мов или дыр в частоколе, которые бы свидетельствовали о внезапном нападении крупных представителей животного мира сельвы, в зданиях, отражая солнечные лучи, блестели целые стекла, на ровных стенах не было видно ни выщербин, ни каких-то иных повреждений.
     Только серели подле пашни недавние холмики земли, слишком маленькие для могил, но очень похожие на них...
     Какая-то зловещая загадка витала тут, конденсируясь в самом воздухе, как мошкара в ласковых столбах солнечного света.
     ...Внезапно хлопнула дверь, и этот звук поломал тишину.
     Из здания вышел пес. Он хозяйским взглядом окинул пустой двор, потом потянулся, жмурясь на солнце, и энергично встряхнул шерстью, при этом в движение пришла лишь передняя часть туловища, что объяснилось очень легко - задние лапы пса представляли собой механические протезы, хвоста у него не было вовсе, а шерсть покрывала лишь две трети туловища.
     Потянувшись, пес втянул носом воздух и, не распознав ничего предосудительного в запахах, вразвалку пошел к водоему, чтобы напиться, свесив голову с мостков, к которым были привязаны лодки.
     Пока он пил, открылась еще одна особенность в строении его тела: розовый язык мелькал между угрожающего вида искусственными челюстями со вставными зубами.
     Все это наводило на мысль, что животное сильно пострадало в схватке с неведомым противником и было заботливо излечено людьми, которым он, как и многие поколения его предков, служил верно и бескорыстно.
     Высокий уровень технологий, примененных при протезировании, настораживал, потому что окружающее, а в особенности частокол из древесных стволов и скудные орудия труда кустарного производства, оставленные под навесом подле пашни, шли вразрез с умением лечить несовместимые с жизнью травмы...
     Странные люди должны были населять это место, и в самой их жизни, несомненно, крылась одна из трагичных загадок выживания на чуждой планете, когда какие-то технологии утрачивались безвозвратно, а иные получали развитие, намного опережая самые прогрессивные разработки далекой прародины.

***

     Пес не успел толком напиться, как его внимание привлек отдаленный, зазвучавший где-то в поднебесье надсадный гул.
     Он вздрогнул всем телом, прекратил пить и задрал голову, пытаясь вполне осмысленным взглядом отыскать в лазурных небесах источник необычного звука, но то ли прореха в плотной листве над водоемом оказалась слишком мала для обзора всего поднебесья, то ли источник звука находился еще очень далеко, - псу не удалось увидеть ничего, кроме двух перистых облачков. Однако он ощущал, как вибрирует воздух, шум верхних крон стал более волнующим, все внезапно обострилось, словно с окружающего мира сдернули вуаль сонного покоя...
     Шерсть на загривке встала дыбом, из глотки пса вырвалось угрожающее рычание, и он бросился назад к П-образному дому, двигаясь быстро, но неуклюже из-за асинхронности работы протезов и живой плоти.
     Затормозив посреди двора, он осел на задние искусственные лапы и завыл.
     Снова громко хлопнула дверь, и, обрывая вой собаки, раздался сердитый и немного испуганный окрик:
     - Ред, прекрати выть! Что случилось?
     Две отрывистые фразы, произнесенные на старом интеранглийском, принадлежали молодой девушке лет двадцати, которая стояла на крыльце, вслушиваясь в приближающийся гул.
     Она в недоумении переводила взгляд с лазурных небес на пса и обратно, пока в той части поднебесья, откуда доносился гул, не засверкали ослепительные частые вспышки, словно там, в безоблачном небе, началась гроза...
     Она не видела молний и не слышала грома. Что-то беззвучно озаряло небеса нестерпимыми для глаза сполохами. Ред, не выдержав, снова взвыл, нагоняя жуть, и хозяйка сердито посмотрела на него, заставляя замолчать, но теперь уже не окриком, а беззвучным мысленным приказом.
     Когда она подняла глаза, в небесах все разительно изменилось. Лазурный небосвод с двумя полосами перистых облаков больше не озаряли ослепительные вспышки, зато теперь гул стал громче, басовитей, он явно приближался, а вместе с ним от невидимого горизонта двигалась волна света с ясно различимым огненным шаром посередине.
