тался висеть позади,  в  коридоре,  -  надо
думать, прикрывал отступление.
     Через минуту Стормгрен подошел к  другому такому же шару,  тот ждал
его на развилке коридора.
     - Надо пройти еще полкилометра, - сказал шар. - Держите влево, пока
не встретимся опять.
     Шесть раз Стормгрен встречался с шарами на пути к выходу. Сперва он
недоумевал -  может быть,  робот как-то  ухитряется его обгонять;  потом
догадался -  наверно,  эти приборы расположились цепочкой и через нее-то
шла  связь  до  самого  дна  шахты.  У  выхода  на  поверхность  застыли
неправдоподобной скульптурной группой несколько часовых под надзором еще
одного  из  вездесущих шаров.  А  чуть  поодаль  на  косогоре лежал  тот
летательный аппаратик, что всегда доставлял генерального секретаря ООН к
Кареллену.
     Стормгрен постоял немного,  щурясь от  солнца.  Потом увидел вокруг
ржавые,  изломанные шахтные механизмы,  за  ними тянулась вниз по откосу
заброшенная железнодорожная ветка.  В  нескольких  километрах отсюда,  к
подножью  горы  подступал густой  лес,  а  совсем  уже  в  дальней  дали
поблескивало большое озеро. Пожалуй, он очутился где-то в Южной Америке,
хотя трудно определить, откуда такое впечатление.
     Забираясь в летательный аппарат,  Стормгрен окинул последним беглым
взглядом зев  шахты  и  застывших возле нее  людей.  И  вот  отверстие в
серебристой  стене  затянулось  за  ним,  и  со  вздохом  облегчения  он
откинулся на знакомом сиденье.
     Не  сразу он  отдышался настолько,  что  из  глубины души вырвалось
короткое:
     - Итак?
     - Сожалею,  что не мог вас вызволить раньше.  Но вы ведь понимаете,
очень важно было дождаться, чтобы здесь собрались все руководители.
     - Так вы...  - захлебнулся Стормгрен. - Вы что же, все время знали,
где я? Если б я думал...
     - Не торопитесь, - сказал Кареллен, - дайте мне хотя бы договорить.
     - Прекрасно, я слушаю, - мрачно процедил Стормгрен.
     Он  начал  подозревать,  что  послужил  всего-навсего  приманкой  в
хитроумной западне.
     - Некоторое время назад я пустил за вами...  пожалуй, можно назвать
это устройство "следопытом",  - стал объяснять Кареллен. - Ваши недавние
друзья справедливо полагали,  что я не мог следовать за вами под землей,
однако я  сумел  идти  по  следу  до  самой шахты.  Подмена в  туннеле -
остроумная проделка,  но,  когда  первая  машина  перестала отвечать  на
сигналы,  подлог обнаружился,  и  я  вскоре опять вас отыскал.  А  потом
просто надо было выждать.  Я знал,  как только они решат,  что я потерял
вас из виду, они явятся сюда, и я изловлю всех сразу.
     - Но вы же их отпускаете!
     - До  сих пор я  не  мог выяснить,  кто именно из двух с  половиной
миллиардов людей на вашей планете -  подлинные главари подполья. Теперь,
когда они известны,  я  могу проследить каждый их  шаг на Земле и,  если
понадобится,  наблюдать за  всеми их  действиями до  мелочей.  Это  куда
лучше,  чем посадить их  под замок.  Что бы они ни предприняли,  они тем
самым  выдадут остальных.  Они  связаны по  рукам  и  ногам и  сами  это
понимают.  Ваше исчезновение останется для них непостижимым, точно у них
на глазах вы растаяли в воздухе.
     И по крохотной кабине раскатился звучный смех.
     - В  каком-то  смысле презабавная вышла история,  но  цель ее очень
серьезна.  Меня  заботят  не  просто  несколько  десятков  человек  этой
организации,  мне  надо  еще  думать о  том,  как  все  это  скажется на
настроении других подпольных групп, которые действуют в других местах.
     Стормгрен  помолчал.   Услышанное  не  слишком  утешает,  но  мысль
Кареллена понятна, и гнев недавнего пленника поостыл.
     - Печально,  что  надо на  это пойти,  когда мне остаются считанные
недели до отставки,  -  сказал он не вдруг,  - но теперь я вынужден буду
завести у  моего дома  охрану.  В  следующий раз  могут похитить Питера.
Кстати, как он без меня справлялся?
     - В последнюю неделю я внимательно следил за ним и нарочно ничем не
помогал.  В общем,  он держался очень недурно, но такой человек не может
вас заменить.
