унд...
     - Внимание! - голос Хьюго вырвал Вадима из оцепенения. - Тысяча километров!
     Исполинский корабль уже заполнил своей массой все экраны обзора, затопив их от края до края, только в боковых секторах виднелись острые носы двух других крейсеров...
     Вадим бросил взгляд вперед и увидел, что броня атакованного им корабля движется - сотни бронеплит уползали со своих мест, обнажая спрятанные под ними механизмы защиты. На глазах Нечаева в космос из открывшихся орудийных портов крейсера ударила ослепительная сетка заградительного лазерного огня, с туманным выхлопом сработали стартовые катапульты, выплевывая под Днище исполина звено космических истребителей, а атакованная надстройка, вся исковерканная снарядами, стремительно надвигаюсь на его корабль, грозя столкновением.
     - Вверх!!!..
     Вадим представить не мог, что робот способен кричать.
     Он машинально рванул на себя астронавигационные рули и через мгновение понял - ему следует возблагодарить судьбу за то, что не выдержали нервы и он открыл огонь с дальней дистанции.
     Истребитель свечой скользнул параллельно поверхности искалеченной надстройки крейсера, вырываясь в относительно чистую от обломков и бесноватых лазерных лучей область пространства, расположенную над лениво плывущей в космосе армадой.
     Отсюда он увидел всю панораму боя, одним взглядом охватив картину гибели атакующих машин.
     В этом бою секунды решали все. Большинство штурмовиков, открывших огонь по целям с короткой дистанции, не успели затормозить, - им не помогла даже отдача от работы орудий, которая погасила скорость машины Нечаева, и теперь на его глазах маленькие корабли врезались в обшивку двух соседних крейсеров, вслед выпущенным ими же очередям...
     Из пяти машин, атаку которых он наблюдал, только одному челноку удалось отвернуть в сторону и уйти от столкновения...
     Космос уже утратил свою глубокую черноту, пространство кипело: его резали лазерные лучи, в пустоту извергались гейзеры газа из полученных крейсерами пробоин, между корпусами исполинов вспухали беззвучные взрывы, когда какая-либо из надстроек разлеталась облаком уродливых обломков...
     Похолодевший взгляд Вадима охватил эту апокалиптическую картину, и в течение нескольких секунд он немо созерцал ее, пока корабль под управлением Хьюго поднимался над плоскостью эклиптики армады, выше сетки заградительных лучей, в которую, судя по вспышкам, попало несколько атакующих машин.
     Хьюго никак не прокомментировал оцепенение Вадима, а продолжал работать с управлением, разворачивая челнок на обратный курс.
     Сетка лазерных лучей погасла так же внезапно, как появилась. Вадима в этот момент вновь вжало в кресло ускорением, и он, приходя в себя, успел заметить, как через кипящее, извергающееся обломками пространство в промежутках между тремя атакованными крейсерами вверх поднимаются не менее двух десятков горбоносых космических истребителей.
     Столкновение с ними не входило ни в план атаки, ни в личные планы Вадима.
     Взглянув на приборы, Нечаев понял, что сейчас его машина имеет преимущество как в скорости, так и в свободе маневра. Благодаря действиям Хьюго челнок уже лег на обратный курс, и
     Вадим успел включить маршевое ускорение двигателей, в то время как горбоносые машины еще маневрировали меж обломков, пытаясь в хаосе ложных сигналов определить ускользающие цели. Но такое положение вещей не могло длиться вечно...
     Вадим не ошибся в своих предчувствиях. Они еще не миновали отметку пяти тысяч километров, а сканирующие системы крейсеров уже захватили маленький корабль как цель и прочно повели его...
     - Три атакующие цели в задней полусфере, - доложил дройд спустя несколько секунд. - Дистанция сокращается.
     Вадим, превозмогая растущую перегрузку, посмотрел на приборы.
     Полное ускорение... Значит, двигатели кинувшихся вслед истребителей мощнее силовой установки их челнока. Красный столбик счетчика перегрузок полз вверх, к критической отметке, но Нечаев уже понял - без дополнительного импульса им не уйти, и потому, не полагаясь на выносливость собственного организма, приказал Хьюго:
     - Огонь! Всем орудиям задней полусферы - огонь!
     Андроид не стал возражать.
     Заботила его жизнь человека или нет, оставалось лишь гадать, робот прекрасно понимал, что дополнительный импульс ускорения еще более ужесточит перегрузку... но истребители приближались, и команда Вадима совпадала с логикой ситуации.
     Нечаев, стиснув зубы, чуть повернул голову, преодолевая свинцовую тяжесть, которая стремилась размазать его по креслу, и в этот миг корпус их корабля часто завибрировал, посылая навстречу атакующему звену истребителей плотные очереди снарядных трасс.
     Он успел заметить, как взорвался головной корабль. Хьюго сам управлял огнем орудий, с нечеловеческой точностью рассчитывая каждую долю градуса упреждения при повороте стволов, и потому первый же залп достиг цели.
     Еще одна длинная, вибрирующая очередь, и сознание Вадима не выдержало, столбик счетчика перегрузок вот уже несколько секунд как перевалил за критическую для человека отметку. Последнее, что он успел заметить, перед тем как на него навалилась чернота беспамятства, было показание бортового хронометра.
     Красная цифра в дополнительном окошке говорила о том, что прошло всего лишь сто сорок секунд с того момента, как его корабль начал атаку на головной крейсер армады...

