он того или нет, имеет  какую-то
собственную  концепцию  этого  мира.  У  меня  тоже  есть   такая
концепция. Мне казалось, что здесь происходят ужасные вещи и  что
в связи с этим мы должны вмешаться. Пока мы  были  Робинзонами  и
перетаскивали каждый обломок собственными  руками,  я  ничего  об
этом не говорил. Я хотел подождать, пока не узнаю больше и пока в
нашем распоряжении не будет технических средств. Так вот,  сейчас
я признаюсь: я больше не вижу  убедительных  причин,  которые  бы
вынудили меня отказаться  от  моей  концепции  Эдема,  но  всякое
вмешательство  в  защиту  того,  что  мы  считаем  правильным   и
справедливым, всякая такая попытка кончится, вероятнее всего, так
же, как наша сегодняшняя экспедиция, -- применением аннигилятора.
Естественно,  мы  всегда  найдем  оправдание,  что    это    была
необходимая оборона и так далее, но  вместо  помощи  мы  принесем
уничтожение. Теперь вы знаете более или менее все.
     -- Если   бы  мы  лучше  разбирались  в  том,  что  здесь  в
действительности происходит... -- сказал Химик.
     Инженер покачал головой:
     -- Тогда окажется, что каждая из сторон  в  чем-то  посвоему
права.
     -- И что из того, что убийцы  по-своему  правы?  --  спросил
Химик. -- Нас интересует не их правота, а спасение жертв.
     -- Но   что  мы  можем  им  подарить,  кроме    аннигилятора
Защитника? Предположим, мы превратим половину планеты в пепелище,
чтобы  приостановить  их  экстремистские  акции,  это  непонятное
производство, облавы, отравления, -- и что дальше?
     -- Ответ на этот вопрос мы знали бы, если  бы  имели  больше
сведений, -- упрямо сказал Химик.
     -- Это не так просто, -- вмешался  в  спор  Координатор.  --
Все, что здесь происходит, является одним из звеньев  длительного
исторического процесса. Мысль о  помощи  порождается  убеждением,
что общество делится на хороших и плохих.
     -- Вовсе нет, -- прервал  его  Химик.  --  Скажи  лучше:  на
преследуемых и преследователей. Это не одно и то же.
     -- Хорошо. Представь себе, что какая-то высокоразвитая  раса
прибыла на Землю сотни лет назад, во время  религиозных  войн,  и
хочет вмешаться в конфликт на стороне слабых.  Опираясь  на  свою
мощь, они запрещают сожжение еретиков, преследование иноверцев  и
так далее. И ты думаешь, они сумели бы  распространить  на  Земле
свой  рационализм?  Ведь  почти  все  человечество  было    тогда
верующим, им пришлось бы уничтожить его до последнего человека, и
остались бы они одни со своими рационалистическими идеями.
     -- Так что же, ты действительно считаешь, что никакая помощь
невозможна? -- возмутился Химик.
     Координатор долго смотрел на него, прежде чем ответить.
     -- Помощь? Боже  мой,  что  значит  помощь?  То,  что  здесь
происходит, что мы видим, -- это плоды определенной  общественной
формации. Пришлось бы ее сломать и создать новую, лучшую.  А  как
это сделать? Ведь это существа с иной  физиологией,  психологией,
историей, чем мы. Ты не можешь здесь  воплотить  в  жизнь  модель
нашей цивилизации. Ты  должен  был  бы  предложить  план  другой,
которая  функционировала  бы  даже   после    нашего    отлета...
Естественно, я довольно давно предполагал,  что  кое-кто  из  вас
носится с такими идеями. Скажем, ты или Инженер. Думаю, и  Доктор
опасался этого, потому он и лил холодную воду на огонь  различных
аналогий земного происхождения, верно?
     -- Да, -- сказал Доктор.  --  Я  опасался,  что  в  приступе
благородства вы захотите навести тут порядок, что в  переводе  на
язык практики означало бы террор.
     -- Может быть, преследуемые знают, как они  хотят  жить,  но
еще слишком слабы, чтобы это осуществить, -- сказал Химик.  --  И
если бы мы только спасли жизнь какой-нибудь группе приговоренных,
это уже было бы много...
     -- Мы уже спасли одного, -- нетерпеливо ответил Координатор.
-- Может, ты знаешь, что делать с ним дальше?
     Ответом ему было молчание.
     -- Если я не ошибаюсь, Доктор  также  за  старт?  --  сказал
Координатор. -- Ладно. Поскольку я тоже, значит, большинство.
