угих,  перепрыгивая  через
мертвые тела, расталкивая испуганных детей и женщин, пытавшихся спастись
бегством. Их стенания наполняли утренний воздух.
   Наконец он высмотрел Вороньего Ловчего  и,  тяжело  хрипя,  побрел  к
нему. Молодой вождь нашел  чум,  где  все  еще  спали,  и  сейчас  резал
беззащитных людей, с  трудом  продиравших  глаза  и  шарящих  в  поисках
оружия. Казалось, все в мире кричит и стонет.
   Мальчик, едва ли трехлетний, скорчился у стены  чума.  Слезы  ручьями
текли по его чумазому личику.
   - Кончайте и его! - приказал Вороний Ловчий. - Вырастет -  будет  нам
мстить.
   Удар Молнии подбежал, пнул мальчика ногой и повалил на  землю.  Малец
сопротивлялся яростно, колотил кулачками по лицу и  рукам  убийцы.  Удар
Молнии схватил большой камень и занес его высоко в воздухе над  головкой
мальчика.
   - Нет! - закричал Поющий Волк. Когда  камень  опустился  и  размозжил
голову ребенку, глаза видавшего виды охотника наполнились слезами.
   Удар  Молнии  встал  на  ноги  и,  бросив  на  Поющего  Волка  полный
безмерного презрения взгляд, вразвалку побрел прочь.
   Те, кому удалось спастись, уходили на запад, бросая оружие, волоча за
собой стариков и детей.
   - За ними! - приказал Вороний Ловчий, и несколько  юношей  из  Народа
пустились погоню за холмы. Перед Вороньим Ловчим корчился от боли Другой
- из живота его торчало копье. Вороний Ловчий резким  движением  вытащил
копье и, встав на колени, зловеще улыбнулся раненому:
   - Я тебя не убью.
   - Я все равно умру, - прошептал Другой, в агонии  переворачиваясь  на
бок. Лицо у него было треугольной формы, с большим округлым носом.
   - Да, но умирать будешь долго и тяжко. Другой улыбнулся, в глазах его
вспыхнула ненависть:
   - Ты бы лучше уносил ноги, Враг, и побыстрее.  Ледяной  Огонь  теперь
землю и небо насквозь прочешет, чтобы  тебя  отыскать.  Уж  тогда-то  мы
сотрем ваше поганое племя с лица земли.
   Вороний Ловчий рассмеялся, встал и огляделся по сторонам:
   - Ледяной Огонь? Кто это? Какой-нибудь шаман-самозванец?
   - Величайший шаман в мире. Он заранее знал, что ты придешь сюда.
   Вороний Ловчий недоверчиво хмыкнул:
   - Тогда что ж он не предупредил вас, чтобы вы вовремя убежали?
   Другой вытянул ноги и пнул Вороньего Ловчего в ступни.  Тот  в  ответ
изо всех сил ударил лежащего врага ногой в бок. Из раны  полезли  наружу
кишки.
   - Посмотрим, так ли ты будешь храбр через три дня, когда кровь черной
рекой хлынет у тебя из жил!
   Поющий  Волк  затаил  дыхание  -  мужество  Другого  вызвало  у  него
невольное уважение.  Этот  человек  знал,  что  ему  предстоит  страшная
смерть, но боролся со смелостью обреченного. Рана через несколько  часов
загноится, кишечный сок  хлынет  зеленой  струйкой,  привлекая  мошек  и
зверей. На запах вот-вот налетят стервятники или,  хуже  того,  пожалует
Дедушка Бурый Медведь. Но даже если ему удастся спрятаться от них, умрет
он в непереносимых муках.
   Вороний Ловчий плюнул в глаза Другому и быстро  пошел  прочь.  Махнув
рукой своим товарищам, он буркнул:
   - Идем. Надо убедиться, что в чумах никого не осталось в живых.
   Они шли от одного жилища к другому. Где-то  заплакал  ребенок.  Потом
плач внезапно затих - затих навсегда.