     Он падал, подчиняясь силе тяготения, и траектория его снижения, как показалось девушке, вела прямо им на головы.
     - Ред, в укрытие! - закричала она, бросаясь к заржавелым двустворчатым дверям, которые почти заросли травой, плашмя положенные на землю в углу двора.
     Пес прорычал что-то в небеса и кинулся вслед хозяйке, с видимым усилием поднимающей рыжую от окислов створку двери, которая поддалась, роняя осыпающуюся ржавчину и протяжно скрипя.
     Пес первым юркнул во влажный мрак, гнездившийся внизу, в подземелье. Девушка, демонстрируя недюжинную физическую силу, скользнула вслед за собакой, позволив ржавой плите рухнуть на свое место.
     В подземелье царил плотный мрак.
     Оглушительный гул стал далеким, будто кто-то убавил громкость.
     Было слышно, как где-то капает вода, срываясь с потолка бетонной коробки бомбоубежища.
     Девушка пошарила рукой по стене, нашла выключатель, и продолговатое пустое помещение, которым уже очень давно никто не пользовался по прямому назначению, озарил неяркий свет протянувшихся цепочкой ламп, работающих от автономного источника питания.
     Томительное ожидание, растерянность, испуг - все это длилось не более минуты, затем землю, здания и расположенный под ними бункер поколебал чудовищной силы удар, от которого лопнуло несколько осветительных приборов, и с потолка посыпалась мелкая, отслоившаяся от времени бетонная крошка.
     Затем наступила ватная, глухая тишина.
     Девушка стояла, не шелохнувшись, втягивая носом затхлый воздух заброшенного подземелья, но никаких новых катаклизмов не происходило.
     Неизвестно, о чем она думала в эти минуты напряженной тишины, но, когда прошло достаточно времени после поколебавшего землю удара, она посмотрела вверх, туда, где ступени круто взбирались к положенным плашмя металлическим створам, и позвала своего пса:
     - Пошли, Ред, посмотрим, что это было.

***

     Когда они выбрались наверх, картина, представшая взглядам человека и собаки, была удручающей: здания стояли на месте, но кое-где с крыши сорвало листы покрытия, оконные стекла хрустким крошевом стелились под ноги, частокол за рухнувшим навесом устоял, но колья, ранее накрененные в сторону сельвы, теперь неестественным образом наклонило остриями внутрь двора, по небольшому и всегда спокойному озерку гулял вал воды высотой в полметра, одну из лодок сорвало с привязи и теперь носило по водной поверхности, грозя опрокинуть и затопить...
     Однако все это были мелочи, и в первый момент взгляд девушки приковали к себе не эти незначительные разрушения. В полукилометре от ее дома горела сельва, там полыхал огонь, что-то звонко лопалось, а в небеса тянулся изогнутый ветром шлейф жирно-черного дыма, который застилал собой солнце, превращая его диск в кроваво-красное блюдце...
     Первым ее порывом было бежать туда, посмотреть, что же случилось на самом деле, но, не сделав и шага, она вдруг мысленно осеклась, остановилась, вспомнив безусловную мудрость:
     Никогда не вмешивайся в дела людей с той стороны пролива. Они наши враги.
     Да, было бы величайшей глупостью очертя голову ринуться туда. Упал, и ладно... - подумала она, имея в виду летательный аппарат, потерпевший крушение в джунглях
     На взгляд оценив расстояние и зная, что влажная сельва вскоре погасит огонь, не дав ему добраться до двора и построек, она огляделась вокруг и со вздохом сказала:
     - Пошли, Ред, нужно поймать лодку и вставить хоть несколько стекол, а то ночью будет холодно и заест мошкара.
     Странное равнодушие к судьбе себе подобных, учитывая внутреннюю уверенность девушки в том, что рухнувшая в сельву машина один из летательных аппаратов людей, живущих на другом материке, за Зоной Отчуждения...
