м подтянулся, ухватился за спинку кресла, полностью оказавшись внутри рубки управления, и наконец увидел его: "Хоплитом" управлял Дима Дорохов. Сейчас он безвольно повис на страховочных ремнях в цепких объятиях накрененного пилот-ложемента. Лицо Димы было бледным, как мел, комбинезон на груди густо напитался кровью, несколько скользящих осколочных порезов от острых фрагментов выбитых приборов тянулись по правой щеке...
     Вадим не медлил ни секунды.
     Он не задавался вопросом - жив Дима или нет. Разорвав оболочку автономного аппарата жизнеобеспечения, притороченного к креслу пилот-ложемента, он позволил прибору пискнуть, активируясь, и раскрыл его, превратив в механическое подобие паука с гибкими полуметровыми шлангами-лапами. Центральная часть прибора копировала по своей форме полушлем и надевалась на голову раненого. Дрожащими пальцами Вадим откинул с головы Дорохова полушлем нейросенсорного комплекса управления, расстегнул страховочные ремни, потом оттащил обмякшее тело в сторону от кресла, уложил его на ставшую полом стену рубки и только после этого, леденея от неприятного холода, которое источала кожа Дорохова, надел на него комплекс автодока.
     Все это заняло меньше минуты.
     Прибор, угнездившийся на голове Димы, сдавленно и протяжно запищал, словно сам был смертельно ранен, его шланги-щупальца зазмеились, вползая под разорванный комбинезон, присасываясь к телу, прокалывая кожу иглами зонд-анализаторов, и вдруг, среди огоньков, мелькавших под мутно-дымчатым покрытием полушлема, трепетно зажглась одна-единственная зеленая искра.
     Вадим слабо разбирался в этой технике, созданной не на его планете. Вчера Сайков бегло ознакомил всех пилотов с аварийными комплектами выживания и способами их активации при ранениях, но Нечаев уже испытал однажды действие подобного аппарата и смел надеяться, что Дорохов выкарабкается...
     Больше он ничем не мог помочь другу. Вадим сделал максимум возможного, теперь оставалось лишь ждать, но сидеть сложа руки рядом с неподвижным, холодеющим телом он не мог.
     Перебравшись в испачканное кровью кресло, Вадим при помощи рычагов ручного привода повернул пилот-ложемент омертвевшей машины в привычное положение относительно поверхности земли. Вместе с ложементом пришла в движение и часть консолей управления, предназначенная для работы в аварийном режиме.
     Нечаев быстро пробежал пальцами по сенсорным кнопкам, отчаянно надеясь, что не все системы "Хоплита" безнадежно погибли.
     Ему как воздух нужна была связь.
     Через некоторое время тускло вспыхнул единственный доступный в режиме аварийной активации экран.
     Вадим не стал просматривать появившуюся на нем схему повреждений серв-машины, - его интересовала лишь связь и любые источники внешней информации о мире.

