коркой    и
заискрился  на  солнце.  На  Защитника  сыпался  летучий,   почти
невесомый белый пепел.
     "Немного перехватил", -- подумал Инженер,  но  вслух  сказал
только:
     -- Все в порядке, едем.
     Приземистый корпус дрогнул и удивительно легко  покатился  к
пролому. Проезжая сквозь него, машина слегка  качнулась:  на  дне
застывала лужица огненной жидкости -- расплавленный кремнезем.
     "Мы просто варвары, -- мелькнуло в голове у  Доктора.  --  И
что я здесь делаю?.."
     Инженер  взял  нужное  направление  и  прибавил    скорость.
Защитник мчался как по автостраде, внутренняя мягкая  поверхность
гусениц тихо шлепала по ведущим каткам.  Они  делали  без  малого
шестьдесят километров в час, почти не ощущая этого.
     -- Можно открыть? -- спросил Доктор.
     Он сидел низко в маленьком кресле, над  его  плечом  блестел
выпуклый, похожий на корабельный иллюминатор, экран.
     -- Конечно, можно, -- согласился Инженер. -- Только...
     Он включил компрессор.  С  крышки  и  из  основания  башенки
брызнул острыми, как иголки, струйками бесцветный раствор, смывая
с  брони  остатки  радиоактивного  пепла.  Потом  стало   светло:
броневой  колпак  открылся,  его  верх  сдвинулся  назад,    бока
провалились  внутрь  корпуса  --  теперь  людей  защищало  только
толстое изогнутое стекло, окружающее сиденья. В  открытую  машину
ворвался ветер и растрепал им волосы.
     -- Мне кажется, Координатор был прав, --  пробормотал  через
некоторое время Химик.
     Местность не  менялась.  Защитник  плыл  через  море  песка,
тяжелая машина плавно покачивалась, двигаясь поперек  перепончато
взгорбленных барханов все время  с  одной  и  той  же  скоростью.
Инженер поехал было быстрее, но тогда их начало бросать, гусеницы
пронзительно скрипели, нос машины прыгал с одного  бархана  прямо
на верхушку другого, на мгновение  зарывался  в  него,  вскидывал
тяжелые тучи песка, несколько раз песок попадал даже внутрь.
     При скорости пятьдесят километров болтанка прекратилась. Так
прошло два с лишним часа.
     -- Да, пожалуй, он был прав, --  сказал  Инженер  и  немного
изменил курс к югу.
     Следующий  час  езды  не  принес  никаких  перемен,  и   они
повернули еще  раз,  двигаясь  уже  точно  на  юго-запад.  Позади
осталось сто сорок километров.
     Цвет песка  понемногу  изменялся:  из  почти  белого,  очень
сыпучего, встававшего за машиной длинным клубящимся  хвостом,  он
стал красноватым и более тяжелым,  меньше  пылил  и,  выброшенный
вверх  гусеницами,  почти  сразу  же  опадал.  Расстояние   между
барханами увеличивалось, теперь они были ниже. Время  от  времени
мелькали торчащие  прутья  совершенно  засыпанных  кустов.  Вдали
показались неясные маленькие пятнышки,  они  лежали  несколько  в
стороне  от  курса.  Инженер  свернул  к    ним.    Они    быстро
увеличивались, и через несколько минут уже можно было  разглядеть
поднимающиеся из песка отвесные плиты, похожие на одиноко стоящие
остатки  каких-то  стен.  Въезжая  в  узкий    проход,    Инженер
притормозил. По обеим сторонам стояли наклонившиеся,  разъеденные
эрозией плиты. Большой каменный брус загораживал дорогу. Защитник
задрал нос, без труда преодолел препятствие, и они оказались  как
бы в узкой  улочке.  Сквозь  щели  и  просветы  между  отдельными
плитами виднелись и другие развалины,  все  иссеченные  глубокими
горизонтальными шрамами эрозии.  Из  каменных  развалин  Защитник
выехал на свободное пространство. Снова появились барханы, но они
были плотные, как бы спрессованные, и совсем не пылили. Местность
понемногу  понижалась,  машина  спускалась  по  отлогому  склону,
далеко внизу  виднелись  тупые  пальцы  скал  и  снова  беловатые
контуры развалин.
     Спуск кончился; по дну усеянного пятнистыми  камнями  оврага
Защитник въехал на противоположный склон,  тянувшийся  до  самого
горизонта; гусеницы уже  совсем  не  вязли,  грунт  был  твердый,
появились  первые  плоские,  как  лепешки,  группы  почти  черных
дышащих деревьев; под низким солнцем  они  просвечивали  вишневым
цветом, будто листики-пузырьки наполняла  кровь.  Еще  дальше,  к
юго-западу, заросли становились  выше,  кое-где  они  преграждали
дорогу. Защитник продирался сквозь них, почти не снижая скорости.
