продолжалось годами. А? Поставь нас на их  место.  Ты  бы
оставил в живых Дымка, Сломанное Копье и Черного Когтя?
   - Но они - нелюди! - горячился Красный Кремень. - У них  нет  Великой
Тайны! У них нет родов! Умерев, они не уходят в Лагерь Душ за морем. Они
не такие, как мы. Они - животные! Хуже животных!
   Все  замолчали.  Ледяной  Огонь  медленно   расхаживал   взад-вперед,
внимательно разглядывая каждое лицо.
   - Овечий Хвост, Черника была одной из твоих жен. Она - животное?
   Молодой воин оглянулся и увидел, что на него направлены все взоры. Он
вздохнул и смущенно прошептал:
   - Ну, женой она была не слишком хорошей. Мне  все  время  приходилось
бить ее, чтобы удержать в повиновении.
   - Но она родила тебе здорового сына...  -  Ледяной  Огонь  с  вызовом
поглядел на Красного Кремня.
   Певец пошел прямо на него, гневно сжав челюсти.
   - Нельзя больше позволять, чтобы эти Враги стояли у нас  на  пути,  -
закричал он наконец. - Нельзя! Это унижает нас!
   - Ты хочешь надеть на свои плечи плащ  Почтенного?  -  Ледяной  Огонь
осторожно снял свою лисью накидку, благоговейно разгладил мех,  подержал
ее с мгновение в руках - и протянул своему старому товарищу. Он наблюдал
как изменилось лицо Красного Кремня. - Я жду, Певец. Если хочешь  надеть
этот плащ, я по доброй воле подчинюсь тебе.
   Все затихли.
   Красный Кремень опустил глаза и смущенно закусил губу.
   - Что ж,  все  в  мире  меняется,  -  сказал  он,  будто  не  замечая
протянутой ему лисьей накидки.
   - Да, все меняется, - сочувственно прошептал Ледяной Огонь, разгладив
белый плащ и снова водружая его на свои плечи. -  И  мы  тоже  меняемся.
Сегодня все не так, как вчера. Потому-то настало время здраво  и  трезво
рассуждать, а не кидаться опрометью в бой.
   - Но как же нам быть с Врагом?  -  спросил  Красный  Кремень.  -  Как
вернуть Белую Шкуру?
   Ледяной Огонь повернулся к Сломанному Копью:
   - Эта женщина... Как ее зовут?
   - Пляшущая Лиса.
   - Пляшущая Лиса. - Он кивнул,  слова  Вороньего  Ловчего  вспомнились
ему. - Могущественная женщина, - произнес он как бы себе самому.
   - Ты ее знаешь? - недоверчиво спросил Красный  Кремень,  все  еще  не
остывший от гнева.
   - Знаю. Она может нам пригодиться в поисках Белой Шкуры.
   - Женщина из Врагов? - возмутился Красный Кремень. - Женщина?
   - Она взяла нас в плен, - хмуро  напомнил  Черный  Коготь.  -  И  она
командовала  своим  Народом  во  время  войны.  Мужчины  слушаются   ее,
выполняют ее приказы...
   - Значит, у нее есть несколько глупых юнцов, которыми она вертит  как
хочет, которые не в силах...
   - Один из этих "глупых юнцов" - Орлиный Клич. Помнишь его? А я помню.
Он участвовал в набегах
   Вороньего Ловчего. Он не глуп. - Сломанное  Копье  ждал,  что  кто-то
возразит ему. Но все молчали.
   Ледяной Огонь хмуро провел пальцем по подбородку
   - Что же нам делать? - спросил Морж. Он до сих пор  не  мог  пережить
своего унижения: клеймо человека, упустившего  Белую  Шкуру,  лежало  на
нем.
   Ледяной Огонь обратился к Сломанному Копью:
   - Ты сможешь опять найти это место, где вас подстерегли?
   - Конечно.
   - Рад бы я был забыть его! - хмыкнул Дымок. Ледяной  Огонь  загадочно
улыбнулся, поймав недоуменные взгляды соплеменников.
