се, происходящее с ним здесь, находилось где-то на грани реальности. Граница дозволенного в рамках известных ему технологий вроде бы не оказалась пересеченной, а с другой стороны...
     Его уходу с территории Храма предшествовала еще одна сцена, которая и предопределила в конце концов решение Вадима относительно своих дальнейших действий.
     ...В какой-то момент, сидя подле огня, он понял, что откровенно не знает, как ему поступить.
     В каждом из нас живет некое чувство долга. Есть моральные принципы, которые не имеют ничего общего с воспитанием, расовой или планетной принадлежностью, образом жизни...
     Ребенок всегда оставался ребенком.
     Он не мог бросить ее, позволить остаться одной в зачарованном фиолетовом лесу.
     - Слушай, у тебя есть родители? - спросил он, бесцеремонно оборвав задумчивое оцепенение девочки.
     Та непонимающе посмотрела на него. Похоже, что она не поняла смысла заданного ей вопроса.
     - Твои папа и мама, - настойчиво повторил Вадим. - Где они? Они живут здесь? Или, может быть, в Скальном Замке? - решился употребить он слышанное от старухи название.
     Девочка продолжала смотреть на него, равнодушно, спокойно.
     "Маленькая зомби..." - метнулась в его голове нехорошая, злая мысль.
     - Ты должна была где-то родиться, понимаешь? Есть ведь кто-то, кто тебя любит, заботится о тебе? Любовь, родители, дом? - машинально перечислил он банальные, привычные на слух термины.
     В ее глазах наконец мелькнула искра понимания.
     - Мы рождаемся в Храмах, - ответила она. В глазах девочки росло напряжение, зрачки вдруг стали расширяться. - Я где-то слышала это слово... Любовь? Что это такое?
     Вадим совершенно не был готов к ответу.
     Любовь... Как просто это слово срывается с губ, но как тяжело, практически невозможно объяснить его смысл. Она либо есть, либо ее нет. У каждого термин "любовь" содержит свой, совершенно неповторимый набор эмоций и чувств...
     Маленькая девочка с глазами старухи... Она смотрела на него, а ее зрачки все расширялись, поглощая белок, казалось, еще секунда - и случится что-то страшное, непоправимое...
     Тонко, заполошно запищал какой-то прибор.
     Вадим мгновенно напрягся, не понимая, откуда доносится звук, пока девочка, закусив губу, не прикоснулась к своему запястью.
     Там была крышечка. Маленькая, продолговатая, выполненная под цвет и фактуру кожи. Она открылась от легкого нажатия, совершенно бесшумно отскочив вверх.
     Под ней в углублении лежал ряд мерцающих кнопок, рядом тревожно взмаргивал красный индикатор.
     - Адреналин... - с нотками испуганной вины в голосе произнесла девочка. - Сейчас я все исправлю... - Ее дрожащий палец коснулся маленьких кнопочек, пробежал по ним в определенной последовательности.
     Назойливый сигнал тут же стих. Цвет индикатора сменился на зеленый.
     В этот момент Вадим потерял самообладание. Наверное, он выглядел глупо, уставившись на нее, бледный, с перекошенными чертами лица и зловещим пониманием в глазах.
     - Извини... Произошел выброс адреналина. Я не могу управлять этой функцией метаболизма... Никто не может... Но мы должны быть спокойны, отрешены от страха, возбуждения, иначе нам никогда не справиться с Фагами. Они убьют Его, и тогда исчезнем все мы... Ты ведь знаешь об этом, да?
     Вадим был повинен лишь в том, что не удержался и посмотрел на свое запястье. Пока он не кинул беглый взгляд, кожа на нем горела огнем, словно там действительно присутствовала эта маленькая крышечка телесного цвета, но нет...
     Он испытал постыдное облегчение. Его адреналин никто не контролировал, в ушах шумело от его переизбытка.
     - Киборг... - сорвалось с его губ.
     Девочка посмотрела на него своим обычным, спокойным, чуть задумчивым взглядом. Ее зрачки вновь стали нормальными.
     - Еще раз назовешь меня киборгом, я тебя убью, - спокойно произнесла она, коснувшись кончиками сомкнутых пальцев импланта за своим ухом. - Киборги - это Фаги. Я человек.
     Больше она не сказала ничего. Развернулась и ушла в нездоровый желтоватый свет, который лился из дверей старого спускаемого модуля.
     Двери за ней закрылись и больше уже не открывались.
     Вадим промаялся подле почти сутки, но не смог ничего сделать - модуль казался запечатанным наглухо, и не было способа проникнуть внутрь - старую добрую керамлитовую броню не расшибешь пластиковым прикладом автомата.

