, семнадцать раз миновала Долгая Тьма. Не
так много силы успел он скопить в  своих  мышцах  за  это  время,  и  ту
высосал голод.
   Даже старуха Обрубленная Ветвь и та говорит, что такой зимы прежде не
бывало.
   Ветер принес из-за чумов отзвуки воя. Какое-то животное царапает  лед
- ищет еды... Зря ищет. Все, что можно, давно уже выели люди. Что же это
за зверь? Волк?
   В сердце Бегущего-в-Свете вспыхнула надежда. Его  окоченевшие  пальцы
потянулись к  атлатлу  -  искривленному  пруту  с  множеством  прорезей,
которым пользовались как луком, стреляя небольшими  копьями  с  каменным
наконечником. Он выбрался из-под толстой промерзшей шкуры и,  переступая
через закутавшихся в меха спящих товарищей,  двинулся  к  выходу.  Мороз
забирался ему под одежду, пробирая до костей. Но даже  на  таком  холоде
запах, царящий в чуме, ударял в нос. Люди жили здесь месяцами, почти  не
выходя наружу.
   Из-под одной из шкур подал голос ребенок Смеющейся Зари. Он плакал от
голода. Острой болью отозвался этот плач в сердце Бегущего-в-Свете.
   - Где же ты, Отец Солнце? - сурово спросил он, до боли сжав в  кулаке
рукоятку своего атлатла. А после  он  быстро,  как  чайка  в  оледенелое
гнездо, нырнул за низкий подог чума - на свежий воздух. Ветряная Женщина
налетела с затянутого  тьмой  северо-запада,  ударив  его  в  спину.  Он
прислонился к  стене  чума.  Снежные  кристаллы  безмолвно  блестели  на
толстом слое льда.
   Снова раздались глухие звуки: это волчьи когти царапались в снегу.
   Бегущий-в-Свете сделал круг, прячась  за  изгиб  сугроба.  Только  бы
Ветряная  Женщина  скрыла  его  запах  от  чутких  волчьих  ноздрей!  На
четвереньках он заполз на вершину холма, лег на живот и всмотрелся. Тьма
окутывала снега. Волк пытался откопать из-под ледяной корки  вмерзшее  в
нее тело Летящей-как-Чайка.
   Бегущий-в-Свете печально покачал головой.
   Неделю назад он  нашел  свою  мать,  окоченевшую  насмерть.  Навсегда
остались в его памяти ее рассказы. Голос ее становился теплее, когда она
рассказывала ему о путях Народа. Он печально  улыбнулся,  вспомнив,  как
загорались ее глаза при упоминании о великих Сновидцах: Цапле, Солнечном
Страннике и других легендарных героях  Народа.  Как  нежно  и  заботливо
поправляла она меха  вокруг  продрогшего  личика  Бегущего-в-Свете!  Да,
тогда он был моложе и счастливее.
   Холодной  горечью  наполнилась  его  душа,   когда   он   увидел   ее
остекленевшие глаза, ее мертвый беззубый
   Сколько народу умерло от голода! Люди слишком ослабели, чтобы уходить
далеко от чумов,  и  потому  тело  Летящей-как-Чайка  похоронили  здесь.
Здесь, во льду, оставили ее лежать глядя  в  небо,  здесь  отпели  ее  и
посвятили ее душу Звездному Народу. Ветряная  Женщина  занесла  ее  тело
снегом. И вот волк пришел за свежей поживой...
   Бегущего-в-Свете  охватила  ярость.   Больше   всего   хотелось   ему
перепрыгнуть сугроб и отогнать зверя. Но он сдержал себя. Пища.  Волк  -
это пища.
   Отец Солнце отворачивает свои очи, когда охотник от  голода  нападает
исподтишка на другого охотника.  Но  чем  же  они  провинились,  что  он
вынуждает их делать это?
   Бегущий-в-Свете глубоко  вздохнул  и  медленно  поднялся  на  колени,
оценивая взглядом расстояние.
   Волк задержал дыхание и поднял голову,  настороженно  оттопырив  уши.
Бегущий-в-Свете старался не  шевелиться,  следя  за  изменениями  ветра.
Только бы истощенное тело не подвело его в решительный миг!
   Волк повернул голову, принюхиваясь, шевеля тощими  ребрами.  Он  явно
ощущал беспокойство.