Тысячи пузырьков лопались с глухим  неприятным  треском,  из  них
брызгала липкая темная жидкость, пачкающая керамитовые  плиты,  и
вскоре весь  корпус  по  самую  башенку  был  вымазан  рыже-бурой
краской.
     Они  проехали  двести  километров,  солнце   уже    касалось
горизонта,  преувеличенно  длинная  тень    машины    колыхалась,
извивалась, растягиваясь  все  больше.  Внезапно  под  Защитником
что-то противно заскрежетало, он на мгновение слегка  приподнялся
и провалился в  нечто,  разбрызгивающееся  с  протяжным  хрустом.
Инженер затормозил, машина прокатилась  еще  несколько  метров  и
остановилась. Позади, в широкой,  проделанной  в  зарослях  колее
валялись  раздавленные  тяжестью   Защитника    обломки    ржавой
конструкции,  перемешанные  с  разодранными  ошметками    кустов.
Поехали дальше, и снова налетели -- на этот раз  одной  гусеницей
--  на  заросшие  поверху  бородавчатыми  кустами  обломки  ферм,
изогнутых  ажурных  рычагов,  дырявых  листов  металла.  Защитник
перемалывал все это на мелкие кусочки, перемешивал  с  жидкостью,
сочившейся из лопающихся гроздьев,  в  скрежещущее  тесто.  Через
некоторое время стена зарослей  стала  еще  выше,  отвратительный
скрежет  и  писк  проржавевшего  железного  лома    прекратились,
черноватые, бьющиеся о броню стебли с  бородавчатыми  утолщениями
вдруг  расступились  в  обе  стороны.  Защитник  въехал  в  глубь
широкой, в  несколько  метров,  просеки;  по  другую  ее  сторону
темнела такая же стена  зарослей,  как  та,  сквозь  которую  они
продрались.  Инженер  развернулся  на  месте,  и   они    поехали
спускавшейся вниз просекой, почти лесной дорогой; глинистый грунт
был утрамбован, его покрывали илистые потеки,  показывавшие,  что
когда-то здесь текла вода.
     Просека  все  время  меняла  направление,  иногда  половинка
громадного, пурпурного, ослепительно пылающего  солнечного  диска
вставала прямо впереди, иногда солнце скрывалось за поворотом,  и
только кровавые вспышки пробивались  сквозь  чернильные  заросли,
которые сплошной  стеной  поднимались  вверх  на  два-три  метра;
дорога суживалась, уклон увеличивался; вдруг  люди  увидели  весь
гигантский диск заходящего  солнца  --  под  ними,  в  нескольких
сотнях метров, раскинулась огромная разноцветная долина.
     В глубине  ее  пылала  поверхность  воды,  отражая  багрянец
солнца. Берег озера, неровный, покрытый пятнами черных  зарослей,
был  искусственно  укреплен,  на  нем   виднелись    машины    на
расставленных ногах. Ближе, почти под самым  склоном  обрыва,  на
краю которого резко остановился Защитник,  неправильной  мозаикой
вдоль светлых полос расходились постройки,  ряды  отвесных,  ярко
блестевших  мачт  величиной  не  больше  спички.  Внизу    царило
оживленное движение,  в  разные  стороны  ползли  колонны  серых,
беловатых  и  бурых  точек  --  они    перемешивались,    кое-где
образовывали  концентрические  скопления  и  снова    расходились
удлиненными  ленточками.  Вдобавок  вся  эта  густо    заселенная
территория непрерывно поблескивала мелкими искорками,  как  будто
обитатели десятков домов неутомимо открывали и закрывали  окна  с
блестевшими в солнечных лучах стеклами.
     Доктор восхищенно вскрикнул:
     -- Генрих,  все-таки  удалось!  Наконец  что-то  нормальное,
обыкновенная жизнь! И какой наблюдательный пункт!!!
     Еще  не  кончив  говорить,  он  перекинул  ноги  через  борт
открытой башенки.
     Инженер остановил его:
     -- Погоди-ка. Видишь солнце? Через какие-нибудь  пять  минут
оно зайдет, и мы уже ничего не  увидим.  Нужно  заснять  всю  эту
панораму, и как можно скорее, иначе нам не успеть.