***

     Первое ощущение после активации аварийных сенсоров "Хоплита" было сродни чувству прозрения.
     Он снова видел мир посредством мощных электронных систем, и неважно, что обездвиженная серв-машина лежала на боку, беззащитная и безоружная, - теперь, спустя четырнадцать минут после начала адского боестолкновения, исход решали иные факторы.
     Сегменты брони опрокинувшейся серв-машины со скрежетом пришли в движение, выпуская наружу резервную антенну аварийной связи.
     Вадим понимал, что сейчас дорога каждая секунда, - судьба давала ему шанс успешно завершить спланированную операцию по защите космопорта.
     Полная концентрация сознания на этой мысли помогла ему побороть нарастающую дурноту, действовать быстро и автоматически, будто он являлся не человеком, а частью опрокинутой набок серв-машины...
     Щелчок...
     Первая секунда глобальной тишины принесла с собой отчаяние, - внешние микрофоны вот уже минуту как перестали транслировать отзвуки боя, который, словно траектория недавнего полета его пилот-ложемента, достиг апогея, а потом пошел на спад, затихая по всем направлениям.
     Посредством систем оптического и теплового видения Вадим ясно различал контуры четырех исполинских космических кораблей, которые приземлились, образовав тесный квадрат. Космопорт Кьюига, не предназначенный для приема огромных пространственных крейсеров, был им тесен, и при посадке космические титаны не только заняли все посадочные поля, но и подмяли, проломив крыши, одноэтажные здания разгрузочных терминалов, расположенные по периметру полей.
     Бой, судя по внешним признакам, действительно стих.
     Вадим не наблюдал ни сил Альянса, ни машин своего батальона. Картина, представшая его глазу, разительно отличалась от панорамы, которую он видел с высоты, - теперь космопорт напоминал мертвое поле, усеянное останками техники и придавленное сверху титанической массой четырех благополучно завершивших посадку крейсеров.
     Отчаяние смешивалось в его душе с надеждой, решимость сменялась ощущением бессилия, слепоты, но он не мог позволить событиям течь самим по себе, ибо тогда наступившая развязка могла свести на нет все усилия, сделать бессмысленными жертвы...
     Они ведь выстояли... Несмотря ни на что - выстояли, и, как подтверждение этому, Вадим внезапно увидел шаттл - последний малый космический корабль планеты Кьюиг, который летел над стартопосадочными полями на предельно низкой высоте и небольшой скорости.
     - Борт-2, здесь Нечаев!
     - Командир?!
     - Быстро, канал телеметрии! Запеленгуй мою машину, это подбитый "Хоплит" на южной окраине порта!
     Секунда тишины, опять показавшаяся вечностью, а затем голос пилота:
     - Да, есть контакт. Включаю канал взаимного обмена данными!
     Вадим наконец увидел то, к чему рвалось сознание. Вся панорама космопорта открылась ему с высоты птичьего полета, теперь он больше не был ущербным, лишенным визуальной информации и связи командиром.
     - Борт-2, барражируй над крейсерами. Будешь ретранслировать мой сигнал связи.
     - Понял вас.
     Вадиму некогда было размениваться на проявления чувств, хотя внезапная радость все же захлестнула разум горячей волной. Он переключил частоту.
     - Хьюго?
     - Я на месте. Все заправщики в исходных точках.
     Д1х план работал. Все шло как надо, ни одна жертва скоротечного боя не оказалась напрасной, - силы поддержки, на которые могли рассчитывать экипажи земных крейсеров, были либо уничтожены, либо рассеяны, и теперь оставалось выполнить последнюю, самую сложную и непредсказуемую часть дерзкой по своей сути операции.
     Снова смена частот связи.
     - Командный-один вызывает боевые единицы батальона. Доложить.
     Ответ пришел, хотя Вадим не чаял его услышать.
     В строю оставались три машины. Отозвался один "Фалангер" с противоположной окраины посадочных полей, потом пришел сигнал от "Хоплита", который держал позицию неподалеку от Нечаева, и, наконец, последним отозвался "Ястреб".
     Вадим не услышал ни Яны, ни Сайкова, ни Джона Хански, но голос Дрейка, так же как связь с Хьюго, вселили в него надежду на успех
     Нужно было продолжать задуманное, несмотря на то что серв-батальон был, по сути, разбит, но об этом знал он, а не противник, лишившийся всех оперативных средств поддержки. Дрейк, который контролировал ситуацию в последние минуты боя, доложил, что все космические истребители и десантно-штурмовые модули уничтожены.
     Вадим допускал, что на стартопосадочных полях могли сейчас находиться отдельные, чудом выжившие солдаты Альянса. Возможно, кому-то из пилотов удалось покинуть подбитый корабль, но люди, бесцельно бредущие среди металлических и бетонных руин, уже не могли радикально изменить ситуацию в ту или иную сторону.
     Вадим включил передатчик в режим открытой частоты.
     - Всем офицерам Земного Альянса, говорит командующий силами обороны планеты Кьюиг! - произнес он заранее продуманную фразу. - Вы блокированы. Предлагаю командующему орбитальной группировкой выйти на связь.
     Он не ждал немедленного ответа, и действительно, в эфире царила зловещая, гробовая тишина.
     Кончилось противостояние машин, теперь начиналось самое сложное - поединок воли, психики...
     На панели связи внезапно заморгал алый индикатор вызова.
