тках, мгновенных рейдах, когда под огнем противника придется ползти по гнилым болотам чуждых миров.
     Все это оказалось сказкой для дефективных малолеток.
     Реальность сегодняшнего дня настойчиво опровергала грубые, наивные, романтические иллюзии. Век высоких технологий предлагал нечто иное, но можно представить, каково оказалось разочарование молодого офицера, не сумевшего вовремя оторваться от мира романтических грез, когда его, едва народившегося спеца, со светлой шевелюрой, мужественными чертами лица и стальной поволокой пронзительных глаз, готового на любые испытания ради своей родины, внезапно разместили в самой обыкновенной, ничем не примечательной квартире, усадили за терминал компьютера и заставили лопатить горы информации, свободно протекающей по сети Интерстар, которая связывала между собой далекие в реальном пространстве звезды.
     Надежды юношей питают. Лейтенант Покровский не думал, что это надолго и всерьез, - разведка казалась ему чем-то запредельно жестким, циничным, расчетливым и никак не сочеталась в уме молодого человека с той рутиной, что была предложена ему в обмен на романтику.
     После первого года такой службы он ходил мрачный, недовольный жизнью, чувствовал себя чуть ли не униженным... пока не грянул Эригонский кризис.
     Это было лихое время для доброй половины обитаемых миров. Никто не предполагал, что ниточки межпланетного кризиса, столкнувшего лбами старую Конфедерацию и молодые промышленные миры Окраины, дотянутся в том числе и сюда, на Землю.
     Лихорадка политических и экономических крахов корежила целый сектор пространства, гигантские, солидные, благополучные корпорации впадали в ступор и заканчивали банкротством, правительства планет менялись, как шлюхи в дорогом борделе, - часто и по определенному заказу, а за всем этим... За всем этим стояли люди, которых никто не знал ни по именам, ни в лицо - тихие, добропорядочные... корпящие день и ночь перед таинственно мерцающими мониторами межзвездной сети Интерстар...
     Молодому Покровскому не хватало именно этого наглядного откровения, чтобы понять: информационная война, противостояние сверхдержав на уровне умов - это намного более жесткая, запредельная по своей циничности, напряженности и цифрам конечных потерь схватка, которая стоит неизмеримо выше, чем тривиальное перерезание глотки вражескому агенту в темном полуподвальном этаже мегаполиса.
     Теперь за спиной генерала лежало сорок лет кулуарных операций подобного толка... Из молодого волчонка он превратился в старого, битого, седого зверя, умудренного опытом и годами борьбы с тенетами, опутывавшими Землю с той поры, как на далекой отсюда планете Элио были подписаны параграфы капитуляции Земного Альянса.
     В комнату тихо вошла молоденькая секретарша.
     Покровский не обернулся, по-прежнему глядя в окно, только произнес, не отрывая глаз от плавающих в пластах тумана удивительно красивых в этот час вершин городских небоскребов:
     - Спасибо, ты свободна.
     Запах свежесваренного кофе приятно пощекотал ноздри.
     Генерал вернулся за стол, грузно опустился в кресло, с наслаждением сделал несколько маленьких глотков и только тогда позволил себе взглянуть на детально прорисованное машиной изображение.
     - Черт... - Чашка с кофе дрогнула в руке старого генерала. Несколько коричневых пятнышек расплылось по безупречному, белоснежному манжету рубашки, но он не обратил внимания на такую мелочь. Медленно опустил руку, не смея оторвать глаз от конструкции, в которую превратилось обработанное компьютером расплывчатое пятно, поставил чашку и застыл, глядя в экран.
     Он знал, что увидит нечто подобное, подозревал, предвкушал, но все равно состоявшийся факт явился для него потрясением.
     Три дня назад аналитики информационного отдела выудили из сети Интерстар нечто действительно стоящее, любопытное, грозящее большими переменами.
