю.
     Через минуту или две взгляд несчастного немного прояснился.
     Генри вдруг поймал себя на мысли, что ему страшно и одновременно любопытно смотреть в эти огромные глаза.
     - Как тебя зовут? - негромко поинтересовался он, краем глаза наблюдая за четырьмя конвоирами. Заунывные ноты вечерней молитвы, исторгнутые из электронной глотки переносного коммуникатора, продолжали звучать над ледяными песками реголитной пустыни, отвлекая их внимание.
     Человек-скелет действительно понемногу приходил в себя. Он перестал дрожать, его мышцы или, вернее, прилипшие к костям сухожилия слабо напряглись, взгляд вдруг утратил безумный блеск, стал осмысленным и настороженным.
     - Как зовут-то? - негромко повторил Генри свой вопрос. Незнакомец некоторое время молчал, потом его губы дрогнули, словно он не был уверен в их способности воспроизвести нужные звуки, и Генри услышал негромкий, похожий на шелестящее дуновение ветерка ответ:
     - Алексей... Багиров... Смотри, какая звезда падает...

***

     Звезда не падала. Она приближалась.
     Падали едва заметные для глаза темные точки.
     Вот одна из них соприкоснулась с куполом силовой защиты, на миг вспыхнула, преодолевая барьер, и...
     Оглушительный взрыв пошатнул немногочисленные строения, встряхнул космические корабли, взметнув в бездонные небеса несколько центнеров лунного грунта... и пошло...
     Бомбы сыпались с небес одна задругой, заставляя бешено пульсировать накрывающий базу силовой пузырь, превращая пространство под ним в сплошной сумеречный от поднятого вверх песка ад, но генераторы удерживающего воздух поля были заглублены в скальное основание, и им не могли повредить пляшущие по ледяной пустыне разрывы.
     Зато они волной оранжевых вспышек прокатились по куполообразным строениям, щедро засевая ледяной песок порванными в клочья телами ганианцев.
     Генри Вудмен, оглушенный и дезориентированный первой волной взрывов, вскочил на ноги, запрокидывая голову к небесам.
     Он понятия не имел, что случилось, кто так дерзко напал на базу, но...
     Может быть, год рабства превратил его рассудок в ничто, но ему хотелось хохотать, подставив лицо под этот смертоносный ливень низвергающегося с небес металла...
     Чья-то рука вцепилась в его голень, настойчиво дернула вниз, к проклятому ледяному песку.
     Он упал.
     Багиров что-то говорил ему, едва шевеля губами.
     Генри вдруг понял, что оглох от взрывов, но смысл адресованных ему слов оказалось не так уж и сложно понять - рука Багирова вскинулась в выразительном жесте, указывая в сторону стоявшего неподалеку полностью заправленного, готового к старту древнего орбитального штурмовика.
     Генри сам недавно обслуживал его и точно знал, что к чему.
     Вот он, пришел ваш судный час, суки... Он готов был взвыть от внезапно подкатившего к горлу чувства. Генри знал, что после года, проведенного тут, он уже не жилец, но теперь... Теперь он имел шанс не подохнуть, а умереть...
     Подхватив под мышки невесомое тело негаданного товарища, он поволок Багирова по песку в сторону покосившегося на один бок орбитального штурмовика.
     Там как раз было два кресла в кабине - для пилота и бортстрелка.