     Такие аппараты иногда, не чаше чем один раз в полгода, пролетали над сельвой, деловито стрекоча своими двигателями и чертя лопастями сверкающие в солнечных лучах круги. Они никогда не причиняли никакого вреда жителям сельвы, но память о прошлом передавалась из поколения в поколение, и едкая ненависть гнездилась в сердцах тех, кто знал слово "война" лишь понаслышке.

***

     Там, где горела сельва, лес был повален концентрическими кругами, в эпицентре которых, наполовину зарывшись носом в податливую почву, лежал, полыхая жаром, изуродованный орбитальный челнок. Его броня, пробитая во многих местах снарядными трассами и лазерными уколами, сейчас светилась вишнево-малиновыми пятнами, медленно остывая после трения об атмосферу, раскалившего тугоплавкий керамлит до такого состояния, что по нему в некоторых местах побежали потеки...
     Развороченная земля вокруг упавшего корабля уже обуглилась, пробивался жирный, зловонный дым сгорающей органики, иногда из-под слоя пепла, изгибаясь, словно живое существо, выскакивал лопнувший корень какого-либо дерева и тут же вспыхивал, как факел...
     Черный, едкий дым стелило ветром по земле, но восходящие от обугленной почвы горячие потоки воздуха тут же подхватывали его клубы и бросали их вверх, закручивая спиральными смерчами...
     Казалось, ничто не должно уцелеть во внезапном катаклизме, однако прошло немного времени, и пожар вокруг места падения начал затухать сам собой, обшивка упавшего корабля сначала приобрела темно-вишневый цвет, а затем начала стремительно чернеть, на глазах покрываясь толстым слоем растрескавшейся коросты, отлетавшей от него, словно чешуя...
     Прошло еще около часа, огонь пожара совсем утих, и вдруг в кормовой части корабля, возвышающейся на несколько метров над обугленной землей, по черной поверхности пробежала овальная трещина, обозначающая контур люка, на который что-то давило изнутри.
     Наконец окалина не выдержала и с треском отлетела, овальная плита люка подалась вперед, а затем ушла вбок, поддерживаемая изнутри корабля двумя выдвижными телескопическими штангами.
     Из образовавшегося проема показались руки, голова и плечи робота-андроида.
     Это был Хьюго.
     Несколько секунд он созерцал картины разрушений, вызванные падением их корабля, но это было лишь кажущееся любопытство, на самом деле сканирующие программы дройда намечали в этот миг наиболее безопасный путь передвижения через баррикады обугленных, поваленных друг на друга деревьев, которые ударная волна, образовавшаяся при падении челнока, выворотила с корнем из земли, а жар раскаленной обшивки заставил вспыхнуть.
     Сейчас эти завалы лениво сочились дымом, в недрах разогретых пластов почвы что-то шипело и фыркало, кое-где по окружающей челнок золе пробегали голубоватые язычки пламени.
     Отсканировав окрестности, Хьюго скрылся в недрах корабля, чтобы через минуту появиться вновь, но уже с человеком на руках.
     Тело в скафандре безвольно обвисло, человек был либо мертв, либо находился в шоке, пребывая в бессознательном состоянии.
     Не обращая внимания на жар и прочие препятствия, Хьюго осторожно выбрался из люка, только ему ведомым способом сохраняя равновесие, затем он спустился на обугленную землю и быстро пошел прочь от корабля, при этом его ноги утопали в горячей золе выше щиколоток, вздымая при каждом шаге облачка искр и пепла.
     Миновав опасную зону, он перебрался через первый концентрический круг обугленных древесных стволов, на миг остановился, но местность, курящаяся дымом, явно не приглянулась дройду, и он пошел дальше, миновал второй ряд поваленных деревьев и, только дойдя до опушки, остановился под сенью деревьев уцелевшего участка сельвы.
     Опустив на землю свою бесценную ношу, он осторожно снял гермошлем, открыв смертельно бледное лицо Вадима Нечаева.
     Из указательного пальца дройда со щелчком выскочила игла анализатора, и Хьюго осторожным движением ввел острие под кожу Вадима, где на шее слабо пульсировала синеватая прожилка кровеносного сосуда.
