человек, более того, он терялся перед ним, робел, не понимая, как могут в голове Нечаева уживаться молодость и здравомыслие, жесткая, как казалось ему, воля, которую совсем недавно он видел в безумно усталом, словно бы провалившемся внутрь самого себя взгляде, и эта наивная вера, что ход событий можно изменить, что Земной Альянс, несмотря на мелкие победы колонистов, можно одолеть в принципе.
     Запущенная на полную мощность индустрия войны, которая работала сейчас в родной для Джона Солнечной системе, по-прежнему казалась ему неодолимой силой. Он не верил, что Землю можно победить.
     Однако это были общие рассуждения, а что касается сиюминутной ситуации...
     Трудно было представить, что Нечаев так остро нуждался в одном-единственном пилоте, чтобы прийти к врагу и разговаривать с ним, не принуждать, угрожая расправой, а убеждать...
     Хански прислонился к холодной броне БПМ и некоторое время смотрел в сереющие утренние сумерки.
     Он молчал, медленно приходя в себя после столь внезапного оборота событий, и начинал смутно понимать: ему ведь только что предложили именно то, ради чего он вынужденно покинул Землю, право собственного выбора, и если повезет - то возможность жить под открытым небом, без смога, толкотни и...
     Он повернул голову, посмотрел на Нечаева и глухо спросил:
     - Ты собираешься предложить подобный выбор всем, кто сейчас составляет экипажи крейсеров?
     - Да, - без колебаний ответил Вадим. - Но прежде нам придется драться, Джон. Насмерть. - Слова Нечаева звучали глухо и отрывисто в серых утренних сумерках. - Ты можешь принять мое предложение или остаться сидеть взаперти в бронемашине - это твой выбор. Я не стану принуждать тебя, Хански.
     Джон кивнул. Он понимал это.
     - Я пойду с вами, - с усилием произнес он.
     Все эти сцены припомнились Вадиму за минуту, пока он осматривал построение батальона.
     Думал ли он две недели назад, когда поднимал свой неуклюжий шаттл навстречу приближающейся к Кьюигу армаде земных кораблей, что пройдет сквозь ад, но останется жив и примет командование последним, на ходу сформированным боевым соединением родной планеты?
     Конечно, нет.
     Нам не дано полностью предугадать свою судьбу, мы можем лишь совершать отдельные осознанные поступки, которые в той или иной мере формируют события, влияют на них...
     Эта линия в равной мере может вести к жизни или смерти.
     Солнце уже проклюнулось над горизонтом, и Нечаев скомандовал, взмахнув рукой, словно отсекая этим жестом все, что было раньше, все сомнения, боль, двусмысленность, потому что некий отрезок жизни был пройден, завершен, и этими словами начинался новый виток событий:
     - По машинам!

***

     Район пятидесятикилометровой зоны защитных лесопосадок Кьюиганского космопорта. Шестнадцать часов спустя
     - Хански, связь с орбитой. Переходи на прием.
     - Понял, командир.
     Кустарниковые заросли чуть шевельнулись в том месте, где притаился "Фалангер" Джона.
     Нечаев, оперировавший сразу тремя каналами связи, переключился на частоту разведывательного звена.
     - Дима, это Вадим. - Планируя операцию, они не стали вводить мудреные позывные, сочтя, что имена собственные ничего не скажут противнику, даже в том случае, если последнему удастся перехватить ультракороткие частоты, которыми пользовались подразделения вновь сформированного серв-батальона.
     - На приеме, - отозвался Дорохов.
     - Позиция? - За семьсот километров пути Нечаев вполне освоился с компьютерным оборудованием своего "Фалангера" и сейчас прокручивал на тактическом мониторе электронную модель рельефа местности, окружавшей космопорт.
     - Шестой квадрат. Окраина лесополосы, - доложил Дорохов. - Наблюдаю третье и седьмое стартопосадочные поля. Все тихо, людей не вижу.
     - Хорошо. Рассредоточь машины, - произнес Вадим, напряженно ожидая, когда начнется диалог с орбитой. - Поставь "Хоплитов" на упоры для точной стрельбы, - посоветовал он. - Думаю, что впереди пойдут истребители. Нам нельзя выдавать себя, пока все четыре корабля не начнут спуск. Они должны "увязнуть" в атмосфере, без шанса обратного рывка на орбиту, прежде чем мы начнем действовать.