     - Его  счастье,  -  заметил Стормгрен все  еще не  без обиды.  -  А
кстати,  вы не получили хоть какого-то ответа?  Вам все еще не разрешают
нам показаться?  Теперь я убежден, это - сильнейшее оружие ваших врагов.
Мне опять и опять твердят:  мы не станем доверять Сверхправителям,  пока
не увидим их.
     Кареллен вздохнул.
     - Нет.  Я  пока  не  получал никаких известий.  Но  знаю,  что  мне
ответят.
     И   Стормгрен  оставил  этот  разговор.   Прежде  он  продолжал  бы
настаивать,  но  теперь в  мыслях у  него  впервые забрезжил некий план.
Вспомнились слова человека,  который его допрашивал.  Пожалуй,  и правда
можно изобрести какие-то приборы...
     То, что он отказался выполнить под чьим-либо нажимом, он, возможно,
попытается сделать по собственной воле.

        4

     Еще  несколько дней  назад  Стормгрен просто  не  поверил  бы,  что
способен всерьез обдумывать такое.  Вероятно,  мысли  его  приняли новый
оборот главным образом из-за нелепой мелодрамы с похищением - теперь оно
казалось чуть ли не плохоньким телевизионным спектаклем.  Впервые за всю
свою  жизнь  Стормгрен  подвергся  прямому  насилию,  это  было  слишком
непохоже на  словесные битвы  в  залах  заседаний.  Должно  быть,  жажда
действия,  точно вирус,  проникла в  кровь...  или  он  попросту слишком
быстро впадает в детство?
     Им  двигало еще и  жгучее любопытство,  да и  за шутку,  что с  ним
разыграли,  он  непрочь был отплатить.  Ведь теперь уже совершенно ясно:
Кареллен  воспользовался  им   как   приманкой,   пускай  с   наилучшими
намерениями,  -  все  равно  Стормгрен не  склонен  был  так  легко  это
простить.
     Пьер Дюваль ничуть не  удивился,  когда Стормгрен,  не  предупредив
заранее,  явился к  нему в  кабинет.  Они старые друзья,  и  генеральный
секретарь ООН  нередко  навещает главу  Бюро  научных  исследований.  Уж
конечно,  Кареллену и этот визит не покажется странным, если ему или его
подчиненным  случится  как  раз  сюда  обратить  недреманное  око  своих
приборов.
     Сначала  друзья  потолковали о  делах  и  обменялись  политическими
сплетнями;  потом,  не слишком уверенно, Стормгрен заговорил о том, ради
чего пришел.  Старый француз слушал,  откинувшись на спинку кресла,  и с
каждой минутой брови его  всползали все  выше,  так чуть не  смешались с
прядью волос,  так  что  под  конец чуть  не  смешались с  прядью волос,
падающей на лоб.  Два раза он,  казалось,  хотел было что-то сказать, но
сдержался.
     Когда Стормгрен умолк, ученый тревожно огляделся.
     - А вы не думаете, что он нас слушает? - спросил он.
     - Едва ли это возможно.  У него есть,  как он выражается,  следопыт
для моей охраны.  Но это устройство под землей не действует, потому-то я
и пришел сюда,  в ваше подземелье.  Предполагается, что это - убежище от
всех видов радиации,  так? Кареллен не кудесник. Он знает, где я сейчас,
но не более того.
     - Надеюсь,  вы правы.  И еще одно -  если он узнает,  что вы хотите
проделать, разве это не опасно? А он наверняка узнает.
     - Я рискну. Притом мы с ним неплохо понимаем друг друга.
     Несколько минут физик,  поигрывая карандашом,  молча смотрел в одну
точку.
     - Задачка не  из  легких.  Мне это по  душе,  -  сказал он  просто.
Нагнулся к  какому-то  ящику,  извлек оттуда большой блокнот,  Стормгрен
таких громадин и не видывал.
     - Вот так,  - он принялся стремительно, одержимо чиркать по бумаге,
покрывая ее какими-то стенографическими значками,  видимо,  собственного
изобретения. - Мне надо знать все в точности. Расскажите все, что знаете
про комнату, где вы с ним разговариваете. Не упускайте ни единой мелочи,
даже если это по-вашему пустяк.
     - Тут  почти нечего описывать.  Стены металлические,  комната около
восьми  квадратных метров,  высота -  метра  четыре.  Телеэкран размером
примерно метр на метр, как раз под ним стол - давайте-ка я вам нарисую.