   Бегущий-в-Свете  собрался  с  мыслями  и  перевел  взгляд  немного  в
сторону. Он легко вздохнул, расслабился... Главное  -  чтобы  иссушающее
чувство голода не помутило его рассудок. Он по себе знал  это  ощущение,
когда на тебя смотрят в упор. Надо подождать, пока волк успокоится и его
серый нос опять начнет обнюхивать мертвое тело.
   Бегущий-в-Свете изо всех сил натянул тетиву атлатла и  метнул  копье.
Он напряженно следил за его полетом. Благодарение Вещей Силе, оно попало
как раз между ребер волку.
   Зверь взвыл, отпрыгнул в сторону и,  припадая  на  все  четыре  лапы,
убежал в ночь.
   Бегущий-в-Свете пустился за  ним  в  погоню  -  по  кровавым  меткам,
оставленным раненым волком на снегу.  В  голове  его  аукались  какие-то
гулкие голоса, рожденные голодом. Он остановился  и  опустился  на  одно
колено. Чуть-чуть приподняв атлатл, он взрыхлил смоченный  кровью  снег,
чтобы легче взять его в  горсть.  Он  захватил  эту  горстку  рукавицей,
поднес ее к лицу и понюхал. Кровь из кишечника, - судя по запаху,  копье
пропороло зверю брюхо. Горячая кровь, - если волк много потеряет ее,  он
околеет на ходу.
   Он шел от одного кровавого пятна к другому, и все  дальше  за  спиной
оставался лагерь. Дыхание  Ветряной  Женщины  преследовало  его,  занося
снегом его следы. Глаза Долгой Тьмы глядели на него не мигая.
   Он поднял глаза к небу и сказал духам:
   - Оставьте меня в покое! Я должен найти волка. Не ешьте  мою  душу...
не ешьте...
   Силы, сосущие  его,  отступили,  но  по-прежнему  стояли  в  воздухе,
ожидая, выдержит ли он испытание.
   Спрятавшись за сугробом, он изучал следы. Здесь  волк  остановился  и
даже полежал какое-то время. Пятна крови на снегу здесь были потемнее.
   Сжав дрожащими пальцами дротик,  Бегущий-в-Свете  отковырял  каменным
наконечником сгусток волчьей крови от ледяного наста. Он засунул  его  в
рот и проглотил вместе с запекшимся в крови куском волчьей шерсти,  лишь
слегка поморщившись от горького привкуса кишечного сока.  Пища.  Впервые
за четыре дня.
   Четыре дня? Вещее число. Так говорила ему мать. Такой пост пробуждает
душу...
   Он стоял, вглядываясь в заснеженную равнину, и шептал:
   - Ты здесь, волк. Я чувствую твой дух где-то рядом.
   Во время Долгой Тьмы пустыню наполняло темно-синее мерцание, к вечеру
на сугробы ложились багровые отсветы.  Остроконечные  пики  ослепительно
сверкали среди окутанных мглой северных  равнин,  когда  Звездный  Народ
смотрел на них с небес.
   Не сводя глаз с забрызганного кровью  снега,  Бегущий-в-Свете  ощупал
свое оружие: два копья, каждое длиной в  человеческий  рост,  и  атлатл,
освященный кровью мамонта и Дедушки Белого Медведя. Он поспешил  вперед,
стараясь идти быстро, чтобы не замерзнуть. Голод шел за  ним  по  пятам,
как он - по пятам за волком.
   Снег кружился на ветру, залепляя его  слезящиеся  глаза.  Сколько  он
провел без сна? Два дня?
   - Вещая Охота? - хрипло прошептал он, сам удивляясь этой мысли; голод
и усталость странно искажали его мысли и  чувства.  Он  шел  шатаясь,  и
только сила воли удерживала его на ногах.
   - Я должен поймать тебя, волк!
   Пожирающие душу существа Долгой Тьмы приблизились к нему, их  шепотки
стояли у него у ушах. Он сжал челюсти.
   - Народу нужно мясо, - крикнул он. - Слышишь, волк? Мы голодаем!
   В памяти у него возник дребезжащий  старческий  голос:  "Отец  Солнце
теряет свою  силу.  Облачная  Мать  обнимает  Мужчину  Голубого  Неба  и
высасывает его теплоту..."
   Старый шаман, Кричащий Петухом, глядел на него - один глаз у него был
черный, второй затянут бельмом, ~ и  он  говорил  Народу  о  наступившем
голоде.
   Перед глазами был только снег - бесконечные снега на много дней пути.