     Химик уже вытягивал из-под сиденья камеру. Инженер и  Доктор
помогли ему быстро надеть самый большой телеобъектив, похожий  на
трубу гранатомета. Для скорости  они  бросали  штативы  прямо  на
грунт. Инженер тем временем  размотал  бухту  нейлонового  троса,
закрепил конец за край башенки, моток бросил у передка  Защитника
и спрыгнул вниз.
     Доктор и  Химик,  подняв  штативы,  бежали  к  краю  обрыва.
Инженер догнал их с тросом в руке, подтянул его и пристегнул им к
поясам.
     -- Еще свалитесь от избытка энтузиазма, -- сказал он.
     Солнечный диск уже опускался  в  пылающие  воды  озера.  Они
установили камеру, послышался торопливый шорох  лентопротяжки,  и
большой  объектив  заглянул  вниз.  Доктор  упал    на    колени,
поддерживая передние ножки штатива, которые стояли на самом  краю
обрыва. Химик приложил глаз к видоискателю, скривился.
     -- Странно слепит! -- крикнул он. -- Дай бленды!
     Инженер бросился к машине.  Через  минуту  он  принес  самую
большую  заслонку,  и  они  начали  торопливо  снимать.    Солнце
наполовину  скрылось  за  горизонтом.  Инженер  размеренно  водил
камерой влево и вправо. Химик иногда останавливал его,  направлял
объектив на пункты, где в маленькой  рамке  видоискателя  замечал
особенно  оживленную  циркуляцию  пятнышек  и   фигур,    работал
трансфокатором, меняя фокусное расстояние. Доктор все  еще  стоял
на коленях, камера  тихонько  ворчала.  Одна  катушка  кончилась,
Инженер  торопливо  сменил  ее.  Уже  только  маленький   кусочек
солнечного диска выступал над  темнеющей  водой,  когда  объектив
совсем опустился вниз и  теперь  был  направлен  на  очаг  самого
оживленного  движения.  Доктор,  высунувшись  над  обрывом  почти
наполовину, висел на натянутом тросе  --  иначе  нельзя  было  бы
снимать. Он видел под собой рыжеватые  морщины  глинистой  стены,
освещенные слабеющим красным светом. На последних  метрах  второй
катушки красный диск погас, небо было  еще  насыщено  светом,  но
равнину и озеро накрыла серо-голубая тень --  кроме  вспыхивающих
огоньков, там уже ничего не было видно.
     Доктор встал, ухватившись  за  трос.  Камеру  несли  втроем,
осторожно, как сокровище.
     -- Думаешь, получилось? -- спросил Доктор Инженера.
     -- Во   всяком  случае,  часть.  Немного  пленки  мы   могли
засветить. Разберемся на корабле.  В  конце  концов  сюда  всегда
можно приехать еще раз.
     Они погрузили камеру и штативы в машину и опять вернулись на
край обрыва. Только теперь они  увидели,  что  на  востоке  берег
озера  круто  поднимается  вверх,  переходя  вдалеке  в  неровную
скальную стену, на вершинах которой играет  розовый  отсвет.  Над
ней далеко в голубизну, усеянную  первыми  звездами,  била  бурая
колонна дыма. Ее вспученная грибовидная верхушка некоторое  время
парила в воздухе и оседала за горным хребтом.
     -- А, та самая долина?  --  воскликнул  Химик,  обращаясь  к
Доктору.
     Они снова взглянули вниз. Цепочки белых и  зеленоватых  искр
медленно  ползли  в  разные  стороны   вдоль    берегов    озера,
сворачивали, сливались в неровно текущие струйки, местами  гасли,
появлялись другие, большие, постепенно там становилось все темнее
и  количество  огоньков  увеличивалось.  Вокруг  спокойно  шумели
высокие,  совершенно  черные  заросли;  люди  неохотно  --    так
прекрасен был вид -- повернулись,  унося  с  собой  образ  озера,
отражающего яркие молочные звезды.
     Шагая по илистому грунту просеки, Доктор спросил Химика:
     -- Что ты видел?
     Тот смущенно улыбнулся:
     -- Ничего. Я вообще не  думал  о  том,  что  вижу;  старался
только все время помнить о резкости, а Генрих  так  быстро  водил
камерой из одной стороны в другую, что я вообще ни в чем  не  мог
разобраться.
     -- Это ничего, -- сказал Инженер и облокотился  на  остывшую
броню Защитника. -- Мы снимали двести кадров в секунду; все,  что
там было, увидим после проявления. А теперь возвращаемся.
     -- Просто загородная прогулка! -- пробурчал Доктор.