     На первый взгляд файловый пакет выглядел совершенно безобидно. Эмоциональность переговоров между ведущим звена орбитальных штурмовиков и его молодыми ведомыми, равно как и сам факт дерзких налетов каперских кораблей на некую товарную станцию в системе Оргелейн, не могли вызвать того возбуждения, которое сейчас испытывал Покровский.
     Зерно истины оказалось зарыто глубже - в том и состояла задача информационной разведки, чтобы среди вереницы обыденных фактов отыскать нечто экстраординарное, не замеченное другими.
     Ладно, господа, я долго готовил почву, так пусть теперь на нее упадет первое зерно...
     Палец Покровского вновь коснулся сенсорной клавиатуры.
     Сбоку от него едва слышно зашуршал графический пластпроектор.
     Сердце старого генерала стучало глухо и неровно.
     Когда в лоток упала первая пачка отпечатанных снимков, он взял их, медленно перебрал, просматривая различные ракурсы изображения, потом отчего-то недоверчиво покачал головой и вновь обернулся к терминалу компьютера.
     Прежде чем принять окончательное решение, он должен был еще раз взвесить все сопутствующие обстоятельства дела. Точно ли он единственный, кто верно истолковал значение снимка? Ему ли одному пришла в голову мысль о действительной информационной ценности смутно узнаваемого контура, который смазанным пятном мелькнул на грани угловой разрешающей способности объективов орбитального штурмовика "МАГ"?
     Сейчас мы это проверим...
     На экране монитора промелькнули грифы секретности, знакомые Покровскому по некоторым архивам почившей Конфедерации Солнц, затем появился и сам текст.
     Генерал посмотрел в нижний угол экрана. Текст был "скачан" с архивного сервера Совета Безопасности Миров. То, что данный протокол оказался рассекреченным, ничуть не смутило Покровского. Кому как не ему было знать, сколь стремительно устаревает и обесценивается информация в современном мире, где события одновременно протекают на двухстах семнадцати населенных мирах...
     Старый, никому не нужный протокол допроса десятилетней давности, сопровождаемый записями радиопереговоров да несколькими смазанными снимками космического пространства, сделанными с автоматических камер орбитального штурмовика.
     Следователь:
     - Господин Меркулов Ричард Эдуардович, капитан военно-космических сил системы Оргелейн, должность - командир истребительно-штурмовой эскадрильи "МАГ-3". Я верно изложил ваши данные?
     Меркулов:
     - Да.
     Следователь:
     - Ричард Эдуардович, месяц назад, а именно, 3 сентября 3960 года, по универсальному летосчислению, вы, командуя вверенной вам эскадрильей орбитальных перехватчиков "МАГ", поднялись с аэрокосмической базы в Шлугарде. Что послужило причиной старта?
     Меркулов:
     - На высоких орбитах планеты в районе станции защиты появился каперский носитель класса "Армада". Им был произведен запуск двадцати космических истребителей, которые атаковали базу, намереваясь пробить брешь в орбитальном щите планеты. Нас подняли по тревоге в шесть утра, и моя эскадрилья стартовала на перехват нападающих. Это был приказ командующего базой Шлугарда, полковника Хлудова.
     Следователь:
     - Ричард Эдуардович, вы атаковали истребители?
     Меркулов:
     - Нет. Я отдал приказ атаковать базовый корабль каперов.
     Следователь:
     - Какими соображениями была вызвана такая вольная трактовка полученного вами приказа? Ведь полковник Хлудов отдал распоряжение расчистить подступы к нашей орбитальной базе и патрулировать район до прибытия подкреплений. Это зафиксировано в записи сеансов радиосвязи.
     Меркулов:
     - Я знал, что зенитные батареи станции справятся с атакой вражеских истребителей. Поэтому моей целью стал базовый носитель, который, обнаружив наше появление, начал готовиться к гиперпространственному переходу.
     Следователь:
     - То есть вы вопреки приказу полковника Хлудова самовольно повели свою эскадрилью в атаку на пытавшийся ускользнуть базовый корабль каперов?
     Меркулов:
     - Да. Я хотел покончить с периодически повторяющимися набегами этого пирата раз и навсегда.
