ный ответ. - Эта колымага еще со времен Первой Галактической. Могу дать визуальный канал. Надеюсь, для подтверждения личности сотрудникам "Гаммы" хватит картинки.
     - Ну ты даешь! Из-за тебя связываться по ГЧ?! Ты хоть знаешь, сколько это стоит?
     - Есть другие предложения? Может, мне позволят сдохнуть после аварии вблизи цивилизованной планеты?
     При последних словах пилот патрульного корабля насупился.
     - Полегче, парень... Давай свою картинку и данные.
     Экран связи осветился.
     Да, выглядел этот тип действительно не очень. За выпуклым стеклом старинного гермошлема отчетливо виднелось землистого цвета лицо с набрякшими синяками под глазами. Пилот ощутил укол совести, но что он мог поделать со строго регламентированной процедурой?
     Принесло же эту проблему на его голову...
     - Джордж Гаррисон, гражданство Элио, - отрекомендовалось изображение.
     - Минуту подожди, не исчезай с экрана.
     Патрульный включил дальнюю связь:
     - Нол-ноль-первый, пилот сообщает, что он приписан к станции "Гамма". На борту технические проблемы. Система жизнеобеспечения дала сбой. Вот его данные, - он коснулся сенсора, отправляя файловый пакет. - Есть предложение связаться с "Гаммой" для визуального опознания.
     Несколько минут в эфире царила тишина, затем коммуникатор что-то забубнил.
     - Да... Да, понял.
     Пилот патрульного корабля переключил канал:
     - Вот что, путешественник... Я выдвигаю аварийный переходник. Давай собирай шмотки, мне приказано снять тебя с этой развалины.
     - Спасибо...
     Через несколько минут два корабля соединились, состыковавшись посредством мягкого переходного тамбура, плотно облепившего шлюз всплывшей из гиперсферы допотопной посудины.
     Пилот, пристегнутый ремнями к сложной противоперегрузочной системе ложемента, терпеливо ждал, пока его пассажир поднимется на борт.
     Рубка патрульного корабля была тесной, в ней с трудом могли поместиться два человека.
     Когда открылись двери и в них появился спасенный, пилот смог только повернуть голову, неодобрительно покосившись на вошедшего.
     - Что это за фигня у тебя в руках, парень?
     Вадим шагнул вперед, приставил ствол к затылку его гермошлема и спокойно произнес:
     - Это автоматическая штурмовая винтовка Шагина образца 2197 года. Не дергайся, заряд хоть и пороховой, но пуля рассчитана на бронебойный эффект. Быстро убери руки с пульта...
     Пилот повиновался. А что ему оставалось делать, глядя на то, как черный зрачок ствола переместился к его лицу и застыл, покачиваясь, прямо перед глазами?
     Если бы он знал, что в магазине страшного, допотопного оружия нет ни единого патрона...
     - Ты покойник... - все же выдавил он.
     - Не думаю. - Вадим смертельно устал, и у него не было сил на диалоги. - Сними свой доступ, введи общий пароль на управление.
     - Что ты собираешься...
     - Делай, как говорят!..
     Пилот покосился на зрачок ствола и понял, что он не герой. Одно дело управлять отлично защищенной и вооруженной машиной, а другое - столкнуться вот так, лицом к лицу, с каким-то психом... Ладно, парень, все равно тебе никуда не уйти...
     Он ввел требуемые команды и вопросительно поднял взгляд.
     Полуэктов протянул свободную руку и рывком закрыл забрало его шлема.
     - Герметизация?
     - В норме... - машинально ответил обалдевший пилот, покосившись на внутренние датчики шлема.
     - Вставай.
     - Эй, ты что?!..
     - Я сказал - вставай!
     Непослушные пальцы пилота с трудом справились с замками ложемента. До него вдруг дошло, что этот парень с осунувшимся лицом и ввалившимися глазами даже и не пытается шутить.
     - В шлюз. Не будешь дергаться, - выживешь.
     Вот дерьмо...