     Вадим не ждал, что с ним станут связываться на иных частотах, но все же включил параллельный канал, желая узнать, кто пытается его вызвать.
     Голос показался ему знакомым, и спустя секунду он понял - почему:
     - Говорит полковник Шахоев. Я веду передачу с главной диспетчерской башни.
     - Полковник?.. - Вадим на миг испытал замешательство, - он давно списал со счетов бывшего командира сил самообороны Кьюига и не мог однозначно определить свое отношение к нему, а значит, и меру доверия.
     - Я знаю, с кем говорю. - Голос Шахоева звучал тускло, без эмоций, словно этот человек уже пережил все самое худшее, что могло с ним случиться. - Этот канал связи закрыт, я поддерживаю его узкосфокусированным лучом. Что я могу сделать, командир?
     Командир?..
     Это признание старшинства резануло по нервам, но заставило поверить в искренность намерений полковника. Зная характер Шахоева, Вадим понял, что тот по-прежнему сломлен, но, видимо, адское боестолкновение перетряхнуло его нервы и душу, - он не участвовал в нем, но видел все, раз, по его собственному признанию, находился на высоте главной диспетчерской башни.
     - Полковник, центр автоматизированного управления работает?
     - Некоторые каналы. Что именно необходимо сделать?
     - Открыть ворота одного или двух расположенных поблизости друг от друга подземных складских ангаров.
     - Да, это я могу, - после короткой паузы ответил полковник. - Номер семнадцать и восемнадцать. Дистанционное управление воротами работает, но сами ангары пусты.
     - Я знаю. Мне это и нужно. Откройте их и ждите сигнала.
     В этот момент наконец заработал канал связи с крейсерами Земного Альянса.
     - Говорит генерал Горнев. С кем имею честь?
     Вадима покоробила последняя формулировка, но сейчас было не до семантики.
     - Неважно, генерал. Мое имя Вадим, фамилия - Нечаев, звание... - он усмехнулся, - гражданин Кьюига.
     - О чем вы хотели говорить?
     - Об условиях капитуляции орбитальной группировки. Ваше положение безвыходно. Все договоренности, достигнутые ранее с полковником Шахоевым, аннулированы.
     Горнев немного помолчал, - очевидно, он смотрел на контрольные мониторы, пытаясь понять, на чем основана уверенность говорившего с ним человека.
     - Я не вижу объективных причин для капитуляции, - наконец произнес он. - Скорее вам придется принимать мои условия.
     - Нет, генерал. Периметр порта окружен серв-машинами. Вы не сделаете ни единого движения без того, чтобы не быть уничтоженными.
     - Это блеф.
     - Нужны доказательства?
     - Да.
     - Тогда взгляните на экраны нижнего обзора, если они работают.
     Опять наступила тишина.
     - Что вы видите, генерал? - нарушив молчание, подстегнул своего собеседника Нечаев.
     - Топливозаправщики, - угрюмо ответил Горнев. - Любезно с вашей стороны.
     - Это не любезность. В танкерах не топливо, а компонент окислителя. Машинами управляют роботы, которые не могут контролироваться вами. К тому же подрыв любой из машин я продублирую. Дрейк, покажи генералу, что здесь не шутят.
     Темно-вишневый лазерный луч прошил пространство между посадочными опорами флагманского крейсера, прорезав воздух в нескольких метрах от двух стоящих под днищем машин со взрывчатым компонентом реактивного топлива.
     - Вы не сможете открыть люки или выдвинуть в боевое положение системы орудийно-ракетных комплексов, - спокойно прокомментировал Вадим. - Крейсеры сели слишком близко друг к другу, это помешает работе суппортов. Нам терять нечего, - при попытке высадки десантных групп я произведу немедленный подрыв емкостей.
     Горнев промедлил в замешательстве, а потом сказал:
     - Вы потеряете космопорт.
     Вадим смог только покачать головой, хотя понимал, что канал связи не передаст его жеста.
     - Генерал, потеря инфраструктуры космического порта ничто по сравнению с угрозой оккупации. Можете не сомневаться в серьезности наших намерений. Я говорю открыто, - вы проиграли. Полная капитуляция или смерть, - выбирайте.
     Опять наступила томительная пауза.
     Вадим понимал, как велика пропасть между ними, и генерал, исполняющий обязанности командира эскадры, - это не новобранец, которого можно просто запугать, но за период боев Нечаев слишком хорошо узнал, что такое инстинкт самосохранения и как порой он вершит невероятные вещи, превращая храбрецов в трусов и наоборот.
     Хотя, если говорить откровенно, главную надежду он по-прежнему возлагал не на инстинкты, а на здравый смысл, не отказывая своему противнику в способности делать логические выводы.
     Вопрос заключался лишь в одном: достаточно ли у Горнева мужества, чтобы признать безвыходность положения, или амбиции генерала возьмут верх?
     Твердо он знал одно: им, последним, кто остался в живых из серв-батальона, действительно нечего терять. Душа Вадима за минувшие дни ожесточилась до такой степени, что он полностью принял правила игры, навязанные ему внезапно вспыхнувшей войной. Он знал, что внутри кораблей противника находится до двух-трех тысяч человек, но, не желая им бессмысленной смерти, все же не сомневался, что при наихудшем исходе переговоров ему хватит решимости отдать необходимый приказ...
     - Хьюго...
     - Да, командир.
     - Ты там, среди танкеров?
     - В четвертой машине.
     - Хью, что бы ты делал, не выйди я на связь?
     - Нажал бы кнопку, - лаконично ответил дройд.