     Стормгрен  наскоро  набросал  чертеж   хорошо  знакомой  комнаты  и
подвинул через стол Дювалю.  И чуть вздрогнул -  вспомнилось, как совсем
недавно он проделал то же самое. Что-то сталось со слепым уэльсцем и его
союзниками? Как отнеслись они к его внезапному исчезновению?
     Француз, наморщив лоб, изучал чертеж.
     - И это все, что вы можете мне сказать?
     - Да.
     Дюваль сердито фыркнул.
     - А  освещение?  Вы что же,  сидите в  полной темноте?  А какая там
вентиляция, отопление...
     Стормгрен улыбнулся: Дюваль верен себе, чуть что - и вспылит.
     - Весь потолок - светящийся, а воздух, насколько я понимаю, идет из
той же решетки,  что и звук.  Куда он уходит, не знаю, может быть, время
от  времени направление тяги меняется,  но я  этого не замечал.  Батарей
нет,  никаких  признаков  отопления,  но  в  комнате  всегда  нормальная
температура.
     - Иными словами,  очевидно,  замерзают только водяные пары,  но  не
углекислый газ.
     Стормгрен счел долгом улыбнуться старой общеизвестной шуточке.
     - По-моему,  я  вам все сказал.  Что до машинки,  которая переносит
меня на корабль Кареллена,  она не примечательней кабины лифта. Только и
разницы, что есть диван и стол.
     Несколько минут  оба  молчали,  физик старательно разрисовывал свой
блокнот крохотными закорючками.  Стормгрен следил  за  его  карандашом и
спрашивал себя,  почему этот человек -  блестящий ум,  до  которого ему,
Стормгрену,  очень и очень далеко,  -  так и не стал подлинно выдающейся
величиной в научном мире.  Вспомнились злые и едва ли справедливые слова
одного   приятеля  из   американского  Государственного  департамента  -
"Французы поставляют лучших в  мире работников второго сорта".  Дюваль -
один из примеров, что в словах этих есть доля правды.
     Физик  удовлетворенно покивал сам  себе,  наклонился к  Стормгрену,
нацелился в него карандашом.
     - Рикки, а почему вы думаете, что этот Карелленов телевизор, как вы
его называете, и вправду телевизор, а не одна видимость?
     - Никогда в этом не сомневался:  экран выглядит точно так же. А что
еще это может быть?
     - Вы говорите -  выглядит?  То есть это он с  виду такой же,  как у
наших телевизоров?
     - Ну конечно.
     - Вот это мне и  подозрительно.  Вряд ли  Сверхправители пользуются
такой грубой техникой,  у них, скорей всего, картинка образуется прямо в
воздухе.  Да  и  чего  ради  Кареллену  прибегать к  помощи  телевизора?
Простота -  всегда наилучшее решение.  Разве не правдоподобнее, что этот
ваш телеэкран - всего-навсего поляризованное стекло?
     Стормгрен так озлился на  себя,  что минуту -  другую не  отвечал и
только рылся в памяти.  С самого начала он ни разу не усомнился в словах
Кареллена -  но,  если  вспомнить,  разве Попечитель когда-либо говорил,
будто пользуется телевизором?  Стормгрен сам ничего другого и  не думал,
его  с  легкостью провели,  сыграли  на  естественном ходе  человеческой
мысли.  Да,  так, - если, разумеется, догадка Дюваля верна. Однако опять
он спешит с выводами, ведь никто пока ничего не доказал.
     - Если вы правы,  -  сказал он, - мне просто надо разбить стекло...
Дюваль вздохнул.
     - Уж эти мне профаны в  науке.  Вы что же,  воображаете,  что такое
стекло можно расколотить без взрывчатки?  И даже если бы это удалось, по
- вашему. Кареллен непременно дышит таким же воздухом, как мы? А если он
благоденствует в хлорной атмосфере?  То-то славно обернется дело для вас
обоих.
     Стормгрен почувствовал себя дураком. Мог бы и сам сообразить.
     - Хорошо, ну а вы что предлагаете? - спросил он с досадой.
     - Мне надо все обдумать.  Первым делом надо выяснить,  верна ли моя
теория и нельзя ли как-то определить, что там за стекло. Поручу кое-кому
из  моих  этим  заняться.  Кстати,  вы,  когда навещаете Сверхправителя,
наверно, берете с собой портфель? Не тот, что при вас сейчас?
     - Он самый.
     - Пожалуй,   он  достаточно  большой.  Незачем  менять,  это  будет
заметно, особенно если к этому Кареллен привык.