     Следователь:
     - Хорошо, Ричард Эдуардович, расскажите, что случилось позже.
     Меркулов:
     - Бортовой компьютер моего "МАГа" рассчитал, что атака на носитель будет завершена, прежде чем тот сориентируется для направленного гиперперехода. Угроза риска оставалась минимальной, так как в момент подготовки к прыжку носитель должен был свернуть все внешние системы локации и загерметизировать оружейные порты. Он оставался уязвимым. Но когда первое звено, которое возглавлял я лично, оказалось на дистанции прицельного огня лазерных комплексов, носитель начал спонтанный гиперпереход...
     Следователь:
     - Чем можно объяснить такие действия со стороны каперского корабля?
     Меркулов:
     - У пилота не выдержали нервы.
     Следователь:
     - Хорошо, Ричард Эдуардович. Что было дальше?
     Меркулов:
     - Неизбежное. Мое звено из трех "МАГов" оказалось в зоне действия низкочастотных генераторов каперского корабля, и нас затянуло в гиперсферу вслед за ним.
     Следователь:
     - Это был так называемый Слепой Рывок?
     Меркулов:
     - Естественно. Пиратский корабль не закончил ориентацию по точкам - значит, его навигаторы не могли знать, где их вышвырнет гиперсфера. Это был самый настоящий Слепой Рывок, совершенный в надежде на чудо.
     Следователь:
     - Вы видели этот корабль впоследствии?
     Меркулов:
     - Да. Мое звено покинуло гиперсферу вслед за ним.
     Следователь:
     - То есть вы всплыли в одной и той же точке трехмерного космоса, ориентируясь при обратном переходе по гравитационному следу каперского носителя?
     Меркулов:
     - Да.
     Следователь:
     - Приборы вашего штурмовика определили точку выхода?
     Меркулов:
     - Приблизительно. После первого выхода ориентация оказалась невозможной - нас вышвырнуло в районе плотных газопылевых скоплений. Капер тут же ушел в новый прыжок, мы последовали за ним.
     Следователь:
     - Второй выход был более удачен?
     Меркулов:
     - Да. Бортовая киберсистема закончила предварительное опознание ориентиров, когда мой "МАГ" подвергся атаке со стороны каперского носителя. В результате я лишился систем локации и всей внешней видеозаписывающей аппаратуры.
     Следователь:
     - Вы прекратили преследование?
     Меркулов:
     - Нет. Приблизившись к вражескому кораблю, я совершил еще два прыжка, сознательно оставаясь в зоне действия его низкочастотных генераторов. На третьем я его потерял и был вынужден прекратить преследование. Выбросив стандартный аварийный буй, мой "МАГ" восемнадцать суток дрейфовал в точке выхода. Затем я был подобран.
     Следователь:
     - С вами было еще две машины. Они не вернулись. Вы понимаете, что несете ответственность за их экипажи?
     Меркулов:
     - Да.
     Ничего... Никакого намека на анализ видеоизображений...

***

     Закончив чтение протокола, Покровский встал, подошел к объемной карте, занимающей собой всю стену его рабочего кабинета, и несколько минут стоял, пристально вглядываясь в чернь пространства, в глубинах которого были прихотливо разбросаны узоры звезд.
     Между ними пульсировали схематические алые точки - так на карте были отмечены станции Гиперсферной Частоты.
     Обитаемые миры выглядели в данной схеме несколько иначе - они часто, слишком часто за последнее время меняли свой цвет, перекочевывая из одной категории условных обозначений в другую.
     Десять лет назад бескровно распалась победившая Землю Конфедерация Солнц. Молодые планеты Окраины, отстоящие отсюда на многие десятки парсек, пытались скроить новую политическую реальность обитаемой Галактики, основанную на суверенитете планет. Человечество в который раз дробилось, отторгая какую бы то ни было централизованную власть, и на этом фоне все созданное Конфедерацией тускнело, становилось неким набором атрибутов - памятником уходящей эпохе
     Единственное, чего не могли коснуться никакие потрясения внутренней и внешней политики планет, - были сотни станций Гиперсферной Частоты, продуманно рассредоточенные в пределах освоенного космоса. Они представляли собой не просто систему оперативной межзвездной связи - с некоторых пор станции ГЧ стали проводниками компьютерной сети Интерстар, без которой Человечество уже не могло бы существовать как единая Цивилизация.
