ьше? - Олле явно не замечал намерений кибера, -
Нури  в  отчаянии  подумал,  что  это  правильная  линия  поведения.  Нет,
правильная - это бежать: автомат может кинуться на него в любое мгновение,
человек не в состоянии противиться натиску полуторатонной  громадины,  нет
на Земле такого человека. Нури нащупал под мышкой пистолет...  Бесполезно,
его и гранатой не взять, был бы крикун...
   - Раньше я складывал в штабель медные ваербарсы.
   - Вот теперь подумай, почему все разбежались. Ты не можешь командовать,
ты не умеешь составлять программу. Убирайся!
   Робот медленно  выпрямился.  Он  долго  молчал,  и  были  слышны  стоны
поверженных агнцев.
   - А что нужно, чтобы составлять программу?
   Нури увидел, как появились и стали  у  входа  в  редакцию  два  больших
автобуса. Их, видимо, ждали: с десяток сотрудников,  торопясь,  грузили  в
машины ящики и связки бумаг.
   - Что нужно? - повторил Олле. -  Я  помогу  тебе,  робот.  Раздели  для
начала длину окружности на диаметр с точностью до сотого знака. Только  не
спеши, чтобы я успел проверить.
   Помещение редакции опустело, машины скрылись, оставив за собой  пыльные
смерчи. Олле, переступая через агнцев,  вошел  в  дом,  прикрыл  за  собой
двери.
   На площади недвижимо стоял робот, выкрикивая цифры квадриллионных долей
пи, вокруг него снова гуртились агнцы.  Он  не  дошел  и  до  пятидесятого
знака, когда на площадь выкатился сферический низкий танк и завис на своей
воздушной подушке. Из середины его вырвался слепящий белый луч и  неровным
зигзагом пробежал по фасаду здания. Косо,  на  уровне  пояса  перерезанный
робот тяжело рухнул на асфальт, послышался треск, и  в  то  же  мгновение,
словно облитое напалмом, здание  вспыхнуло.  Танк  ворочался  на  площади,
белая нить луча связывала его с горящим домом, и Нури, чувствуя  опаляющий
жар, тупо думал, что незачем тратить энергию, если дом и так горит, и что,
видимо, экипаж танка сейчас дышит эйфоритом. Дико выли увязающие в  жидком
асфальте агнцы и лоудмены. А потом над танком на уровне пятого этажа завис
в воздухе Норман, опоясанный бледным сиянием. Он швырнул в  танк  какой-то
большой цилиндр и тут же исчез в клубах дыма.
   Взрывная волна сбила Нури с ног, он на коленях вполз в  машину,  поднял
ее над дорогой. Танка на площади не было, вообще  ничего  не  было,  кроме
мечущегося адского пламени.
   Отогнав  машину  за  несколько  кварталов,  Нури  двинулся  к   центру.
Поскольку не удалось отдать пленки - а теперь это вообще не имело  смысла,
наверное, переворот уже начался, -  оставалось  действовать  самому.  Нури
остановил машину, привел себя в порядок  и,  выехав  в  ущелье  проспекта,
двинулся к центру. Он еще  надеялся  попасть  к  открытию  парламента,  но
надежда  эта  почти  угасла  у  первого   виадука:   на   проезжей   части
перекатывались  циклопические  полусферы  танков  и   маячили   патрульные
лоудмены.
   Нури отвел машину назад и нашел стоянку неподалеку от входа в метро. Он
протиснулся через  молчаливую,  колышущуюся  у  эскалаторов  толпу,  слабо
удивился: улицы пусты,  а  здесь,  под  землей,  не  протолкнуться.  Ленты
двигались почти пустые, к центру с окраин  никого  не  пропускали.  Густая
цепь агнцев Божьих под командой киберов сдерживала толпу. Нури, размахивая
пропуском, пролез-таки к старшему  киберу  -  его  можно  было  узнать  по
эмблеме атома, мерцающей на панцире, - сунул ему карточку. Робот  взглянул
на символы, отодвинулся, освобождая проход.
   Через несколько минут Нури вышел на площадь перед  зданием  парламента.
Массивное, но зажатое между титаническими цилиндрами жилых домов, уходящих
в низкие  мутные  облака,  оно  выглядело  старым  и  тесным.  Над  крышей
парламента сияло: "Пророк приемлет вас такими, какие вы есть".
   Его остановил патруль агнцев: пропуск? подождите! Ждать пришлось долго:
через  площадь  тянулись  колонны,  скорее,  компактные  гурты  агнцев   и
лоудменов, у каждого возле бедра болтался массивный  блик.  Нури  заметил,
что нигде не было видно излюбленного в Джанатии лозунга "Перемен к лучшему
не бывает!". Вместо него появилось  звонкое,  но  абсолютно  бессмысленное
изречение пророка "Подлинное равенство - это равенство во грехах".
   Агнцы шли не менее получаса. Они  пересекали  площадь  и  скрывались  в
темнеющей пасти тоннеля у основания жилого  цилиндра.  Нури  помнил  схему
метро и знал, что там находится вход в  давно  забытую  линию,  ведущую  в
рабочие кварталы. Линию  открыли,  но  где  остановятся  поезда,  увозящие
агнцев, то знают только диспетчеры армии Авроры. Тут генерал Баргис что-то
не доработал и явно лишался значительной части своих боевых отрядов.  Нури
мельком подумал об этом, рассматривая колонны.
   Каждую возглавлял андроид, человекоподобный робот. Походка робота  была
более плавной, чем у марширующих в рядах. Агнцы  явно  подражали  роботам,
угловато  дергаясь  при  каждом  шаге.  Это  было  трудно,  это  замедляло
движение, но они старались с маниакальной  настойчивостью.  Нури  вспомнил
высказывание жреца-хранителя: высшую степень смирения пророк усматривает в
подчинении человека машине, а такое подчинение, добавлял жрец, не может не
сопровождаться деградацией личности. Нури гасил в себе  презрение  -  ведь
тоже люди, хоть и стремящиеся избавиться  от  человеческого  облика.  Жрец
высказывал спорное, на взгляд Нури, суждение, что  это  реакция  человека,
человеческой психики на разрушение природы: машине не нужна красота,  а  у
человека каменеет душа.
   Иногда андроид, не сбиваясь с шага, поворачивал голову назад и  начинал
размахивать  манипуляторами.  Откуда-то  со  спины  вырывалась  грохочущая
музыка, и  тогда  агнцы  ритмично  орали  железный  марш.  Этот  марш,  по
заверениям  пророка,  как  нельзя  более  отражал  внутреннюю  потребность
усредненного джанатийца, уставшего от официального вранья.

