шееся крепление.
     За ним не наблюдали...
     Не факт... Возможно, видеокамера в изголовье...
     Экспериментировать он не стал. Поднимать тревогу раньше времени ему не нужно.
     Во рту ощущался насильно втиснутый между зубами мундштук аппарата искусственной вентиляции легких.
     Рискнув чуть шире приоткрыть глаза, он скосил взгляд и с облегчением убедился, что запястья охватывают обыкновенные ремешки.
     Стараясь не шевелить головой, Вадим миллиметр за миллиметром начал выталкивать языком пластиковый мундштук.
     Есть...
     В изголовье тут же тревожно запищал зуммер. Человек в белой униформе резко обернулся, вскочил, едва не опрокинув стул, и кинулся к блоку аппаратуры.
     На охранника не похож... Дежурный медбрат, наверное...
     В изголовье раздалось невнятное ругательство.
     Вадим лежал, как мумия, не шелохнувшись.
     Прошло еще секунд десять, и тревожный сигнал стих. Колпак камеры начал открываться, характерно зашипев пневматикой. Рука с теплыми, влажными пальцами поправила какой-то датчик на его теле, затем медбрат сильным, точным и бесцеремонным движением заграбастал его лицо, надавив под челюстью так, чтобы открылся рот.
     Вадим резко открыл глаза, одновременно напрягая запястья рук.
     На лицо парня стоило посмотреть.
     Он в долю секунды побледнел, пытаясь отшатнуться, но ремни на запястьях Полуэктова уже лопнули, не выдержав яростного напряжения мышц, и он не дал парню ни единого шанса выдавить хоть звук перекошенным ртом. Вадим ударил точно и безжалостно, вложив в движение обеих рук всю скопившуюся на дне души холодную ярость.
     Медбрат смог только судорожно вздохнуть; его голова дернулась, а тело вдруг превратилось в дряблый куль оползающих на пол мышц.
     Не теряя ни секунды, Вадим сел, обрывая со своей груди датчики контрольных систем.
     Отстегивая ремни на лодыжках, он услышал за матовой перегородкой торопливые шаги.
     Дверь открылась. В проеме возникла еще одна фигура в белом.
     - Стивен, что тут у тебя происходит?!
     Безжалостный удар в пах тут же заставил вошедшего согнуться, медленно оседая на колени. Перекошенный рот не мог больше выдавить ни звука - не хватало дыхания.
     Вадим рывком втащил его внутрь, позволив двери мягко скользнуть на место.
     Вырубать медика вторично не пришлось, его сознание не выдержало боли от первого удара и милостиво отключилось.
     Голова Полуэктова работала четко, ясно. Злость не уходила. Ему потребовалось меньше минуты, чтобы натянуть на себя белоснежную униформу и закрыть лицо антибактериальным фильтром. К сожалению, бритую наголо башку спрятать оказалось не подо что, но ничего, сойдет...
     В нагрудном кармане униформы отыскался тонкий пластиковый прямоугольник пропуска, но беда Вадима заключалась в том, что он абсолютно не представлял, где находится, насколько велик окружающий его комплекс помещений и в каком направлении следует двигаться, чтобы попасть к выходу из него.
     Ждать, пока очнутся эти двое или сюда припрется очередная делегация с проверкой, было бессмысленно.
     Поправив смешную повязку на бритом затылке, Вадим открыл дверь и выскользнул из бокса.

***

     Как выяснилось, двери отдельных помещений выходили в длинный, ярко освещенный коридор, в конце которого за легким, пластиковым столом-тумбой сидел дежурный в форме.
     Ворота, запирающие коридор, не понравились Вадиму с первого взгляда. Даже издалека они выглядели чересчур массивными.
     "Похоже на бункер", - подумалось ему.
     Сзади, в противоположном конце коридора, внезапно наметилось шумное движение, послышался топот ног, отрывистая, эмоциональная речь.
     Сделав вид, что поправляет закрывавшую пол-лица повязку, Вадим оглянулся.
     По коридору бежали солдаты, не меньше двух отделений. Перепуганный персонал жался к стенам, пропуская их.
     Больше не оборачиваясь, Вадим пошел прямо на охранника, стараясь чтобы походка была непринужденной, спокойной. Куда, по чью душу бегут эти шумные, бравые парни, он уже понял.
     Спокойно...