***

     Вадим отстрелил мягкий переходной тамбур вместе с барахтавшимся в нем человеком, отнюдь не чувствуя себя героем. Впрочем, пилоту ничего не угрожало. В худшем случае через пару часов его подберут.
     - Не трепыхайся... - посоветовал он по связи, одновременно пристегивая себя к ложементу пилотирования.
     Эта модель патрульной машины была ему знакома и вполне отвечала целям Вадима, иначе он не стал бы рисковать с угоном. Основным мотивом, заставившим его пойти на этот шаг, являлись маркировки "Альфы", которыми были буквально испещрены конструктивные детали шатла.
     Он осторожно тронул джойстики ручного управления, и корабль мягко ушел из точки, где остался болтаться тамбур с пилотом. Вадим включил буксировочный магнит, отволок шатл на безопасное расстояние и бросил его, предоставив некоторое время двигаться по инерции.
     Развернув машину, он перевел излучатели в режим "Альфа-плазма".
     - Закрой глаза, а лучше отвернись в другую сторону, - в последний раз связался он с пилотом, прежде чем спустить гашетки носовых орудий.
     Пухлый шар нестерпимого, пронзительно-белого сияния возник в пространстве.
     Теперь они могут сколько угодно ковырять тот ком металла и пластика, что остался на месте древнего корабля. Из причудливой, расплавившейся и тут же застывшей кляксы вряд ли можно будет извлечь хоть крупицу информации.
     Конечно, его проследят по данным, которые Вадиму волей-неволей пришлось сообщить, но это уже являлось головной болью генерала Покровского. Он свое дело сделал чисто и старательно, насколько это позволила обстановка.
     Через минуту патрульный корабль ушел в черную воронку гиперпространственного перехода.

***

     За орбитой Плутона, во мраке, далеко от зон действия станций слежения, в космосе перемещаются плотные астероидные массы, собранные в отдельные скопления.
     Это "строительный мусор", оставшийся после формирования Солнечной системы.
     Скопления астероидов, так же как и кометы, движутся по своим орбитам за миллиарды километров от солнца. Никому нет дела до этих безжизненных кусков камня; порода астероидов бедна ископаемыми, они холодны, лишены атмосфер, а их эксплуатация не оправдывает затрат на доставку сюда какой-либо техники.
     В таком вот пустынном, забытом богом и людьми месте, неподалеку от темного скопления астероидных глыб, и произошло непредвиденное событие.
     В темном пространстве внезапно появился проблеск света. Мертвенное, призрачное сияние озарило мрачные глыбы камня, заискрившись в прожилках вкраплений льда.
     Небольшой космический корабль всплывал из гиперсферы. Его контур материализовался в трехмерном континууме, затем, затмевая бледное сияние, полыхнула короткая, яркая вспышка, и космос опять погрузился во мрак.
     Корабль некоторое время летел по инерции, сближаясь с роем астероидов. Наконец, когда бесформенные обломки камня уже окружили его, заработали двигатели коррекции, освещая мрачные, уродливые трещины бездонных каньонов, которые покрывали ближайшую к кораблю каменную глыбу, и на поверхности астероида в стробоскопических вспышках двигателей ориентации внезапно обозначился покатый герметичный купол, подле которого по всем правилам был пришвартован транспорт с эмблемой Земных Транссистемных линий...
     Покинув борт угнанного патрульного корабля, Вадим десантировался на астероид, воспользовавшись ранцевыми двигателями скафандра.
     Ему было отлично известно и про купол, и про пришвартованный рядом корабль. На поверхности астероида располагалась одна из организованных Покровским резервных точек, предназначенная для нештатного возвращения агентов. Здесь Вадим мог немного отдохнуть, отправить сигнал о своем прибытии в систему и воспользоваться транспортом для легального возвращения на Землю. Бортовому компьютеру угнанного корабля он ввел команду на самоуничтожение.