     Он умолк, ошеломленно выпучив глаза. Он один сидел  лицом  к
двери -- к открытой двери. В  абсолютной  тишине  --  из  темноты
доносилось только негромкое хлюпанье  воды  --  все  повернулись,
следя за его взглядом.
     В открытых дверях стоял двутел.
     -- Как он сюда... -- начал Физик, и слова замерли у него  на
языке.
     Это был не их двутел -- тот сидел запертый  в  перевязочной.
На  пороге,  почти  касаясь  головой  притолоки,  стоял  огромный
смуглолицый индивидуум с низко наклоненным малым торсом.  Он  был
закутан в землистого цвета ткань, которая плоско струилась сверху
вниз, окружая малый  торс  как  бы  воротником,  вокруг  которого
обвивался толстый моток зеленого провода. Сквозь разрез  на  боку
одежды виднелся широкий металлически поблескивающий пояс,  плотно
прилегающий  к  туловищу.  Двутел  стоял  неподвижно,  сморщенное
плоское  лицо  с  двумя  большими  голубыми  глазами    закрывала
прозрачная воронкообразная маска,  расширяющаяся  книзу.  Из  нее
выходили тонкие серые полоски, многократно обвивающие малый  торс
и накрест застегнутые спереди, где образовывалось как бы  гнездо,
в котором покоились его  таким  же  образом  забинтованные  руки.
Только  узловатые  пальцы  свободно  свисали  вниз,  соприкасаясь
кончиками.
     Все замерли. Двутел наклонился еще больше, протяжно кашлянул
и медленно шагнул вперед.
     -- Как он вошел?.. Ведь Черный в туннеле... -- шепнул Химик.
     Двутел понемногу пятился назад. Он вышел, минуту  постоял  в
полутьме коридора и снова вошел  внутрь,  вернее,  только  всунул
голову под самой притолокой.
     -- Он  спрашивает,  можно  ли  войти...  --  шепотом  сказал
Инженер. И заорал: -- Пожалуйста! Пожалуйста!
     Он встал и отступил к противоположной стене; все последовали
за ним; двутел взглянул на опустевшую середину каюты без  всякого
выражения. Он вошел и медленно осмотрелся.
     Координатор шагнул к экрану, потянул за рейку, на которой он
был растянут, и, когда ткань  зашелестела  и  свернулась,  открыв
доску, сказал:
     -- Расступитесь.
     Он взял в  руку  кусок  мела,  нарисовал  маленький  кружок,
вокруг него начертил эллипс, снаружи больший, еще один и  еще  --
всего четыре. На каждом он поместил маленький кружок,  подошел  к
стоящему посреди каюты гиганту и воткнул в его  узловатые  пальцы
мел.
     Двутел неловко  взял  его,  взглянул  на  доску,  потихоньку
подошел к стене. Ему пришлось наклонить малый торс, который  косо
торчал из  воротника,  чтобы  перевязанной  рукой  дотянуться  до
доски. Люди смотрели на него, затаив дыхание. Он нашел третье  от
центра колечко на эллипсе и с усилием, неуклюже стукнул  по  нему
несколько раз, а потом еще мазнул так,  что  почти  заполнил  его
раскрошенным мелом.
     Координатор наклонил голову. Все вздохнули.
     -- Эдем,  --  сказал  Координатор.  Он  показал  на  меловое
колечко. -- Эдем, -- повторил он.
     Двутел присматривался  к  его  рту  с  явным  интересом.  Он
кашлянул.
     -- Эдем, -- очень отчетливо и медленно сказал Координатор.
     Двутел кашлянул несколько раз.
     -- Он не говорит, -- повернулся Координатор к товарищам.  --
Это наверняка.
     Они стояли друг против друга, не зная,  что  делать.  Двутел
шевельнулся. Он выронил мел, тот  стукнулся  об  пол.  Послышался
треск, как будто расстегнули молнию. Землистая  ткань  разошлась,
как  бы  распоротая  сверху  донизу,  и  люди  увидели    широкий
золотистый пояс, который прилегал к бокам двутела.
     Конец пояса  развернулся  и  зашелестел,  как  металлическая
фольга. Малый торс наклонился, точно  хотел  выскочить  из  тела,
сложился почти вдвое, и двутел схватил пальчиками  конец  фольги.
Она развернулась в длинное полотнище,  которое  он  держал  перед
собой,  как  будто  протягивал  людям.  Координатор  и    Инженер
одновременно  протянули  руки.  Оба  вздрогнули.  Инженер   слабо
вскрикнул. Двутел казался удивленным, он несколько раз  кашлянул,
прозрачная завеса на его лице заколыхалась.