     - А что я должен сделать? Пронести потайной рентгеновский аппарат?
     Физик усмехнулся.
     - Пока не  знаю,  но что-нибудь да придумаем.  Недели через две дам
вам знать.
     Он коротко засмеялся:
     - Знаете, о чем мне все это напоминает?
     - Еще  бы,  -  мигом  отозвался  Стормгрен.  -  Времена  нацистской
оккупации, когда вы мастерили для подполья радиоприемники.
     Дюваль не сумел скрыть разочарование.
     - Правда, мне уже случалось об этом упоминать. Но вот что я вам еще
скажу.
     - Да?
     - Если вы попадетесь, я знать не знал, зачем вам понадобилась такая
машинка.
     - Как?  Не вы ли когда-то подняли такой шум насчет того, что ученый
в ответе перед обществом за свои изобретения?  Право слово, Пьер, мне за
вас стыдно!

     Стормгрен положил на  стол толстую папку с  отстуканными на машинке
листами и облегченно вздохнул:
     Наконец-то  все  улажено.  Странно думать,  что  в  этих нескольких
сотнях страниц заключено будущее человечества. Всемирное государство! Не
надеялся я дожить и увидеть это своими глазами!
     Он сунул бумаги в  портфель -  портфель стоял в каких-нибудь десяти
сантиметрах от темного экрана, обращенный к нему тыльной стороной. Порою
Стормгрен,   сам  того  не  замечая,  беспокойно  проводил  пальцами  по
застежкам портфеля,  но  потайную кнопку  он  нажмет только в  последнюю
секунду, когда разговор закончится. Дюваль головой ручался, что Кареллен
ничего не заметит, но мало ли - вдруг что-нибудь выйдет не так...
     - Да, вы ведь сказали, что у вас есть для меня новости, - продолжал
он, с трудом скрывая нетерпение. - Это насчет...?
     - Да,  -  сказал Кареллен.  -  Несколько часов  назад мне  сообщили
решение.
     Что бы  это значило,  подивился Стормгрен.  Не  может же Попечитель
переговариваться с  далекой своей  планетой,  когда  бог  весть  сколько
световых лет их разделяет.  Разве что,  по теории ван Риберга, он просто
советуется с  какой-то  гигантской ЭВМ,  способной предсказать,  к  чему
приведет любой политический шаг.
     - Лига освобождения и компания будут,  пожалуй, не совсем довольны,
- продолжал Кареллен, - но обстановка несколько разрядится. Это, кстати,
записывать не надо.
     Вы  часто  говорили мне,  Рикки,  что,  как  бы  мы  ни  выглядели,
человечество  быстро  привыкнет  к   любому  нашему  облику.   Это  лишь
доказывает,  как мало у вас воображения. Вы-то сами, вероятно, и правда,
быстро  бы  освоились,   но  не  забывайте,   в   большинстве  люди  еще
недостаточно образованы,  - чтобы искоренить их суеверия и предрассудки,
понадобятся десятилетия.
     Не сомневайтесь, нам кое-что известно о человеческой психологии. Мы
отлично знаем,  что  будет,  если мы  покажемся вашему миру на  нынешнем
уровне его развития.  Не стану вдаваться в подробности, даже с вами, так
что уж поверьте мне на слово.  Однако вот что мы твердо обещаем, и пусть
вас это хоть в какой-то мере удовлетворит: через пятьдесят лет - когда у
вас сменятся два поколения -  мы выйдем из наших кораблей и люди наконец
увидят нас такими, какие мы есть.
     Стормгрен немного помолчал, надо было освоиться с услышанным. Слова
Попечителя не  принесли  удовлетворения,  какое  он  ощутил  бы  раньше.
Правда,  частичный успех застал его немного врасплох и  на  миг пошатнул
недавнюю  решимость.   Со  временем  истина  выйдет  наружу,   исполнить
задуманное нет нужды и  вряд ли  благоразумно.  Разве только из  чистого
эгоизма, ведь ему-то, Стормгрену, еще полвека не прожить.
     Должно быть, заметив его растерянность, Кареллен прибавил:
     - Сожалею,  если вас разочаровал,  но  по  крайней мере за политику
ближайшего будущего  вам  уже  не  придется отвечать.  Может  быть,  вам
кажется,  будто наши страхи напрасны,  но поверьте,  мы давно убедились,
что всякий иной путь опасен.
     Стормгрен задохнулся, весь подался вперед:
     - Так значит, люди вас когда-то уже видели!