***

     Разве можно нахрапом понять чужую реальность?
     Вадим думал об этом всю дорогу. Он ощущал себя голым. Оказывается, иногда мало просто выжить, совершить определенный набор усилий. Нужно понять окружающую тебя реальность. Но как? Что он мог сделать голыми руками, без приборов, снаряжения?
     Он брел вдоль низкой поросли кустарника, разделяющего собой два пространства: с одной стороны молчаливой стеной возвышался лес. С другой желтел песок, постепенно переходящий в туманную даль залива, за которым лежала земля Фагов.
     Выше были звезды...
     Вадим вдруг вспомнил множество прочитанных в юности книг, где один герой обязательно спасает всех живущих, проявляя при этом абсолютно недюжинные способности. Если бы он мог так... Взять этот мир, вывернуть его наизнанку, заглянуть внутрь, мгновенно понять, что к чему, и стать неким мессией с готовым рецептом спасения...
     Раскидав увядшие ветки, прикрывавшие посадочный модуль, он отворил люк, но, прежде чем лезть внутрь, в тесную пропахшую металлом и пластиком утробу, оглянулся.
     Молчаливо синел лес. Падало к горизонту фиолетовое солнце.
     На безоблачном небе наливался цветом дурной крови необъятный шар газового гиганта.
     Он пробыл тут совсем недолго, мало что понял, но успел сжиться с фрагментом этого мира.
     "Я вернусь... - мысленно пообещал он. - Я вернусь, и мы вместе разберемся, что к чему... Обещаю..."

***

     Его путь вновь вел к "Альфе".
     Вадима абсолютно не устраивала противоречивость полученной информации. Непонимание происходящего давило на психику.
     После гибели "Гепарда" для возвращения в человеческие миры у него оставался единственный путь: Слепой Рывок.
     В принципе это было возможно. Древняя техника импонировала Вадиму своей запредельной мощностью: каждый автономный корабль с борта "Альфы" имел свой термоядерный реактор и мог выкачать из него необходимое для прыжка количество энергии. Пробить метрику пространства также не являлось проблемой, достаточно выплеснуть энергию, создать аномалию, а там гиперсфера сама затянет корабль внутрь, как, собственно, это и случилось в свое время с первым колониальным транспортом человечества.
     Но, прежде чем покидать систему горячей голубой звезды, следовало найти ответ на некоторые вопросы.
     Хорош он будет, вернувшись к Покровскому с той кашей в голове, которая смущала его сейчас. Что он скажет? Будет эмоционально размахивать руками, описывая невиданные формы и говорить: там такое, такое, чего мы никогда не видели!
     На этот раз Вадим твердо решил попасть в район носовой полусферы. В исполинской конической втулке, соединяющей полушарие отсеков управления и вращающийся корпус, не имелось посадочных мест, способных принять его корабль внутрь "Альфы", но там, среди редкой щетины антенн, просматривались стыковочные узлы, предназначенные для технических аппаратов поддержки. Вадим не сомневался в том, что все системы колониального транспорта стандартизированы, и потому смело пошел на сближение.
     Фагов в пространстве не наблюдалось. "Черная Роза", атаковавшая его сразу после гиперпространственного перехода, также исчезла, зато громада "Альфы" существенно приблизилась, выходя на виток вокруг газового гиганта.
     Несколько часов Вадим потратил на маневр сближения. Автопилот модуля работал по своим меркам быстродействия, но приходилось мириться.
     Пока модуль неторопливо сближался с громадой "Альфы", у Вадима оказалось достаточно времени, чтобы обдумать все произошедшее с ним.
     "Сплоховал ты, капитан... - мысленно упрекнул себя Полуэктов. - Запсиховал, начал метаться... Оценка - "два", - вынес он самому себе вердикт по пятибалльной шкале. - Девочку все же бросил... Мечешься, как легкораненый новобранец в первом бою..."