   - Я хочу, чтобы мы пошли туда всем лагерем.
   - Всем лагерем? - вне себя закричал Красный Кремень. - Да ты безумец!
   - Нет, я не безумец, и Пляшущая Лиса - тоже. Мы пойдем туда все  -  и
впереди пойдут женщины и дети. Красный Кремень вспыхнул:
   - Ты с ума сошел! Они же заманят нас в ловушку и перебьют...
   - Или ты доверяешь мне, Певец, - с болью в  голосе  произнес  Ледяной
Огонь, - или надевай сам этот плащ, а меня изгони из Народа.
   Красный Кремень встретил его взгляд - и у него затряслись поджилки.

61

   Вороний Ловчий поднимался по склону холма. Под ложечкой у него сосало
от голода. На вершине он оглянулся и бросил  взгляд  на  пустую  долину.
Даже сквозь пар, поднимающийся  от  гейзера,  видно  было,  как  опустел
лагерь. Отсюда, с горы, бросались в глаза кольца  вытоптанной  земли  на
месте чумов.
   Он глубоко вздохнул и опустил на землю тяжелую Шкуру. Оглядел долину,
которую только что пересек, и вынул из сумки последние несколько ягод  -
он с трудом набрал их на засыпанных снегом  кустах.  Поочередно  он,  не
спеша, разжевал их. Ноги его подкашивались.
   С затянутого облаками неба валил снег. Хлопья,  рожденные  в  ледяной
груди Ветряной Женщины, падали на землю один  за  другим.  Тонкая  бурая
линия на востоке обозначала Большую Реку.  Где  же  эта...  эта  дыра  в
Леднике? Все ушли на юг - за его глупым братцем.
   Ему едва хватало сил на  гнев.  Выходит,  Бегущий-в-Свете  удостоился
чести сам увести Народ на ту сторону Ледника. Выиграл.  Глаза  Вороньего
Ловчего слезились на ветру. Он все пытался вглядеться в огромную ледяную
глыбу,  скрытую  клубящимся  туманом  и  низкими  тучами.   Он   упустил
возможность повести их за собой с Белой Шкурой. Это больно - но  не  все
еще кончено. Сила Шкуры проведет его через эту ужасную дыру. А  уж  там,
по ту сторону Ледника, он станет настоящим вождем.
   Он с надеждой глядел на Шкуру: он понимал, что она значит для него  в
будущем. Он нежно трогал ее,  он  наслаждался  ее  тщательно  выделанной
поверхностью. Какая мягкая! Кто бы ни выделывал ее,  это  был  настоящий
мастер.  Даже  кончиками  своих  наполовину  обмороженных   пальцев   он
чувствовал Силу - как будто током било его от меха.
   - С тобой, - говорил он, обращаясь к  Шкуре,  -  я  стану  величайшим
человеком в Народе. Ни у кого не  будет  больше  жен,  чем  у  Вороньего
Ловчего. Никто не  будет  сильнее  меня.  Никто  не  осмелится  со  мной
спорить. Ты дашь мне все это, и еще многое другое.
   Порыв ледяного ветра обжег его. Он едва удержался на  ногах.  Желудок
его свела судорога  от  подмороженных  ягод.  Нагнувшись,  он  зачерпнул
горсть снега и проглотил ее. Когда она с трудом прошла через его горло и
проникла в измученный голодом желудок, по коже у него пошли мурашки.
   Крякнув, он опять взвалил на  плечи  тяжелую  Шкуру.  Она  весит  как
взрослый мужчина... Он медленно двинулся к реке по краю долины.  Мускулы
его рук и ног напряглись, он сгибался под непосильной ношей. Почему этот
четырежды проклятый Мамонтовый Народ не мог найти себе  тотема  полегче?
Он  едва  взглянул  на  кости  Кричащего  Петухом,  лежавшие  на  камнях
наполовину утопая в снегу. Череп лежал на боку, его пустые глазницы были
забиты снегом. Грызуны объели кости в носовом проходе гнездились личинки
мух. На черепе еще болтались  остатки  кожи,  седые  пряди  блестели  на
снегу.