Старый вождь пророчествовал:
   - В этом году мамонты вымрут. Туры вымрут. Карибу уйдут далеко на юг,
и бизоны тоже. Народ оскудеет числом.
   Так все и вышло. Теплое время в середине Долгого  Света  было  совсем
коротким - всего один поворот лица Лунной Женщины. Облачная Мать накрыла
небо. Бесконечные дожди и снегопады пришли с севера и убили Долгий Свет.
Холода ударили как  раз  тогда,  когда  травы,  ивовые  кусты  и  другие
тундровые растения могли бы вырасти и прокормить мамонтов.
   Кричащий Петухом все время пел гимны, молясь о даровании Сна. Однажды
старый шаман поймал чайку и четырежды  вывернул  ей  шею.  Сжимая  птицу
морщинистыми смуглыми руками, он вскрыл ей  брюшко  обсидиановым  ножом.
Его единственный глаз  аж  кровью  налился  -  так  он  всматривался  во
внутренности птицы, желая узнать, какие вести  принесла  она  с  великих
соленых вод на дальнем севере.
   - Назад, - наконец произнес  он.  -  Надо  идти  назад...  Путем,  по
которому пришли.
   Люди только с ужасом переглядывались, вспоминая тех, кто  преследовал
их, тех, кого они  звали  "Другие":  такие  же,  как  они,  охотники  на
мамонтов, они жестоко убивали людей Народа и согнали их с богатых зверем
и рыбой северных мест. Как же можно идти назад?  Опять  в  лапы  к  этим
жестоким и могучим воинам?
   Когда-то -  так  говорят  старики  -  Народ  жил  на  другой  стороне
огромного хребта на западе. Отец Солнце даровал им там прекрасные  земли
в долинах рек, поросшие  густой  травой,  богатые  дичью.  Потом  пришли
Другие, согнали их с этих земель - на север и  восток  от  Соленых  Вод.
Мудрый Отец Солнце даровал им новые земли в устье Большой Реки, где  они
видели, как Великий  Ледник  сползает  в  Соленые  Воды.  Другие  пришли
следом, прогнали Народ с богатых земель в устье реки, погнали их  дальше
к югу по длинной  долине.  Дорога  шла  в  гору,  с  запада  их  теснили
неприступные хребты, с востока - Великий Ледник. Что же им оставалось? А
Другие все преследовали их, пока не загнали на каменистое плато,  бедное
дичью.
   Народ отбивался от Других, а  старики  спорили,  как  выжить  в  этой
каменистой стране, где почти нет сочных трав. Заходят ли сюда мамонты  и
карибу? И как быть, если нет?
   А потом молодой охотник по имени Издающий Клич прибежал  в  лагерь  и
сказал, что нашел только трех мертвых  мамонтов.  Опять  держали  совет.
Надо было идти  дальше  на  юг,  перебить  как  можно  больше  мамонтов,
заготовить мяса, пока не пришла Долгая Тьма и не загнала Отца  Солнце  в
его южный дом.
   Но Кричащий Петухом был против. Он угрожал  им,  говорил,  что  Народ
будет наказан голодом и мором, если пренебрежет пророчеством Чайки.
   "Что важнее - не умереть  с  голоду  или  не  ослушаться  шамана?"  -
рассуждал Бегущий-в-Свете. Но Народ думал иначе; никто не пошел  на  юг,
все остались на  каменистом  плато,  объели  даже  маленькие  мамонтовые
косточки, высосали из них весь мозг. Из толстых шкур  построили  жилища:
натянули их на каменные сваи и закрепили на  острых  обломках  костей  и
бивнях. Но больше мамонты не приходили на молитвы Кричащего  Петухом.  А
туры и карибу остались далеко на севере, у Соленых Вод.
   А потом съели  собак  -  сколько  ни  убеждала  их  не  делать  этого
Обрубленная Ветвь. Сперва пошли на корм вьючные  собаки,  потом  сварили
ездовых. Это значило, что Народ дошел до последней крайности.
   И мужчины, и женщины охотились, да только ничего  им  не  попадалось,
кроме льда  и  тьмы.  Дедушка  Белый  Медведь  убил  охотника  по  имени
Брошенная Кость, и уволок его тело к себе во тьму, и сожрал там.
   А Народ голодал.
   Ветряная Женщина трепала меха Бегущего-в-Свете и гнала его в  сторону
Великого Ледника и дома Отца Солнца - на юг, только на юг.  Даже  в  это
самое мгновение он бежал именно в эту сторону: от жилищ Народа  -  туда,
куда сам Кричащий Петухом боится идти.