   Мы серые! Мы у власти!
   По миру идет серота!
   Одной мы подвластны страсти -
   Грести в кошель живота!

   Высоты последние смерьте,
   Какой здесь быть может выбор?
   Злорадное горло смерти
   Зияет во весь калибр!

   Мы спали, жрали, пили.
   Плевали на рай и ад!
   Но киберы нам влепили
   Железным мокасом в зад!

   Дошли до конечной вехи,
   И робот всему наследник!
   Мы ржем абсолютным смехом,
   Нам дадено ржать последним!

   ...Нури все-таки опоздал, и его кресло  в  гостевой  галерее  оказалось
занятым. Пришлось стоять,  и  он  примостился  у  барьера.  Отсюда  хорошо
просматривался зал, расходящийся полукруглым  амфитеатром  от  возвышения.
Там за длинным столом сидели министры и еще  какие-то  люди  в  бронзового
цвета костюмах. Этот назойливый цвет преобладал и на скамьях депутатов.  С
краю  возвышалась  широкоплечая  фигура  пророка,  кресло  рядом   с   ним
пустовало, репрезентант Суинли не явился, как того и следовало ожидать.
   Нури  оглядел  зал,  свободных  мест  не  было.  На  это  столь   долго
рекламируемое заседание прибыли все депутаты.
   Премьер-министр - его респектабельная фигура уже виднелась за  трибуной
- склонился над листками с  текстом,  но  смотрел  исподлобья  в  зал.  Он
говорил о долге правительства перед  страной,  о  том,  что  правительство
сознает свою ответственность за то несколько необычное решение, которое он
будет иметь честь предложить избранникам и представителям народа.
   - Я буду откровенен, господа,  я,  может  быть,  буду  резок.  Общество
переживает глубокий кризис,  ибо  внешние  силы  не  оставляют  надежд  на
перемены в Джанатии. Нам  пытаются  диктовать,  что  нам  делать  в  своей
стране, как нам  вести  свое  хозяйство.  Нам  навязывают  так  называемую
экологическую конвенцию. Принять ее - это значит добровольно  наложить  на
себя ограничения в потреблении. Ассоциаты пошли на это, но мы, заботясь  о
благе граждан, не пойдем на снижение уровня  потребления  -  правительство
отвергает конвенцию. Мы сами кормим, обуваем и одеваем  себя;  кто  хочет,
пусть ограничивается, мы в чужих советах не нуждаемся...
   Нури слушал. Да, это сильный аргумент против экоконвенции, подсказанный
пророком и взятый теперь на вооружение премьером.
   - Нам говорят, что мы кому-то мешаем, сбрасывая свои отходы в океан. Но
мы очищаем свою страну и отходы сбрасываем в свои территориальные воды,  и
если наши действия кому-то не нравятся, то это не наша забота...  Я  знаю,
язычники не разделяют наше мнение,  но  мы,  господа,  и  не  стремимся  к
единомыслию, мы стремимся к порядку. Чего нам не хватает, так это порядка.
Растет хаос во всех сферах общественной жизни и экономике Джанатии...
   Ну, если он заговорил о порядке,  то  тут  не  обойдется  без  пророка,
который вместе с Баргисом, собственно, и провоцирует стремление к порядку.
Нет, разгром гангстерского  синдиката  был  своевременной  мерой,  премьер
лишен возможности говорить о борьбе  с  организованной  преступностью  как
первоочередной задаче в деле наведения порядка.
   - ...Правительство  особо  отмечает  заслуги  пророка,  его  энергичную
деятельность,  направленную  на  защиту   основ   общества   торжествующей
демократии. Мы все отлично понимаем, в  каких  сложных  условиях  работает
пророк  Джонс,  мы  приветствуем  новые  движения,  в  которых  сплотились
истинные патриоты. Когда я думаю о словах пророка нашего, я думаю, не есть
ли стремление человека удовлетворить потребность в грехе -  свою  гордыню,
жадность, лень, чревоугодие, сластолюбие - главный двигатель прогресса? Но
если это так - а это так, - то не греховен ли сам прогресс и не карает  ли
нас Господь за грех  прогресса?  Карает!  Карает  депрессией,  которую  мы
переживаем. Производительные силы выросли настолько,  что  предложение  во
всех сферах  производства  превышает  спрос.  Насыщенность  промышленности
автоматикой привела к тому, что количество незанятого населения  превысило
все мыслимые пределы. Вот кара за  грех  прогресса!..  И  если  мы  примем
