отрел. Русалочье тело распахнулось, будто пальто, и всосало,
втянуло в себя застывшего, задохнувшегося человека.
     - Переваривает? - поинтересовался Костя в перерыве между плевками.
     - Во как крутит, - охнул Петро, - вот это танец живота, я понимаю...
     - Я сделал ход, - жалобно сказал Сидор и посмотрел на Пет-ро.
     - А, - Петро махнул рукой, - ты такой ход сделал, - вроде того мужичка,
которого переваривают.
     Русалку корежило. Она будто пережевывала человека всем телом. Так змея,
натянувшая себя на  птичье яйцо, давит его внутри себя, а  после выплевывает
скорлупу.
     - Посмотришь  на  это  дело,  - философски  заметил Сидор, -  и никакой
русалки не захочешь.
     Петро повернулся к шахматной доске.
     - Ну да, не захочешь, - хмыкнул он, - я тебе сколько раз мат ставил?  А
ты все равно хочешь. Вилка. Пока - вилка.
     - Действительно, - Ванятка  поправил очки,  - листнул книгу, -  сколько
фильмов всяких  показывали людям,  такие там телодвиже-ния, в такую размазню
вертящуюся русалки там, покуда  жрут, превращаются, что эта, - Ванятка ткнул
пальцем в  иллюминатор,  - просто-таки балет на льду, а не  антропофагия без
ножа и вилки, - все равно лезут. Хоть кол на голове теши.
     Я  глядел в  иллюминатор.  Раздувшаяся,  толстенная, ставшая похожей на
бревно с неумело нарисованным на нем женским телом, русалка скользнула вниз.
     -  Поикать пошла, - пояснил Константин и  плюнул  в самый центр  своего
квадрата.
     - Они специально к иллюминатору подплывают, когда жрут? - спросил я.
     - А  черт их знает! - Петро пожал плечами,  подвинул  изящно-го  коня и
объяснил: - Мат.
     - Давай еще сыграем, - попросил Сидор.
     - Может,  и  специально,  -  Ванятка отложил  книгу,  закинул  ру-ки за
голову, - твоя маманя лучше нас их повадки знает. У нее и спроси.
     Я покраснел. Русалколовы были осведомлены лучше, чем "отпетые".
     -  Дразнятся, -  объяснил Петро, расставляя шахматы, - я так думаю. Вы,
мол, нас волнами, сетями; самые нервные, -  Петро хмыкнул, - гарпунами, а мы
вас жрали, жрем и будем жрать... Начинай, Капабланка.
     Сидор неуверенно двинул вперед на одну клеточку крайнюю пешку.
     - Это ты что, - задумчиво спросил Петро, - мат в три хода мне готовишь?
     - Ладно издеваться-то, - обиженно буркнул Сидор.
     - Неужели русалки столь  разумны и  столь  деятельно нас  ненавидят?  -
спросил я.
     Ванятка,  закинув  руки  за  голову, раскачивался взад-впе-ред,  глядел
прямо  перед собой  в  пространство, прошиваемое точ-ными, точно  по линейке
прочерченными плевками Константина.
     - Красиво сформулировал, - одобрил Петро.
     -Ты, - спросил Константин, - брошюрку прочел?
     - Прочел.
     - Выучил?
     - Выучил.
     - Чего спрашиваешь? Там все написано.
     - Ничего там не написано, - улыбнулся Ванятка, - не дури ему голову. На
самом  деле, чему  ты  изумляешься, Джекки?  Ну,  ненавидят,  ну, достаточно
разумны...
     -  Но  ведь рискуют, - сказал я, - ведь наверняка не  один я с гарпуном
выскакивал?
     -  Да,  -  подтвердил Константин,  - психов  хватает.  Помнишь,  Петро,
Вакулу?
     - У, идиот, у , кретин, - замахал руками Петро.
     - Что, - испуганно спросил Сидор, - не так походил?
