информация  о  взаимоотношениях между  Симоном  и  тем,  кто
называет  себя  Красным  Воробьем,  станет  тем  материалом,
который,  если разумно им распорядиться, позволит  мне  жить
спокойно,   не  высматривая  в  каждом  встречном   киллера,
подосланного неугомонно злопамятным Виталиком,  мнящим  себя
крутым мафиози, для которого месть превыше всего.
      -  Штуку зеленых, если отыщешь мне Красного Воробья  в
трехдневный срок, - не произнес, а выдавил из себя Виталик.
      Предложение было более чем щедрым, из чего можно  было
сделать  заключение, что Симон был уверен в том, что платить
означенную сумму ему не придется. Но у меня-то на  сей  счет
имелось  иное  мнение.  Прежде  чем  ответить  что-либо   на
предложение Виталика, я достал из кармана носовой  платок  и
тщательно вытер кровь с лица.
      -  А что, если за три дня мне удастся только выйти  на
след Красного Воробья? - поинтересовался я.
      -  Все  будет зависеть от того, насколько  много  тебе
удастся узнать, - ответил Виталик.
     Я задумчиво почесал скулу ногтем большого пальца.
     - Аванс?
      Левая  щека Виталика нервно дернулась. Но  все  же  он
сумел удержать себя в руках. Не оборачиваясь, он сделал знак
рукой  своему  телохранителю. Достав из внутреннего  кармана
пиджака  пачку Денег, телохранитель отсчитал двести долларов
и,  бросив быстрый взгляд на ствол "ерихона", который я  по-
прежнему держал в руке, не двигаясь с места, кинул деньги на
стол.  Я  собрал  рассыпавшиеся веером  десятки,  сложил  их
пополам и небрежно сунул в карман, где уже лежали полученные
a%#.$-o шеолы и нимы.
      -  Только  одно  условие! - поднял вверх  указательный
палец Виталик. - Вместе с тобой будет работать Соломон.
      -  Соломон? - услышав это библейское имя, я  удивленно
вскинул бровь.
     Виталик указал пальцем на своего телохранителя.
      - Ты Соломон? - недоумевающе уставился я на громилу  с
квадратной челюстью и пудовыми кулаками.
     Тот молча кивнул.
      - Имя тебе очень подходит, - заметил я и, посмотрев на
Виталика, спросил:
     - И что прикажешь мне с ним делать?
      -  Он  все  время должен находиться рядом с  тобой,  -
ответил Симон.
      -  Он  одним своим видом распугает всех,  кто  мог  бы
сообщить мне хоть какую-то информацию о Красном Воробье, - с
тоской вздохнул я.
       Виталик   бросил   оценивающий   взгляд   на   своего
телохранителя.
      Видимо,  даже  его  зачаточного  интеллекта  оказалось
достаточно для того, чтобы понять, что я был прав.
     - Хорошо, - сказал он. - Соломон будет дежурить в твоем
офисе. Если тебе понадобится его помощь - он всегда в  твоем
распоряжении. Каждый вечер ты будешь передавать ему все, что
тебе удастся узнать за день.
     - Ты доверяешь этому парню? - удивился я.
      -  Нужно  же хотя бы кому-то доверять, - усмехнулся  в
ответ Виталик.
      - Тебе виднее, - я с интересом, по-новому посмотрел на
Виталикового телохранителя и, не удержавшись, подмигнул ему.
- Жду тебя завтра утречком, Соломон.
      Не  пойму, чем именно, но чем-то этот парень  был  мне
симпатичен. Возможно, мне понравилось то, что он не  кинулся
мне  на  спину,  когда  я  дубасил прикладом  пистолета  его
напарника.  Времени у него для этого было вполне достаточно,
но   он   почему-то   сделал  паузу,  дав  мне   возможность
развернуться и направить на него пистолет.
      -  Если начнешь сегодня, то быстрее управишься,  -  со
свойственным ему туповатым прагматизмом заметил Виталик.
      -  Прибереги  свои  советы для  других,  -  недовольно
поморщился я.
      Виталик  презрительно фыркнул  и  рывком  поднялся  со
стула.  Ни  сказав ни слова на прощание, Симон направился  к
двери, - меня для него более не существовало. Следом за  ним
двинулся к выходу и похожий на шкаф Соломон.
     - Эй, постойте! - окликнул я их. - А с этим что делать?