***

     - Я хочу выслушать ваши условия, - спустя некоторое время вновь раздался на открытой частоте голос Горнева.
     - Условия просты, генерал: вы выводите личный состав через главные шлюзы кораблей, - ответил Нечаев - Каждый член экипажа или боец подразделений десантной поддержки оставляет личное оружие внутри Все выходят с пустыми руками. Внутренние люки и переборки крейсеров должны быть открытыми, ограничения доступа к компьютерным системам - сняты, карточки доступа оставлены подле соответствующих им считывающих устройств систем безопасности. - Вадим с трудом заставлял себя спокойно произносить заранее обдуманные фразы. - Далее, все двигаются двумя колоннами в указанном направлении, без попыток отклониться от маршрута следования, - уже более уверенно продолжил он. - Только при выполнении всех перечисленных условий я смогу гарантировать жизнь сдавшимся. Не советую включать какие-либо устройства самоликвидации кораблей, потому что первоначально вы будете размещены тут, на территории космопорта.
     - Мне нужно обсудить выдвинутые условия со старшими офицерами кораблей, - ответил Горнев
     - Не возражаю - Вадим взглянул на хронометр, расположенный среди аварийных приборов "Хоплита". - На моих часах сейчас пятнадцать тридцать пять. Даю вам четверть часа. Если вы не придете за это время к единому мнению, я подорву крейсеры.

***

     Наступила последняя роковая пауза
     Вадим не сомневался, что подорвет корабли в случае отрицательного результата переговоров. Его уверенность была основана не на бездушии или бесстрашии, - он трезво оценивал ситуацию, и элементарный подсчет дистанции, отделявшей подбитый "Хоплит" от крейсеров, показал, что ему вряд ли удастся выжить при взрыве.
     Сказать, что Вадиму было плевать на свою жизнь, означало солгать. Он хотел жить Он хотел, чтобы Дима, безвольно распростертый подле пилот-ложемента, сумел выкарабкаться... Глядя на раскрытые рубки двух подбитых неподалеку серв-машин, он страстно надеялся, что Яна уцелела в отгремевшем аду техногенного боя, но сейчас, в минуты крайнего напряжения, Вадим ощущал, что в его душе сместились многие понятия ценностей, война наложила неизгладимый отпечаток на разум, и он с трудом представлял, как будет жить дальше, если окутавшая его гробовая тишина закончится капитуляцией сил Земного Альянса.
     Ярко и болезненно вспоминался бой...
     В томительном ожидании он смотрел по сторонам, видел сквозь сочащиеся отовсюду дымы жуткие свидетельства бушевавших во время боя энергий и не подозревал, что вскоре подобные картины станут привычными для целого поколения таких же молодых парней, как он сам.
     Вне зависимости от исхода битвы за Кьюиг Галактическая война продолжалась, она шла и сейчас, осеняя своим крылом неведомые ему планеты, - это было огромное бедствие, которое не остановить в один день и в одном месте...
     Он еще не знал, что после всего пережитого можно остаться человеком, вернуть душевное равновесие, но это будет дано немногим, - мир расколется на множество неравных частей, кто-то сломается, кто-то сойдет с ума под жестоким прессингом обстоятельств, а кто-то пройдет этот путь от начала и до конца...