***

     ...Спустя две недели пилот транспортного корабля Андрей Желехов, оформив все положенные документы, сдал груз, который действительно присутствовал на борту, и покинул таможенный зал космопорта, расположенного в экваториальной части африканского континента.
     Покровский уже знал о его прибытии и должен был ждать Вадима в оговоренном заранее месте, на одной из оборудованных для подобных встреч конспиративных квартир.
     Во время короткого перелета до центра бывшей Евразии, контур которой сильно изменился из-за обмелевших океанов, Вадим успел привести в порядок мысли, морально готовясь к предстоящему докладу.
     Он уже пришел к твердому убеждению, что нельзя отдавать генералу информацию просто так, без встречных объяснений.
     Выйдя из автоматического такси за несколько сот метров до нужного ему обшарпанного подъезда в квартале старых, наполовину опустевших небоскребов, он еще минут десять блуждал по переходам и уровням прилегающих здании, проверяясь на предмет возможной слежки. Убедившись в ее отсутствии, Вадим наконец поднялся на нужный этаж и остановился перед обычной, ничем не примечательной дверью квартиры.
     Он уже однажды бывал тут и знал, что вместо кнопки звонка установлена пластина сканера, к которой следует приложить палец. В квартире было оборудовано несколько запасных выходов, и в случае неподтверждения генетического кода посетителя. Покровский бы попросту ушел без шума и риска, оставив непрошеного гостя перед запертыми дверьми обычной необитаемой квартиры.
     Вадим надавил на пластину сканера, но искра индикатора на панели активации дверей по-прежнему оставалась красной.
     Он удивленно посмотрел на нее, ощутив беспокойство, но в этот миг индикационный сигнал сменился на зеленый, сухо щелкнул электрозамок, и дверь приоткрылась, словно приглашая войти.
     Покровский ждал его, стоя у зашторенного окна.
     Услышав шаги, ом повернул голову.
     - Вадим! Ну наконец-то!
     Генерал шагнул навстречу Полуэктову, обнял его.
     "Черт... Никогда не замечал за Покровским таких сентиментальных порывов..."
     Мысль была здравой, тревожной, но несколько запоздалой.
     Вадим внезапно ощутил укол в область шеи, и сознание крутанулось, мгновенно погружаясь в липкую бездну небытия.