     Значение станций ГЧ и связанных с ними комплексов трудно переоценить. Это была единственная постоянно действующая, необрывная нить, протянутая между полутора сотнями обитаемых миров, нить, связующая различные культуры и типы мышления, а сеть Интерстар с ее принципом безграничной анонимной свободы еще более углубила эту связь, стала неким нивелиром человеческого сознания, средством взаимного проникновения антагонистических культур, источником информации о мирах, которые по тем или иным причинам считали друг друга чуждыми.
     Станции ГЧ и существующую на их носителях сеть Интерстар можно было сравнить с широко открытым окном в обитаемую Галактику.
     В любое время, с самого момента их возникновения, станции ГЧ являлись неприкосновенными конструкциями. Их персонал обычно составляли машины, а каждая из планет - неважно, была она богата или бедна, проповедовала космополитизм или же узость национальных взглядов - непременно заботилась о техническом состоянии своей станции Гиперсферной Частоты и связанных с ней гиперсферных маяков.
     Любое, даже самое узколобое планетарное правительство понимало важность станций ГЧ. Никто не мог вообразить себе последствий, связанных с ее поломкой или разрушением.
     Опыт Экспансии явственно свидетельствовал в пользу того, что изоляция, одиночество - это деградация и смерть.
     ...Год за годом, столетие за столетием мы расширяемся, растем, и темп нашего продвижения в Галактику не снижается... Мы, как горсть пыли, брошенная под порыв ветра Вечности. Нас слишком мало... Мы теряемся на Галактическом просторе, между нами световые годы расстояний, но пока тянутся тонкие нити от одной станции ГЧ к другой, пока трепещут подле них крохотные маяки, служащие ориентирами для кораблей в великом Ничто гиперсферы, мы, при всех своих различиях, расовой неприязни и культе планетных суверенитетов, были и остаемся Человечеством...
     Генерал Покровский вздрогнул.
     Все это было наваждением, чушью... "Общечеловеческие ценности... - неприязненно подумал он, продолжая разглядывать карту. - А где в системе этих ценностей ваша истинная родина, господа продажные историки? Растоптать Землю вам удалось, смешать ее с грязью, с прахом забвения тоже..."
     Покровский с тяжелым чувством отвернулся от карты. Он жил на Земле, принадлежал ей, и всю свою жизнь посвятил служению интересам прародины Человечества.
     Земля не просто проиграла две войны.
     Тысячелетие изоляции лежало на ней тяжким бременем. Почти тысячу лет в пространстве царила Конфедерация Солнц, но теперь она распалась, а что пришло взамен?
     Сколько бы ни кричали новоявленные политики о культе планетных суверенитетов - это была лишь очередная сказка, миф, за которыми скрывались чьи-то конкретные интересы. Разобщенное Человечество становилось драчливым, буйным, непредсказуемым. Грань дозволенного быстро стиралась, а это чаше всего вело к катастрофам.
     Образовался вакуум власти, а природа, как известно, не терпит пустоты. Этот вакуум должен быть заполнен, но кем?
     Этот вопрос не давал покоя не только пожилому генералу.
     Об этом думали тысячи людей на сотнях планет. Людей, облеченных властью или просто алчущих ее.
     Скоро, очень скоро начнется крупный дележ Галактического пирога, и тогда все условности, моральные ценности, которые оставила в наследство почившая Конфедерация, полетят к Дьяволам Элио - это Покровский знал наверняка.
     Власть в пространстве получит тот, кто окажется готовым принять и нести ее бремя.
     Генерал вернулся за терминал. Он больше не испытывал сомнений. Пора было начинать действовать, но прежде чем он сделает свой первый шаг, следовало поставить последнюю точку над "i".