     - Я понял. - Вадим представил, как Дорохов кивнул. - Истребители ходят у нас над головами, пока ты не отдашь приказ.
     - Да, именно так.
     - Земля, здесь орбита.
     - Земля на связи. Прием подтверждаю. Шифрованный сигнал был предназначен капитану Хански.
     В отличие от Нечаева, пользовавшегося для связи с подразделениям серв-батальона каналом ультракоротких волн, который не могли полноценно перехватывать высокоскоростные истребители или находящиеся на орбите крейсеры, Джон был вынужден пользоваться шифрами и частотами земной эскадры. Единственной машиной, на приемник которой дублировался дешифрованный сигнал, являлся командный "Фалангер" Нечаева.
     - Истребители прикрытия начинают вход в атмосферу. - Это, несомненно, был голос Горнева, хотя из предосторожности он не называл званий и фамилий. - Доложить позицию и обстановку!..
     - Рассредоточился вокруг посадочных полей, по всей зоне лесополосы, - ответил Джон Хански. - Докладываю: посадочные поля пусты Людей не вижу, за исключением одного человека у дверей главной диспетчерской башни. Техника на полях отсутствует. Средства противокосмической обороны не зафиксированы.
     Несколько секунд прошло в напряженной паузе: Горнев сравнивал результаты орбитального сканирования с докладом офицера, но датчики крейсеров могли лишь подтвердить: тепловые сигналы, определенные как серв-машины, действительно рассредоточены по периметру лесополосы, окружающей космический порт Кьюига.
     - Хорошо, капитан. Удерживай позиции. Твоя основная задача - огневое прикрытие зоны посадки в случае внезапных провокаций. Мы начинаем маневр снижения. До связи.
     - Понял вас, орбита. До связи, - Хански отключился.
     Вадим чуть повернул торс своего "Фалангера". Его заинтересовал тот человек, которого заметил капитан.
     Бесшумно включилась система оптического увеличения, и на контрольном мониторе изображение главной диспетчерской башни рванулось навстречу, укрупняясь в подробностях.
     У открытых дверей действительно стоял человек.
     Нечаев невольно напрягся. Это был полковник Шахоев, заметно постаревший, кажущийся изможденным...
     Сложно было предугадать, кем он ощущает себя в данный момент - последним защитником планеты, вышедшим навстречу опускающейся с небес несокрушимой и всесокрушающей силе, или же малодушным изгоем, сдавшим Кьюиг врагу без каких-либо попыток организовать хотя бы номинальное сопротивление посадке поврежденных крейсеров Земного Альянса?
     Хотелось надеяться, что Шахоев все еще морально оставался солдатом, не предавшим своей земли. Вадиму было больно смотреть на его одинокую фигуру, хотя этот человек своими приказами погубил много хороших парней, - таких же молодых и неопытных, каким был Вадим некоторое время назад...
     Ход его мыслей прервал тугой, разрывающий небеса рев.

***

     - Внимание всем: истребители!
     Нечаев немного приглушил громкость трансляции с внешних микрофонов своей серв-машины. Накатывающийся из поднебесья звук казался нестерпимым для слуха, хотя это был лишь отголосок: предназначенные для полетов в космосе "Гепарды" пронзили лазурную высь где-то у границ стратосферы, чтобы, постепенно снижаясь, совершить разворот и вторично выйти в район космопорта уже на малых высотах.
     Визуального контакта с ними не пришлось долго ждать.
     Космические истребители появились у горизонта в виде ослепительных точек. Им понадобилось лишь мгновение, чтобы, обгоняя звук, укрупниться, за секунду превратившись в горбоносые, короткокрылые машины, которые тремя звеньями пронеслись над пустыми посадочными полями и, сверкнув в лучах полуденного солнца скошенными плоскостями крыльев, начали заходить в пологий вираж для разворота, интенсивно тормозя при этом реактивными двигателями.