     -- Электрический заряд, но не слишком сильный,  --  объяснил
Координатор остальным и второй раз взялся за край фольги.
     Двутел отпустил  ее.  Люди  тщательно  осмотрели  золотистую
поверхность -- она была совершенно гладкой и чистой.  Координатор
на авось коснулся пальцем какого-то места  и  снова  почувствовал
легкий электрический укол.
     -- Что это? -- буркнул Физик,  придвинулся  и  начал  водить
рукой по фольге; везде его били в пальцы электрические заряды. --
Дайте графитовый порошок! -- крикнул он. -- Стоит там, в шкафу!
     Физик разложил фольгу на столе, не обращая внимания  на  то,
что  мышцы  рук  неприятно  дрожат  от  непрерывных  покалываний,
тщательно посыпал ее порошком, который ему подал Кибернетик, сдул
лишний.
     На  золотистой  поверхности  остались  хаотично  рассыпанные
маленькие черные точки.
     -- Ящерица! -- крикнул вдруг Координатор.
     -- Альфа Лебедя!
     -- Лира!
     -- Цефей!
     Они повернулись к двутелу, который спокойно смотрел на  них.
Их глаза сверкали триумфом.
     -- Звездная карта, -- сказал Инженер.
     -- Конечно.
     -- Ну вот, наконец-то. -- Координатор широко улыбнулся.
     Двутел кашлянул.
     -- У них электрическое письмо?
     -- Да, пожалуй.
     -- Как сохраняются заряды?
     -- Не знаю. Может быть, электрет.
     -- У них должен быть электрический орган чувств. Возможно.
     -- Коллеги, спокойно! Нужно действовать систематические,  --
сказал Координатор. -- С чего начнем?
     -- Нарисуй ему, откуда мы.
     -- Верно.
     Координатор быстро вытер доску, нарисовал  звезды  Центавра,
заколебался,  вспоминая,  какой  представлялась    эта    область
Галактики с Эдема,  поставил  жирную  точку,  означающую  Сириус,
добавил еще несколько звезд поменьше и на фоне Большой  Медведицы
начертил  крестик,  означающий  Солнце,  после  чего   поочередно
коснулся  рукой  своей  груди,  потом  остальных  людей,    обвел
движением руки все помещение и снова стукнул мелком в крестик.
     Двутел  кашлянул.  Взял  у  Координатора  мел,  с    усилием
придвинул малый торс к доске и  тремя  ударами  дополнил  рисунок
Координатора -- проекциями альфы Орла и двойной системы Проциона.
     -- Астроном! -- крикнул Физик. И добавил тише: -- Коллега...
     -- Очень может  быть!  --  ответил  Координатор.  --  Теперь
пойдем дальше!
     Они принялись рисовать. Планета Эдем и путь корабля. Корабль
входит  в  газовый  хвост.  Столкновение  (не  было  уверенности,
достаточно ли хорошо рисунок объясняет обстоятельства катастрофы,
но пока они ничего не могли сделать). Ракета  вонзается  в  грунт
(рисунок представлял собой разрез холма с воткнувшейся  ракетой).
Двигаться дальше было уже трудно. На этом остановились.
     Двутел разглядывал рисунки и кашлял. Он наклонялся к доске и
снова отодвигался. Потом подошел к столу. Из  зеленоватого  канта
воротника он вытянул тонкий гибкий проводок, наклонился и начал с
невероятной  скоростью  водить  им  по  золотистой  фольге.   Это
продолжалось довольно долго. Потом он отступил от  стола.  Фольгу
посыпали графитом. Тут произошло что-то странное.  Физик  еще  не
успел сдуть лишний порошок, как схема ожила. Сначала люди увидели
большую полусферу, внутри которой стояла наклонная колонна. Потом
появилось маленькое пятнышко, которое ползло  к  краю  полусферы.
Оно становилось все  больше.  Люди  узнали  силуэт  схематично  и
неточно нарисованного Защитника. В полусфере появилось отверстие.
Через него Защитник въехал внутрь. Все исчезло -- фольгу покрывал
равномерно рассыпанный графитовый порошок. Вдруг  он  собрался  в
звездную  карту.  На  ее  фоне  появилась  набросанная   длинными
штрихами  фигура  двутела.  Стоявший  за  плечами  людей   двутел
закашлял.
     -- Это он, -- сказал Координатор.