бесплатную технологию, то, я спрашиваю, что останется  делать  джанатийцу?
Отсюда один вывод, и я взял на себя смелость донести его  до  нации  -  мы
отклоняем помощь так называемого ассоциированного мира. К этому зовет  нас
здравый смысл и наша гордость!
   Премьер надолго замолчал, ибо последние его слова вызвали одобрительный
рев в зале.
   - Человек греховен от природы. Эта  истина  не  требует  доказательств:
греховен и несовершенен. Это я отношу и к  себе  в  первую  очередь,  и  к
членам  возглавляемого  мной  кабинета.  -  Премьер-министр  стал  интимно
задумчивым. - Мне иногда приходит мысль, а  не  является  ли  человеческое
несовершенство главной причиной несовершенства нашего  общества,  причиной
войн, революций и неурядиц, которые на протяжении всей  истории  сотрясают
общества и государства? Из плохих деталей не собрать хорошей машины!  Имея
в  виду  все  сказанное,  перед  лицом  народа  и  нации,  сознавая   свою
ответственность  перед  историей,   мы   приняли   единственно   возможное
решение...
   Премьер  сделал  паузу.  Шорох  пробежал  по  залу,  желтые  и  голубые
выпрямились,  на  скамьях  оппозиции   озабоченно   притихли,   и   только
телеоператоры по-прежнему перемещались по проходам со своими камерами.
   - ...Единственно возможное решение: призвать к управлению  государством
того, кто полностью свободен от предрассудков, присущих нам  от  рождения,
того, кто обладает  непогрешимой  логикой,  железной  последовательностью,
неограниченными возможностями, чей рассудок не связан традициями, а  разум
безупречен и чист. От имени  правительства  я  предлагаю  вам,  избранники
народа, всю полноту власти передать в руки достойного...
   Разом вскочили желтые и голубые,  с  грохотом  распахнулись  двери,  и,
ровно топая, по главному  проходу  замаршировала  шеренга  агнцев  Божьих.
Премьер тихо просиял, снова стал серьезным и, срывая голос, закричал:
   - Кто более достоин, нежели Великий Кибер, зримо воплощенный  в  кибере
Ферро?! Да здравствует железный диктатор!
   Агнцы рявкнули что-то двухсложное. В наступившей вслед  за  тем  тишине
были слышны шаркающие шаги премьер-министра. Он, горбясь, сошел с трибуны,
а навстречу ему двигался кибер Ферро. И  когда  они  поравнялись,  в  зале
раздался смех. Премьер вздрогнул. Слева,  в  первом  ряду,  негромким,  но
слышным всему залу срывающимся от смеха голосом сменный редактор "Феникса"
произнес:
   - Прохвосты! Нашли-таки себе фюрера!
   - Я арестую вас, Норман Бекет! - прохрипел премьер.
   - Знаю! Но разве вы не сдали полномочия? Вот только  что  и  на  глазах
всей страны.
   - Язычник! - загремел, не вставая, генерал Баргис. - Вывести его!
   И пока агнцы, потея от усердия,  выволакивали  из  зала  Нормана,  Нури
напряженно рассматривал его худощавое лицо с обожженной кожей  и  отекшими
от перегрузок глазами, редкие  волосы  и  большие  с  синими  венами  руки
пилота-межпланетника.
   - Где же право открытой дискуссии? Боитесь пустить меня на трибуну!
   Нормана увели.  За  столом  правительства  замешкались,  зашептались...
Потом пророк Джонс отодвинул кресло, направился к трибуне. Но  Ферро,  его
кибер, одним движением четырехпалого манипулятора остановил пророка, и его
голос загремел в зале. Ну да, он не нуждается в усилителе, вспомнил Нури.
   - Люди, вы призвали меня, чтобы я разрешил противоречия,  которые  вами
порождены. - Кибер, кажется, принял игру всерьез. - Гомо фабер,  способный
создавать  мыслящие  устройства,  оказался  не   в   состоянии   построить
простейшую схему  производства-потребления,  хотя  критерии  оптимальности
такой схемы очевиден и вытекает из принципа экономии  энергии:  потреблять
все, что производится, производить не больше, чем нужно  для  потребления.
Тот, кто задает программу, -  (жест  в  сторону  пророка),  -  усматривает
противоречие в том, что производится больше, чем можно потребить. Нужен ли
я для решения столь примитивной задачи? Следует сократить производство.  Я
это  предлагаю,  поскольку  схема  общества  по  заданной  мне   программе
