ожиданными.  Например,
однажды,  слушая "Орнитологию" в исполнении Джона Колтрейна,
я вдруг с удивительной ясностью понял, что совершил огромную
ошибку,  сделав предложение руки и сердца одной своей  очень
хорошей знакомой. Я тотчас же взял в руку телефонную  трубку
и  набрал  номер своей избранницы. В итоге у нас сохранились
неплохие отношения, но постоянной спутницей жизни я так и не
обзавелся.  И после частенько думал о том, что  тому  виной:
саксофон Колтрейна или мой эгоизм?
      Впрочем, эта история произошла уже, наверное, лет семь
назад  и  не  имела никакого отношения к той,  в  которую  я
вляпался сегодня.
      Пригласив Гамигина пройти в комнату, я провел  пальцем
по  корешкам компакт-дисков и без долгих колебаний остановил
свой  выбор на "Блюзе для Дракулы" Филли Джо Джонса. Гамигин
хотел было сразу же заняться просмотром мини-дисков из сумки
Щепы,  на  что  я  сказал, что впереди у нас  целая  ночь  и
прежде,  чем  заниматься  делом,  нужно  поесть.  Заложив  в
духовку  пиццу, которую мы купили по дороге, я  выставил  на
стол пиво.
     Пока разогревалась пицца, мы успели выпить по банке.
      Мы  немного поговорили о музыке, о фильмах  Гринуэя  -
Гамигин,  как  выяснилось являлся большим поклонником  этого
режиссера, - о виртуальной зависимости, в которую все глубже
погружается  современная  молодежь Московии,  а  официальные
власти  делают  вид,  что  ничего  не  замечают.  Просмотрев
подборку   литературы  на  книжных  полках,  демон   выделил
пятитомник  Дюрренматта  и,  что  меня  несколько   удивило,
Гофмана.  С явным неодобрением отнесся Гамигин к  тому,  что
рядом  с этими книгами стояла "Иллюстрированная энциклопедия
демонологии"  и  "История  сношений  человека  с  Дьяволом",
которые  я  купил  вскоре  после открытия  Врат  Ада,  когда
прилавки  всех  книжных  магазинов  были  завалены   книгами
подобного рода.
      -  Многие  мои  соотечественники,  которым  доводилось
работать  в  Московии,  жаловались  на  то,  что  им   часто
приходится сталкиваться с различными проявлениями  неприязни
со  стороны местных жителей, - сказал, как бы между  прочим,
Гамигин.
      -  Ты  хочешь,  чтобы  я  объяснил  тебе,  почему  так
происходит? - спросил я. И, не дожидаясь, что скажет на  это
Гамигин, сам же ответил на свой вопрос:
      - После стольких веков, на протяжении которых черт был
для  человека самым ярким и образным олицетворением зла,  не
так-то  просто поверить в то, что в свое время  у  нас  были
одни и те же предки.
      Я сам хотел верить в то, что сказал, но при этом еще и
надеялся на то, что Гамигин не заметит плохо скрытой фальши,
прозвучавшей в моих словах. Точно так же, как  и  любой  мой
соотечественник,   я  не  мог  не  испытывать   определенную
неловкость, сидя за одним столом с чертом.
      Мне  была известна теория о том, что разделение  наших
миров  произошло  много тысячелетий назад, настолько  давно,
что  в  исторической памяти человечества  не  осталось  даже
воспоминаний  о  той  катастрофе, в результате  которой  два
участка  Земной  поверхности, каждый  из  которых  размерами
сопоставим  с  нынешней Московией, оказались выброшенными  в
иные  измерения.  Но  к  тому  времени  Homo  Sapience   уже
существовал  как  вид  и  с  тех пор  не  претерпел  никаких
принципиальных изменений, ни на Земле, ни в Раю, ни  в  Аду.
При  некоторых внешних различиях, которые, кстати,  были  не
сильнее  тех,  по  которым негра можно  отличить  от  чукчи,
святоши,  черти и люди оставались представителями  одного  и
того  же  вида. Я все это прекрасно понимал, и все  же  черт
оставался для меня существом потусторонним, пришедшим в  наш
мир  извне, а потому, как мне казалось, его действия  далеко
не  всегда  можно  было  объяснить  теми  же  побудительными
мотивами,  которые  обычно  стояли  за  тем,  что  совершает
человек.
      Впрочем,  в  равной  степени это  касалось  и  святош.