***

     Многотонная плита мягко скользнула в сторону, открывая узкий проход.
     В обстановке подземного антирадиационного убежища не чувствовалось дыхания времени - тут мало что изменилось, с тех пор как Земля воевала со Свободными Колониями.
     Покровский кивнул дежурившему у дверей офицеру, прошел вдоль коридора, на секунду задержался подле сканирующего устройства, установленного на входе в модуль спецопераций.
     Дверь открылась, и он вошел внутрь.
     Вадим Полуэктов лежал, пристегнутый ремнями к жесткому пластиковому одру исследовательского медицинского комплекса. Сверху его накрывал прозрачный, едва заметный колпак.
     Навстречу генералу из-за компьютерного терминала торопливо поднялся сотрудник лаборатории, но Покровский жестом остановил его порыв.
     - Работайте, - буркнул он, подойдя к ложу диагностического комплекса.
     Несколько секунд генерал пристально смотрел сквозь прозрачный пластик на бледное, осунувшееся лицо Вадима. Тот не подавал никаких признаков жизни, хотя синусоиды графиков на многочисленных приборах свидетельствовали об обратном.
     Сзади раздались торопливые шаги.
     - Господин генерал?
     Покровский обернулся, хмуро взглянув на начальника исследовательского комплекса.
     - Давай, Денис Петрович, докладывай... как он?
     Генерал посмотрел вокруг, заметил стоявший поодаль стул из легкой шугой арматуры. Взяв его, он сел, облокотившись на спинку.
     - Что именно я должен доложить? - пожилой майор в белом халате тоже взял стул и сел напротив, неспокойно, нервно сцепив пальцы рук. - Случай совершенно уникальный, и двух дней явно недостаточно...
     - Я хочу знать, кто это лежит перед нами, - Голос Покровского повысился. - Это не тот Вадим Полуэктов, которого я знал.
     Денис Петрович не спешил с ответом. Несмотря на белую униформу со знаками различия майора внутренних сил Земной Безопасности, в облике Бесколова угадывался человек мягкий, вдумчивый, скорее гражданский, нежели военный. Он не пытался вытягиваться перед Покровским, как это делали иные сотрудники лабораторий сектора.
     - Извините, могу я спросить, на чем основана ваша уверенность? - спросил он.
     Несколько секунд прошло в гробовой тишине. Было слышно лишь попискивание приборов в изголовье диагностического одра да напряженное, недовольное сопение Андрея Георгиевича.
     - Генетический код, - наконец произнес Покровский. - Там, где мы встретились, установлен сканер. Его генетический код не был подтвержден прибором. Это не Вадим Полуэктов. Это его двойник. Засланный, понимаешь меня, майор?
     - Да, теперь понимаю, - кивнул Бесколов.
     - Тогда растолкуй мне. Но сначала ответь, эти изменения действительно существуют или прибор лгал?
     Майор покачал головой:
     - Нет, прибор не лгал. У этого человека, - он кивнул в сторону неподвижного тела, - каждая произвольно взятая на анализ клетка имеет изменения генетического кода.
     Покровский помрачнел. Оправдывались самые худшие его опасения. Клон... Подменыш... Но кто подсунул его вместо Вадима? И главное - зачем? Какой смысл подсылать агента-двойника, который не сможет обмануть сканер?
     Его тяжелые мысли нарушил Бесколов:
     - Андрей Георгиевич, - осторожно напомнил он о своем присутствии, - могу я высказать несколько соображений?
     - Давай...
     - Я бы хотел коснуться тех несоответствий, которые имеются в генетическом коде. Дело в том, что они уникальны.
     - А в чем это заключается? - насторожился Покровский. Майор на некоторое время задумался.
     - В нашем организме есть органы, которые поддаются осмысленному контролю, а есть такие, которые совершенно неподвластны сознанию, - собравшись с мыслями, начал объяснять он. - Например, усилием воли можно задержать дыхание, но нельзя заставить сердце остановиться... Нельзя принудить по-иному работать желудок. Нашему разуму неподконтрольно большинство внутренних органов. - Он вскинул взгляд. - Это понятно?
     - Понятно, - буркнул Покровский. - Ближе к делу.
     - Хорошо... Тогда возникает вопрос а почему мы не задумываемся о том, что наше сердце должно биться? Почему мы не можем случайно "забыть", как нужно дышать? Тысячи сложнейших функций исполняются в нашем организме ежесекундно, и все они не требуют осмысления... - Бесколов многозначительно посмотрел на генерала и пояснил: - Это происходит потому, что везде - в сердечной мышце, в стенках кишечника, и во многих других органах, - присутствуют скопления изолированных нервных клеток, которые мы называем "центрами автоматии". Очень характерным примером служит так называемый "водитель сердечного ритма". Это нервный узел, который постоянно возбуждает сердечную мышцу, заставляя ее сокращаться с определенной частотой. На опытах доказано: сердцу не нужен мозг, для того чтобы оно билось. Стоит извлечь из организма любой орган, снабженный центром нервной автоматии, поместить его в питательный раствор, и он продолжит свою работу - сердце будет биться, стенки кишечника - ритмично сокращаться, и так далее.
     - Ну... И что дальше? - генерал старательно пытался вникнуть в суть сказанного.
     - В организме этого человека, - майор опять кивнут в сторону прозрачного колпака, - все центры автоматии напрямую связаны с центральной нервной системой. Это единственное изменение, или, как я бы назвал, улучшение, внесенное в код построения его организма. Я обнаружил у него особые нервные волокна, которые отсутствуют у обычного человека. Они исполняют функцию соединителей, интерфейсных перемычек... ну, как шлейфы внутри электронной машины, соединяющие различные схемы.
     - И что это дает? - напрягся Покровский.
     Бесколов был готов к такому вопросу, поэтому ответил сразу, без паузы:
     - Думаю, что его мозг может полностью управлять всем организмом. Регулировать обмен веществ, замедлять или ускорять химические реакции в клетках, концентрировать энергию в определенных точках... трудно даже представить все его возможности. Причем, заметьте, - я сказал мозг, а не разум! Управление вполне может осуществляться на уровне подсознания.
     - Это имеет смысл?
     - В плане экстремальных условий выживания, приспособляемости организма к какой-либо среде - смысл огромный! - горячо заверил его Бесколов. - Человек с такими коррекциями нервной системы может выжить там, где мы с вами погибнем.
     Покровский слушал его, мрачнея.
     Генерала терзали сомнения, и майор лишь растревожил, расшевелил их своими фантастическими утверждениями.
     - Вот что, Денис Петрович... - наконец произнес он, вставая со стула. - Подготовь его к процедуре сканирования... Да не бледней, ради бога, я знаю! - отмахнулся он от попытавшегося протестовать Бесколова. - Делай что говорю!