     - Ты все  время не так ходишь, - сказал Петро, - не о  тебе речь.  Ведь
все  посты  с  акватории  поснимали,  всех  из  пещер  по-вытаскивали,  вонь
стояла... даже через скафандр.
     - Да, - подтвердил Ванятка,  - словно сидишь в  прямой кишке  во  время
поноса.
     - Да что этот Вакула сделал? - заинтересовался я.
     Константин  неудачно  сглотнул  слюну,  закашлялся,  а  прокаш-лявшись,
объяснил:
     - Он, вроде  меня, волновик...  Но  псих оказался  вроде  тебя.  Только
маскировался, прикидывался... шлангом.
     -   А   оказался  чайником,  -   улыбнулся   Ванятка,   не   переставая
раскачиваться.
     - П... он оказался, - грохнул Петро, - и добавил: - Шах.
     - Петя, -  нежно заметил  Ванятка, - два вечера подряд ты - у плиты и в
мойке.
     - Но Вакула, в самом деле...
     - Чайник, иначе получишь еще два вечера.
     Петро недовольно забурчал.
     Константин плюнул и продолжил рассказ:
     -  И вокруг этого чайника на "п" завозились девушки с хвостиками. Он их
шугал, как полагается... А один раз они ему закатили пир, той, понимаешь ли,
байрам-али -  пароход  они что ли  ломанули?  катер? Десять штук, и каждая с
клиентом.  Ну, а этот,  - Константин поглядел на мирно улыбающегося Ванятку,
плюнул и сказал, - чайник... забрался в волновую и кэк хрястнул... ну, ровно
пулеметной  очередью.  Сообрази,  что  тут было?  Ты  одной  бочок  вилочкой
расковырял - мы неделю фильтры и насосы меняли и два дня трупешник искали, а
тут десять штук прямой наводкой плюс кого зацепило. Такой клоаки...
     -  Даа,  - протянул Сидор, - я  такого  не  упомню. Петя, - он радостно
поглядел на партнера, - тебе мат через четыре хода.
     - Не нервничай, - невозмутимо ответил Петро, - тебе мат че-рез два.
     - Ведь пытались их уничтожить, выкурить, - сказал я.
     -  Пытались, - согласился Ванятка, встал и подошел к окну,  - пытались,
конечно, но  бросили. Во-первых...  гм, гм, грязь... да... и неизвестно, как
очищать,  а очистишь,  они  снова  появят-ся.  Ведь  непонятно, откуда  они,
заразы, отпочковываются.
     - От тела  дракона, - сказал осмелевший Сидор и снял пешку. - Приятного
аппетита, - сказал Петро и задумался.
     -  Во-вторых,   -  Ванятка  постучал   пальцем   по   толстому   стеклу
иллюминатора, за которым извивалась, плясала, смеялась пре-лестная тоненькая
русалка,  - не  столько они виноваты,  сколько мы. Сами же  лезем... Если бы
никто из мужиков в акватории не бултыхался, не играл бы с ними, они бы давно
все передохли. От голода. Или на отмели бы повыбрасывались  и там бы сгнили,
стухли.
     -  Или  бы  лесбиянством  между  собой занялись,  -  предположил Петро,
передвигая офицера на четыре  клетки, - видал  руса-лок-лесбиянок? У... жабы
такие плывут. От них  все врассыпную. А  они-то как раз  совсем  безобидные.
Водоросль пожуют и вперед.
     - Вроде русалок из зоопарка? - спросил я.
     - Уу, - замотал головой Петро, - еще страшнее.
     - Да,  -  Ванятка снова  постучал по  стеклу,  - и  как  такую  красоту
уничтожишь? Ты погляди, погляди. А? Это же ручеек ка-кой-то живой,  да еще и
воплощенный в женские прелестные формы.
     -  Точно,  -  Константин харкнул и,  недовольный  результатом,  покачал
головой, - стой  - любуйся;  если  в себе уверен, можешь поиграться.  А если
заиграешься  до нашей глубины, то туда тебе и дорога. Естественный  отбор, -
Константин плюнул и удовлетворенно кивнул, - не суйся, если слаб в коленках,
а сунулся - пе-няй на себя...