***

     Древняя техника не переставала приятно удивлять Вадима. Предки мало доверяли своим машинам, и, положа руку на сердце, правильно делали, дублируя все значимые системы механическими приводами, ручными переключателями, рубильниками...
     Он уже понемногу освоился с логикой технической мысли тех поколений и потому не сильно волновался, когда стыковочный узел лязгнул, сомкнувшись с ответной частью в корпусе "Альфы".
     Естественно, сам шлюз оказался обесточенным, но этот факт никоим образом не отразился на его функциональных возможностях. Внутри переходной камеры, как и рассчитывал Вадим, присутствовали два винтовых механизма аварийного управления люками, а также открывающееся при помощи рычага сопло декомпрессора, через которое даже при неисправных насосах можно было уравнять давление между шлюзом и внутренними отсеками.
     Возня с механикой отняла у него еще несколько минут.
     Наконец внешний люк был задраен. Вадим взялся двумя руками за заглубленный в переборку окрашенный в красный цвет рычаг со сдвоенной ручкой и резко потянул его вниз.
     Внешние микрофоны скафандра тут же уловили тонкий свист поступающего в вакуум воздуха. Под потолком взвихрилось мутное облачко хлопьев кислородного снега, но оно быстро растаяло. Скафандр Вадима обмяк, плотнее прилегая к телу, из чего стало ясно: давление уравнивается, можно открывать внутренний люк.
     Наличие атмосферы внутри носовых палуб "Альфы" радовало.

***

     Второй раз он вступал на борт "Альфы", но теперь Вадим чувствовал себя совершенно иначе - он был морально готов к встрече с древним кораблем и делал все осмысленно, по своей воле.
     Механический привод натужно скрипел, отодвигая толстый люк.
     В коридорах носовой части колониального транспорта функционировало аварийное освещение. Редкие плафоны, источающие зловещий красный свет, располагались с интервалом в десять-пятнадцать метров, так что их мощности едва хватало на скупое обозначение контуров окружающих предметов.
     Присутствовали и звуки. Внешние микрофоны скафандра улавливали их, передавая в коммуникатор шлема. В стылой тишине коридора отчетливо звучали далекие монотонные вздохи, где-то шипел протравливаемый под давлением воздух, несколько раз раздавались непонятные, будоражащие воображение стуки...
     Индикатор, вшитый в рукав скафандра, показывал температуру воздуха в пять градусов по шкале Цельсия.
     Медленно и осторожно Вадим двинулся вперед. Он уже представлял себе планировку "Альфы". В ее основе лежали длинные, прямые, как стрела, радиальные коридоры, похожие на спицы в колесе, они пронзали корпус космического корабля от внешнего обода обшивки до центральной ступицы, где располагались основные лифтовые шахты.
     Сейчас гравитация в коридорах носовой части корабля отсутствовала, но под тонким слоем облицовочного пластика находился металл несущих конструкций, и магнитные подошвы скафандра достаточно прочно "слипались" с ним сквозь незначительную преграду декоративной отделки.
     Звук шагов отдавался отчетливым эхом.
     Коридоры, отсеки, боковые ответвления - все несло на себе печать векового запустения. Оброненные когда-то предметы неподвижно застыли в воздухе. Сила инерции их движения давно погасла, и Вадиму казалось, что он смотрит на внезапно остановившуюся жизнь...
     Так оно, собственно, и было. Люди, очнувшиеся от криогенного сна, лишь ненадолго заполнили эти помещения, а потом бежали прочь с корабля, в панике десантируясь на близлежащую планету.
     Тускло освещенный радиальный коридор без каких-либо эксцессов вывел Вадима к кольцевой развязке уровня.
     Он оттолкнулся ногами от пола, перевернулся в невесомости, нашел новую сцепку для магнитных подошв и осмотрелся.
     Он попал, как говорится, в самое яблочко.
     Вдоль стен кольцевого коридора тянулись длинные указующие стрелы, снабженные надписями:
     "Главный пост управления".
     "Навигационная рубка".
     "Компьютерный центр".
     "Обсерватория".