     Они забрались в машину. Инженер передвинул визиры телеэкрана
назад и включил задний ход. Некоторое время ехали в гору, пятясь,
потом  просека  стала  шире,  Инженер  развернулся,  и   Защитник
помчался прямо на север.
     -- Не стоит возвращаться той же дорогой, -- сказал  Инженер.
-- Это лишних сто километров. Пока можно, поедем просекой и будем
на месте через два часа.

     ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

     Дорога петляла. Уклон  немного  уменьшился,  стены  зарослей
иногда совсем сжимали  Защитника,  стебли  колотились  о  стекло,
окружавшее башенку, время от времени пузырчатый стручок падал  на
колени Химику или Доктору. Доктор поднес один из них к носу --  и
удивился.
     -- Очень приятно пахнет, -- сказал он.
     Они были в отличном настроении. Искрящееся небо  становилось
все рельефнее и глубже,  тлела  массивная  глыба  Млечного  Пути,
легкий ветерок  со  слабым  шелестом  прочесывал  чащу.  Защитник
катился мягко, издавая еле слышное напевное урчание.
     -- Интересно, что на Эдеме нет никаких щупальцев, -- заметил
Доктор. -- Во всех книжках, какие я когда-либо читал,  всегда  на
других планетах было полно щупальцев, которые извиваются и душат.
     -- И у обитателей этих планет обязательно по шесть  пальцев,
-- добавил Химик. --  Почти  всегда  по  шесть.  Ты  случайно  не
знаешь, почему это так?
     -- Шесть -- число магическое, -- ответил Доктор. -- Два раза
по три -- будет шесть, а Бог любит троицу.
     -- Перестань нести чепуху, не то я собьюсь с пути, -- сказал
Инженер, который сидел выше, чем они. Он никак  не  мог  решиться
включить фары, хотя уже почти  ничего  не  видел.  Но  ночь  была
прекрасна, и он знал, что это впечатление исчезнет, стоит  зажечь
свет. Ехать с радаром ему тоже не хотелось -- пришлось бы закрыть
башенку. Он едва видел  собственные  руки,  лежащие  на  рычагах;
только индикаторы и приборы на щитках перед ним и ниже, в глубине
машины,  бледно  тлели  розовым  светом,  а    стрелки    атомных
индикаторов дрожали нежно-оранжевыми звездочками.
     -- Ты можешь связаться с ракетой? -- спросил Доктор.
     -- Нет, -- ответил  Инженер.  --  Тут  нет  слоя  Хевисайда,
вернее, есть, но дырявый, как решето. О связи на коротких  волнах
и говорить не приходится, а монтировать  другой  передатчик  было
некогда. Ты же знаешь.
     Вскоре гусеницы загрохотали, машина закачалась.  Инженер  на
мгновение включил огни и увидел, что они едут по  белым  округлым
камням; высоко над  зарослями  замаячили  фантастические  силуэты
известняковых пиков. Машина шла по высохшему дну ущелья.
     Инженеру это не очень нравилось; он не знал,  куда  приведет
их эта дорога, а таких крутых стен  не  взял  бы  даже  Защитник.
Камней  становилось  все  больше,  черные  заросли  разбились  на
отдельные группки, дорога извивалась: сначала она  поднималась  в
гору, потом почти выровнялась, скалы по одну сторону ущелья стали
ниже, наконец исчезли совсем,  и  Защитник  очутился  на  покатом
лугу, окаймленном сверху известняковыми уступами; от них тянулись
язычки осыпей. Между камнями у самой поверхности вились  длинные,
серебристо-зеленые в свете фар, скрученные стебли.
     Прошло почти четверть  часа.  Машина  сильно  отклонилась  к
северо-востоку, пора было возвращаться на нужный курс,  но  этого
не позволяла сделать известняковая гряда, вдоль которой  двигался
Защитник.
     -- Все-таки нам везет, -- ни с того ни с сего сказал  Химик,
-- мы могли свалиться в озеро или налететь на скалы;  сомневаюсь,
что мы сумели бы выкарабкаться.
     -- Это верно, -- ответил Инженер и добавил: -- Подождите-ка.
     Дорогу загораживало что-то  лохматое,  похожее  на  сетку  с
длинной волосяной бахромой. Защитник  медленно  подъехал  к  этой
преграде и уперся в нее. Инженер  плавно  нажал  на  акселератор,
странная сеть с тихим треском лопнула  и  исчезла,  вдавленная  в
грунт гусеницами. Фары выхватывали из  мрака  целый  лес  высоких
черных силуэтов. Казалось, перед  машиной  появилось  окаменевшее
войско  в  развернутом  строю.  Защитник  чуть  не   наехал    на
остроконечное  образование,    вспыхнул    большой    центральный
прожектор, луч света лизнул черную колонну, пополз по ней  вверх.