Которые,  кстати, считали ошибочной теорию о единой  видовой
принадлежности  обитателей Рая, Ада и Земли. За  разделением
наших  миров,  они, как им и полагалось, видели Божественный
помысел,  разделивший  некогда  всех  разумных  существ   на
достойных,  недостойных  и  тех,  чей  уровень  соответствия
Aожественному началу, заложенному в их душах, был  пока  еще
неопределен.  Последними, как вы,  должно  быть,  понимаете,
были   мы,   обитатели   грешной  Земли,   которых   святоши
рассчитывали со временем наставить на путь истинный. Однако,
исходя  из  того,  что  сей процесс занял  уже  как  минимум
тысячелетие,  на  особые успехи в этом направлении  святошам
рассчитывать не приходилось.
      -  Контакт между Раем и Адом никогда не прерывался, но
взаимопонимания между двумя нашими народами никогда не было,
-  сказал  Гамигин, как будто отвечая на вопрос,  который  я
только  собирался ему задать. - Путь на Землю первыми  нашли
святоши. К тому времени, когда и мы добрались до Земли,  они
уже успели внедрить в сознание людей негативное отношение  к
обитателям Ада. Святоши имели значительный запас времени,  и
они  приложили  немало сил для того, чтобы  заставить  людей
признать в обитателях Рая представителей некой высшей  силы,
которая   создала  весь  этот  мир,  а  теперь  осуществляет
тотальный  контроль  за  всем, в нем происходящим.  Основной
упор они делали на мощную идеологическую пропаганду и хорошо
проработанные  визуальные  спецэффекты.  Если  как   следует
покопаться  в  архивах спецслужб Рая, то можно найти  вполне
материалистическое  объяснение  всех  тех  чудес,   которыми
пестрят истории из жизни святых и праведников.
      -  И  что  же  помешало святошам добиться значительных
успехов  на  этом направлении? - спросил я,  открывая  новую
банку пива.
      - В первую очередь то, что они всегда слишком спешили.
Чего  стоит  одна  только история с крещением  Руси.  Народ,
насильственно  обращенный в православную веру,  продолжал  в
душе оставаться языческим. А церковь в России всегда была  и
есть по сей день не духовный институт, а всего лишь одна  из
ветвей государственной власти, которая то засыхает, то вновь
покрывается  пустоцветами, в зависимости от того,  насколько
доброжелательна  к  ней власть, которая,  как  говорят  сами
попы, дана людям от Бога.
      -  С  инквизицией и крестовыми походами  святоши  тоже
перегнули палку, - добавил я.
      -  Святая  инквизиция  была организована  святошами  и
действовала  под  их  непосредственным  контролем.   Святоши
посчитали необходимым прибегнуть к этому в тот момент, когда
влияние Ада сделалось особенно заметным на Земле.
     - Расцвет сатанизма? - осторожно уточнил я.
     - Конечно же, нет! - возмущенно глянул на меня Гамигин.
- Все эти жуткие истории про сатанинские секты, шабаши ведьм
и  дикие  оргии явились результатом пропагандистской  работы
идеологического   отдела  спецслужб   Рая.   Надо   сказать,
поработали  они  неплохо, - добавил  после  небольшой  паузы
черт.  -  На Земле и по сей день пользуются успехом книги  и
фильмы   на   эту   тему,  не  имеющие   ничего   общего   с
действительностью.
      -  Представляю, с каким чувством смотрят у вас  в  Аду
"Изгоняющего дьявола" или "Омен", - усмехнулся я.
      - Отвратительнейшие поделки, - с омерзением поморщился
Гамигин,  -  к которым, вне всяких сомнений, приложили  свои
`c*(  спецслужбы  Рая.  Мы старались содействовать  развитию
естествознания на Земле и свободомыслия всех без  исключения
живущих на Земле людей, что само по себе должно было  выбить
почву  из-под ног святош, пытавшихся внушить людям, что  без
постоянного присутствия высших сил им не прожить.
      -  Ты  хочешь  сказать,  что  образ  черта  целиком  и
полностью  придуман  святошами?  -  спросил  я  с  некоторым
недоверием.
      -  Как  тебе  кажется, я похож на тех уродов,  которые
изображены  на  страницах "Энциклопедии  демонологии"?  -  с
вызовом вскинул подбородок Гамигин.
      - Нет, конечно, - поспешил заверить его я. - Но вот  с
Мефистофелем,   как   я  его  себе  представляю,   у   тебя,
несомненно, есть некоторое сходство.