     Охранник у многотонных ворот выглядел заинтересованным, но не очень встревоженным. Вадим кивнул ему, доставая из нагрудного кармана карточку доступа, одновременно боковым зрением фиксируя и его движения, и табельное оружие, засунутое в выдвинутый ящик стола, чтобы не давило на рано обозначившееся брюшко лейтенанта внутренней службы, уже успевшего обрюзгнуть на сидячей, непыльной работе...
     - Эй, ты что, новенький? Или правила забыл?
     - А что? - спокойно спросил Вадим, увидев, что считывающее устройство уже заглотило карточку.
     - Маску сними. И удостоверение в развернутом виде...
     Договорить он не успел. Вадим принял решение за долю секунды до этого, услышав, как за спиной в коридоре возобновились топот ног и крики.
     Врезав ногой по столу, он перескочил через сомлевшего охранника и рванул из ящика его автоматический "Стайгер".
     Компьютерная система, считав доступ с предложенной карточки, уже открывала тяжелые створы модульных ворот.
     Вадим рывком перевернул стол и, ныряя под его ненадежную защиту, резанул веерной очередью вдоль коридора.
     Звонко посыпалось стекло, коротко взвизгнул рикошет, топот ног мгновенно стих, но тут же сменился отрывистыми командами и нежным шелестом активации интегральных затворов.
     Не дожидаясь, пока рявкнут импульсные винтовки, он еще раз полоснул очередью поверх стола и метнулся в открывшиеся на полметра створы ворот.

***

     С той стороны массивных створов проблем не стало меньше.
     Фактор внезапности в военных учреждениях работает слабо. Очередной охранник, выскочивший из-за стола, на котором был установлен компьютерный комплекс наблюдения, мгновенно сообразил, что импульсный штурмовой автомат "Стайгер" никак не вяжется с белой униформой медперсонала.
     - Стой!
     Вадим обернулся, делая шаг в сторону. Чувства работали на пределе, в голове была полная ясность.
     Стоило ему чуть сильнее сжать сенсор, и охранника просто бы перерезало очередью, но Вадим, несмотря на клокотавшую внутри холодную ярость, вдруг осознал всю дикость ситуации: он ведь был дома, на Земле, и этот молодой парень, который впился в него взглядом расширенных зрачков, по понятиям капитана Полуэктова, никак не должен был умереть.
     Эта мысль проскользнула и ушла, отняв лишь долю секунды, не больше.
     Смещаясь в сторону, он рывком сократил дистанцию, оказавшись между охранником и его рабочим местом.
     Время в такие мгновения имеет свойство субъективно замедляться. Вадим ударил рукой по кнопке запирания тяжелых ворот, а парень с коровьими глазами в новенькой, наверняка отглаженной руками молодой жены униформе уже справился с мгновенным замешательством и вскинул оружие, целясь ему в лоб.
     - НЕ ШЕВЕЛИСЬ! РУКИ ЗА ГОЛОВУ ЛИЦОМ К СТЕНЕ!
     Молодец, мог бы просто начать пальбу. Жить будешь...
     Вадим нырнул под направленный на него ствол, вбивая удар укороченного приклада "Стайгера" в коленную чашечку охранника. Парень рухнул, как подкошенный, уже не воспринимая реальность из-за дикой боли в раздробленном колене.
     Неаккуратно, болезненно, но остальные подобные точки на теле охранника прикрывал штатный бронежилет, а в голову Вадим целил, лишь когда хотел убить.
     Стремясь наверстать упущенные секунды, он ринулся вперед по коридору, наугад проверяя двери по одну его сторону.
     Немногочисленный персонал лабораторий благоразумно не вмешивался, предпочитая распластываться по стенам. Открывая очередную дверь, которая, как все предыдущие, вела в обыкновенный, не имевший второго выхода кабинет, Вадим услышал отдаленное, глухое завывание сирены. Ситуация ухудшалась с каждой секундой.
     Выскочив назад в коридор, он пробежал по нему еще метров пятьдесят, прежде чем понял: выхода в противоположном конце нет. Этот участок комплекса оказался тупиковым.
     С момента, как он покинул свой бокс, прошло не более трех минут. Сзади створы ворот уже медленно открывались, и в коридор вот-вот ворвутся силы Безопасности.