***

     Вадим очнулся, когда на всех обзорных экранах корабля уже простиралось плотное покрывало облачности, прикрывавшее район космодрома.
     Заметив, что он пришел в себя, Хьюго повернул голову.
     - Все в порядке, командир, - скупо доложил он. - Я уже послал запрос на посадку.
     Нечаев нашел в себе силы только для слабого кивка. Все тело казалось избитым, расплющенным.
     Никуда не годится... - подумал он. В душе Вадима внезапно появилось растущее чувство злобы, причем не против конкретного человека или события - против всей ситуации в принципе.
     Потом на смену боли и злости пришли иные чувства и ощущения.
     Управляемый Хьюго челнок снижался, сила тяжести исчезла, на некоторое время наступила невесомость, которая, как ни странно, притупила боль, а в памяти вдруг всплыли обрывочные картины боя. Вспышки от взрывов таранящих обшивку крейсеров импровизированных истребителей, которые после залпа не успели сманеврировать, уклоняясь от столкновения, затем вспомнились собственные очереди, грызущие обшивку корабля-пришельца, мутный взрыв декомпрессии... и два тела в ореоле кровавых капелек...
     Забудет ли он когда-нибудь искаженные мгновенной агонией лица двух незнакомых, убитых его рукой землян?
     Он не ответил сам себе на мысленный вопрос, а чуть повернул голову и спросил:
     - Хью, сколько нас вернулось?
     - Из боя вышли пять кораблей, - ответил андроид. - На обратном пути под атаками истребителей погибли еще четыре.
     - Выходит, мы единственные?!.
     - Да.
     Цифра потерь ошеломила его.
     А что они хотели, на что надеялись, атакуя огромные крейсеры на обыкновенных грузопассажирских челноках, которым перевооружение не прибавило ни маневренности, ни других боевых качеств...
     Но я ведь выжил... - пришла отстраненная, сиротливая мысль.
     Да... - сам себе ответил Вадим, - выжил, благодаря своей нетерпеливости, обернувшейся везением... и, - он покосился на человекоподобного робота, застывшего в кресле второго пилота, - благодаря Хьюго.
     - Сколько ты сбил? - вслух спросил Вадим.
     - Двоих - ответил дройд. - Остальные сами повернули назад, когда их пилотам стало ясно, что наша задняя полусфера создает заградительный огонь. - Он секунду помолчал, а потом добавил: - Они выпустили в нас ракеты, и я истратил весь боекомплект, сбивая их.
     Вадим только покачал головой. Ему трудно было представить финальную часть полета, которую он провел в полном беспамятстве.
     - Думаю, тебе стоит рассказать обо всем Шахоеву, командир, - внезапно произнес дройд.
     - Я не хочу его видеть, - ответил Вадим.
     - Ты думаешь о скверно спланированной операции?
     - Да.
     - Тогда ты обязан поговорить с ним, чтобы ошибки не повторялись вновь.
     - Хватит разговаривать со мной, как нянька с ребенком, - внезапно огрызнулся Нечаев. - Сажай корабль.