      Я  взглядом указал на второго громилу, который все еще
сидел  на  полу  с  головой, продетой  меж  разошедшимися  в
стороны  полосками  жалюзи,  и что-то  невнятно  рычал,  как
медведь, поднятый охотниками из берлоги.
      -  Что  хочешь, то и делай, - пренебрежительно  махнул
рукой Виталик. - Когда очухается, сам дорогу домой найдет.

                           Глава 7
                           АЛЯБЬЕВ

      После  того, как в прихожей звучно хлопнула  дверь,  в
кабинет заглянула Светик.
      -  Ну  как? - спросила она, выразительно посмотрев  на
сидевшего  у  стены мордоворота с головой,  продетой  сквозь
сорванные жалюзи.
     - Все нормально, - кивнул я ей в ответ.
     - У тебя подбородок в крови.
      -  Спасибо, - я провел рукой по подбородку. -  Приведу
себя в порядок после того, как избавлюсь от гостя.
     - Что-нибудь нужно? - спросила Светик.
     - Мокрое полотенце и чашка со льдом.
      Пока Светик ходила за тем, что я ее попросил принести,
я  скинул  пиджак  и  накинул на плечи сбрую  с  кобурой,  в
которую  сунул  "ерихон".  Стреляю  я  неплохо,  но,  честно
говоря,   не  люблю  пользоваться  оружием.  Однако   теперь
выбирать  не  приходилось.  То,  что  сегодня  мне   удалось
справиться  с Виталиковыми мордоворотами практически  голыми
руками,  говорило разве что только о том, что два  здоровяка
несколько  недооценили своего противника.  В  следующий  раз
такого  уже  не  повторится. Ну а поскольку  я  как  частный
детектив имел разрешение на ношение огнестрельного оружия  и
"ерихон"  мой был официально зарегистрирован в НКГБ,  то  не
было  никаких  причин к тому, чтобы не подвесить  под  мышку
кобуру  с  пистолетом, которая хотя и создавала определенные
неудобства,  в  особенности при общении с  дамами,  но  зато
придавала   уверенности  при  встречах  с   гориллообразными
дебилами, у которых лобная кость была толщиною в два пальца.
      Взяв  принесенное Светиком мокрое полотенце, я накинул
его   на   рассеченное   в  двух  местах   лицо   Виталикова
телохранителя,  предварительно  освободив  его   голову   от
жалюзи.  Не  добившись желаемого результата, я заставил  его
наклонить  голову и, оттянув ворот рубашки,  всыпал  ему  за
шиворот  две  пригоршни колотого льда.  Только  после  этого
громила  начал подавать признаки жизни. Через пару минут  он
уже уверенно поднял руку и стянул с лица мокрое полотенце.
     - Как дела? - поинтересовался я, присев на угол стола.
     - Сука, - процедил сквозь зубы громила.
     - Рад познакомиться, - я улыбнулся приторно-сладко, как
святоша. - К сожалению, Симон не счел нужным представить нас
друг другу...
      Оттолкнувшись руками от пола, громила рванулся  в  мою
сторону.  Я схватил со стола чашку со льдом и выплеснул  все
ее  содержимое  ему в лицо, после чего просто выставил  ногу
вперед,  на  которую этот олух и налетел  грудью.  Кашляя  и
отплевываясь, парень отшатнулся к стене. Когда же  он  снова
глянул в мою сторону, то увидел направленный ему между  глаз
ствол девятого калибра.
       -   Между  прочим,  Виталик  сказал,  что  не   очень
расстроится, если я тебя пристрелю, - сообщил я. -  Так  что
лучше  не вводи меня в искушение, а убирайся отсюда подобру-
поздорову.  Если через десять секунд я еще буду видеть  твою
тупую  рожу  в  своем  кабинете,  то,  честное  слово,  могу
a."%`h%--. случайно нажать на курок.
      Громила злобно сверкнул глазами, рукавом пиджака вытер
лицо  и,  поднявшись на ноги, затопал в сторону  выхода.  Ну
вот,  подумал я, выходя следом за ним в прихожую, нажил себе
еще одного врага. И спрашивается, чего ради?
      Дверью  громила  хлопнул так,  что  едва  не  вылетело
стекло.  Но к подобному нам со Светиком было не привыкать  -
раздосадованные  клиенты  имели  привычку  хлопать  дверьми,
поэтому плата за разбитое стекло заранее включалась в счет.
      - У нас проблемы? - спросила Светик, подавая мне чашку
со свежезаваренным чаем.