     Ослепительные клинки плазмы, трепещущие на срезах дюз планетарных двигателей, казались издалека маленькими солнышками, сияющими под крыльями каждой из девяти машин.
     Они прошли низко, подняв шквальный ветер и породив тугую волну запаздывающего звука. "Гепарды" уже разворачивались над лесом, а громоподобный рев, усилившийся в десятки раз, догоняя их, прокатился над землей, заставляя деревья лесополосы дрожать, роняя хвою и листву с веток... По стартопосадочным полям шквалистый ветер нес несколько пустых ящиков, разбивая их в пластиковую щепу об углы зданий; беззвучно лопнули стекла в одном из офисов, осыпаясь на стеклобетон сверкающим дождем, и ненадолго наступила невнятно рокочущая тишина, пока девять машин не завершили вираж...
     Третий раз они приближались к пустым посадочным полям, уже не обгоняя звук. "Гепарды" неслись на высоте тысячи метров со скоростью восемьсот километров в час, но издали казалось, что они приближаются очень медленно, словно черные слепни, завязшие в знойном мареве, истекающем от перегретых полуденным солнцем, закованных в панцирь бетона стартопосадочных полей.
     - Земля, здесь ведущий первого звена, - раздался в коммуникаторе незнакомый Нечаеву голос. - Наблюдаю один лишний тепловой сигнал. Контур машины не опознан бортовой системой идентификации.
     - Лидер первого, здесь земля. Все в порядке, - отреагировал Джон Хански. Памятуя о наставлениях Нечаева, он не стал лгать, а доложил по существу: - Это захваченный у переправы аграрный робот колонистов. Аналог легендарного "Беркута". Очевидно, он был эвакуирован с Дабога одним из прорвавших блокаду транспортов.
     Несколько секунд тишины, и вновь в коммуникаторе раздался голос:
     - Вам крупно повезло, капитан. - Видимо, командир эскадрильи сверился с бортовыми справочниками. - Командование оценит такой трофей... - с нотками зависти в голосе произнес он и тут же переключился на более актуальные в текущий момент, малоприятные для Джона Хански вопросы: - Почему не работают системы "свой-чужой" на "Хоплитах"? Мои сканеры не фиксируют сигнала.
     - Компьютерный комплекс "Одиночка" временно отключен. В рубках находятся пилоты.
     - Причина?
     - Неадекватная работа программного комплекса. Система "Одиночка" скверно проявила себя при штурме укреплений противника. Я перевел уцелевшие машины на ручное управление.
     Пока длился этот диалог, девять космических истребителей вновь пронеслись над портом, сотрясая ревом турбин стены зданий.
     - О'кей, капитан. - Командовавший эскадрильей офицер наконец удовлетворился пояснениями Джона Хански. - Я ухожу из зоны посадки базовых кораблей. Буду барражировать над периметром, - осведомил он мнимого командира серв-соединения о своих намерениях.
     - Понял, - ответил Джон, ощущая, как нервное напряжение начинает понемногу отпускать. Прав был Нечаев: любая попытка лжи провалила бы всю операцию. Пилоты истребителей должны видеть и верить, что зона посадки блокирована машинами серв-батальона, не подозревая, что, кроме Джона Хански, в рубках шагающих исполинов более нет ни одного офицера Земного Альянса...
     Наступил критический миг. Сейчас командир эскадрильи доложит на орбиту о результатах проверки зоны посадки, и тогда наступит главное действо: четыре крейсера, состыкованные с буксировочными кораблями, начнут финальную фазу геостационарного маневра - вертикальный спуск вниз, на посадочные поля Кьюиганского космопорта.
     В томительном напряжении прошла одна минута, затем вторая, третья... Над притаившимися в лесополосе серв-машинами, едва не задевая кроны деревьев, с адским ревом неслись по многокилометровому кругу три звена космических истребителей, а далеко вверху, на недосягаемой глазу и приборам высоте, крейсеры, уравнявшие свою орбитальную скорость со скоростью вращения планеты, начали плавный спуск вниз...
     ...В распоряжении Нечаева не было средств орбитального контроля, - он мог только догадываться о том, что на самом деле происходит сейчас на границе стратосферы...