     Сняв показания жизненных ритмов и одновременно произведя экспресс-анализ крови, Хьюго выдернул иглу и срочно занялся другим делом. Из объемистого пакета, закрепленного на груди скафандра, он извлек плотно скатанную палатку с прозрачным верхом и толстой подложкой.
     Расстелив на земле это временное убежище, Хьюго уложил в него Вадима, затем включил встроенный в прорезиненную ткань основания прибор, и палатка наполнилась чистой, обеззараженной дыхательной смесью, надувшись, словно пузырь.
     Еще несколько встроенных приборов заморгали индикаторами, включившись в замкнутый цикл жизнеобеспечения. Теперь Вадим лежал внутри надутого купола, полностью отрезанный от вредоносного влияния сельвы.
     Не удовлетворившись сделанным, Хьюго вернулся на борт корабля и через некоторое время вновь показался в проеме люка с тяжелым упаковочным контейнером в руках, на крышке которого была нанесена надпись:
     "Осторожно. Боевое оборудование. Вскрывать только подготовленным специалистам".
     Остановившись подле герметичной палатки, дройд быстрыми и точными движениями вскрыл кофр, в котором была упакована компактная двадцатимиллиметровая автоматическая пушка. Собрав ее компоненты, он установил орудие на вращающейся треноге, подключил переносной компьютер и запрограммировал его.
     Теперь за безопасность Вадима можно было не беспокоиться. Герметичная палатка надежно предохраняла его от проникновения микроорганизмов и мелких насекомых, а более крупных представителей местной фауны, если они рискнут сунуться в район падения челнока, к палатке не подпустит автоматическое орудие.
     Завершив эти операции, Хьюго еще раз окинул взглядом окрестности и решительно пошел прочь, в сторону группы приземистых зданий, которые он мельком успел заметить перед самым ударом корабля о почву. Постройки не были видны с места крушения, но память человекоподобной машины надежно сохранила нужное направление, поэтому он и отправился в путь без лишних колебаний и промедлений.
     Если Вадиму немедленно не оказать квалифицированную медицинскую помощь, то он потеряет еще одного хозяина, к которому успел привязаться, - это Хьюго осознавал с той же отчетливостью, что и направление, ведущее к людям.

***

     П-образный комплекс зданий, расположенный за высоким частоколом из заостренных бревен, не вызвал у дройда никаких ощущений.
     Внешний вид Хьюго выдавал в нем стопроцентный механизм, но на самом деле за титано-керамическими и металлопластиковыми деталями его облика скрывались не только сервомоторы, микросхемы, лазерные вычислительные устройства и позитронные сопроцессоры, - говоря языком нетехнических терминов, Хьюго имел свой разум, свой взгляд на мир, - он вполне конкретно осознавал факт собственного бытия, и это обстоятельство резко отдаляло человекоподобную машину от прочих электронных устройств.
     Создатели Хьюго сознательно старались наделить все машины этой серии неким подобием интеллекта, надеясь, что такое качество поможет машинам теснее сотрудничать с людьми на первой, самой критической стадии освоения чуждых планет.
     Так оно, по сути, и вышло, но инженеры и программисты, оставшиеся в период Великого Исхода на Земле, не учли трех нюансов: во-первых, подавляющее большинство планет, куда попадали поселенцы, требовали от последних жесточайшей борьбы за выживание, во-вторых, люди, отправившиеся в космос для освоения новых миров, являлись далеко не лучшей частью общества, и между ними часто вспыхивали конфликты, втягивающие в себя и приданные колонистам машины, для которых третий уровень программной свободы стал нормой существования... и, наконец, последним обстоятельством, так или иначе сформировавшим поведенческий облик подавляющего большинства человекоподобных машин, стала заложенная в них функция саморазвития.