***

     Перистые облака расступились, внизу показалась поверхность планеты: серые, размеченные белыми линиями взлетно-посадочные полосы, коробочки зданий...
     Все это залитое солнцем млеющее в знойном мареве спокойствие было ложью, мирной декорацией, которой вскоре суждено рухнуть, превратиться в воронки и руины под ударами неизбежно надвигающейся армады.
     Вадима, несмотря на то что он остался жив, внезапно захлестнула неподконтрольная разуму волна отчаяния, - он видел многокилометровые, клиновидные громады боевых крейсеров, в которые врезались крохотные челноки и гибли, тараня обшивку, взрываясь в сетке заградительного лазерного огня, а огромные космические чудовища, невзирая на пробоины, сбитые надстройки и мутные, полные обломков облака декомпрессионных взрывов, продолжали неумолимо двигаться вперед...
     Нам не остановить их... - вот о чем думал Вадим, глядя, как приближается земля и стремительно проносятся мимо габаритные дорожки сигнальных огней, сливаясь в красно-зеленые полосы...
     Автоматически выпущенные шасси коснулись стеклобетона взлетно-посадочной полосы, из-под литых колес взвихрился дым сгорающей резины, многотонная машина содрогнулась от этого касания и, гася скорость, надсадно взревела двигателями, окончательно утвердившись на посадочной полосе.

***

     Хьюго вывел шаттл на рулежную дорожку, ведущую к ангару.
     Машина остановилась в нескольких метрах от открытого зева модульных ворот, двигатели в последний раз взревели, и вдруг наступила оглушительная тишина.
     Вадим повернул голову, взглянул на дройда и, едва ворочая языком, произнес:
     - Спасибо, Хьюго.
     Робот с визгом сервомоторов повернулся к Нечаеву.
     - За что? Мы сделали то, что планировали.
     "Нет, - подумал Вадим, - он никогда не поймет меня, его саморазвитие все равно не ведает человеческих чувств. Хьюго, так или иначе, остается роботом, исполнительной машиной..."
     Отстегнувшись от кресла, Вадим встал и, пошатываясь, направился к выходу из рубки.
     Открыв шлюз, он спустился по трапу. Не обращая внимания на бегущих со стороны административных зданий людей, Вадим отошел на несколько метров от челнока, пока не перестал ощущать исходящий от него жар, и остановился, чтобы взглянуть на корабль со стороны, не отдавая себе отчета в том, что его поведение разительно напоминает действия Дорохова...
     Машина, как и он сам, выглядела изменившейся до неузнаваемости...
     Раскаленная броня почернела, на ней виднелись свежие шрамы, два носовых люка, за которыми прятались втянутые внутрь орудия, вдруг вздрогнули и начали открываться, роняя окалину. Это была обычная послепосадочная процедура, все внешние люки корабля открывались, чтобы сломать хрупкую корку, образовавшуюся от жара... но сейчас эта операция выглядела иначе, она вдруг показалась Вадиму зловещей до дрожи...
     Люки открылись, обнажая установленные за ними полозья суппортов, на которых крепились платформы с орудиями. Нечаев увидел покрытые цветами побежалости стволы, и вдруг из левого люка на стеклобетон с металлическим звоном хлынул водопад пустых отстрелянных гильз, скопившихся там, переполнив предназначенный для них бункер.
     Желтые сорокасантиметровые цилиндры падали, с мелодичным звоном разлетаясь по сторонам, откатываясь к воротам ангара, отскакивая под днище челнока, а он стоял, оцепеневший, оглушенный, не в силах ни говорить, ни думать, ни двигаться.
     Клонился к закату первый день его новой жизни.