     ...Дорохов, чей "Хоплит" стоял среди редколесья, глубоко вогнав в податливую почву два гидравлических упора, предназначенных для дополнительной устойчивости при стрельбе, поднял торс своей машины, задирая рубку к небесам. Пока боевой компьютер сопровождал низко летящие цели, поворачивая стволы спаренной зенитной установки синхронно с движением звена "Гепардов", он, включив максимальное оптическое увеличение, до рези в глазах вглядывался в лазурные небеса, на которых не было ни единого облачка...
     Минуты текли, как вечность.
     Изматывающий нервы рев, томительное ожидание, смерть, несущаяся над головами в виде хищных горбоносых космических истребителей... Нет ни ощущения плеча друга, ни настоящего боевого единения, - слишком протяженным для одиннадцати серв-машин оказался занятый ими периметр круговой обороны. Деревья и расстояние скрывали отдельные боевые единицы друг от друга, и каждый понимал, что после приказа "Огонь!" ему придется действовать в одиночку...
     Дерзость, граничащая с самоубийством, тонкий расчет, стоящий на зыбкой грани, - в любой момент Горнев может потребовать доклад не от капитана Хански, а от пилотов отдельных серв-машин, и тогда обман мгновенно раскроется...
     Жара стояла невыносимая.
     Небо казалось обжигающе-ярким, горячечный диск солнца завяз в зените, и глаза слезились от напряжения...
     ...Вот они!
     Дорохову показалось, что с глаз внезапно сорвали мутную пелену. Разом заработали все системы оперативного слежения, и одновременно с визуальным контактом на тактический монитор начали поступать данные о составе снижающейся орбитальной группировки.
     Четыре крейсера осуществляли автономный маневр, снижаясь с интервалом в тысячу километров, - на приборах оптического увеличения это выглядело как четыре ослепительных рукотворных солнца, выстроившихся "лесенкой". Они медленно опускались вниз; чуткие приборы серв-машины уже ухватили их своими датчиками, и теперь можно было с уверенностью судить о том, насколько глубоко вошли крейсеры в атмосферу Кьюига.
     Рано... пока еще рано... - мысленно повторял про себя Дорохов.
     ...Вадим на своих мониторах видел то же самое.
     Бортовой компьютер его "Фалангера" быстро проанализировал все параметры спуска эскадры и выдал на суммирующий дисплей конечный результат вычислений.
     Семьдесят две секунды до той гипотетической "точки невозвращения", откуда верхнему звену построенной крейсерами "лесенки" уже не хватит ресурса, чтобы вскарабкаться назад, в зону низких орбит.
     К этому времени нижний крейсер окажется на высоте двадцати километров над районом стартопосадочных полей.
     Приемлемый результат. Вадим был хорошо осведомлен о том, что при такой схеме посадки бортовые орудийно-ракетные и лазерные комплексы громоздких кораблей находятся в свернутом положении, - все, что могло быть убрано за бронеплиты брони, втянуто сейчас крейсерами внутрь, они немы, слепы и глухи, до определенной степени, конечно, и главную угрозу представляют сейчас барражирующие над лесополосой космические истребители...
     Он посмотрел на показания приборов и коснулся сенсора на панели связи.
     В эфир ушел короткий сигнал, не несущий внятной информации, - это был условный знак двум оставшимся в пятистах километрах отсюда шаттлам.
     Напряжение росло, казалось, что его нервы не выдержат, - подсознательно каждому пилоту хотелось, чтобы скорее настал миг, когда все вокруг взорвется в коротком боестолкновении титанических машин...
     Сдавленный писк вариатора целей заставил Вадима переключить внимание на радар.
     Опережая крейсеры, к стартопосадочным полям космопорта снижались шесть рассредоточившихся в круговое построение меток.
     Статус: Определение цели, - высветил монитор.
     Десантно-штурмовые модули!..
     Спина Вадима похолодела. Горнев оказался намного предусмотрительнее, чем ожидал Нечаев. Генерал явно перестраховывался, и не зря...
     Палец Вадима коснулся сенсора переключения каналов связи.