      -  Да  как  сказать,  - задумчиво ответил  я.  Вопрос,
заданный  Светиком, сподвигнул меня на то, чтобы  попытаться
философски   осмыслить  результаты  разговора  с   Виталиком
Симоновым.  -  С  одной  стороны, за  сломанные  жалюзи  мне
заплатили  двести  долларов, что совсем  неплохо.  С  другой
стороны, Симон затаил на меня злобу, и если через три дня  у
меня  на руках не будет материалов, которые позволят прижать
Виталика  к  стенке, то не исключено, что к стенке  поставят
меня.  Про  стенку - это я образно выразился, -  добавил  я,
взглянув  на Светика. - Скорее всего меня просто  пристрелят
на  рабочем  месте, в моем же собственном кабинете.  Мне  бы
хотелось   упасть  с  простреленной  грудью   под   плакатом
"Касабланки".
     - Почему? - удивленно взглянула на меня Светик.
      -  По-моему,  лежать, истекая кровью, под  плакатом  с
голой  девицей, - это уж слишком вульгарно. Даже для  такого
никчемного типа, как я.
     - Вызвать мастеров, чтобы починили жалюзи?
      -  Завтра,  -  махнул я рукой. - Сегодня  я  несколько
мнителен.  Если  кто-нибудь выпадет из  окна,  я  непременно
стану считать, что это случилось по моей вине.
      Я  наклонил  голову и устало потер пальцами  виски.  В
голове  был  сплошной кавардак. Нужно было  начинать  что-то
делать,  а  я никак не мог решить, за что взяться  в  первую
очередь. И это при том, что мне предстояло работать сразу на
троих клиентов.
     - Я могу чем-то помочь? - тихо спросила Светик.
      Я  посмотрел на часы. Было без десяти четыре. Начинать
поиски   Красного  Воробья  следовало  с  Интернет-кафе   на
Солянке.  Но через час там начнется настоящее столпотворение
чудиков,  завернутых  на  виртуальной  реальности,  которые,
напялив  на  головы гипершлемы, погрузятся в мир собственных
фантазий и иллюзорных образов, созданных с помощью двоичного
цифрового  кода.  В  подобных  местах  мне  уже  приходилось
бывать,  поэтому я точно знал, что найти там хотя бы  одного
нормального   человека,  способного  адекватно  воспринимать
окружающую действительность и выражать собственные мысли без
посредства клавиатуры, можно разве что только до обеда.
      Честно  признаться, меня удивляло и  даже  в  какой-то
степени  настораживало то, как много молодых людей проводили
все  свое свободное время в мире виртуальной реальности. Для
многих   из   них   это  становилось  настоящей   проблемой,
превращаясь  в нечто, похожее на наркотическую  зависимость.
Lне  доводилось  слышать о случаях, когда сознание  человека
настолько  адаптировалось  к компьютерным  образам,  что  он
полностью утрачивал связь с реальностью. Никто не знал,  что
творилось у него в башке, но живым он выглядел, только когда
на  голове  у  него был гипершлем. В остальное же  время  он
напоминал   зомби,   жизнь  в  теле  которого   можно   было
поддерживать  только  искусственно. Власти  Московии  упорно
закрывали  глаза  на эту проблему, считая, что  лучше  пусть
молодежь  сидит за компьютерами, чем без толку  шатается  по
улицам.  И  это  при том, что любой грамотный  психиатр  вам
скажет: уход людей от действительности, каким бы образом  он
ни  осуществлялся, с помощью наркотиков или через  созданные
компьютером гиперобразы, свидетельствует в первую очередь  о
нездоровье самого общества, в котором люди не хотят жить.
       Впрочем,   это  находилось  уже  вне  пределов   моей
компетенции.
      Поскольку  идти сейчас в Интернет-кафе было совершенно
бессмысленно, а никаких других зацепок ни по одному из дел у
меня не было...
      -  Кстати,  пришел факс из Рая, - неожиданно  сообщила
Светик.
      Она  передала  мне три листа бумаги,  два  из  которых
занимал   длинный  список  химических  реактивов,   названия
которых  мало о чем мне говорили, кроме того, что во  многие
из  них  входила радиоактивная метка. На третьем  листе  был
напечатан список лабораторного оборудования и приборов.  Для
того, чтобы по одним только названиям догадаться, что именно
они  собой  представляли,  нужно было  обладать  незаурядным
воображением.