ГЛАВА 6

     Космопорт Кьюига. Спустя десять минут после посадки
     Шахоев пошел к нему, когда медики уже отпустили Вадима, сделав ему несколько инъекций.
     Техники, плотно обступившие челнок, дожидались, пока остынет потрескивающая обшивка. Вадим достал сигареты, пытаясь отыскать глазами Хьюго, и в этот миг увидел полковника, который шел прямиком к нему.
     Нарвавшись на сумрачный взгляд Вадима, Шахоев не отвел глаз, лишь остановился в двух шагах, молча ожидая доклад пилота, потом, когда стало ясно, что Нечаев не собирается рапортовать, полковник указал на здание диспетчерской службы и произнес:
     - Пошли, лейтенант, поговорим.
     Вадим поначалу не шелохнулся, а потом все же кивнул.
     Все равно ни доклада, ни разбора полета не избежать, но по внутренним понятиям Нечаева Шахоев был обязан находиться не тут, на земле, а там, в космосе... Почему он сам не возглавил самоубийственную атаку?..
     - Я задержал старт второй волны, - внезапно произнес полковник, когда Вадим поравнялся с ним, шагая в сторону указанного здания.
     Нечаев ничего не ответил, лишь почувствовал, что злоба, минуту назад душившая его, все же иррациональна, - кто-то должен был стать первым, получить и донести... нет, не рапорт о тех или иных победах, поражениях, смертях, а опыт, цена которого отмерена девятнадцатью человеческими жизнями...
     Все изменилось вокруг, лопнула последняя нить, связывавшая его со старой, довоенной психологией, образом мышления, и в миг, когда в сознании болезненно оборвалась эта пуповина, он вдруг подумал о Диме Дорохове, вспомнив, как тот сидел на нижней ступени трапа "Иглы" и смотрел в ночь пустыми, выцветшими глазами...
     Он не имел права психовать и злиться, но все же эмоции перехлестывали, пробивая все барьеры, которые пытались поставить в его сознании медики своими инъекциями.
     В голове кружил, не останавливаясь ни на секунду, калейдоскоп обрывочных впечатлений, - это был изматывающий душу хаос стоп-кадров, способный довести сознание до полной невменяемости.
     ...Дверь кабинета закрылась за ними, мягко чавкнув уплотнителем. Шахоев сел за рабочий стол, включил терминал компьютера, что-то просмотрел на осветившемся дисплее, потом обернулся к Вадиму.
     - О бое можешь не рассказывать, данные телеметрии шли через спутник со всех кораблей, атаковавших флот.
     - Мы сделали хоть что-то? - глухо спросил Вадим, садясь в кресло.
     Шахоев сумрачно кивнул.
     - Атака твоего корабля оказалась наиболее успешной, - произнес он. - Анализ данных телеметрии с твоего бортового компьютера показал, что головной корабль - флагман флота "Деловер" получил две пробоины в корпусе главной надстройки, где располагается командная рубка. Огнем твоих орудий уничтожен основной узел датчиков локации и связи, а также в момент вертикального маневра огнем с боковых полусфер поражена орудийная башня ракетно-лазерного комплекса "Прайд", которая как раз поднималась из броневого укрытия.
     - Я не стрелял при вертикальном маневре, - возразил Вадим.
     - Огонь вел твой робот, - сказал Шахоев. - Ладно, давай так... - он посмотрел на Вадима, - ты можешь высказать мне все, что думаешь, но, когда выпустишь пар, я жду конкретного доклада и конкретных соображений.
     Вадим молча посмотрел на полковника. Злость уже давно перекипела внутри. Осталась пустота, сосущая, непреходящая, которую было нечем заполнить...
     - Я в порядке... - глухо ответил он.
     - Тогда я слушаю тебя, лейтенант. - Голос полковника вдруг потерял все жесткие командирские нотки. Он тоже не имел опыта войны, несмотря на звание, и приходилось ему также несладко: ждать на земле, наблюдая гибель своих подчиненных, не в силах ни помочь им, ни предотвратить трагедию...
     Нечаев только сейчас подумал об этом.
     - Все... неправильно, - произнес он, не поднимая головы. - Челноки неуклюжи, заряды у орудий слишком мощные для использования в космосе, дистанция огня была выбрана ошибочно, противоперегрузочные системы не подходят для ускорений, которые испытывает пилот при реальных боевых маневрах.
     - Что еще? Что помогло тебе успешно атаковать крейсер на неуклюжей машине, снабженной плохими системами и неадекватным вооружением?
     - Я открыл огонь с дальней дистанции. Это затормозило корабль. К тому же рядом со мной был Хьюго - он выполнил ту часть работы, которую не смог сделать я из-за перегрузок.
     - Хьюго - робот устаревшей модели.
     - Я знаю, но в сложившихся условиях - он лучший из всех кибернетических устройств. У нас ведь нет боевых компьютеров, верно?
     - Да. Я понял твою мысль. Роботы серии "Хьюго" разрабатывались для борьбы за выживание на чуждых планетах, поэтому его системный блок содержит элементы боевых программ...
     - Да, - подтвердил его мысль Нечаев. - Нужно доукомплектовать каждый корабль вторым пилотом - андроидом.
     Полковник некоторое время обдумывал слова Вадима, а потом вдруг спросил:
     - Если встретишься в открытом бою с космическим истребителем Альянса, - выстоишь?
     - Не знаю, - покачал головой Вадим. - На мой взгляд, орбитальный челнок никак не тянет на противоборство с подвижной маневренной машиной.
     Полковник кивнул, соглашаясь.
     - Я отменил старт второй волны по двум причинам, - внезапно произнес он. - Во-первых, продвижение вражеской армады приостановилось, - три корабля из четырех получили серьезные повреждения в результате таранов и прицельных попаданий. У нас есть шанс ударить их еще раз, прежде чем они отремонтируются и возобновят движение к планете. Во-вторых, наши техники уже ведут работы по переоборудованию подготовленных к бою челноков, с учетом всего горького опыта первой атаки... Но теперь, когда армада остановилась, она менее уязвима, - корабли ремонтируются под прикрытием постоянно барражирующих пространство истребителей, и все боевые системы крейсеров наготове...
     - Зачем вы мне это рассказываете? - вскинул голову Вадим.
     - Я хочу, чтобы ты подумал, как мы можем ударить по ним, и возглавил атаку.
     - Я?
     - Ты, - глядя ему в глаза, подтвердил Шахоев. - Ты и Дорохов. Иных кандидатур у меня нет.