     Вадим толкнул предпоследнюю дверь, показавшуюся ему более прочной на вид, чем остальные, заклинил ее подвернувшимся под руку стулом и огляделся.
     Какой-то склад.
     Вокруг остро и неприятно пахло медикаментами. Решетка вытяжной вентиляции маленькая, узкая, впору лишь для крысы.
     Он выключил свет и отступил в глубь небольшой комнаты.
     В темноте ярко светился счетчик зарядов на укороченном прикладе штурмового автомата "Стайгер", показывая цифру "58".
     "Все... - подумал Вадим. - Хеппи-энда не будет..."

ГЛАВА 9

     Спустя несколько минут дверь сорвало взрывом. Вадим стоял, вжавшись в простенок за стеллажами. В ушах после тугого удара взрывной волны протяжно звенело. Во рту чувствовался кисловатый привкус, а все происходящее с ним казалось ненормальным, противоестественным...
     Стул, которым он забаррикадировал дверь, взрывом ударило о стену. Он глухо стукнул об нее и отскочил назад, жалобно звякнув погнутыми ножками.
     Полуэктов выглянул в проем стеллажа. Позиция была, мягко говоря, никудышной.
     Несколько минут в коридоре, вне поля зрения Вадима, происходило какое-то шевеление, видно, перегруппировывались, занимали позиции перед штурмом.
     Ситуация по-прежнему оставалась чудовищно нелепой, но ведь инициировал-то ее как раз не он... Стоило ли выполнять задание, идти на смертельный риск, совершать Слепые Рывки на допотопном аппарате, угонять патрульный корабль, чтобы дома тебя вот так скрутили без объяснения причин, швырнули в какой-то изолятор...
     Покровский... Он затеял какую-то игру с "Альфой". Я стал не нужен ему... Неудобен...
     Вадим уже переступил внутри себя незримую черту. Теперь в нем не осталось никакой жалости, он пойдет до конца, вероятно, по трупам.
     Движение в коридоре стихло.
     Полуэктов напрягся, готовя себя к прорыву. Сейчас они сунутся, и...
     В коридоре громко, неестественно четко прозвучали шаги.
     Один... Один человек...
     Проем выбитой двери заслонила тень. Покровский.
     Генерал остановился в проеме, обвел взглядом учиненный взрывом разгром, потом наклонился, взял погнутый стул и с видимым усилием выпрямил его металлические ножки.
     Полуэктов не выстрелил в первую секунду, пока им не был узнан этот человек, и теперь он мысленно клял себя. Ну почему? Почему сразу, бездумно не сжал сенсор гашетки?
     - Ну, что, Вадим, может, давай поговорим? - Покровский сел на стул, поставив его задом наперед, так, чтобы можно было облокотиться на спинку. - Что же ты, голуба, так запсиховал, а?
     Вадим счел за благо пока помолчать. Хватит уже, наговорился. Генерал не видел его в темноте разгромленного взрывом склада.
     - Значит, считаешь меня козлом? - Андрей Георгиевич задал этот вопрос спокойным, бесстрастным тоном, но многие знали настоящую цену его внешней невозмутимости. - А как я должен был к тебе отнестись?
     Вадим понял, что стрелять поздно. Переиграл его Покровский, шагнув под выстрел. Пока... переиграл.
     Выступив из своего убежища на свет, он смерил его злым, пристальным взглядом.
     Генерал обиделся. Или скорее всего сделал вид. "Играет, как кот с мышью... - подумалось Вадиму. - Загнал в угол и теперь балуется. Пользуется моментом, знает, что ствол ему в пах сейчас никто не пихнет. Хотя - почему нет?"
     - Значит, решил, что я себе на уме, играю тобой втемную? - Покровский пристально посмотрел на Полуэктова, укоряя того взглядом. - Не мог я поступить иначе, понимаешь? - внезапно признался он.
     Вадим усмехнулся, так, краешком губ.
     - Значит, не понимаешь. Хорошо, тогда я скажу тебе: прилетает неизвестно кто с легендой капитана Полуэктова и заявляет: "Здравствуй, Андрей Георгиевич, принимай меня родимого, героя-разведчика..."
     - Не надо... перегибать, - хрипло и зло ответил Вадим. - Насчет "неизвестно кто", - уточнил он. - Грубо работаете, Андрей Георгиевич.