       -  С  Мефистофелем,  -  Гамигин  улыбнулся,  как  мне
показалось,  польщено. - Мефистофель был  создан  человеком,
который видел настоящих обитателей Ада.
     - Ты хочешь сказать, что Гете?
      -  И  не  только он один. Мы часто приглашали  к  себе
людей,  пользующихся влиянием в обществе,  чтобы  они  могли
воочию увидеть, что представляет собой Ад.
     - А "Божественная комедия"?
      -  От начала до конца плод фантазии автора, не имеющий
ничего  общего с реальностью. Хотя в литературном таланте  и
богатстве воображения Данте не откажешь.
      -  Чтобы  покончить с этой темой, Анс...  -  Я  сделал
паузу,  давая черту понять, что вопрос, который я  собираюсь
задать,   может   показаться   ему   неуместным    и    даже
оскорбительным. Гамигин ободряюще улыбнулся  мне.  Наверное,
ему  в той же степени, что и мне, хотелось покончить наконец
с  недосказанностью и неопределенной двусмысленностью  наших
отношений,  чтобы наконец-то перейти к делу,  ради  которого
мы, собственно, и объединили наши усилия. - Скажи, у тебя на
самом  деле  нет хвоста? Мне показалось, что черт  с  трудом
удержался, чтобы не вскочить со стула и не рявкнуть в  ответ
что-нибудь из сокровенной лексики Ада.
      -  Конечно  же,  нет!  -  На лице  Гамигина  появилось
выражение  крайнего  возмущения, а рукой  он  взмахнул  так,
словно  отбивался от стаи обезумевших ос. - Что за глупейшая
фантазия! Где я его, по-твоему, прячу? В левой штанине?  Или
обвязываю вокруг пояса?
      -  Ну,  про  копыта  я тебя даже  не  спрашиваю.  -  Я
посмотрел  сначала на узкие черные ботинки,  в  которые  был
обут черт, а затем неожиданно поднял голову и поймал глазами
взгляд  своего собеседника. - А как насчет рогов?  Возможно,
это  звучит довольно-таки глупо, но в Московии нередко можно
услышать  вполне  серьезные  разговоры  о  том,  что   черти
намеренно  подпиливают себе рога, чтобы больше  походить  на
людей.
      Гамигин,  как  мне показалось, немного  нервно  провел
рукой по своим густым, зачесанным назад волосам. Вначале  он
как  будто  хотел  что-то сказать, но затем  молча  наклонил
голову  и  быстрым  движением  руки  откинул  волосы  с   ее
затылочной части. Под волосами на голове у черта имелись два
-%!.+lh(e  пирамидальных  выроста,  высотой  не  более  двух
сантиметров  каждый.  Я  не рискнул  коснуться  их  пальцем,
опасаясь,  что  мое чрезмерное любопытство  может  оказаться
неприятным  для  Гамигина,  но  по  виду  они  казались   не
костяными, а покрытыми грубой, ороговевшей кожей.
      Дав мне полюбоваться "рогами", черт поднял голову и не
спеша,  аккуратно  зачесал волосы назад.  Прическа,  которую
носил  черт,  идеально  подходила для того,  чтобы  скрывать
странные выросты у него на голове.
      -  То,  что  ты  видел, это вовсе не  рога,  -  сказал
Гамигин.  -  Это  особые  органы,  служащие  для  восприятия
телепатических сигналов. Они начали появляться у  обитателей
Ада  уже  в десятом поколении. К настоящему времени рождение
демона  без  канов,  как мы называем эти  "рога",  считается
таким  же  проявлением атавизма, как  и  рождение  на  Земле
хвостатого младенца.
      Пока  я  слушал Гамигина, на моем лице сама собой  все
отчетливее проявлялась гримаса неудовольствия. Прямо  скажу,
не очень-то приятно осознавать, что кто-то помимо твоей воли
копается у тебя мозгу.
      -  Ты хочешь сказать, что знаешь, о чем я подумал, еще
до  того,  как я произнесу это вслух? - спросил  я  у  черта
после  того,  когда  он закончил свои объяснения  по  поводу
"рогов".
      - То, в какой степени мы владеем телепатией, позволяет
нам  ощущать  на  расстоянии  только  довольно-таки  сильные
всплески   эмоций,   -   ответил   Гамигин.   -   В   прямое
телепатическое  общение мы можем вступать  только  с  другим
демоном, обладающим канами. Телепатическая связь осуществима
лишь  на  весьма  незначительном расстоянии, не  превышающем
двух-трех метров, и только при обоюдном согласии.