   Вороний Ловчий вздрогнул: взгляд пустых глазниц  странно  задел  его.
Где-то в глубине души он  услышал  резкий  смех:  это  Кричащий  Петухом
смеялся над ним.
   Он пошел прочь.
   Следы людей постепенно заносило снегом, но народу  шло  столько,  что
даже слепой различил  бы  их.  Вороний  Ловчий  кашлянул,  сгибаясь  под
тяжестью  Шкуры.  Кажется  ему  или  она  действительно  становится  все
тяжелее? Сперва, после того как он покинул  лагерь  Других,  он  отдыхал
всего три или четыре раза  в  день,  а  теперь  приходилось  каждый  час
садиться на снег и опускать ношу. Ему тяжело  дышалось,  пустой  желудок
бурчал. Силы его были на исходе, голод и жажда томили его.
   - Но Сила со мной! - напомнил он себе, чувствуя, как  жизненная  мощь
приходит к нему при каждом прикосновении к Шкуре. - Моя Сила!
   Он мрачно засмеялся, представив себе выражение лица Бегущего-в-Свете,
когда он явится  с  лагерь  со  своим  необыкновенным  даром.  Дрожащими
пальцами он извлек из дорожного мешка осколок камня, отрезал кусок  кожи
от мешка и стал жевать его. Пища. Она даст ему силы  идти  дальше.  Все,
что ему надо, - добраться до лагеря Народа. А там  уж  его  преимущество
будет очевидно! Они угостят его лучшими  кусками  мяса,  положат  к  его
ногам горячую, дымящуюся  печень.  Они  дадут  ему  самых  сочных  ягод,
протянут ему полный рог отвара из черного мха.
   Разжевав кусок кожи, он встал, взвалил свою ношу на плечи и пошел  по
тропе Народа. Ветер все усиливался, как будто дыхание  Ветряной  Женщины
проносилось по всей земле с далекого севера. Вороний Ловчий  остановился
и принюхался. Карибу! Он отложил Шкуру в сторону, осторожно  опустив  ее
на чистый снег. Его желудок бурчал от одной мысли о свежем мясе, рот его
наполнился слюной от предвкушения.
   Он был безоружен, и ему приходилось  действовать  со  всей  возможной
хитростью и осторожностью. Принюхиваясь к ветру, он петлял, по  сторонам
у него оставались занесенные снегом морены, на востоке дорога спускалась
в широкую долину Большой Реки. За спиной у него лежала в сугробах  Белая
Шкура. На фоне грязного снега она казалась еще белее.
   Вороний Ловчий вскарабкался на вершину валуна и увидел старого оленя.
Один его глаз был затянут бельмом.  Он  стоял  согнув  голову,  выставив
вперед левую ногу.
   В  брюхе  Вороньего  Ловчего  забурчало.  Старый  карибу,   изгнанный
молодыми самцами... Именно потому охотники  Народа  и  не  добрались  до
него. А сейчас ему осталось ждать, когда его съедят волки... или Вороний
Ловчий.
   Он крался среди скал, не сводя глаз с животного.  Даже  старый  олень
может пронзить рогами человека.
   Вороний Ловчий взобрался на скалу. Отсюда он мог без  помех  прыгнуть
сверху на оленя, не страшась, что тот его заметит.
   Карибу тихо  фыркнул  и  двинулся  в  наветренную  сторону,  озираясь
здоровым глазом. Вороний Ловчий вдруг замер: он заметил, что этот олень,
как  Кричащий  Петухом,  слеп  на  левый  глаз.  Он   бросился   вперед,
неосторожно задев ногой камень. Тот с шумом покатился вниз по откосу.
   Старый олень закинул  голову  и  настороженно  поднял  уши.  Животное
пустилось рысью, принюхиваясь.
   Молча проклиная себя за оплошность,  Вороний  Ловчий  крался  следом.
Солнце уже садилось. Олень ковылял впереди - никак его было не  догнать.