     - Мат, - объявил Петро.
     Сидор смешал фигуры.
     Я   смотрел  на  извивающуюся  гибкую  русалочку.   На   мгновение  она
останавливалась  и  улыбалась нам.  Странными казались  эта женская  зовущая
беззащитная улыбка и раздающиеся за нашими спинами плевки Константина.
     Русалка  подплыла  поближе,  постучала  в иллюминатор паль-цем, мотнула
головой, мол, поплыли! чего там.
     Она была прекрасна, ее  не портили даже хорошо видные чер-точки жабр на
шее и под подбородком.
     Петро подошел к нам, поглядел в иллюминатор.
     - Вот это акула!  - поразился он. - Ты смотри, жабрища ка-кие. Сожрет и
скафандр не выплюнет.
     - Выплюнет, - заметил Сидор, складывая фигуры в шахматную доску, -  они
скафандры  из  себя  выдавливают.   Тут  иногда  проплы-вают  смятые,  вроде
металлического блина...
     Русалка теперь почти не двигалась в воде, стояла прямо против нас, чуть
пошевеливала хвостом, сохраняя  равновесие. Чешуя  казалась вовсе не  рыбьей
чешуей, а благородной  кольчу-гой, латами,  облегающими ее стройное  девичье
тело, напруженн-ое,  напряженное.  Смотря  на  нее, я понял, в  чем  красота
русалок, - в их непрерывном плавном гибком движении, и если движения нет, то
в напряженном замершем, как  сжатая пружина, покое,  вынужденном  непрерывно
искать себе равновесие. Поэтому так  отвратительны толстые распухшие русалки
в  гигантских  аква-риумах  зоопарка. Сразу становится  заметно,  что это  -
монстры.   Сразу  видишь  отстающие  красноватые  полоски  рыбьих  жабр   на
че-ловеческом горле, и чешуйки отстают  и шелушатся, так что видно беловатое
тело уродливой рыбы. Только  глаза.  Из этих монстров, рыбо- и женообразных,
плещущихся в нечистой воде аквариума,  смотрят печальные, не  человеческие и
не  звериные  глаза.  От  этого  делается  еще  страшнее...  Здесь  же  было
незаметно,  что  перед  тобой  полурыба,  полуженщина. Здесь  в извивающемся
гибком напряжении всего тела раскрывалась русалка...
     - А Варфоломей с компанией? - напомнил Константин (плевок-попадание). -
У  них русалки командира схавали, так они стали русалкам  хвосты отщипывать.
Это все равно что с человека кожу сдирать. Вой стоял, смердеж.
     - Где ж такое было? - спросил Сидор.
     -  В 105-м секторе, - ответил  Константин. - Всю компанию - в "вонючие"
сразу.
     Русалка подняла руки, чтобы поправить волосы. От этого женского жеста у
меня захолонуло в груди, и, как видно, не у одного меня.
     - Не, ребята, - сказал Ванятка, - я не могу, я пойду попла-ваю.
     - Лучше онанизмом займись, - посоветовал Константин, - безопаснее.
     Ванятка, не отвечая, надевал акваланг.
     Русалка стала отплывать от иллюминатора.
     -  Эй, -  заволновался  Ванятка, - Петро, постучи  ей, покажи: я сейчас
приду.
     -  Разбежался, -  буркнул  Петро, - я ей сейчас покажу,  сейчас пойду в
волновую и тресну, чтобы не вертела своими прелестями.
     - Не  треснешь, -  Константин  зевнул  (плевок-попадание), -  если  это
акула, то они верткие, ззаразы... Вань, ты не спеши, никуда она не отплывет.
Кокетничает, если действительно акула.
     - Неизвестно, - Ванятка спешил, - ох как неизвестно. Русалки - существа
непредсказуемые.