   Поющий  Волк,  шатаясь,  подошел  к  умирающему  Другому.  Тот  лежал
свернувшись в клубок, путаясь в собственных вылезших кишках, которые  он
пытался запихнуть обратно в рану.
   - Я добью тебя... Если хочешь, - сдавленным голосом прошептал  Поющий
Волк.
   Другой поднял глаза и смущенно уставился на него:
   - Зачем? Зачем тебе?
   - За твою храбрость.
   Другой нахмурился, потом опустил голову и устало кивнул:
   - Мы и не знали, что у вас почитают воинскую честь.
   - Как и у вас... - Поющий Волк с трудом подбирал слова. - У вас  есть
какой-нибудь особый путь, которым ваши души возвращаются к Отцу Солнцу?
   - Есть. Это называется  Великая  Тайна.  -  Раненый  сморгнул  слезу,
указав дрожащим пальцем на свою грудь. - Вырви мое сердце. Брось  его  в
реку. Она отнесет его в океан. Дух Моря придет и... отнесет меня домой.
   Поющий Волк встал на колени и снял с Другого одежду.  Грудь  раненого
тяжело поднималась и опускалась, тело его дрожало.
   - Быстрее, - прошептал он. - Пока твои друзья не вернулись...
   Поющий Волк оглянулся. Друзья? Да разве его родичей после всего этого
можно назвать людьми? Резкий смех  Вороньего  Ловчего  разорвал  воздух,
смешавшись с пронзительным женским воплем.
   - Быстрее!
   Их  глаза  на  мгновение  встретились,  и  Поющий  Волк  почувствовал
недоверие и страх Другого. Он поднял копье; раненый  крепко  зажмурился.
Он опустил копье, пробив грудную клетку и вырвав все еще бьющееся сердце
Другого. Он сам тихо вскрикнул, когда кровь из артерии брызнула на  него
и залила его лицо и одежду. Он  осторожно  взял  пульсирующий  сердечный
мускул, держа его на расстоянии от  своего  лица,  -  горячий,  влажный,
дрожащий в его руках.
   Лицо Другого умиротворенно  застыло,  глаза  остекленели,  как  будто
перед ними открылась вечность. Поющий Волк встал  на  ноги  и  нетвердым
шагом зашагал к  реке.  Он  вошел  в  холодную  воду  по  колено.  Волны
плескались вокруг него.
   Опустив сердце в воду, он поглядел, как оно тонет, и произнес:
   - Отнеси его домой, Дух Моря. Он умер храбро. Он глядел,  как  кровь,
вытекающая из сердца, растекается по поверхности воды. Потом он приложил
руку к собственному сердцу. Слезы текли у него из глаз.
   Они шли вперед, к Большой Реке, и истребляли всех Других по пути. Вид
у Вороньего Ловчего был важный и надменный - он улыбался тем,  кто,  как
он считал, заслуживает его одобрения, и хмуро глядел  на  трусов,  вроде
Поющего Волка,  который  держался  позади  всех  и  убивал  только  ради
самозащиты, да еще и других сбивал с толку, то и  дело  напоминая  им  о
каких-то путях Народа.
   Однажды они заночевали на равнине; ночи становились  все  длиннее,  и
без того, чтобы вставать лагерем, уже было не обойтись; да и к  тому  же
они сильно устали от долгого пути. Все ближе  была  Долгая  Тьма  -  она
поднималась на восточном горизонте, и это занимало все мысли.  Все  чаще
Поющий Волк оглядывался назад, на юг, тоскуя по дому.
   Другую ночь они провели в узкой лощине; холмы ограждали  ее  с  обеих
сторон, защищая их чум от ветра.  На  востоке  ревела  и  перекатывалась
Большая Река; ее белые воды мерцали среди ночной темноты.