Но вот он скрылся среди холмов. Обледенелые скалы поднимались все  выше.
Лучшего места, чтобы подстеречь старого зверя, не найти! Можно забросать
его сверху камнями.
   Вороний Ловчий облизал губы. Охотничий азарт захватил его. Уж если он
будет сыт, Белая Шкура... Белая Шкура!  Вороний  Ловчий  поглядел  через
плечо на дорогу, по которой он только что пришел.
   Старый олень ковылял  припадая  на  хромую  ногу,  время  от  времени
останавливаясь, чтобы принюхаться к ветру и  оглянуться  своим  здоровым
глазом. Животному осталось жить недолго: его ребра  просвечивали,  видна
была даже тазовая кость.
   Пища. Без большого  труда  он  выследил  славную  добычу.  Безоружный
человек на лучшую и рассчитывать не может!
   А Белая Шкура, оставленная за спиной, все томила  и  тянула  к  себе.
"Что если я недостоин? - спрашивал он себя. - Вдруг придет волк и сожрет
ее? Что если Белая Шкура думает, что я ее бросил?"
   Он хищно смотрел на старого оленя, забежавшего в теснину между  двумя
каменными скалами. Вороний Ловчий рассчитал направление удара. Сейчас он
кинет тяжелый камень - и  оленю  конец...  Обычно  такие  намытые  водой
долины кончаются тупиком, забитым крупными камнями.
   А что если Белая Шкура действует ему во вред? Если она была вражеской
уловкой - чтобы опозорить его, обесчестить? Сила испарилась  -  покинула
его. Пляшущая Лиса никогда не будет  ему  принадлежать.  Он  никогда  не
встанет во главе Народа. Они засмеют его:  вот  человек,  отрекшийся  от
власти, потому что не вынес голода!
   Долго смотрел он  на  старого  оленя,  идущего  по  тропе.  Его  тело
сотрясалось в голодных  конвульсиях.  Он  воображал  себе  жирное  мясо,
теплую печень, красную кровь...
   Страх за Белую Шкуру все больше жег его.  Что  если,  пока  он  стоит
здесь и думает о том, чтобы  набить  желудок,  волк  уже  гложет  мягкую
Шкуру? Что если какой-нибудь медведь  нашел  ее  и  рвет  на  части?  Он
содрогнулся, поглядев на оленя, снова исчезнувшего в глубине теснины.
   Тяжелой поступью пошел Вороний Ловчий обратно по тропе.
   - Шкура сохранит меня, - шептал он. - Белая Шкура  -  это  моя  Сила.
Пока со мной Белая Шкура - со мной ничего не случится. Это Сила - и  это
моя судьба.
   Он на дрожащих ногах побежал вперед, желая  убедиться,  что  Шкура  в
целости и сохранности. Поскользнувшись, он поранил локоть, боль  обожгла
руку. Несколько мгновений он без движения лежал на земле.
   - Белая Шкура... - сжав зубы, прошептал он,  усилием  воли  заставляя
себя встать на ноги. Чувство уверенности вновь  пришло  к  нему.  Он  не
сводил глаз со снега, ища свои следы. Он упал, как  оказалось,  прямо  в
один из следов, оставленных Народом. Он выбрался  из  ямы  и,  с  трудом
повернувшись, побежал вперед. Истощенные ноги еле держали его.
   Найдя Шкуру, он радостно закричал и стал  раскапывать  засыпавший  ее
снег. Что-то шепча себе под нос, он гладил ее онемевшими  пальцами.  Это
услаждало его, как близость с женщиной.
   - Ты цела... - повторял он. - Цела... цела... Я достоин тебя.
   Он не в силах был поднять на плечи свое священное ярмо. Разбитая рука
не слушалась его. Боль пронзала все его тело. Он ничего не видел  вокруг
себя. Желудок сдавило от голода. Глубоко вздохнув, он взял себя в руки -
и здоровой рукой взвалил Шкуру на одно  плечо.  Хрипя,  он  поднялся  и,
сгибаясь под тяжестью, чуть не падая, побрел вперед.