     - Этого я не говорил, - мгновенно возразил Кареллен. - Ваша планета
- не единственная, за которую мы отвечаем.
     Но от Стормгрена не так просто было отмахнуться.
     - У нас есть немало преданий о том, что некогда на Землю спускались
пришельцы с небес.
     - Знаю,  читал  отчет  Института древней  истории.  Судя  по  этому
отчету, ваша Земля - перекресток всех дорог Вселенной.
     - А может быть,  о каких-то пришельцах вы не знаете,  - упорствовал
Стормгрен.  - Могло же так быть, даже если вы следите за нами уже тысячи
лет, а это, по-моему, маловероятно.
     - По-моему,  тоже,  -  уронил Кареллен.  Небрежный этот ответ ровно
ничего не значил, и тут Стормгрен решился.
     - Кареллен,  -  сказал он резковато, - я набросаю текст сообщения и
передам вам,  чтобы вы одобрили.  Но оставляю за собой право и  дальше к
вам  приставать,   а  если  найду  какую-то  возможность,  всеми  силами
постараюсь выведать ваш секрет.
     - В этом я не сомневаюсь, - в ответе послышалась усмешка.
     - И вы не против?
     - Ничуть -  до  известного предела:  не стоит прибегать к  ядерному
оружию, отравляющим газам и прочему, что может подпортить наши дружеские
отношения.
     Догадался ли Кареллен,  спросил себя Стормгрен,  и много ли угадал?
Он поддразнивает,  но за шуткой слышится понимание,  а быть может -  как
знать? - даже поощрение.
     - Рад это слышать,  -  сказал он,  очень стараясь, чтобы не дрогнул
голос.  Поднялся и, поднимаясь, закрыл портфель. Пальцем легко провел по
замку.
     - Сейчас же составлю сообщение,  -  повторил он,  -  и  еще сегодня
передам вам по телетайпу.
     Говоря  это,  он  нажал  потайную кнопку  -  и  понял,  что  боялся
напрасно.  Восприятие Кареллена не тоньше,  чем у человека.  Конечно же,
Попечитель ничего не  заметил,  ведь когда он  попрощался и  произнес те
слова - шифр, которыми открывалась дверь, голос его прозвучал в точности
как всегда.
     И  однако  Стормгрен  почувствовал  себя  воришкой,   выходящим  из
магазина под зорким взглядом детектива, и когда стена сомкнулась за ним,
не оставив никакого следа двери, у него вырвался вздох облегчения.

     - Иные мои теории были не слишком удачны,  согласен,  -  сказал ван
Риберг. - А все-таки, что вы скажете теперь?
     - Вам непременно надо знать? - вздохнул Стормгрен.
     Питер словно не заметил вздоха.
     - В сущности,  это не моя мысль, - сказал он скромно. - Я наткнулся
на нее в одном рассказе Честертона.  Допустим,  Сверхправители скрывают,
что им вовсе нечего скрывать?
     - Что-то  очень сложно,  не понял,  -  сказал Стормгрен,  но в  нем
шевельнулось любопытство.
     - Я  вот  что  имею в  виду,  -  с  жаром продолжал ван  Риберг.  -
По-моему,  физически они такие же люди, как мы. Они понимают, что мы еще
терпим,  если нами правят какие-то воображаемые существа...  ну, то есть
совсем иные,  намного превосходящие нас разумом.  Но человечество, такое
как оно есть, не станет подчиняться себе подобным.
     - Весьма изобретательно, как все ваши теории, - сказал Стормгрен. -
Хорошо бы вам нумеровать свои опусы, как сочинения композитора, мне было
бы легче уследить. На сей раз возразить можно...
     И тут доложили о посетителе, и в кабинет вошел Александр Уэйнрайт.
     Стормгрен спросил себя,  что  у  того на  уме.  И  еще -  связан ли
как-нибудь  Уэйнрайт  с  теми  похитителями.  Нет,  вряд  ли:  думается,
Уэйнрайт  совершенно искренне  отвергает  насилие.  Крайнее  крыло  Лиги
освобождения безнадежно опозорилось и  не  скоро посмеет вновь заявить о
себе.
     Главе  Лиги  прочитали текст  сообщения,  он  внимательно выслушал.
Стормгрен надеялся,  что Уэйнрайт оценит такой знак внимания - мысль эту
подсказал Кареллен.  Только через двенадцать часов все остальные люди на
Земле узнают, какое обещание дано их внукам.
     - Пятьдесят лет, - задумчиво произнес Уэйнрайт. - Долго ждать.
     - Для людей это,  пожалуй,  долгий срок,