     -  Как  люди, -  тихо сказал  я, - но  Ванятка  меня уже не слы-шал. Он
спускался в круглую дыру батискафа.
     - Ой, ну на фиг, - сказал Петро, - я на это смотреть не могу.
     Ванятка тем временем  заплыл за спину русалки и легонько постучал ее по
плечу. Так хлопают случайно встреченного зна-комца: "Привет! Не узнал".
     Русалка  радостно  повернулась.   Рассмеялась,  запрокинула  голову   и
протянула руки затянутому в металл и резину Ванятке.
     - Между прочим,  - Константин чуть поворочался на топчане,  устраиваясь
поудобнее,  -  если  Ванятку  сожрут, тебе на кухню не  надо будет  идти. Мы
Поликарпу не застучим, честно.
     Петро покачал головой:
     - Ну, и дурак же ты, Костя.
     - А что? - удивился Константин и плюнул .
     На этот раз ему  не повезло. Квадратный люк,  в центр кото-рого  он так
удачно садил  плевок за  плевком, отворился. Вниз глянул Поликарп. Со страху
Костя плюнул второй раз и тоже по-пал.
     - Пполикарп, - Константин поднялся на топчане, - ппрости. Я не хотел...
так вышло.
     -  Да ты, - Поликарп задохнулся от гнева, достал большой бе-лый платок,
аккуратно снял слюну Кости с переносицы, - в уме ли?
     - Я не хотел, - отчаянно забормотал Константин, - прости.
     - Еще б ты хотел, - уже успокоившись, сказал Поликарп и спрыгнул.
     Люк так и остался зиять вверху.
     Константин быстро вскочил с топчана, встал по стойке "смирно".
     Петро и Сидор кусали губы, чтобы не расхохотаться.
     Я смотрел  в окно.  Там русалка  и  Ванятка кружились в каком-то дивном
завораживающем  танце, то  останавливались, застывали и обнимали друг друга,
то выскальзывали  из  объятий -  тогда русалка  смеялась  и грозила  Ванятке
пальцем.  Порой  она шутливо  стучала в стеклянную маску Ванятке, показывала
ему   язык,  по-рой,  во  время  объятий,  склонялась  к  его   плечу,  чуть
приоткры-вая рот  - тогда-то  Ванятка и выскальзывал от  нее.  А  потом  все
начиналось  сызнова.  Иной раз,  опрокинувшись  вниз  головами, они штопором
ввинчивались  в  воду,  и длинные  русалочьи волосы  опро-кинутым  медленным
водопадом, волнующимся лесом застили их го-ловы.
     - Пполикарп, - продолжал оправдываться Константин, -  я не знал. Ну, ты
же не предупредил. Отворил дверь без предупрежде-ния, а я...
     - Ты и выстрелил... Это что, Ванятка резвится?
     - Так точно, - доложил Петро и тут же добавил: - Он меня на  два вечера
отправил в мойку и на кухню.
     Теперь  русалка  и Ванятка медленно,  точно  в бальном  танце  кружась,
поднимались наверх.
     - За что? - осведомился Поликарп.
     - Я матерился, - вздохнул Петро.
     - Ну, - махнул  рукой  Поликарп, - по сравнению  с  этим... Вильгельмом
Теллем... не  велика вина,  не страшна беда. Ванятка у нас, конечно, пурист,
но... В общем, отработаешь свое, когда Костенька четыре вечера отпашет.
     - У  меня после мойки, - Константину очень не хотелось идти  в мойку, -
руки  будут  трястись. Знаете,  Поликарп,  посылать вол-новика в мойку - все
равно что микроскопом забивать гвозди.
     -  Ох  ты господи, -  поразился  Поликарп, - микроскоп  ты наш.  Что же
теперь, раз ты - волновик, тебе  можно харкать в рожу  всем? Плевать, мол, я
на всех хотел, так что ли?
     Убедившийся  в  полной  несостоятельности   своих  доводов,  Константин
смущенно молчал.