   Поющий Волк - ведь теперь он был не в почете у  Вороньего  Ловчего  -
развел костер в стороне от всех; он растапливал его  сухими  листьями  и
навозом, подсушивая ивовые ветви, чтобы пламя потом было  пожарче.  А  с
небес на маленький глазок огня глядел Блаженный Звездный  Народ.  О  чем
они думают? Неужто они не видят, что  творится  с  Народом,  какие  реки
крови проливают его дети? Он оглянулся.  У  других  костров  сидели  его
соплеменники.  Они  смеялись,  шутили  и,   выразительно   жестикулируя,
похвалялись своими боевыми подвигами.
   - Почему ты не любишь меня?  -  спросил  Вороний  Ловчий,  подойдя  к
костру Поющего Волка.  На  его  суровом  молодом  лице  лежали  багровые
отблески пламени. Его черные глаза встретились с глазами Волка.
   - Куда мы зашли, Вороний Ловчий? Я вижу такое, что после  заснуть  не
могу... Разбитые о камни дети, зарезанные старики и  женщины,  вспоротые
животы... Я сам видел, как ты вытаскиваешь из раны  кишку  и  тянешь  за
нее, пока человек не закричит от боли. Зачем? С какой целью ты  все  это
выделываешь?
   Вороний Ловчий угрюмо кивнул и наморщил лоб:
   - Я понимаю твои сомнения... Честно говоря, временами я  и  сам  себя
спрашиваю: что это такое я  творю?  Но  Других  так  много!  Я  видел...
Здесь... - Он указал на свою голову. - Я видел. - Он не сводил с Поющего
Волка своих суровых глаз. - Понимаешь? У меня было видение.
   - Нет, не понимаю, - нахмурился Поющий Волк, глядя на  горящий  перед
ним огонь. - Что пользы от мучительств, от жестокостей? Сколько бы ты...
   - Если я их как следует запугаю, они оставят нас в покое. Поэтому я и
уродую так их тела. Если мы раним их в самое сердце,  Поющий  Волк,  они
уйдут отсюда, покинут нашу землю.
   - Должен быть другой путь. Вороний Ловчий сел на землю, прижав колени
к груди. Он совершенно искренне спросил:
   - Какой? Мы должны истребить этих людей, истребить без пощады!  Пусть
корчатся от боли... - Он обхватил руками грудь. - Думаешь, мое сердце не
сжимается, я во сне не кричу? Эти Другие, они ведь не так уж  отличаются
от нас. Но они прогнали нас из родных мест, отняли море, отняли  богатые
травой равнины на западе, преследовали нас не одно поколение, пока у нас
ничего не осталось. Ты же знаешь - когда-то мы  владели  всей  землей  к
западу от Больших Гор.  Там-то  дичи  вдоволь.  И  во  всех  тех  местах
охотились наши предки. А теперь? Чем дальше к югу от Большой  Реки,  тем
холоднее, тем суше места. Ты сам видел. Ты ведь дальше  заходил  на  юг,
чем кто бы то ни было из нас. Ты сам говорил: Великий Ледник  сжимает  и
запирает русло Большой Реки. На западе - недоступные горы, на востоке  -
бесконечный лед.
   - Да...
   - А нам куда деваться?
   - Но причинять страдания другим - это...
   - Это необходимо!  -  Вороний  Ловчий  нахмурился.  -  Подумай.  Люди
чувствуют чужую боль. Когда ты, охотясь  на  зверя,  например,  вонзаешь
копье в брюхо мамонту, а потом днями  преследуешь  его,  раненого,  ведь
тебе передается его страдание, да?
   Поющий Волк кивнул:
   - Каждый охотник, когда убивает зверя, чувствует его боль.
   - Это наше единственное оружие против Других. Разве ты не  понимаешь?
Представить себя этими окровавленными трупами,  которые  мы  бросаем  по
пути. Заставить их встать на наше место. Почувствовать эту боль.
   - Как чувствовали ее мы? - стало доходить до Поющего Волка.