     Известно, что благими намерениями чаще всего бывает выстлана дорога в ад... и, позволяя машинам самообучаться, проектировщики не учли необратимость процесса накопления и анализа информации об окружающем мире. Андроиды обучались с недоступной человеку скоростью, их разум, основанный на логике, быстро совершенствовался, и ситуации, когда машина вдруг отказывалась исполнять заведомо губительные для нее или же неоправданно жестокие приказания своих хозяев, стали обыденностью. Андроиды, если можно так выразиться, "обрели характер", и это совершенно не нравилось тем людям, кому машины принадлежали.
     Таким образом, массовое саморазвитие человекоподобных машин, тесно переплетенное с человеческими трагедиями первых лет колонизации чуждых миров, привело к тому, что роботов данной модели осталось очень мало, а те, кто сохранил целостность, как правило, принадлежали семьям, которые образовывали люди умные, имеющие определенные моральные устои.
     К сожалению, таких на колониальных транспортах оказывалось меньшинство, и позднейшие исследования показали, что во всей заселенной Галактике нашлось всего несколько планет, где роботы и люди образовали тесные гармоничные сообщества.
     ...Это необходимое отступление может лишь частично пояснить действия Хьюго, который, подойдя к накрененному ударной волной участку частокола, недолго думая, перелез через него и оказался внутри огороженной территории.
     Его встретила гробовая, сторожкая тишина.
     Время уже перевалило за полдень, солнце вскарабкалось в зенит лазурного небосвода, дым от пожарища постепенно иссяк и не долетал сюда, относимый ветром в противоположную сторону.
     Хьюго остановился, с нервным визгом сервомоторов поведя головой из стороны в сторону.
     Никого...
     Хотя анализаторы запаха говорили прямо противоположное: где-то поблизости находились один человек и одна собака, причем последняя источала как запахи плоти, так и специфичные флюиды сервомоторной смазки... Возможно, это происходило оттого, что животное в данный момент затаилось рядом с каким-то подвижным агрегатом, и их запахи смешивались, наслаиваясь друг на друга?
     Еще один дройд?..
     Хьюго так и не смог прийти к однозначному выводу.
     Делая шаг вперед, он поднял обе руки, желая показать, что пришел с миром и не имеет никаких дурных намерений относительно обитателей низких зданий, однако это проявление миролюбия дройда мало убедило хозяев данного места, они по-прежнему не показывались из своего укрытия, лишь сбоку, как раз с той стороны, откуда шел сложный запах, раздался характерный щелчок взводимого затвора и прозвучал голос:
     - Стой, где стоишь, истукан, не то хуже будет!
     Этим словам недвусмысленно вторило злобное, угрожающее рычание собаки.
     Хьюго повернулся на голос и ответил, безошибочно отсканировав голосовой ряд:
     - Я пришел за помощью, мисс. У меня нет никаких агрессивных намерений.
     Девушку не удивило, что вторгшаяся на их территорию машина смогла распознать пол говорящего.
     - Думаешь, у меня не хватит смелости начинить твое электронное брюхо парой кусков железа?!
     - Я думаю, что вы дурно воспитаны, мисс... - полуутвердительно предположил Хьюго.
     - Не твое дело.
     - Но я тут, - резонно возразил дройд. - И все, что происходит вокруг, касается меня лично. - Он уже задействовал систему тепловидения, повернувшись в нужном направлении, и теперь отлично различал молодую особу с короткоствольным оружием в руках и собаку, которая затаилась рядом. Ему стал понятен тот сложный запах, что улавливали анализаторы, - задние ноги пса представляли собой два сервомоторных протеза, они-то и источали смутившие Хьюго флюиды смазки.
     На шее пса было закреплено устройство, назначение которого было хорошо известно дройду.
     Он затягивал паузу, а сам тем временем сканировал диапазоны связи, пока блок, вживленный в загривок пса, не ответил ему.
     "Привет, животное", - передал Хьюго на вычисленной волне.
     "Кусок железа... Ты влез мне в голову?"
     "Извини, пришлось. Как убедить твою хозяйку не стрелять, а выслушать меня?"
     В низкорослом кустарнике, за ржавой, опрокинутой бочкой раздалось злобное рычание.
     "Никак. Разбирайся сам, железка... У меня механические челюсти, я загрызу тебя..."
     Хьюго понял, что попытки наладить контакт с собакой