***

     На исходе тринадцатой минуты шлюз флагманского крейсера открылся, и на ступенях трапа появился невысокий человек в форме генерала военно-космических сил Земного Альянса.
     Несколько секунд он стоял, глядя на изуродованные окрестности, а затем начал медленно спускаться вниз по ступеням.
     Когда одинокая фигура Горнева шагнула на опаленный стеклобетон, за его спиной пришли в движение внешние люки остальных крейсеров, и четыре потока безоружных людей медленно потекли по трапам, сливаясь на закопченной, покрытой язвами воронок стеклобетонной тверди в две нестройно шагающие колонны, которые, двигаясь в указанном направлении, словно черные змеи, потянулись по стартопосадочным полям и начали исчезать в тускло освещенных зевах двух обширных складских терминалов, снабженных мощными металлическими воротами.
     Прошло не менее получаса, прежде чем эти ворота дрогнули и стали смыкаться за последним из плененных солдат...
     Вадим, не сводивший глаз с единственного работающего экрана подбитого "Хоплита", в изнеможении закрыл глаза.
     Все...
     Сил не осталось ни на радость, ни на скорбь, он был опустошен до такой степени, что реальность отодвинулась на второй план, став чем-то абстрактным, недосягаемым...
     Был он, и была чернота, в которой тонул измученный разум...
     Он слышал отдаленный вой сирен, понимал, что это жители города спешат на помощь тем немногим, кто уцелел в страшной битве за космопорт, кто пришел из неведомой дали и спас их, спас всю планету...
     Он просто боялся открыть глаза и увидеть, как разбирают завалы искореженной техники, как достают из-под них мертвые тела близких ему людей...
     В рубку его машины тоже поднялись какие-то люди, - он полуосознанно отвечал на их вопросы, потом они ушли, забрав с собой смертельно раненного Диму Дорохова, а Вадим продолжал сидеть в кресле...
     Ему казалось, что нет сил напрячь ни один мускул, нет возможности мыслить, нет смысла жить... Это был неизбежный метаболический и психологический спад, наступающий после запредельного напряжения сил, но Вадиму не шли на ум медицинские термины, - он просто сидел, закрыв глаза, и сам не понимал, жив в этот момент или мертв, пока в днище опрокинутого "Хоплита" не раздался настойчивый стук и в ватной, окутавшей Нечаева пустоте полного отчуждения прозвучал голос Германа Дрейка:
     - Командир, тут одна девушка интересуется: ты собираешься вылезать или нет?

Эпилог

     Два месяца спустя. Околопланетное пространство Элио
     Третьи сутки шел ожесточенный бой на орбитах.
     Ударный флот Земли под командованием адмирала Надырова вел изматывающую блокаду планеты, оставаясь вне досягаемости наспех сконструированных систем противокосмической обороны.
     Штурмовики, волна за волной, накатывались из космоса, их встречали редкие, тающие на глазах заслоны истребителей, часть которых была переброшена на Элио с луны Стеллар, а часть - произведена на подземных заводах Дабога, продолжавших работать, несмотря ни на что.
     Антон Вербицкий недавно вернулся с сожженной дотла планеты после очередного временного прорыва блокады. Трижды он побывал на Дабоге, забирая партии космических истребителей, на производство которых были перепрофилированы все подземные заводы.
     На поверхности давно царила лютая ядерная зима, большинство жителей были эвакуированы, но нашлись те, кто остался, и он п