     - Ну-ну. - Покровский покачал головой, полез в карман, достал оттуда две тонкие, прозрачные на свет, исчерченные близко расположенными штрихами пластинки. - А вот это тебе знакомо? - Он протянул Полуэктову сначала одну, а затем другую.
     Вадим кинул быстрый взгляд на дверной проем.
     - Спокойнее. Мы же просто разговариваем, верно? - проронил Покровский.
     "Чего же ты от меня хочешь?" - подумал Вадим. Он отнял левую руку от теплой, рифленой рукояти оружия, оставив правую на сенсоре огня, чтобы ребята Покровского там, за стеной, не очень обольщались.
     Взяв первую предложенную генералом пластину, мельком глянул на нее и, принимая вторую, ответил, пожав плечами:
     - Карточка генетического кода. Ну и что?
     - А ты сравни.
     Вадим поднял руку, посмотрел на свет, удерживая обе пластинки рядом. От пристального взгляда Покровского не укрылось, как едва заметно дрогнула рука капитана.
     - Первая карточка твоя, - выдержав паузу, объяснил генерал. - А вторая... - он невесело усмехнулся, - тоже твоя, только одна из базы данных Полицейского Управления, а другая со сканера на входе в квартиру, где мы встретились. Разницу видишь?
     Вадим слушал Покровского напряженно, неприязненно. Внутренне он был готов отринуть любой довод, извиняющий действия генерала, но сейчас моментально вспомнил, как сдавленно моргнул красный огонек в окошке сканера, перед тем как сработал дверной электрозамок той квартиры, где была условлена их встреча с генералом, и от этого отчетливого воспоминания внутри все неприятно похолодело.
     Да, было... Но он принял это за сбой электронной системы, ведь секунду спустя дверь открылась!..
     Несколько мгновений он мучительно обдумывал эту неприятную новость.
     К очевидному выводу оказалось не так и сложно прийти. Значит, Покровский сам открыл ему дверь. Это сделал не прибор, а генерал. Открыл, уже будучи абсолютно уверенным, что перед ним не капитан Полуэктов.
     Карточка кода... Несовпадения... Что бы это могло означать на самом деле?..
     - Подними рубашку, - оборвал его мысль Покровский. - А теперь посмотри на свою поясницу, туда, где был шрам от осколочного ранения.
     Вадим повиновался с какой-то смертной, обреченной тоской. Шрама не было. Не осталось даже намека.
     - Вот так... - подытожил Андрей Георгиевич. - А теперь давай поговорим нормально, - предложил он.
     - Нормально - это как?
     - Без психа, - резко ответил генерал. В нотках его голоса внезапно прозвучала дикая усталость. - Поиграли в войну и хватит... Только потом шепнешь мне на ухо, где у нас клепают таких суперменов... Раскидал по сторонам охранников, напугал до полусмерти весь персонал медицинского крыла. Орел...
     Вадим насупился. Ерунда какая-то получалась. При чем тут генетический код?
     - А какой смысл признавать меня своим при таком вот раскладе? - он выразительно посмотрел на карточки, которые все еще держал в руке.
     - А какой смысл инопланетной разведке подсовывать твоего двойника, шитого белыми нитками? - вопросом на вопрос ответил Андрей Георгиевич. - Был бы ты не тот, за кого себя выдаешь, - генетический код тогда бы совпадал, понимаешь? - Покровский опять укоризненно посмотрел на него. - Нет, Вадим, я еще ни разу не опускался до того, чтобы думать о дураках в системе недружественных нам разведок. Там их нет, а если и попадаются, то исключительно редко. - Андрей Георгиевич вздохнул и признал: - Крутил я твою историю и так и сяк, пока не понял - единственное разумное объяснение заключается в том, что ты сам не подозреваешь обо всем этом.
     - Какую историю? - зло спросил Вадим. - Я и рта раскрыть не успел... - Он осекся, когда неприятная догадка скользнула, словно холодная змея вдоль позвоночного столба.
     Покровский выдержал его взгляд, пожал плечами.
     - Да, Вадим. Мыслесканер - прибор запрещенный, и мной лично не любимый, но пришлось...
     - Вы вывернули меня?!
     - Да, и я не собираюсь скрывать это. Я даже знаю, где ты спрятал ключ активации бортовой кибернетической системы "Альфы". Извини, капитан...
     Полуэктов молчал, переваривая эту мерзкую новость.