     - Глядите, - завопил Петро, - Ванятке-то нашему - хана.
     Все кинулись к иллюминатору.
     Ванятка и  русалка слились уж очень  экстатически. Русалка  уже клонила
голову к горлу Ванятке, а он жалобно так сучил ластами.
     -  А  наверное,  -  предположил  Константин,  - им  противно с  та-кими
лягушатами обниматься?
     - Поликарп, - спросил Петро, - почему все волновики такие болваны?
     - Им ум ни к чему, - объяснил  Поликарп, -  твердая рука и  меткий глаз
редко сочетаются с умом.
     - Все! - выдохнул Сидор. - Сейчас прокусит.
     - Ванятка выскользнет, -  твердо сказал Поликарп, - он от таких касаток
вырывался!
     И  действительно!   Ванятка,  чудом  каким-то  вновь   обретя  гибкость
движений, скользнул вниз и понесся подныривать под батискаф.
     Русалка было рванула за ним, но  вовремя остановилась. Лицо ее исказила
презрительная гримаса, она провела по встрепавшимся волосам рукой.
     - Ух ты, - восхитился Петро, - молодец какая. Гордая.
     Он  подмигнул  русалке и,  сжав  кулак,  показал ей выставлен-ный вверх
большой палец, дескать, здорово! первый сорт!
     Русалка высунула язык и повертела пальцем у виска. За нашими спинами мы
услышали шум и  обернулись.  Опершись обеими руками о пол,  Ванятка  пытался
влезть в батискаф из люка - и не мог.
     Мы  бросились  ему  помогать.  Петро  и Сидор  втащили его под  руки  в
батискаф,  положили  на пол  и  стали  стаскивать  скафандр.  Петро  покачал
головой.
     Ванятка  лежал  мертвенно-бледный с широко  открытыми, будто невидящими
или видящими то, чего мы не видим, глазами. Он тяжело дышал.
     Русалка  прильнула  к  стеклу иллюминатора, жадно  следила  за тем, что
происходит в батискафе.
     Ванятка изогнулся и вдруг захрипел, забился на полу, сползая к люку.
     Поликарп крикнул:
     - Костя, быстро в  волновую,  Джекки,  скидывай  куртку, Сидор  - руки.
Петро - ноги.
     Константин  подпрыгнул,  уцепился  за  край люка,  подтянулся  и влез в
волновую.
     Я снял куртку и бросил Поликарпу. Сидор и Петро держали Ванятку за руки
и  за ноги. Поликарп  подсунул ему под  голову  куртку, старался перехватить
бьющегося, выгибающегося Ванятку.
     -  Ну  же,  ну  же,  успокойся,  все,  все...  Костя,  ну  что  ты  там
телепаешься? Сади!
     - Поликарп Францевич, - вежливо ответил Костя, - она  жмется близенько,
- я могу так садануть, что и нас скрючит, а нам такое харакири... ни к чему.
     Я  стоял  совершенно без  дела,  взглядывая  то  на русалку, с жестоким
удовольствием наблюдавшую за сценой в  батискафе, то на  хрипящего  на  полу
Ванятку.  Поэтому  в тот момент,  когда  Сидор  не удержал Ваняткину ногу, я
кинулся вперед  перехватить, помочь, и в ту же секунду получил удар в живот,
захлебнулся от боли, пролетел несколько шагов и рухнул в люк.
     - Петро, - успел я услышать крик  Поликарпа, - вытаскивай карантинного,
мы с Сидором удержим.
     Я постарался восстановить дыхание, изо всех сил  забил по  воде руками;
краем глаза я  увидел русалку, сквозь зыбящуюся воду русалка становилась еще
прекраснее. "Мэлори, - вспомнил я, - Мэлори, Мэлори..."
     Склонившись над люком, Петро ухватил меня за шиворот и выхватил из воды
- легко, как опытный кутила выбивает пробку из бутылки.
     В иллюминатор я  видел,  как,  выгибаясь под  ударами  невидимых  волн,
вздрагивая, дрожа всем телом, мчится прочь от батискафа русалка.