     Теперь уже все равно. Точка невозвращения четвертого крейсера будет пройдена через пятнадцать секунд, дальше тянуть просто невозможно, учитывая, насколько усугубили ситуацию стремительно снижающиеся штурмовые корабли.
     - Дима, держи истребители! - произнес он, одновременно разворачивая торс своей серв-машины на новую цель. - Тяжелые, - это был позывной всех "Фалангеров", - по кораблям поддержки... ОГОНЬ!

***

     Звено космических истребителей неслось, накатываясь на позицию затаившихся среди лесополосы "Хоплитов".
     Деревья, кроны которых гнул и трепал поднятый барражированием тяжелых машин ветер, внезапно содрогнулись, - их встряхнуло так, что на землю посыпались листья и обломанные ветки, и одновременно с этим из-под защиты темно-зеленой листвы ударили зенитные установки серв-машин.
     Зримые трассы снарядов наискось прочертили воздух; головной истребитель внезапно окутался бурым облаком взрыва и начал разваливаться на части... Два его ведомых резко отвернули в стороны, пытаясь уйти из-под неожиданного ураганного огня; один тут же задымил, теряя скорость и высоту, но пилоту третьего "Гепарда" удалось совладать с управлением, и он, резко задрав нос машины, внезапно произвел залп из расположенных в днище и укрепленных под короткими крыльями пусковых ракетных комплексов.
     Со стороны казалось, что над северной окраиной космопорта, в районе лесополосы, кто-то расчертил воздух параллельными серо-черными шлейфами, которые ударили в разные стороны, начертив в знойном воздухе призрачную, хаотичную фигуру, собранную из отдельных, перекрещивающихся друг с другом, но неизменно стремящихся к земле росчерков.
     ...Мгновение спустя, подрубая корни деревьев, в небо взметнулись десятиметровые черно-оранжевые султаны разрывов, что-то вспыхнуло... Вверх летели тонны вывороченной взрывами почвы, а вниз, поджигая деревья, рушились обломки головного истребителя. Прошивая этот хаос, били, захлебываясь лаем, длинные очереди зенитных установок, которые все же настигли третью машину звена. Броня "Гепарда" вдруг брызнула осколками, от истребителя оторвало плоскость крыла, и он, медленно переворачиваясь, начал падать, скрывшись среди опадающих султанов земли, поднятых к небу разрывами от его собственного ракетного залпа...
     Все это слилось в шесть секунд боя, не охватывая и десятой части реей развернувшейся по периметру космопорта панорамы внезапно вспыхнувшего сражения
     - Меняем позиции! - выкрикнул в коммуникатор Дорохов.
     Поваленные деревья зашевелились, тридцатитонные "Хоплиты" стряхивали их, словно горящие спички, убирая гидравлические упоры и выпрямляясь в полный рост.
     Исчадия смешанных технологий, в которых земные конструкторы объединили убийственное вооружение с конструктивной формой шагающих аграрных машин планеты Дабог, вставали среди горящей земли, будто сверкающие, объятые огнем демоны, и тут же, не останавливая начатого движения, механические монстры начали расходиться в разные стороны, чтобы укрыться под сенью уцелевших деревьев, прежде чем их настигнут патрулировавшие небеса космические истребители...
     Все, кроме одного "Хоплита"...
     ...Дорохов не спешил повторить маневр подразделения. Отдав приказ, он резко развернул торс своей машины, так что взвизгнули сервоприводы и глухо клацнули ограничители.
     Кто-то должен был отвлечь на себя огонь противника, пока остальные меняли демаскированную позицию.
     Он не боялся в этот миг, чувства ушли, схлынули, остался лишь холодный, обострившийся разум, который впитывал новые для него ощущения, будто раскаленный песок случайно пролитую воду...
     Бортовой компьютер уже поймал новую цель. Второе звено "Гепардов" неслось прямо на него, выбрасывая по сторонам белесые падучие звезды противоракетной системы ложных целей, а их вакуумные орудия били, вспахивая землю справа и слева, выкашивая деревья, словно траву...
     Дорохову все же пришлось совершить усилие над собой, чтобы не зажмуриться, сжавшись в инстинктивном ожидании сию секундной, неминуемой смерти. В этот страшный миг он не забыл о том, что св