   - Сила, - шептал он, прижимаясь щекой к мягкой коже. - Душа и  сердце
Мамонтового Народа. Мое сокровище. Я - величайший воин в Народе.  Вождь.
Нет никого сильнее Вороньего Ловчего - великого Полукровки! Никого!
   На следующее утро - усталый, изможденный, с остекленевшими глазами  -
он добрался до Большого Ледника. Ветер бил ему в лицо, снеговые  сугробы
лежали вокруг. Рука мучительно  болела,  желудок  бурлил.  Он  стоически
отрезал и разжевал еще один кусочек кожи от своей одежды.
   - Прижмись ко мне ближе, - шептал он Шкуре. - Ближе... Пойдем  сквозь
Ледник... Сквозь Ледник... - Усталым движением он снова взвалил Шкуру на
плечи и двинулся в гудящую тьму.
   Издающий Клич шутил, стараясь подбодрить соплеменников. Он похлопывал
их по плечу,  рассказывал  забавные  истории.  Внезапно  чадящий  ивовый
корень, освещавший им путь, задымился и погас.  Пока  огонь  не  зажегся
вновь, ряды идущих охватило смятение. Большую часть пути  они  экономили
горючие корни: приходилось привыкать к темноте.
   Время  тянулось.  Народу  было  слишком  много,  и  шли  они  слишком
медленно.
   - Ты, кажется, говорил "два дня"? - вполголоса бормотал Четыре Зуба.
   - Если идти маленьким отрядом - этого достаточно. А такой толпой... -
Издающий Клич пожал плечами. - Все не так плохо. Пока мы не истратили  и
половины ивовых корней. Народ привыкает. Первый страх уже прошел.
   А призраки каким-то чудом затихли - как и обещал Волчий Сновидец.
   -  Тебе-то,  может,  и  не  страшно.  Ты  здесь  уже  бывал.  А   все
остальные...
   - Не беспокойся. У нас надежная защита. Они пошли дальше,  и  тут  он
заметил, что все расступились и уставились на что-то.
   Волчий Сновидец тихо сидел, держа в руках масляную лампу.  Фитиль  из
мха, погруженный в заботливо припасенный  жир,  тускло  горел.  Сновидец
рассеянно глядел, словно не видя  окружающего  смятения.  Издающий  Клич
ободряюще похлопал по плечу Четыре Зуба и подошел к Волчьему Сновидцу:
   - Волчий Сновидец? Можешь ты вернуться к нам от Единого и  поговорить
со мной?
   Взгляд юноши вспыхнул - и медленно прояснился. Подняв глаза, Сновидец
спросил:
   - Что?
   - Все в порядке. Все довольны. Но мы идем гораздо  медленнее,  чем  я
думал. Путь займет дня четыре, не меньше...
   - Это не важно. - Он улыбнулся. - Погляди на них: их души в  порядке.
Только вот Четыре Зуба мне жалко: он умирает.
   Издающий  Клич  вздрогнул  и   поглядел   на   старика,   невозмутимо
беседующего с Бизоньей Спиной.
   - Умирает? А мне кажется, что он совсем здоров...
   - В душе у него черное пятно.
   - Черное пятно? - Издающий Клич съежился от этих слов.
   Волчий Сновидец печально и загадочно улыбнулся:
   - По душе можно  понять,  что  происходит  с  телом,  в  котором  она
обитает. Четыре Зуба здоров - и будет здоров. А потом его  душа  покинет
тело. Особой боли он не почувствует. Просто отойдет...
   Издающий Клич растерянно провел ногтем по подбородку. Лучше бы он  не
подходил к Сновидцу и ничего не спрашивал!
   - Ну а с моей душой что? - нерешительно спросил он.
   Волчий Сновидец тихо усмехнулся:
   - Да, Издающий Клич, твоя  душа  выглядит  хорошо.  Смотри,  чтобы  и
дальше так было.