     Карта исчезла. Виден был только двутел.  Потом  исчезла  его
фигура, и снова появилась карта. Это повторялось четыре  раза.  И
опять графитовый порошок улегся, как будто подчиняясь  невидимому
дуновению, в  контур  полусферы  с  отверстием  сбоку.  Маленькая
фигурка двутела, который как бы полз, плотно прижимаясь к грунту,
приближалась к открытому боку  полусферы.  Она  проникла  внутрь.
Полусфера растаяла. Косая колонна ракеты стала  больше.  Спереди,
под  корпусом,  виднелся  выступ.  Двутел  выпрямился  под   ним,
взобрался  наверх  и  скрылся  в  ракете.   Графитовый    порошок
рассыпался и лежал беспорядочными кучками.
     -- Вот как он попал к нам -- через грузовой люк!  --  сказал
Инженер. -- А мы тоже ротозеи -- оставили его открытым.
     -- Подожди, знаешь,  что  мне  пришло  в  голову?  --  вдруг
вмешался Доктор. -- Может быть, за этой  стеной  они  не  столько
хотели запереть нас, сколько лишить возможности своих --  скажем,
своих ученых -- установить с нами контакт.
     -- А верно!
     Все обернулись к двутелу. Он кашлянул.
     -- Ну, довольно, -- сказал Координатор. --  Очень  приятная,
хм,  дружеская  встреча,  но  у  нас  впереди  дела  поважнее.  С
партизанщиной конец. Нужно  браться  за  дело  серьезно.  Начнем,
пожалуй,  с  математики.  Этим  займется  Физик.  Математика   --
естественно, метаматематика  тоже.  Теория  материи.  Атомистика,
энергетика. Далее -- теория информации,  информационные  системы.
Способы передачи, хранения.  Одновременно  --  логические  связи,
пропозиционные  функции.   Грамматическая    схема,    семантика.
Соответствие понятий. Типы применяемых логик. Язык. Словарь.  Это
все относится к тебе, -- обернулся он к  Кибернетику.  --  Ну,  а
когда у нас будет  готов  такой  соединительный  мост  --  придет
очередь  для  остального.  Метаболизм,  способы   питания,    тип
производства,  формы  общественных  связей,   реакции,    навыки,
разделение, групповые конфликты и так далее. С  этим  мы  уже  не
будем так спешить. Пока, -- он повернулся к Кибернетику и Физику,
--  начните  вы.  Нужно   будет    соответственно    приспособить
калькулятор.  Естественно,  возьмите  фильмы,  есть   библиотека,
берите все, что понадобится.
     -- Для начала можно  провести  его  по  кораблю,  --  сказал
Инженер. --  Что  ты  об  этом  думаешь?  Это  может  ему  многое
объяснить, а кроме того, он будет знать, что мы от него ничего не
скрываем.
     -- Особенно важно  второе,  --  согласился  Координатор.  --
Только, пока мы еще не можем с ним объясниться, не пускайте его в
перевязочную.  Я  опасаюсь  какого-нибудь  недоразумения.  Пошли,
обойдем корабль. Который час?
     Было три часа ночи.

     ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

     Обход  ракеты  длился  довольно  долго.   Двутел    особенно
интересовался атомным реактором и автоматами. Инженер рисовал ему
множество эскизов, только в машине на это ушло  четыре  блокнота.
Автомат  возбудил  явный  интерес  гостя.  Он  подробно  осмотрел
микросеть и чрезвычайно удивился, увидев, что вся она погружена в
резервуар, охлажденный жидким гелием. Это  был  криотронный  мозг
сверхпроводящего типа  для  особо  быстрых  реакций.  Но  видимо,
двутел уловил, с какой целью охлаждается мозг, потому  что  очень
долго покашливал и с большим одобрением  изучал  эскизы,  которые
чертил ему Кибернетик.  Казалось,  по  вопросу  об  электрических
схемах договориться гораздо легче, чем насчет того, каким  жестом
или символом обозначить самые простые слова.
     В пять утра Химик, Координатор и Инженер отправились  спать.
Грузовой люк закрыли, а в туннеле на посту остался Черный. Физик,
Кибернетик и Доктор пошли с двутелом в библиотеку.
     -- Подождите, -- сказал  Физик,  когда  они  проходили  мимо
лаборатории, -- покажем ему  еще  таблицу  Менделеева,  там  есть
схематические рисунки атомов.
     Они вошли внутрь. Физик начал  копаться  в  куче  бумаг  под
шкафом, и в этот момент что-то затрещало.
     Физик выбрасывал из  угла  шелестящие  рулоны  и  ничего  не
заметил, но Доктор насторожился.
     -- Что это? -- спросил он.