считается неизменной!..
   Тут  восприятие  событий  у  Нури   раздвоилось.   Речь   кибера,   его
однолинейная, примитивная логика создавала впечатление какой-то карикатуры
на   глубокомысленные   рассуждения   премьера.   Но   ведь   и    решения
государственного масштаба, судя по результатам, принимаются правительством
на столь же убогом уровне мышления. О, Мардук! При  таких  порядках  любой
маразматик гением смотрится.  Сам  факт  прямой  телетрансляции  заседания
парламента служит иллюстрацией высокомерного пренебрежения власти  мнением
народным: любое глумление  над  здравым  смыслом  допустимо,  чего  там...
примут.
   Нет, одновременно думал кибернетик Нури, какие-то необычные  выбросы  в
речи робота наблюдаются, что-то тут неладно. Он несчетное число раз имел с
Ферро  телеконтакты,  но  видел  его  впервые:  кибер  как  кибер,  слегка
утрированная внешность, присущая  роботам  для  домашних  услуг.  Отличная
машина. И, конечно, он весь во власти формальной, машинной логики. Но  как
же так, не может быть, чтобы пророк не отрепетировал,  не  проиграл  много
раз программу поведения и выступления кибера заранее. Разве мало отличных,
наверное, лучших в Джанатии программистов трудится на пророка?  Откуда  же
тогда эти флуктуации в поведении  и  словах  Ферро,  незаметные  пока  для
окружающих, но очевидные для наладчиков кибернетических устройств.
   - ...Следует сократить число автоматов, - продолжал кибер, - увеличится
занятость...
   Ну вот,  все  становится  на  свои  места:  луддизм,  чистейший  пример
формальной логики, неспособной не то  что  оценить  значимость  связей,  а
просто выявить действующие факторы. Это уже было, и  даже  жрец-хранитель,
обсуждая  стратегию  армии  Авроры,  высказывал  опасения  -  не  есть  ли
разрушение предприятий язычниками проявление неолуддизма на  данном  витке
истории?  Не  есть,  ответил  ему  Дин,  поскольку  язычники   не   против
промышленности  и  назад  в  пещеры  не  зовут,  они  против  самоубийства
человечества расточительной и вредоносной технологией производства.
   - ...Формулирую вывод: противоречие устраняется уменьшением  количества
машин. Я - машина!
   Робот сел на пол и неуловимым движением отделил у себя сначала левую, а
потом и правую стопы и осторожно положил их на пол.
   В зале и за столом правительства оцепенели. Через секунды на пол  легла
ось коленного шарнира и шлепнулась бедренная часть  ноги.  Ферро  отвернул
кисть манипулятора, крутанул в плече культю  -  за  ней  тянулись  цветные
жилки проводов.
   - Нет! - закричал пророк. - Нет!
   Низкий устрашающий рев пса, взрывы  в  переходах  дворца  и  автоматные
очереди заглушили его  крик.  Распахнулись  высокие  двери,  и  в  длинном
проходе между рядами кресел появился Норман Бекет. Левая рука его свисала,
с пальцев капала кровь. На шаг отстав от него, с нехорошим  выражением  на
оскаленной морде, двигался Гром.  Генерал  Баргис  шевельнулся  в  кресле,
пытаясь встать, Гром  на  секунду  повернул  к  нему  голову.  Их  взгляды
встретились, и генерал надолго застыл в  неудобной  позе.  Караулы  агнцев
словно вымело из зала.
   - Ах, Джонс, пастор Джонс! Вам же говорили, что мозг  Ферро  собран  из
нестандартных   элементов,   он   чреват   сбоем   программы.   Не   вняли
предупреждению, честолюбец! - Норман поднялся на трибуну, придвинул панель
с микрофонами. - Пока мы  там  в  кулуарах  убеждали  агнцев  Божьих,  что
кротость украшает праведника,  что  оружие  кроткому  ни  к  чему,  здесь,
кажется, все проблемы успели решить?
   Со странным выражением он смотрел,  как  корчится  на  полу  несчастный
кибер.
   - Людям нечем дышать, мы пьем отравленную воду. Разрушена  сама  основа
жизни.  И  никакие  софизмы,  а  они  продиктованы  властолюбием,  личными
амбициями либо невежеством, не  могут  оправдать  отказ  от  экологической
помощи. - Норман говорил не повышая голоса. -  Мы  предлагаем  эту  помощь
принять  незамедлительно.  На  этом  условии  армия  Авроры,  командование
которой я представляю, прекратит свою деятельность.