     - Молоток, Костя, - крикнул вверх Поликарп, - дело свое знаешь!
     - Стараюсь, - раздался сверху короткий смешок.
     Ванятка лежал ничком, тяжело дыша.
     - Извините, ребята, - сказал он наконец хрипло.
     ...Я переоделся во все сухое и  пошел выжимать мокрую одежду над люком.
Я слышал, как Поликарп говорит: - Звонил Исаак. Они своих уже отловили.
     - Сколько? - заинтересовался Константин.
     - Пять.
     - Ого.
     - Ага. Так Исаак с компанией балду не гонят. Взялись - делают!
     - Нам бы хоть одну поймать и в песок не шмякнуть, - сказал Петро.
     - Повезло тебе, новенький, - обратился ко мне Сидор, - на ловлю попал!
     - Русалки  шли  на  нерест, на  нерест  шли русалки, -  тихонько  запел
Константин.
     _______________________________________________________________
     Грузовик привез нас на побережье в тихий предвечерний час. Я стоял и не
мог надышаться воздухом, просто воздухом.
     - Эй, Джекки, - крикнул Сидор, - помоги мне сеть вытащить!
     Шофер  опустил  борт  грузовика,  Сидор,  Поликарп,  Петро и Константин
стаскивали огромный рулон сети, обернутый полиэтиленом. Я бросился помогать.
В кузове стояла ванна, и в ванне плескалась вода.
     - Ты... - пыхтя, говорил шоферу Петро, -  как нас вез?  Ты... нехороший
человек, нас всех обрызгал...
     Шофер сплюнул и довольно беззаботно произнес:
     - А чего? Дороги такие...
     - Ничего,  -  Петро потянул сеть, и  мы  потопали  вслед за ним к нежно
мерцавшему морю, - русалку вези осторожно...
     - Я что, - шофер пожал плечами, - дороги... О, вон ваш топает.
     По мелководью навстречу нам шел Ванятка.
     - Ну, как? - крикнул ему Поликарп.
     - Нормааально! - закричал Ванятка и  замахал  над головой руками. - Две
полусгнившие валяются, не вляпайтесь.
     - Живые? - осведомился Константин.
     Ванятка подошел поближе:
     - Не очень. Ну, дышат, конечно, хрипят.
     - Как полагается, - тихо сказал Поликарп.
     - Именно. Но зато такая краля выплывает!
     - Э, - махнул рукой Петро, - в зверинце все равно распухнет.
     - Не  наша забота, -  сказал  почти  весело  Константин. - Шоферюга,  -
завопил он, - тащь, мать... - он остановился, осекся и продолжил, - честная,
ножик, будем сеть вскрывать.
     Шофер полез в кабину, достал длинный, похожий на стилет, нож.
     - Веселый вы народ, русалколовы, - хмыкнул он, - все с прибаутками.
     - У нас  работа веселая, - сказал  Поликарп и спросил у Ванятки: - Что,
крупная особь?
     -  Особь!  -  хмыкнул Ванятка. - Да это царь-рыба,  а не особь! Ты  как
увидишь  ее лица необщее выражение  и женскую стать, так разом свою  особь и
проглотишь...
     Шофер аккуратно проколол в нескольких местах полиэтилен и надорвал его,
потом потянул его на себя, содрал с сети. Полиэтилен больно скользнул мне по
щеке.
     - Так, -  сказал Поликарп, обращаясь к  шоферу, - свернешь как следует,
нечего берег засорять.
     Мы  вошли  в  воду,  аккуратно  неся  сеть.  Ванятка шел  впереди нас и
рассказывал:
     - Мы с ней уже и игрались - тут, неподалеку. Славная.
     - Девушка со стажем, - непонятно сказал Константин.
     - Да, -  сходу понял намек Ванятка, - судя по поведению, не из простых.
Ну,  до  полсотни  не  дотянула, но  двадц