   - Видишь, ты начинаешь понимать меня. Когда ты смотришь на ребенка  с
проломленным черепом, твоя душа разрывается. В этот момент  ты  думаешь,
что это мог бы быть твой собственный ребенок, ведь так? Подумай, как это
на них подействует?
   - Ты кричишь во сне?
   Глаза Вороньего Ловчего не дрогнули.
   - Мой сон наполняют их крики. Это... это мука.
   - Тогда почему? -  не  унимался  Поющий  Волк.  -Почему  ты  все  это
делаешь?
   - Потому что я люблю Народ. Я несу это бремя не потому, что хочу быть
чудовищем... но чтобы спасти Народ. Все, что я могу отдать ему,  -  себя
самого.
   Его немигающие глаза выворачивали у Поющего Волка всю душу - глаза не
злодея, не чудища, но человека несущего  в  себе  огромную  тайну.  Душа
Вороньего Ловчего открылась ему, она  содрогалась  от  боли  у  него  на
глазах.
   Холодная дрожь охватила Поющего Волка. Он  обернулся.  Фигуры  спящих
воинов темнели среди измятой травы. Костер перед ним  догорел,  остались
только редкие угольки.
   Вороний Ловчий легко похлопал Поющего Волка по плечу:
   - Война - это ужасно. Но приходится воевать. Он пошел к своему  ложу,
переступая через спящих. Поющий Волк  глядел  во  тьму,  печально  качая
головой.
   Тремя днями позже они неожиданно наткнулись на лагерь Других.  Сквозь
проемы между остроконечными валунами глядели они на женщин, хлопочущих у
полудюжины костров, на играющих  поодаль  детей.  В  стороне  от  других
сидели  кольцом  мужчины.  До  воинов  Вороньего  Ловчего  долетали   их
грубоватые голоса. Другие бдительно вглядывались в ночную тьму. А  внизу
отливали серебром в лунном свете речные пороги.
   -  Достаньте  копья,   -   приказал   Вороний   Ловчий,   и   мужчины
приготовились.
   Прежде чем натянуть атлатл, Поющий Волк провел пальцем по надрезам на
оружии. Он делал зарубку всякий раз, когда погибал кто-то из их  отряда,
и теперь его атлатл напоминал позвоночник. Первым не стадо Удара Молнии.
Копье попало ему в ногу, перебив артерию на бедре. Днем позже Три  Копья
был смертельно ранен в живот. Он угасал медленно, истекая липким  гноем.
Его несли на руках другие юноши, он  что-то  бормотал  и  умер  страшной
смертью, в последний миг томимый кошмарами. Искатель Мха, Голос  Гагары,
Упавший-со-Снегом... - долго перечислять всех, - одни пали в жару битвы,
другие медленно умирали от ран.
   Вороний Ловчий встал во весь рост, и все  юноши  невольно  склонились
перед его Силой и величием. А  Поющего  Волка  одолевали  сомнения.  Где
правда? Память о боли и ужасе, застывших  в  глазах  Вороньего  Ловчего,
преследовала его. В его рассуждениях  на  первый  взгляд  было  разумное
зерно. Стоило им только появиться в одном из лагерей  Других,  как  люди
сразу же пускались в бегство. Теория Вороньего Ловчего подтверждалась  -
страх, наводимый воинами Народа, был едва ли не сильнее их копий.
   "Я должен выжить! - раз за разом  повторял  себе  Поющий  Волк.  -  Я
должен  жить  для  Смеющейся  Зари".  Но  словно   какое-то   колдовство
удерживало его здесь, где жизнь человека зависела от слепого случая.  Он
оглянулся на своих товарищей. Никогда прежде не видел он у людей  Народа
такой тяжести во взоре.
   "Что-то со всеми нами случилось. Что? Сама жизнь  изменилась.  Видишь
эту складку у ртов совсем юных людей? Видишь, как они оглядываются через
плечо, усталые, истощенные - и страшные. Они берут женщин, берут  силой.
Они стали суровыми и молчаливыми. Где смех, где былое веселье?"