   Верхняя  палуба  пятимачтового  фрегата,  поднятая   над   волнами   на
десятиметровую  высоту,   звенела   детскими   голосами.   Соленый   бриз,
опережающий паруса, был сладок и опьянял маленьких джанатийцев.
   - А если не будет ветра, Нури? Тогда мы остановимся на  самой  середине
океана? Воспитатель Нури, если не будет ветра?
   Веерный строй парусных  барков  и  гафельных  шхун  уходил  за  далекий
горизонт, и Нури думал, что сверху, с высоты полета  дирижабля-катамарана,
сопровождающего флот, парусники, наверное, кажутся  цветами,  упавшими  на
складчатую скатерть океана.
   - Ветер будет...




ЧАСТЬ ВТОРАЯ


РЕАБИЛИТАЦИЯ

   Задать первый вопрос при первом контакте - это,  знаете,  много  мозгов
иметь  надо.  Теперь,  конечно,  нашего  капитана  цитируют  в  учебниках,
инструкциях и даже романах, а тогда... Нет, и тогда он  был  известен,  но
так,  между  своими,  в  узком  галактическом  кругу.  А  вот   когда   он
реабилитировал нас, землян, тогда да... Ну вы же знаете, сколько писали  о
первом контакте, пока он  не  состоялся.  Сколько  тогда  специалистов  по
контактам  было!  Линкос  разработали,  группы  по  изучению   инопланетян
создавали, конференции  проводили,  космос  слушали,  всяческие  возможные
варианты контакта перебирали. А получилось все не так... Вы  извините,  я,
когда говорю, всегда волнуюсь. Это вот наш капитан - он в любой  аудитории
был как у себя в кают-компании. Абсолютное, знаете, владение  ситуацией  и
речью... История эта, как и многое другое, уже забываться стала. Так я тут
написал,  как  это  было...  как  запомнил,  значит.  Не   все,   конечно,
равнозначно по уровню достоверности,  кое-что  пришлось  и  с  чужих  слов
писать. Но дух событий я старался сохранить. Так вы уж лучше  прочтите,  а
то я, когда много народу присутствует, теряюсь, знаете. Да