     - Сколько прошло времени?.. - наконец глухо спросил он.
     - После твоего возвращения? Неделя.
     Вадим ощущал себя в эти секунды так, будто на него вылили ушат ледяных помоев. Какой-то мерзкий озноб пробежал по телу...
     Итак, большая часть его жизни, по крайней мере, последние яркие воспоминания были известны Покровскому так, словно тот просмотрел видео. В некоторых мирах за подобные методы извлечения информации приговаривали к пожизненному заключению.
     Эти мысли пришли, обожгли рассудок, душу, все, что было внутри, и так же внезапно схлынули, оставив пустоту. Всё, получается, козырей больше нет... и при таком раскладе он вроде бы и не нужен уже в качестве источника информации?
     Тогда с какой стати Покровский так рисковал, подставляясь под выстрел? Не из отеческих же чувств он вошел сюда, наверняка не зная заранее, насколько Вадим владеет собой? Ведь мог и очередь в живот схлопотать...
     - Разговор есть, - произнес Покровский, вставая со стула. - Серьезный разговор, - добавил он, протягивая руку за автоматом. - Давай без глупостей, ладно?

***

     В кабинете Покровского их ждал горячий кофе.
     Вадим сел в знакомое кресло, пошарил глазами по сторонам, но Андрей Георгиевич, проследив его взгляд, сделал успокаивающий жест:
     - Я готовился к разговору, тут все теперь блокировано наглухо. А ты молодец, бдительности не теряешь...
     Вадим пожал плечами, взял кофе, сделал глоток. Чувствовал он себя неуютно, как зверь, который попал в ловушку и смотрит на охотника, не в силах ничего противопоставить стальной хватке капкана.
     Генерал явно чувствовал его настроение. Сев напротив, он сцепил руки в замок.
     - Ты готов выслушать правду?
     - О чем? - глухо спросил Полуэктов.
     - Обо всем. Но в первую очередь о себе, - выдержав его взгляд, ответил Покровский. - Вадим, на основе привезенных тобой сведений я за неделю накопал тут такую кучу... дерьма, что становится страшновато. - Он исподлобья посмотрел на капитана и добавил:
     - Я собираюсь поделиться с тобой всем, что знаю, но прежде ты должен отбросить обиды и ответить на один вопрос, причем не мне, а самому себе: насколько сильно ты заинтересован в правде? Не встанет ли она поперек горла?
     Полуэктов не совсем понимал, о чем толкует ему Покровский.
     - Нечестно получается... - тем не менее буркнул он. - Вы, Андрей Георгиевич, знаете все, а мне играть в русскую рулетку?
     - Нет никакой рулетки, Вадим, - резко ответил генерал. - Есть куча проблем, которые придется решать, вероятнее всего, ценой крови, а выгоды, кроме сомнительных моральных дивидендов, не будет никакой, поверь. И разговор наш не станет для тебя приятным.
     - У меня и так неприятностей по горло... - мрачно парировал Вадим. - Переживу...
     - Хорошо... - Генерал достал из лежавшей на столе папки несколько заготовленных заранее листков и протянул их Полуэктову:
     - Это заключение комплексной экспертизы. Прочти.
     Через несколько минут Вадим поднял глаза.
     - Это означает, что я умер? - с неестественным спокойствием спросил он, а у самого в глазах таились такая боль, недоверие, испуг, что Покровскому впервые за время их разговора вдруг стало не по себе.
     - Я тоже не сразу поверил в это, Вадим... Но тот лазерный луч, который пробил обшивку "Гепарда", достал и тебя, - собравшись духом, произнес генерал.
     Вадиму вдруг отчетливо вспомнились и жалящая вспышка когерентного света, и вонючая криогенная ванна с расколотым колпаком... Душно... Он негнущимися пальцами расстегнул ворот нелепой белой униформы.
     - Не верю... - тихо произнес он. Несколько раз сжав и разжав пальцы правой руки, которыми только что расстегивал ворот, он посмотрел на них, будто видел впервые, и вдруг резко повернул голову, зло, упрямо вскинув взгляд на Покровского:
     - Хорошо, я готов выслушать аргументы. В чем моя нечеловеческая сущность?! - резко спросил он.
     - Ты не ершись, - осадил его генерал, зная, что нельзя позволить Вадиму жалеть себя. - Никто