   - Угу... да, я... я буду.  -  Издающий  Клич  поднял  ногу,  чувствуя
камешки, попавшие сквозь прореху в его мокасин. - А ты... не знаешь, как
там дела с той стороны? Я имею в виду - Зеленая Вода и наш сынишка...  Я
их полгода не видел. Я волнуюсь.
   - Ты ничего не спрашивал. Я мог бы тебе рассказать.
   - Ты мог бы? Я думал... ну, что у всех свои заботы... - Он с дрожью в
голосе спросил:
   - Как же они? Здоровы?
   Волчий Сновидец лучисто улыбнулся:
   - Конечно. Зеленая Вода ждет тебя, а ребенок растет, он с каждым днем
все сильнее.
   Издающий Клич с трудом подавил крик радости, сжал губы и огляделся.
   - А почему призраки молчат? Волчий Сновидец прислушался:
   - Я Танцевал с Ледником и убедил его помолчать. И с призраками то же.
   - Ну... да... - Издающий  Клич  растерянно  кивнул.  Волчий  Сновидец
опустил лампу и стал рисовать спираль.
   - Посмотри, Издающий  Клич.  Видишь,  что  я  рисую?  Лед  тает.  Мир
меняется. Видишь, наш путь - это круг, переходящий в другой круг? Это  -
Танец времен года, это жизнь человека, это горы и воды. Все суть Единый.
Все идет по кругу. Это вечный Танец.
   Издающий Клич, глядя на спираль, начал понимать Силу, содержащуюся  в
ней.
   - Не забывай этого, - заметил Волчий  Сновидец.  -  Помни,  это  знак
Единого. Видишь крест? Противоположности сходятся,  как  стороны  света.
Каждый символ, подобный этому, - это отблеск жизни! Это отражение  того,
что не может быть выражено словами.
   - Жаль, что здесь нет Поющего Волка.
   - Ты скажешь ему это, когда меня не будет...  Сердце  Издающего  Клич
замерло, дыхание прервалось у него в  груди.  Он  с  ужасом  поглядел  в
суровые глаза Сновидца:
   - Не будет?
   - Жизнь и смерть - это одно и то же. Пока  Издающий  Клич  подыскивал
нужные слова, он увидел, что  взгляд  Волчьего  Сновидца  опять  обращен
невесть куда.
   - Волчий Сновидец? - И потише:
   - Волчий... Сновидец? Куда ты уходишь? Волчий  Сновидец,  не  покидай
нас!

62

   Женщины идут впереди. - Орлиный Клич, лежа среди  камней,  пристально
вглядывался в пургу.
   - Похоже, что все племя пошло. Они идут прямо на нас. Но я никогда не
слышал, чтобы Другие пускали женщин вперед. Да посмотри - они и детей  с
собой взяли!
   - То-то будет побоище, - усмехнулся Орлиный Клич. - Забросать копьями
их женщин - и они никогда не больше не сунутся так самонадеянно  в  нашу
землю.
   Суровое лицо Поющего Волка напряглось. Он рассматривал идущих Других,
словно пытался отыскать среди них собственную жену и ребенка.
   - А впереди всех один мужчина, - тихо произнес рядом  с  ним  Большой
Рот. - Видите? В белом плаще поверх парки. Это мужчина. А почему  только
один?
   - Это Ледяной Огонь, - сказала Пляшущая  Лиса.  -  Это  еще  не  все.
Смотри, он идет туда, где мы застали врасплох их разведчиков.  Нет,  это
не набег. Они не собираются захватывать нашу землю. У них что-то  другое
на уме. Если бы они собирались воевать - они послали бы  вперед  молодых
мужчин. Одних молодых мужчин.
   - Ты доверяешь Другим? - спросил Орлиный Клич. Воронья Нога и  Полная
Луна, лежавшие на другой стороне ущелья,  переглянулись.  Пляшущая  Лиса
гневно взглянула на них:
   - Орлиный Клич, если один из твоих юношей затеет  что-то,  немедленно
стреляй в него.
   - В своего?.. - Он открыл рот от возмущения.  Пляшущая  Лиса  подняла
голову,