***

     Мостик "Альфы" поразил Вадима своими размерами и таинственным, молчаливым величием.
     Ему здорово повезло, бронированные двери, ведущие в главный пост управления корабля, оказались полуоткрыты. Что-то помешало створкам сомкнуться в ту далекую пору, когда колониальный транспорт погибал от критической нехватки энергоресурсов.
     Войдя внутрь, он невольно остановился.
     Помещение показалось ему огромным. Всю переднюю стену и часть потолка занимали плотно пригнанные друг к другу экраны обзора. Посты управления располагались уступами, в виде амфитеатра, и их было не менее двадцати.
     Тусклый аварийный свет мешал рассмотреть подробности, и Вадим включил плечевые фонари скафандра. Два столба света раскроили сумрак, отразились от матовой поверхности погашенных экранов, заискрились на терминалах, высвечивая их приборные панели.
     В этой части "Альфы" практически не было никаких разрушений. В конструкциях корабля не использовались материалы, подверженные тлену, поэтому спустя века только слой пыли на консолях компьютеров напоминал о той бездне времени, которая прошла с момента исчезновения отсюда людей.
     Осмотревшись внимательнее, Вадим начал кое-что понимать. Покидая этот зал, экипаж "Альфы" рассчитывал на возвращение, если не свое, то хотя бы своих потомков: именно поэтому, как догадался он, двери мостика остались приоткрытыми. Спускаясь по ступеням лестницы между пультами управления, он видел детали, которые явно свидетельствовали о намерениях экипажа. Например, специальные ключи, аккуратно вставленные в замки активации пультов. Или карточки доступа, торчащие из прорезей мертвых контрольных устройств систем безопасности корабля. Эти предметы можно было с легкостью потерять или повредить, захватив с собой на поверхность планеты, и потому логичнее было оставить их тут.
     Эти подробности очень ярко свидетельствовали о тех людях, которые управляли "Альфой".
     Они надеялись вернуться, несомненно... Он представил себе их чувства в те критические часы и понял: в этих маленьких свидетельствах намного больше мужества и надежды, чем он мог себе вообразить. Безусловно, им было страшно, но они не поддались охватившей корабль панике, и в хаосе человеческих эмоций небольшой по численности экипаж продолжал прежде всего исполнять свой профессиональный долг...
     Вадим остановился, повел фонарями, отыскивая место, где работал командир корабля.
     Вот он, выдвинутый вперед подковообразный пульт, с единственным установленным за ним креслом.
     Не колеблясь, он прошел к нему, сел, постарался расслабиться, отключиться от гнетущей, пыльной, мертвой реальности корабля.
     В данный момент им руководило не любопытство, а здравый смысл. Терминал командира должен являться сосредоточением всех контрольных систем корабля. С него можно было беспрепятственно выйти на любую исполнительную систему "Альфы". Человек, занимающий это кресло, имел власть над такой мощью, что невольно должен был ощущать себя богом...
     Вадим поднял взгляд, скользнул им по панелям терминала.
     Незнакомая система молча смотрела на него черными глазницами трех погашенных мониторов. Он протянул руку, поднял прозрачную крышку, под которой было расположено заглубленное в пульт гнездо. Мелкие буквы складывались в надпись:
     "Внимание! Для реактивации системы корабля вставьте аварийный ключ и подтвердите доступ".
     Ключ уже был вставлен в гнездо рукой того человека, чьи записи читал Вадим, прежде чем совершить посадку на планету.
     Он просто повернул его и тут же услышал, как внутри терминала сухо щелкнули сомкнувшиеся контакты.
     Нервно, тревожно заморгал красный индикатор.
     Секунды вдруг стали тягучими, долгими... Он ждал, напряженно выпрямив спину. Ждал, что сейчас посыпятся искры замыкания старой проводки, что-нибудь задымит, взорвется...
     Тускло вспыхнул центральный монитор терминала.