   - Кричащий Петухом, - прошептал он, и ненависть пробрала его до самых
потрохов. Старый шаман взял в жены Пляшущую Лису - взял, зная,  что  она
предназначена ему, Бегущему-в-Свете. Но кто осмелится спорить с шаманом,
да еще таким могучим, как Кричащий Петухом?
   Какая горькая зима! Бегущий-в-Свете потерял сразу и мать, и  женщину,
от одного вида которой его сердце пело. Он печально  покачал  головой  и
сморгнул слезу. У него закружилась голова, и он с  трудом  удержался  на
ногах.
   - Еще немного, - взмолился он Пожирателям Душ. - Еще самую малость...
   Голод... страшный голод. По  обычаям  Народа,  охотники  должны  были
получать пищу в первую очередь. Иначе всему Народу придет смерть. Но  он
отдавал свою пищу Смеющейся Заре. У нее кончилось молоко, и дитя ее  так
жалобно плакало! А если  он  убьет  волка,  она  снова  поест  и  сможет
покормить ребенка.
   Бегущий-в-Свете вдохнул холодный воздух,  и  по  телу  его  пробежала
дрожь. Ноги плохо слушались его, но он продолжал погоню. Волк был  рядом
- раненый, свирепый, не желающий покорно умирать. /
   Ноги охотника ступали по заледенелому склону холма. Он тяжело  дышал,
у него кружилась голова. Он опять  нагнулся  и  понюхал  снег,  а  после
бросил взгляд на свое оружие и закрепил новый дротик на конце атлатла.
   Он попытался вспомнить, зачем он оставил свой чум... "Что это я... ах
да... волк". Он старался теперь не отвлекаться от мыслей о своей добыче,
опасаясь опять потерять память.
   Вот снова следы... Народ неделями питался одними мамонтовыми шкурами.
Доходило до того, что разбирали на  еду  свои  жилища.  А  потом  часами
глодали жесткие шкуры - не было огня, чтобы сварить их.
   Он споткнулся и чуть  не  упал.  Пытаясь  выпрямиться,  он  разглядел
боковым зрением какое-то движение, резко повернулся... Поздно.
   Волк, измученный, потерявший много  крови,  спрыгнул  вниз  с  гребня
холма. Вслед за ним обрушилась груда снега - и это еще больше  разъярило
и испугало зверя. Он неуклюже прыгнул на Бегущего-в-Свете.
   Тот упал на колени и посмотрел волку в лицо.
   - Брат мой, - тихо произнес он,  -  позволь  мне  убить  тебя.  Народ
голодает. Даруй нам свою душу, чтобы мы насытились. Мы достойны тебя.
   Волк рванулся вперед. Бегущий-в-Свете  инстинктивно  отскочил,  когда
могучие челюсти лязгнули у самой его ноги.
   В воздухе висело тяжелое  дыхание  раненого  зверя.  Опустив  голову,
блеснув желтыми глазами, волк обнажил клыки.
   Бегущий-в-Свете стоял наготове. Рукоятка дротика торчала из  волчьего
бока. При каждом судорожном вздохе волка копье покачивалось,  ударяя  по
земле. Кровь стекала по волчьей шкуре, замерзая на ходу.
   "Почему я не боюсь его? Волк  смотрит  мне  прямо  в  глаза.  Мы  оба
голодны. Может, от голода и люди, и волки глупеют?"
   Ветряная Женщина завыла в темноте. Снежная пыль блестела от  взглядов
Звездного Народа. Воздух белыми клубами вырывался из волчьей глотки.
   -  Волк...  прости.  Отец  Солнце  воистину  оставил  нас,  коли  нам
приходится есть друг друга. Куда делись карибу? Где мамонты?
   Волк опустил голову, и Бегущий-в-Свете впервые увидел красную пену  у
него на губах.  Должно  быть,  когда  он  прыгал  с  пригорка,  каменный
наконечник глубже зашел ему между ребер.
   Тело   волка   сотрясали   судороги.   Зверь   пытался   напасть   на
Бегущего-в-Свете, но его движения были лишены былой красоты и  силы.  Он
ступал нетвердо, извиваясь на ходу, шумно  дышал,  заглушая  вой  ветра.
Наконец он споткнулся и стал неловко опускаться на землю.