   - Готовы? - воскликнул Вороний  Ловчий.  Воины,  стоящие  у  валунов,
кивнули. - Вперед!
   По  команде  воины  перепрыгнули  через  камни  и  с  дикими  криками
устремились на врагов. Поющий Волк бежал за ними,  с  трудом  пробиваясь
сквозь крушащую все на своем  пути  толпу.  Из  ближнего  чума  выбежала
женщина. Волк замер на месте: он узнал в ней  свою  родственницу,  много
лет назад похищенную Другими.
   - Черника? Черника? - закричал он и бросился к  ней,  чтобы  удержать
ее.
   Раскрыв глаза от ужаса, она  упала  перед  ним  на  землю,  прикрывая
своего ребенка.
   - Не убивай мое дитя! - молила она. - Он будет  тебе  хорошим  сыном.
Не...
   - Я твой родич, Поющий Волк. Сын  Двух  Камней  и  Бурой  Утки.  Твой
родич. Помнишь меня?
   Она испуганно поглядела на своего забеспокоившегося младенца.
   - Народ... - прошептала  она,  осознав,  что  к  чему.  Ему  пришлось
нагнуться пониже, чтобы расслышать ее слова. - Народ пришел за  мной?  -
Тяжело вздохнув, она зашлась в слезах и крепко обняла его.
   - Да, Народ пришел за тобой, - тихо  ответил  он,  похлопывая  ее  по
спине.
   Другие тем временем спасались бегством из своего селения. Поющий Волк
теснее прижал Чернику к себе - только бы его товарищи  не  причинили  ей
вреда. Они уже окружили других молодых женщин и рассматривали их жадными
глазами победителей. В этом году у них в каждом  захваченном  лагере  по
невесте!
   Вечером у костра Вороний Ловчий подошел к Чернике и ласково улыбнулся
ей, давая понять, что, мол, бояться нечего.
   - Когда они тебя взяли в плен? Черника с опаской поглядела на него:
   - Шесть Долгих Светов назад. Один  молодой  воин  -  Овечий  Хвост  -
похитил меня и мою сестру,  Луковку.  Он  увел  нас  на  запад.  Луковка
пыталась убежать, и он убил ее... Один раз метнул копье - и готово. А  я
осталась.
   Вороний Ловчий задумчиво кивнул:
   - Ты долго жила среди Других, должна хорошо их знать. Расскажи нам  о
них. Сильны они?
   - Сильны. Они зовут себя Мамонтовым Народом, но перед Ледовым Народом
они все равно что одна снежинка перед целой снежной бурей.
   Вороний Ловчий нахмурился:
   - Ледовый Народ? Кто это такие?
   - Мамонтовый Народ  раньше  жил  на  юго-западе,  но  Ледовый  Народ,
преследуя дичь, согнал их с тех земель. Зверь ушел на север, потому  что
на западе была засуха. Между Ледовым Народом и Родом Белого Бивня  живут
Род Круглого Копыта, Род Бизона и, наконец,  Род  Тигровой  Утробы.  Род
Тигровой Утробы самый могучий. Они защищают от  западных  Врагов  ущелья
всего в пяти днях пути от Соленых Вод.
   - Сколько же там людей из Мамонтового Народа? заинтересованно спросил
Поющий Волк. Ему не терпелось услышать это из ее собственных уст.
   - Много, - прошептала она. - Очень много. Я никогда не видела столько
людей сразу.
   Вороний Ловчий  поглядел  через  плечо  на  помрачневшие  лица  своих
воинов. Они молча слушали Чернику, страх застыл в их глазах. Он беспечно
рассмеялся:
   - Ну и что, все они побегут перед  нами!  Некоторым  удалось  от  нас
уйти... Вот пусть они и расскажут своим соплеменникам  про  храбрость  и
мужество Народа!
   Юнцы сразу же гордо приосанились - вот, мол, мы какие!