     Под сводом зала действительно заискрила какая-то из ламп, потом в недрах корабля прошла вибрация, и вдруг...
     На монитор одна за другой посыпались надписи.
     Они менялись так быстро, что глаз не мог уследить за сменой строк, да это было и не нужно - кибернетическая система "Альфы" инициировала перезапуск и теперь работала, загружая программные блоки, пытаясь определить свою состоятельность, обмениваясь сигналами с десятками тысяч неведомых Вадиму устройств...
     Это показалось ему потрясающим, невероятным...
     Скудный запас энергии, накопленный аварийными системами за время тысячелетнего дрейфа, сейчас оживал в байтах информационных потоков, обретая упорядоченный смысл...
     Один за другим ожили два боковых монитора. Вадим внимательно осмотрел появившиеся на них сервисные оболочки и понял, что правый отражает работу локационных, а левый - энергетических систем "Альфы".
     Тому, кто создавал интуитивные интерфейсы общения между человеком и машиной, следовало поставить памятник. Компьютерная система "Альфы" являлась образчиком именно таких технологий, ориентированных на человека, а не на программиста.
     Здесь при желании и минимуме знаний мог разобраться даже десятилетний ребенок, однако Вадим долго смотрел на появившиеся значки, читал и перечитывал поясняющие надписи к ним, прежде чем коснуться световым маркером первой виртуальной кнопки.
     Дрейф "Альфы" по окраине газопылевых облаков туманности оказался успешным. Все происходило именно так, как упоминал капитан в своих записках. Емкости колониального транспорта сейчас были на две трети заполнены активным веществом, и очнувшаяся от векового сна система корабля спрашивала, следует ли ей инициировать реакцию термоядерного синтеза для восполнения потерь бортовых энергоресурсов.
     Вадим был бы глупцом, ответив ей "да".
     Неизвестно, в каком состоянии находился основной реактор "Альфы". Если он не был погашен и законсервирован по всем правилам, если в его агрегатах имеется хотя бы одна поломка, то ситуация наверняка чревата термоядерным взрывом, который уничтожит корабль.
     Нет. С этим следовало подождать.
     Главное он проверил - система корабля работала.
     Внимание Вадима переключилось на монитор локационных устройств.
     Прежде всего Полуэктова интересовала темная планета, в непосредственной близости от которой сейчас проплывала "Альфа". Момент подворачивался как нельзя более удачный. Энергии, накопленной за тысячи лет дрейфа, должно было хватить на активацию бортовых телескопов.
     Экспериментировать с системой локации было намного безопаснее, чем с реактором. В отношении бортового компьютера "Альфы" такое распоряжение с пульта капитана являлось варварством, по сути - вторичным убийством системы, ведь он своими действиями собирался отнять ее последние эрги, но потребность в информации не оставляла в нем никаких сомнений. Такой шаг с его стороны был правильным.
     Ему достаточно быстро удалось разобраться в системе ориентации двух бортовых умножителей.
     Оптико-электронные комплексы ожили, заработали механизмы их точной наводки на объект, по монитору поползли первые строки сообщений.

***

     Две планеты выглядели, как сиротливые бусинки, нанизанные на незримые нити орбит. Они скользили на рыже-коричневом фоне газового гиганта в бесконечной погоне одна за другой...
     Система локации "Альфы" увеличивала изображение, до тех пор пока Вадим не получил возможность заглянуть в прорехи облачности обеих планет.
     Несколько часов он экспериментировал, работая с ракурсами, масштабом и детализацией изображений. Ему удалось подключить суммирующий монитор на одном из соседних терминалов, и он перебрался туда, чтобы иметь возможность охватить всю картину целиком, а не просматривать сотни разрозненных фрагментов реальности.
     После долгого наблюдения он понял, отчего управляемый им модуль сумел беспрепятственно проскользнуть к "Альфе".
     В системе голубой звезды назревали нешуточные собы