     Сложив бумаги вчетверо, я сунул их в карман.
     - У нас в холодильнике имеется бутылка водки? - спросил
я у Светика.
     - Настоящая или с минералкой? - уточнила она.
     - Настоящая.
     Светик посмотрела на меня странным взглядом, но, ничего
не сказав, скрылась за ширмой, где у нас стоял холодильник.
      Я  наклонился  к зеркальцу, висевшему на  стене  возле
Светикова стола, и внимательно осмотрел повреждения на своем
лице.  Нос  был  малиново-алым, а над правой бровью  начинал
вздуваться  кровоподтек.  Скорее всего  завтра  под  глазами
появятся синяки. Впрочем, не такие большие, чтобы не  скрыть
их с помощью косметики.
      Вернувшись,  Светик  поставила  передо  мной  на  стол
запотевшую бутылку Смирновской.
     - Что, совсем плохи дела? - спросила она,
      -  Не настолько, чтобы я решил напиться в одиночку,  -
усмехнулся я, пряча бутылку в непрозрачный пластиковый пакет
с рекламой "Адского" пива.
     Заглянув в кабинет, я снял с вешалки широкополую шляпу,
щелкнул  ногтем  по  вмятине  на  тулье,  чтобы  придать  ей
законченную форму, и надел шляпу на голову.
      - Можешь закрывать офис и отправляться домой, - сказал
я Светику. - Сегодня мы свой хлеб отработали сполна.
     - А ты? - пристально посмотрела на меня девушка.
      Если  бы я не знал ее слишком хорошо, то мог  бы  даже
подумать, что она за меня беспокоится.
      -  Поднимусь наверх, - я пальцем указал на потолок.  -
Хочу  поговорить  с  кем-нибудь из  специалистов  в  области
биохимии, если таковые еще остались в этом институте.
     Отсалютовав Светику рукой, я надвинул шляпу на глаза и,
прихватив пакет с бутылкой водки, вышел в коридор.
      Когда  мы со Стасом только еще обосновывались  в  этом
институте,   здесь,  можно  сказать,  кипела   жизнь.   Хотя
интенсивность  кипения уже в то время  определялась  главным
образом  только  количеством пены. Но в коридорах  института
еще  можно  было встретить ученых в белых халатах,  покрытых
бурыми  пятнами  от пролитых на них реактивов  и  дырами  от
кислотных брызг. В лабораториях появлялись молодые ребята  и
девушки, только что закончившие институт и мечтавшие сделать
карьеру,  в  глазах  которых горел огонь  подлинной  научной
страсти. Уже тогда отечественная наука переживала далеко  не
лучшие  дни,  но всем еще казалось, что стоит лишь  проявить
немного упорства и терпения и все еще наладится.
      Теперь  же  по  коридорам института  бегали  не  гении
отечественной науки, а клерки и менеджеры в пиджаках  и  при
галстуках.  В  их  глазах порою также  можно  было  заметить
огонь,  да  только  причины его возгорания  были  совершенно
иными.  В отличие от прежних обитателей институтских этажей,
нынешние   думали   не   про  то,   как   осчастливить   все
человечество, а о том, как облапошить хотя бы незначительную
его часть.
      Ученые,  те,  что еще оставались в институте,  ютились
теперь только на самом верхнем, шестом этаже здания. Когда я
порою  встречал их на лестнице или в холле на первом  этаже,
они  казались  мне  похожими  на  мумии:  осунувшиеся  лица,
потухшие  взоры, халаты, похожие на полуистлевшие саваны,  -
казалось, жизни в них оставалось не более, чем требуется для
того,  чтобы только не спеша переставлять ноги. Молодых  лиц
среди научного состава института уже не было видно. По сути,
в лабораториях работали только пенсионеры, досиживающие свой
срок  на  привычном месте да те, кто не смог или по каким-то
причинам не захотел уехать работать за рубеж.
      Поднявшись  на  шестой этаж, я оказался  в  полутемном
коридоре  -  большая часть люминесцентных ламп под  потолком
давно  уже  перегорела, а заменить их было некому.  Пол  был
покрыт    грязным   линолеумом.   У   входа   на   этаж    в
полуразвалившейся  кадке  торчала  покосившаяся  пальма.  На
пыльном   подоконнике  стояла  консервная   банка,   которую
использовали в качестве пепельницы.