     На осветившемся мониторе возник объемный контур космического корабля, изображенного на смазанных моментальных снимках.
     Покровский смотрел на него и думал:
     "Неужели вот так, в виде случайно попавшей в твои руки информации, приходит Судьба? Сколько человек видело эти снимки и не придало им должного значения, не остановило кадр, не попыталось поймать ускользающий контур чего-то до боли знакомого..."
     Генерал знал ответ на заданный самому себе вопрос.
     Иваны, родства не помнящие, никогда не выстроят новую реальность. Вся кичливая тысячелетняя история Конфедерации начиналась отсюда, с Земли, но об этом не принято вспоминать.
     Ни следователь, беседовавший с Меркуловым, ни сам пилот орбитального штурмовика не помнили настоящего прошлого.
     Им хватало своих кладбищ кораблей, оставшихся после двух галактических войн. Кладбищ, за которыми наследники Конфедерации и уследить-то толком не могут. Они погрязли в узких рамках своих планетных интересов, а общечеловеческая история сегодня уже не волнует умы людей, она считается дурным тоном, областью отвлеченных, оторванных от реальности знаний...
     Действительно, что за смысл обращать внимание на мертвый артефакт, промелькнувший где-то на границе кадра, даже не захваченный фокусом зрения этого Меркулова? Люди уже привыкли, что в некоторых секторах космоса, куда ни ткни, попадешь в какие-нибудь останки человеческой деятельности.
     Для того чтобы обратить внимание на корабль, сфокусироваться именно на нем, нужно было знать этот контур.
     Сотрудники Покровского его не знали, но имели четкую директиву - не упускать ничего, ни малейшей странности, способной иметь какую-то информационную ценность.
     Ну а сам генерал этот контур знал. Он жил историей, дышал ею, для него она являлась не только прошлым, в котором слово "Земля" звучало как нетускнеющий символ цивилизации, - эта история помогала ему сберечь надежду на будущее. Именно потому он и не упустил зерно истины в потоке информационных плевел...
     Пальцы генерала легли на сенсорную клавиатуру.
     Умная программная оболочка, отреагировав на касание, ожила, услужливо укрупняя модель, затем разделила экран на два оперативных окна.
     В одном медленно вращалось объемное изображение артефакта, а в другом появилась компьютерная модель некоего космического корабля, такого, каким он был заснят когда-то давным-давно, еще до старта.
     Сходства осталось немного - время и космос нещадно и бесцеремонно поработали над ним, но Покровский уже не сомневался - это был ОН.
     Повинуясь воле генерала, глянцевитая модель прекратила свое вращение. Касание сенсора - и борт корабля взорвался, отстреливая сотни спускаемых модулей, плиты обшивки встали на ребро, открыв продолговатые щели вакуум-створов, да так и остались торчать, до неузнаваемости обезобразив внешний вид конструкции.
     Еще касание - и исчез лес ажурных антенн. Потом видоизменилась корма, сложив пространственную вилку двигательных секций в непривычное, но принципиально возможное положение.
     Теперь и в правой, и в левой части монитора медленно поворачивались вокруг своей оси две одинаковые конструкции.
     Без сомнения, кораблем со снимка являлась "Альфа" - первый колониальный транспорт Человечества, канувший в неизвестность более тысячи лет назад.
     Теперь оставалось найти его, узреть воочию, узнать, что творится на его борту и какова судьба пятисот тысяч человек, которые были заключены в узилища низкотемпературных усыпальниц.

***

     Для встреч с оперативниками у Покровского было несколько излюбленных мест.
     В этот раз он выбрал старый промышленный район разрушенного временем мегаполиса. Для такой конспирации имелись веские причины.
     Хотя Конфедерации Солнц, некогда победившей Землю, более не существовало, но в пространстве остался царить порожденный ею монстр - Совет Безопасности Миров. Конечно, после развала единого экономического пространства он уже не являл собой той силы, какой обладал несколько десятилетий назад, но большинство межпланетных договоров все е