***

     Космопорт Кьюига. Две недели спустя
     Второй раз Вадим воспринимал реальность, окружившую его в предстартовые минуты, намного острее, чем в первый.
     Его поразила тишина, царящая над стартопосадочными полями космопорта. Челноки уже вывели из ангаров, и буксировщики, заглушив двигатели, стояли в стороне от рулежных дорожек.
     Тихо скрипел под ногами гравий, потом начался стеклобетон стартовых полей, и этот успокаивающий звук исчез, словно оборвалась незримая связь человека с землей
     Теперь мысли устремлены ввысь, а внутри уже растет, холодеет предчувствие близкого, жестокого боя. Зрачки Вадима сузились, он отторгал в эти секунды весь остальной мир, желая лишь одного: удержать себя от лишних мыслей, ненужных чувств, собрать всю свою волю не для обреченной смерти, а для осмысленных, хладнокровных действий.
     Это оказалось безумно трудным делом. Память цепко держала в себе образы той силы, с которой придется столкнуться горстке маленьких кораблей; прошлый бой вспоминался урывками, но полностью отрешиться, отключить разум от прожитых сцен никак не удавалось...
     Он подошел к своей машине, взглянул на нее, как добрый хозяин смотрит на живое существо, машинально отметил, что броня его штурмовика на фоне других, еще не побывавших в бою челноков кажется серой, словно запыленная, покрытая шрамами шкура...
     Внезапно вспомнились долгие жаркие споры с Димой Дороховым, их прения до полной хрипоты с полковников Шахоевым, настаивавшим на атаке крейсеров буквально на следующий день после первого вылета, в котором погибло девятнадцать машин, и Вадим невольно оглянулся, пытаясь отыскать глазами фигуру Димы, но тот уже, видно, поднялся в кабину своего штурмовика.
     Шахоев опять оставался на земле, но они отстояли свою точку зрения, и теперь им нужно было действием доказать полковнику собственную правоту.
     Со щитом или на щите...
     В последний раз взглянув на далекий горизонт, у которого толклись предвещающие дождь кучевые облака, Вадим поднялся по приставному трапу и пролез в овальный люк.
     Короткий коридор, и перед Нечаевым распахнулись двери кабины пилотов.
     Здесь тус