***

     Уцелевшие после бомбежки машины взлетали с искалеченной, перепаханной воронками поверхности планетоида, словно потревоженные черные мухи.
     "Альфа", закончив бомбометание, медленно выходила на орбитальный виток.
     Это был один из критических моментов атаки.
     Огромный колониальный транспорт не обладал подвижностью истребителя - все его маневры растягивались во времени и пространстве, напоминая неторопливые движения некоего космического левиафана...
     - Борт, говорит Первый. Вижу результат бомбометания. Два корабля из пяти повреждены. Наблюдаю старт малых машин поддержки. Иду на перехват.
     Голос Полуэктова казался спокойным, но на самом деле капитана в эти секунды охватила короткая дрожь предчувствия.
     Это ощущалось как внезапное откровение - остро и необъяснимо: Вадим вдруг подумал, что врагов слишком много, и этот бой, вероятно, станет его последней схваткой.
     Космический истребитель с борта "Альфы" не обладал энергетической защитой, но его мощь, рожденная установкой управляемого термоядерного синтеза, казалась неисчерпаемой.
     Глухо взвыли расположенные за переборками рубки боевые эскалаторы, подавая лотки с боекомплектом к трем вакуумным орудиям, одно из которых располагалось в днище, под самым носом, а два других - в специальных боковых выступах на стыке корпуса и коротких атмосферных крыльев машины.
     Вадим уже видел врага без посредства приборов: рой черных мушек карабкался вверх, преодолевая гравитацию планеты. На фоне ее желто-коричневой поверхности перехватчики противника выглядели контрастными точками.
     - Рорих, приготовься... - произнес Вадим, посмотрев вниз, где продолжало клубиться облако поднятой взрывами реголитной пыли.
     В этот момент мерцание силового пузыря, накрывавшего базу ганианцев, истончилось, вспыхнуло и исчезло.
     Атмосфера под куполом моментально взвихрилась, оседая вниз хлопьями замерзшего кислородного снега.
     Всё... Кто не успел спрятаться в герметичных отсеках, были уже мертвы.
     Исчезновение силового пузыря над базой могло означать лишь одно - какой-то из крейсеров готов к старту.
     Позже... Мне с ним пока не тягаться...
     Рой черных точек продолжал приближаться, расти, уже распадаясь на отдельные, вполне узнаваемые контуры машин класса "Гепард".
     "Вот почему корабль Фагов атаковал меня на входе в систему! - внезапно осенило Вадима. - Фаги наверняка сталкивались с машинами ганианцев, и в памяти терраформеров те прочно заполучили категорию "враг"!.."
     Через секунду Вадиму стало не до выкладок и озарений.
     "Гепарды" шли плотной группой, образуя щит силовых полей.
     Пост роение было грамотным: в такой группировке они могли с большим шансом на успех атаковать средних размеров крейсер.
     Ганианцы наверняка видели два приближавшихся к ним истребителя, но пятнадцать силовых щитов, сомкнутых вместе, по всем канонам космического боя позволяли презреть на время две маленькие точки - совокупная мощность полутора десятков генераторов защиты могла погасить разряд любого импульсного лазера, а новый тип энергопоглощающей брони лишь усиливал преимущество подобного строя, делая силовой щит малых кораблей практически непреодолимым для лучевого оружия.
     - Рорих, атакую.
     Вадим бросил истребитель вниз, к планете, прошел над оседающими облаками пыли и замерзшего воздуха, а затем резким импульсом ускорения начал выходить из пике, задирая нос корабля к черному ромбовидному щиту из пятнадцати "Гепардов", которые уже опасно приблизились к маневрирующей "Альфе", очевидно, предвкушая, как сейчас вонзят разряды когерентной фотонной энергии в обшивку колониального транспорта.
     Палец Вадима скинул скобку предохранителя с гашетки вакуумных орудий.
     Для снарядов, изобретенных в далеком двадцать третьем веке, не существовало преград в виде искривляющих, гасящих и рассеивающих когерентный свет силовых щитов. В их добрых, старых бронебойных жалах крылся один вид энергии - поступательная, кинетическая мощь движения твердого тела, которую не могли остановить линии напряжений силовой защиты.
     Щеки Вадима начали отекать от перегрузки.
     Планета медленно проваливалась вниз, строй вражеских кораблей укрупнялся, рос в паутине координат прицельной сетки.
     Цифры в окошке дальномера медленно, но неуклонно стремились к нулю.
     1800 метров... 1750... 1700...
     В следующий миг палец Вадима сжат бугорок сенсора залпового огня.
     Корабль завибрировал, загудел, выплевывая три параллельные трассы снарядов; с предупреждающим писком сработал автоматический вариатор целей, когда ближайший из "Гепардов" разрезало на три неравных куска, и он развалился, окутавшись мутным выхлопом замерзающей атмосферы. С резким толчком сработали двигатели коррекции, смещая нос истребителя на величину поправки, и трассы снарядов хлестнули по новой цели, взламывая черную броню, вырывая безобразные куски обшивки, а сзади уже тянулись очереди вакуумных орудий с машины Рориха...
     Строй вражеских кораблей распался, его разметало, словно кучку листвы под порывом шквального ветра. Два истребителя проскочили сквозь разлетающиеся в пространстве обломки, и в эфире внезапно зазвучал восторженный, полный какого-то нечеловеческого упоения торжествующий возглас Рориха:
     - Еххааа!

***

     "Альфа" к этому времени уже совершила виток вокруг мертвого шара планеты и начала удаляться в сторону газового гиганта.
     Все шло согласно разработанному плану.
     Два крейсера ганианцев оказались серьезно повреждены бомбежкой, из трех оставшихся один взлетал, два других все еще оставались на поверхности, и было неясно, смогут ли они немедленно стартовать?
     От расклада сил, которые встретятся в пространстве, зависело очень многое. "Альфа", несмотря на свои исполинские размеры и потенциальную живучесть, обладала ограниченной маневренностью, ее экипаж был смехотворно мал, а энергетическая защита у колониального транспорта отсутствовала напрочь.
     Все это прекрасно понимал Покровский, занимавший в этот момент место командира корабля.
     - Вадим, Эрни, подтягивайтесь, - приказал он. Канал связи оставался открытым, шифровать его было некогда, да и незачем.
     Колониальный транспорт продолжал запланированное отступление, выкарабкиваясь из гравитационных объятий безвоздушной планеты.
     Впереди лежало несколько миллионов километров пустоты, разделявшей место первой атаки и основной амфитеатр боевых действий.
     - В отсеках, приготовиться