***

     Первым осознанным ощущением Вадима была злость.
     Покровский... сволочь...
     Чувство оказалось острым, болезненным, будто детская обида от несправедливой порки.
     Более холодные, рациональные, взвешенные эмоции пришли чуть позже, когда он понемногу начал осознавать реальность.
     Разум мучительно выкарабкивался из черного провала, куда был погружен на неизвестный отрезок времени. Зрения не было, но он воспринимал звуки, далекие, идущие сквозь толстый слой чего-то мягкого, глушащего их.
     Шаги... Тихие, вкрадчивые.
     Тонкий, едва уловимый, монотонный писк какого-то прибора...
     Сиплые вздохи... Щелчки...
     Голос...
     - Пока мы держим его на препарате, в сознание не придет, не волнуйся.
     - А на фига его к нам?
     - Не знаю. Приказ Покровского. Спроси у этих ребят за дверью, они тебе популярно объяснят, что к чему...
     Кто-то проволок мимо стул, царапая металлическими ножками по пластику пола.
     Тихо, нудно пищит прибор. Сипло вздыхает насос.
     Ощущение тела возвращалось постепенно, словно организм медленно очищал себя от отупляющего воздействия той лекарственной дряни, которой был напичкан.
     Некоторые участки кожи на лодыжках и запястьях не воспринимались вовсе, словно они онемели.
     Метра два до них... Двери... Охрана... Покровский... сволочь...
     Ремни... Я пристегнут к чему-то...
     Некоторое время Вадим лежал, сознательно пытаясь сконцентрироваться на ощущениях тела. Это удалось ему с неожиданной легкостью.
     Злость продолжала копиться, колыхаясь мутной отстойной лужей на дне души.
     Выбраться отсюда...
     Эта мысль с каждой новой секундой становилась все настойчивее, именно она внезапно превратилась в стимул для сознания, не давая ему вновь окунуться в дурманящую дымку небытия.
     Сначала зрение... Потом ремни...
     Страстное желание увидеть хоть что-нибудь в окружающем мраке помогло сосредоточиться, ощутить свои зрительные нервы, словно те действительно были подвержены подобному контролю со стороны разума. Нет, конечно... вернее всего, это были фантомные ощущения, но они помогли... тьма медленно начата отступать, словно с его лица кто-то стаскивал черное непроницаемое покрывало.
     Свет...
     Далекая, ровная плоскость белого потолка с редкими квадратами встроенных плафонов.
     Тень, проскользнувшая по некой поверхности в полуметре от лица...
     Колпак... Его накрывал прозрачный пластиковый колпак. Вадиму внезапно и болезненно припомнилось пробуждение на борту "Альфы". Какая-то странная, роковая повторяемость событий...
     Некоторое время он лежал, наблюдая из-под полуприкрытых век за игрой бликов на поверхности прозрачной преграды, потом начал поочередно напрягать руки и ноги в тех местах, где онемение говорило о ремнях, пристегивавших его к ложу.
     Постепенно он начал чувствовать покалывание. Кровообращение восстанавливалось.
     Вадим уже полностью пришел в сознание. Черная мгла отступила окончательно и бесповоротно.

***

     В этот час лаборатории сектора спецопераций были достаточно многолюдны, но Вадим, осторожно скосив глаза, пришел к выводу, что он помещен в каком-то отдельном боксе. За матовой, полупрозрачной перегородкой несколько раз проплывали какие-то смутные тени, но в самом помещении он разглядел лишь одного, сидящего спиной к нему человека.
     На нем была белая стерильная униформа, маска респиратора опущена, на шее смешным бантиком завязано ее разорвав