Над машиной высилась гигантская статуя.  Напрягая  зрение,  можно
было рассмотреть торс  двутела  --  только  маленький  его  торс,
увеличенный до огромных размеров. Он стоял, сплетя поднятые вверх
руки,  слегка  наклонив  плоское  ввалившееся  лицо  с   четырьмя
симметрично расположенными впадинами, как будто смотрел на  людей
с высоты сразу четырьмя глазами. У двутелов, с  которыми  до  сих
пор сталкивались люди, были совсем другие лица.
     Потрясенные люди  молчали,  потом  световой  язык  сполз  со
статуи,  метнулся  в  сторону,  выхватил  из    темноты    другие
постаменты,  одни  высокие  и  узкие,  другие  низкие,  на    них
возвышались торсы -- черные, пятнистые, кое-где молочнобелые, как
будто  вырезанные  из  кости.  На  всех  лицах  зияло  по  четыре
глазницы, некоторые были странно деформированные, словно опухшие,
с огромными валиками лбов, а еще дальше,  метрах  в  двухстах  от
Защитника, тянулась стена, из нее торчали раскинутые,  сплетенные
или скрещенные руки сверхъестественной величины.
     -- Это... это как будто кладбище, -- сказал  Химик,  понизив
голос до шепота.
     Доктор уже вылезал на заднюю броню. Химик поспешил  за  ним.
Инженер повернул конус прожектора в  другую  сторону,  туда,  где
раньше торчал известняковый барьер. Вместо него он увидел  редкую
шпалеру фигур со  смазанным,  как  бы  смытым,  рельефом.  Взгляд
бессильно путался в  сложном  переплетении  форм,  иногда  в  них
мелькало что-то знакомое и снова ускользало.
     Химик и Доктор медленно шли между изваяниями, Инженер светил
им с башенки. Он уже некоторое время  слышал  отдаленный  плач  и
визг, но, захваченный необычайным зрелищем, не  обращал  внимания
на эти звуки, такие слабые и  неясные,  что  он  не  мог  понять,
откуда они доносятся.
     Луч  прожектора  проплыл  над  головами  Доктора  и  Химика,
вылущивая из мрака все новые  и  новые  фигуры.  Внезапно  совсем
близко послышалось ядовитое шипение, между рядами статуй  поплыли
медленно расползающиеся серые клубы, а  сквозь  них  с  протяжным
стоном, кашлем, плачем, прыгая,  понеслась  толпа  двутелов.  Над
ними развевались какие-то лоскутья. Они мчались вслепую, толкаясь
и налетая друг на друга.
     Инженер прыгнул на сиденье, схватился  за  рычаг,  он  хотел
подъехать к товарищам -- это была его первая мысль. В ста шагах у
конца аллейки он видел бледные в луче прожектора лица  Доктора  и
Химика -- они ошеломленно смотрели на мечущиеся фигуры. Но он  не
мог двинуться с места -- беглецы не обращали никакого внимания на
машину, они мелькали под самым носом Защитника, несколько больших
тел упало, пронзительное шипение  слышалось  совсем  близко,  оно
плыло откуда-то снизу.
     Между ближайшими постаментами, освещенными фарами Защитника,
из грунта на несколько сантиметров  выполз  конец  гибкой  трубы,
окруженный шапкой образующейся в воздухе пены. Забрызгивая почву,
пена бурно задымила и затянула все вокруг пепельной завесой.
     Когда первая волна серого тумана  окутала  башенку,  Инженер
почувствовал,  как  тысячи  шипов  вонзились  ему    в    легкие.
Ослепленный, с залитым слезами лицом, он  издал  глухой  крик  и,
задыхаясь, рыдая от ужасной боли, резко нажал акселератор.
     Защитник прыгнул вперед, как будто им выстрелили,  опрокинул
черную статую,  мгновенно  взлетел  на  нее  и,  рыча,  переехал.
Инженер  не  мог  вдохнуть  воздух,  страшная  боль  сгибала  его
пополам, но он не  закрывал  башенки,  зная,  что  сначала  нужно
забрать товарищей. Ослепшими глазами он едва  видел  рушащиеся  с
грохотом статуи, которые  давил  Защитник.  Воздух  стал  немного
чище. Инженер скорее услышал, чем  увидел,  как  Химик  и  Доктор
выскакивают из зарослей и карабкаются на броню,  хотел  крик