     - Успокоил, - усмехнулся я все еще несколько натянуто.
      -  Кстати, именно мои "рога" спасли тебя сегодня возле
Интернет-кафе, - с лукавой улыбкой заметил Гамигин. -  Я  не
видел,   что   происходит  между  тобой  и   Свастикой,   но
почувствовал  твой  ужас, когда ты  уже  решил,  что  пришел
конец. И успел выстрелить вовремя.
     - В таком случае я ничего не имею против твоих канов. -
Отсалютовав Гамигину банкой с пивом, я сделал из нее глоток,
поле  чего  поднялся со стула и направился на кухню,  откуда
уже доносились возбуждающие аппетит запахи.
      Вернулся  я  с  огромным блюдом,  на  которое  выложил
разогретую и разрезанную на куски гигантскую пиццу. Как мы и
заказывали  в  магазине, одна половина ее  была  овощной,  а
вторая - с колбасой.
     - Ты не боишься, что после того, что произошло сегодня,
НКГБ  возьмется  за тебя всерьез? - спросил  Гамигин,  кладя
себе на тарелку кусок овощной пиццы.
      -  Нет, - я покачал головой достаточно уверенно, чтобы
убедить своего собеседника в том, что и сам не сомневаюсь  в
этом.  -  Теперь, когда подполковник Малинин потерял агента,
который контролировал практически каждый мой шаг, а Щепа,  о
котором  ему  стало известно только благодаря мне,  убит,  я
остаюсь единственным человеком, который может вывести его на
Qоколовского. НКГБ не тронет меня до тех пор, пока в руках у
них   не   окажется  сам  Соколовский  или  результаты   его
исследований.
      - У тебя были подозрения по поводу твоей секретарши? -
поинтересовался Гамигин.
      -  Никогда,  -  ответил я и, досадуя на  самого  себя,
цокнул языком. - Она работает со мной больше года. Пришла по
объявлению...  Не  думаю, что Светик  была  штатным  агентом
НКГБ...  У каждого из нас имеются болевые точки, надавив  на
которые,  можно  заставить человека делать практически  все,
что угодно.
     - Даже у тебя? - недоверчиво посмотрел на меня черт.
      - Даже у меня, - утвердительно кивнул я. - Только пока
еще никому не удалось их отыскать.
     - Ты можешь прямо сейчас позвонить Светлане и выяснить,
как все произошло, - сказал Гамигин.
     - Зачем? - удивился я.
     - Ты не хочешь установить степень ее вины?
      -  Зачем? - с еще большим недоумением повторил я  свой
вопрос.
      -  Для того, чтобы знать, насколько строго следует  ее
судить, - ответил Гамигин.
     Подцепив ножом, он перекинул к себе на тарелку еще один
кусок овощной пиццы.
      - Я не собираюсь никого судить, - качнул головой я.  -
Просто   человека  по  имени  Светик  для  меня   более   не
существует. Вот и все.
      - Но, так или иначе, она останется в твоей памяти, - в
голосе   Гамигина,  каким  он  произнес   эту   фразу,   мне
послышалось некоторое недоумение.
     - Конечно, - ответил я, не понимая, к чему клонит черт.
      -  В  таком случае ты должен четко определить для себя
степень ее вины.
     - Зачем?
     - Чтобы не думать о человеке хуже, чем он есть на самом
деле.
     - Ты это серьезно? - удивленно посмотрел я на черта.
      -  Абсолютно серьезно, - заверил меня Гамигин. - Когда
люди  думают  друг  о  друге плохо, это  создает  негативный
ментальный   фон,   который,  в  свою   очередь,   оказывает
отрицательное воздействие на каждого из них.
      То,  о чем начал рассуждать Гамигин, наводило на столь
далеко  идущие  размышления,  что  я  скорее  всего  надолго
погрузился  бы  в состояние глубокой задумчивости,  если  бы
внезапно не зазвонил телефон.
     - Слушаю, - сказал я, сняв трубку.
     - Ну, что скажешь в свое оправдание, Каштаков?
     Боже мой, какие знакомые интонации!
       -   Добрый   вечер,   господин  подполковник!   -   с
соответствующим  подобострастием  поприветствовал  я  своего
куратора из НКГБ.
     - Все шутки шутишь, Каштаков?
     - Одну минуточку, - я прикрыл микрофон трубки ладонью и
посмотрел   на  Гамигина.  -  Слушай,  Анс,  у  меня   здесь
-  ,%g  %bao  длинный  и совершенно бессмысленный  разговор.