      Я  подошел  к  ближайшей двери и  постучал.  Никто  не
ответил. Я дернул дверную ручку - дверь была заперта. Так же
запертыми оказались и две последующие двери. Четвертая дверь
была  чуть приоткрыта. Из-за двери тянуло табачным  дымом  и
каким-то  довольно-таки  резким  запахом,  характерным   для
химических  лабораторий. Заглянув в щель, я увидел  огромный
деревянный   вытяжной  шкаф,  в  котором  стояло   несколько
конических колб и два штатива с пробирками. Еще я увидел чью-
то ногу - серая помятая брючина, коричневый носок и домашний
h+%/ -%f малинового цвета.
      Я  дважды  стукнул  кулаком в дверь  и,  не  дожидаясь
ответа, вошел.
     - Добрый день, - приветливо улыбнулся я с порога.
      Комната  была  похожа на длинный пенал с  единственным
окном,  прорезанным в противоположной от входа стене. Помимо
вытяжного шкафа в лаборатории находились еще термостат и два
рабочих  стола  с  полками над ними.  О  каком-либо  порядке
говорить  не приходилось. Похоже было, что здесь  не  только
давно  не  убирали, но и уже по меньшей мере месяца  три  не
работали.  Ощущение было такое, словно ты попал на  корабль-
призрак,  с которого в одно мгновение исчезли все пассажиры,
оставив  все  вещи  в таком положении, как будто  отлучились
только на минутку, однако за долгие месяцы все вокруг успело
покрыться  толстым слоем пыли и зарасти паутиной. На  столах
стояли  колбы с толстым слоем разноцветных осадков  на  дне,
оставшимся  после  того,  как  испарилась  вся  жидкость.  В
раковине   валялись  осколки  разбитой  посуды   и   грязное
вафельное  полотенце.  На  крайнем  от  двери  столе   лежал
бесформенный  ком  пластика,  похожий  на  сюрреалистическую
скульптуру.  Когда-то это была лабораторная  посуда,  но  по
какой-то  непонятной  для  меня  причине  она,  словно   под
действием  высокой температуры, потеряла свою первоначальную
форму, превратившись в нечто, напоминающее то, что Сальвадор
Дали изображал как утекающее безвозвратно время.
      За  письменным  столом, стоявшим у окна,  повернувшись
вполоборота  к двери, сидел единственный обитатель  комнаты.
На вид ему можно было дать дет пятьдесят или чуть больше. Он
был  невысокого  роста, с большой, чуть  лысоватой  головой,
одет в серые помятые брюки и байковую рубашку в красно-черно-
белую   клетку.  Лицо  его  было  открытым  и   невозмутимо-
спокойным.   Казалось,  он  ничуть  не  был   удивлен   моим
неожиданным  появлением. В руках он держал толстую  книгу  в
темно-синем коленкоровом переплете, на котором был изображен
фрегат  с  надутыми ветром парусами. При моем  появлении  он
опустил книгу на колено, заложив страницу пальцем.
      -  Чем  могу  служить? - негромко и в  высшей  степени
учтиво произнес он.
      Но  это  была отнюдь не лакейская учтивость, а  скорее
манера общаться с людьми, присущая потомственному дворянину.
      -  Я  из  Комитета по внегосударственным субсидиям,  -
представился я. - Мне хотелось бы обсудить с вами  некоторые
вопросы, касающиеся работ, проводимых в данном институте.
      -  Прошу вас, - человек сделал царственный жест рукой,
указывая  на стул с покосившейся спинкой, заваленный  грудой
старых  реферативных журналов. - Журналы можете  скинуть  на
пол.
      Я  так  и  поступил.  Пакет с бутылкой  Смирновской  я
положил рядом с собой на стол.
      -  Мое имя Дмитрий Алексеевич Каштаков. - Я обычно  не
имел  привычки  придумывать себе псевдонимы.  -  Как  я  уже
сказал,  я  представляю  вне правительственную  организацию,
занимающуюся, в частности, субсидированием некоторых научных
исследований в области биохимии.
     - Фонд Коперника? - спросил хозяин лаборатории.
     - Да, - без колебаний согласился я. - Простите, а вы?..
      -  Александр  Алексеевич Алябьев, - чинно представился
ученый. - Заведующий лабораторией биологических структур.
     - Извините, что потревожил вас, - натянуто улыбнулся я.
- Мне, вообще-то, нужен Ник Соколовский.
      -  Николая  сейчас нет в институте, - покачал  головой
Алябьев.
      -  Очень жаль, - я с досадой цокнул я