     Физик выпрямился и тоже  услышал  щелчки.  Он  посмотрел  на
товарищей испуганными глазами.
     -- Это Гейгер, там... стойте! Где-то утечка...
     Физик подскочил к счетчику. Двутел стоял неподвижно и  водил
глазами по приборам. Потом он  приблизился  к  столу,  и  счетчик
затрещал длинными очередями, как барабанщик, выбивающий протяжную
дробь.
     -- Это  он!  --   крикнул  Физик,  схватил  обеими    руками
металлический цилиндр и направил его на гиганта. Счетчик загудел.
     -- Радиоактивный?   Он?  Что  это  значит?   --    спрашивал
ошеломленный Кибернетик.
     Доктор побледнел. Он подошел к столу, посмотрел на  дрожащий
индикатор, взял из  рук  Физика  металлический  цилиндр  и  начал
водить им в воздухе вокруг двутела. Дробь слабела тем явственнее,
чем выше он поднимал датчик.  Когда  он  опустил  его  к  толстым
бесформенным ногам пришельца, прибор зарычал. На  шкале  вспыхнул
красный огонек.
     -- Радиоактивное заражение... -- выдавил Физик.
     Двутел переводил глаза с одного на другого,  удивленный,  но
совершенно не обеспокоенный непонятной для него операцией.
     -- Он попал сюда через отверстие, которое  прожег  Защитник,
-- тихо сказал Доктор. -- Там все радиоактивно... Он там прошел...
     -- Не подходи к нему! -- выкрикнул  Физик.  --  Он  излучает
минимум миллирентген в секунду! Подожди --  нужно  его  как-то...
Если закутать его в керамитовую фольгу, можно будет рискнуть.
     -- Но, послушай, тут речь идет не о нас! --  повысив  голос,
сказал Доктор.  --  Речь  идет  о  нем!  Как  долго  он  мог  там
находиться? Сколько получил рентген?
     -- Не... не знаю. Откуда я могу знать?.. --  Физик  все  еще
смотрел на  рокочущий  счетчик.  --  Ты  должен  что-то  сделать!
Ацетатная ванна, абразия эпидермиса...  Смотрите,  он  ничего  не
понимает.
     Доктор, не сказав ни слова, выбежал  из  лаборатории.  Через
минуту он вернулся с  аптечкой  первой  помощи  при  радиационных
поражениях.  Двутел  сначала  как  будто  хотел    воспротивиться
непонятным процедурам, но потом позволил делать с собой  все  что
нужно.
     -- Надень перчатки! -- крикнул Физик Доктору, который голыми
руками трогал кожу двутела.
     -- Разбудить остальных? -- неуверенно спросил Кибернетик.
     Он стоял у стены, опустив  руки.  Доктор  натягивал  толстые
перчатки.
     -- Зачем? -- сказал  он  и  наклонился.  --  Пока  ничего...
Эритема появится через какие-нибудь десять --  двенадцать  часов,
если...
     -- Если бы мы могли с ним договориться, -- буркнул Физик.
     -- Переливание крови... Но как? Откуда?  --  Доктор  смотрел
перед  собой  невидящим  взглядом.  --  Тот,  второй!  --   вдруг
воскликнул он, заколебался и  добавил  тише:  --  Нет,  не  могу,
пришлось бы сначала исследовать кровь обоих на агглютинацию --  у
них могут быть разные группы...
     -- Слушай, -- Физик оттянул его в сторону,  --  дело  плохо.
Боюсь... ну, понимаешь?  Он  должен  был  пройти  по  зараженному
пятну,    как    только    упала    температура:    в      районе
микроаннигиляционной    реакции    всегда    образуется     много
радиоизотопов.  Рубидий,  стронций,  иттрий   и    все    прочее.
Редкоземельные элементы. Он пока еще ничего не  чувствует,  самое
раннее завтра -- так я думаю. У него в крови есть белые тельца?
     -- Да, но они выглядят совершенно иначе, чем у людей.
     -- Обильно   размножающиеся   клетки    поражаются    всегда
одинаково, независимо от вида. Он должен иметь несколько  большую
сопротивляемость, чем человек, но...
     -- Откуда ты знаешь?
     -- Потому что радиоактивность грунта здесь почти в два  раза
выше, чем на Земле; значит, они в определенной степени могут быть
к ней приспособлены. Твои антибиотики здесь, конечно, ни к чему?
     -- Само  собой;  тут  должны  быть  какие-то  совсем  другие
бактерии...
     -- Так я  и  думал.  Знаешь  что?  Мы  должны  прежде  всего
д