   А Поющий Волк сжал губы и опустил глаза. Ах, глупые мальчишки, неужто
они не понимают, что им предстоит?  Если  Черника  говорит  правду,  еще
неизвестно, кто кого одолеет - Народ или Другие.
   - Что такое этот Ледовый Народ? - устало спросил он.
   - Они белокожи, покрыты густыми волосами. Народ Мамонта  сражается  с
ними. Говорят, что они пришли сюда с западных окраин мира. Они сильны  -
сильны, как Дедушка Белый Медведь. Может,  они  его  дети  в  человечьем
роду. Я не знаю. Но они  живут  у  Соленых  Вод  далеко  на  юго-западе.
Говорят, они переплыли Соленые Воды  много  лет  назад  на  выдолбленных
бревнах.
   - Ха! - резко рассмеялся Вороний Ловчий. - Не может  человек  плавать
по воде! Да и не бывает таких больших деревьев...
   - Здесь не бывает, - перебила его Черника.  -  Но  я  видела  деревья
такие высокие, что доходят до самого неба. Большие и темные -  как  ели,
но не маленькие, как у нас, а такие, что можно по ним  карабкаться  хоть
часами, хоть днями, а до верхушки не доберешься. Я бывала  к  западу  от
этих гор, - она указала на хребты, высившиеся  у  нее  за  спиной,  -  и
видела огромные горы, что доходят до  южных  Соленых  Вод.  Деревья  там
достают до неба.
   - Выдумки, - буркнул  Вороний  Ловчий.  -  Эта  женщина  -  порченая.
Слишком долго прожила среди Других, вот и повредилась в уме.
   Она опустила глаза и сжала губы. Воины уходили прочь один за  другим,
смеясь ее рассказу. Белокожие  люди?  Покрытые  волосами?  Да  еще  дети
Дедушки Белого Медведя! Хорошая сказка.
   Поющий Волк увидел, как лицо ее залилось краской стыда. Он  подождал,
пока другие разойдутся к своим кострам, и сказал:
   - Я верю тебе.
   - Но они не  верят,  -  прошептала  она.  -  Может  мне  вернуться  к
Мамонтовому Народу? Я уж и сама не знаю, чья я теперь.
   - Забудь о них. Они так надулись от важности после битвы, что  ничего
вокруг себя не видят!
   - Лучше бы им послушать, - возразила она. - На самом-то деле все  еще
хуже, чем я им говорила. У Поющего Волка пошли по спине мурашки.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Там, далеко на западе, лед тает. Ледовый Народ теснит Других. Но их
в свою очередь теснят другие люди, которые выглядят как мы. Они отгоняют
Ледовый Народ на восток и  прижимают  его  к  морю.  Это  люди  сильные,
суровые, они гонят зверя на север зимой, по льду.  Они  такие  охотники,
что мамонт в тех краях бежит, завидев маленькую горстку людей.
   Поющий Волк нахмурился:
   - Если все эти люди сражаются между собой и держатся крепко,  как  же
выходит, что мы так легко разбиваем Других?
   Она встретилась с ним глазами:
   - Они не ожидали вас, родич. Прежде Народ бегал от  них,  оставив  им
свои охотничьи угодья,  и  даже  не  пытался  сопротивляться.  Другие  в
здешних  лагерях  раздобрели,  обленились.  Они  привыкли   безнаказанно
убивать людей Народа и брать без боя что вздумается.
   - И что же, они отступят, как думает Вороний Ловчий?
   Она покачала головой:
   - Нет, они разошлют по всем племенам весть о вашем приходе  и  пойдут
на вас войной.
   - А можем мы помешать им передавать эти известия?
   - Нет, родич. Они, как мы, странствуют от одного лагеря к другому.  У
них есть четыре больших племени, каждое такое  огромное,  что  со  счета
собьешься. Они посылают из лагеря в лагерь священную мамонтовую шкуру, и
это - сигнал. И шкура эта крепко охраняется.
   - А перехватить шкуру никак нельзя?
   - И думать об этом забудь! Шкур