Займись   пока  мини-дисками  Щепы.  Компьютер  в   соседней
комнате.
      Гамигин с готовностью кивнул, взял со стола банку пива
и ушел в соседнюю комнату, плотно прикрыв за собой дверь.
      - Итак, господин полковник, теперь я полностью в вашем
распоряжении, - произнес я в трубку жизнерадостным голосом.
     - Подполковник, - поправил меня Малинин.
      - Ну, я надеюсь, что это ненадолго, - ответил я, давая
понять, что моя оговорка была отнюдь не случайной.
      -  Слушай,  Каштаков, если ты хочешь, я могу  устроить
тебе беседу на Лубянке, - мрачным голосом пообещал Малинин.
      - Увольте, господин подполковник! - в ужасе воскликнул
я.  -  Я могу ответить на все ваши вопросы по телефону. Ведь
если вы мне позвонили, следовательно, в нашей личной встрече
нет особой необходимости.
      -  В таком случае Каштаков, отвечай на все мои вопросы
коротко и ясно.
     - Так точно, господин подполковник!
     - Что произошло возле Интернет-кафе на Солянке?
     - Перестрелка.
     - Не прикидывайся дураком, Каштаков! - рявкнул в трубку
Малинин.
     - Как вам известно, меня сопровождает черт...
     - Я велел тебе избавиться от него.
      -  Уверяю вас, господин подполковник, это не  черт,  а
лох,  каких я в жизни никогда не видел. Но если я под каким-
либо   предлогом   избавлюсь  от  него,   то   это   вызовет
определенные  подозрения со стороны спецслужб Ада.  Поэтому,
как мне кажется, целесообразнее держать его рядом. Тем более
что,  насколько я понимаю, участие в деле черта не  нравится
главным образом попу, осуществляющему взаимодействие  вашего
ведомства с Патриархией. Но с ним-то, я надеюсь, вы  сможете
разобраться самостоятельно?
      -  Попы  -  не  твоя  забота, -  недовольно  проворчал
Малинин.
      -  Я  тоже  так  думаю, - поддакнул я ему.  -  Поэтому
оставляю их всецело в вашем ведении.
     - Ладно, что дальше?
      -  Черт  не  понравился вышибалам из  Интернет-кафе...
Замечу,  между  прочим, что вашему ведомству давно  бы  пора
заняться  заведениями, подобными этому. Столько погани,  как
там, я нигде еще не видел...
     - Каштаков!
      -  Но если говорить о деле, то банда виртуал-придурков
напала  на нас с чертом на выходе из кафе. Если бы  не  пара
славных   чекистов,  вовремя  подоспевших  на  помощь,   нам
пришлось  бы  не  сладко. В связи  с  чем  мне  хотелось  бы
выразить вам свою искреннюю благодарность...
      -  Какого  черта ты вырубил моих парней?! -  заорал  в
трубку   Малинин.   -   У  тебя  что,   без   того   проблем
недостаточно?!
      -  Вам  нужен  Ник  Соколовский? -  спокойным  голосом
спросил я у чекиста.
      Грозный  рык  подполковника Малинина мгновенно  затих.
После небольшой паузы он заговорил уже куда сдержаннее,  чем
прежде:
     - Что тебе удалось откопать?
      - Олег Первушин, он же дэд-программист по кличке Щепа.
Вам это имя что-нибудь говорит?
     - Нет, - беззастенчиво соврал Малинин.
      - В таком случае вы, наверное, и с моей секретаршей не
знакомы? - осведомился я невинным голосом.
      - К черту, Каштаков! - заревел в трубку Малинин. - Или
ты начинаешь говорить по делу, или...
      - Или вам никогда не найти Ника Соколовского, - вполне
по-хамски,  в  духе  славных  работников  НКГБ,  перебил   я
подполковника.
     Несколько секунд Малинин оторопело молчал.
     - Говори, - произнес он почти, спокойно.
     - Сегодня возле Интернет-кафе шайка придурков, желавших
свести  счеты  со мной и с моим чертом, пристрелила  важного
свидетеля,  который должен был вывести меня на Соколовского,
- сказал я. - Мне пришлось избавиться от ваших людей, потому
что,  помимо них, за мной вели наблюдения шавки Симона. Если
бы  они увидели, что я мило беседую с чекистами, то на  всем
расследовании можно было бы поставить жирный крест.
     - При чем здесь Симон?
      - При том, что он