   - Прости меня, брат, - сказал Бегущий-в-Свете, воздев руки  в  ночное
небо. - Я послал твою душу к Звездному Народу. А плоть твоя придаст силы
моим сородичам. Ты храбр, брат мой волк.
   Изо всех сил он вонзил в плечо волку длинное копье, действуя  им  как
острогой. Волк взвыл от боли и рванулся  так,  что  Бегущий-в-Свете  еле
удержал древко копья. А потом могучий зверь затих, и его яростные желтые
глаза пусто уставились в снег.
   Бегущий-в-Свете посмотрел ввысь  и,  обращаясь  к  Звездному  Народу,
прошептал:
   - Спасибо тебе, волк, - затем громче произнес:
   - Отец Солнце, ты слышишь? Волк отдал свою жизнь,  чтобы  спасти  наш
народ. Он позаботился о нас.
   Дрожащей рукой он стал извлекать внутренности из раны в брюхе  волка.
От волчьих потрохов валил горячий пар. Сладковатый запах  крови  приятно
пьянил Бегущего-в-Свете. Вырвав волчье сердце, он  с  наслаждением  стал
сосать  оттуда  горячую,  дающую   жизнь   багровую   жидкость.   Острым
наконечником копья он разорвал  сердечную  мышцу  на  мелкие  кусочки  и
проглотил их; судороги сжали его желудок, но  это  было  почти  приятно.
Едкий вкус волчатины наполнил его рот - ив нем была подлинная Сила.
   Волчья отвага наполнила его  тело.  Он  почувствовал  в  своих  жилах
долгожданное тепло - как в начале Долгого Света, когда льды тают.
   Тихо напевая священную песню, Бегущий-в-Свете повернулся  к  высокому
сугробу и, опустив на землю волчью тушу, стал рыть  нору  в  снегу.  Это
заняло всего несколько минут. /
   Посмотрев на ночное небо, он прошептал:
   - Уходите прочь! Я уже видел ужас. Вы  не  совладали  с  моей  душой.
Уходите! Оставьте меня в покое!
   Злые  силы  Долгой  Тьмы  отступили,  склонившись  перед  ним  и  его
храбростью.
   Молясь, чтобы Дедушка Белый Медведь не нашел его, он  заткнул  трупом
волка вход в нору. Это  преградило  путь  в  нору  вечно  ищущим  добычи
пальцам Ветряной Женщины. Сам же  свернулся  в  клубок  и  погрузился  в
глубокий сон.
   Долгий голод и усталость сделали свое. Но волчья кровь не зря согрела
его и вдохнула новую силу в его жилы. Из тьмы, из глубин дремоты к  нему
пришел Сон.
   Во Сне этом они шли с Волком рука  об  руку.  Отец  Солнце  более  не
скрывался  за  спиной  Облачной  Матери.  Здесь,  во  Сне,  у  него   не
подкашивались ноги, не кружилась голова от  голода.  Он  ступал  твердо.
Волк шел рядом, приплясывая.
   - Вон там! - указал волчий нос. - Видишь? Там, на юге...
   Бегущий-в-Свете прикрыл глаза рукой, чтобы защититься от  лучей  Отца
Солнца, отражающихся  в  белоснежных  сугробах.  И  он  увидел  то,  что
показывал ему Волк. Перед  его  глазами  ослепительно  вспыхнул  Великий
Ледник - запретная стена голубого льда, покрытая горами  снега.  С  этой
огромной  стены  сбегали  вниз  струи  воды,  на  ходу   замерзая.   Вся
бесконечная ледяная масса трещала, гудела, скрипела.
   Неудивительно, что Кричащий Петухом так страшился ее. Бегущий-в-Свете
сам проглотил язык от испуга, когда они с Волком подошли поближе.
   И тут ледяная стена расступилась, и они увидели широкую бурную  реку,
несущую по широкой долине сверкающие льдины. Они пошли вдоль  прозрачных
вод, и Бегущий-в-Свете видел,  как  плещутся  в  них  форель  и  лосось,
поднимаясь вверх по течению и откладывая красную икру.
   - Сюда, - прошептал Волк. Они нырнули в гигантскую расселину.  Подняв
глаза, Бегущий-в-Свете увидел Мужчину Голубого  Неба  -  в  высоте,  над
освещенной солнечными лучами кромкой Ледника. Потом они шли  в  темноте.
Вечная черная ночь сомкнулась над  ними.  И,  только  коснувшись  шерсти
волка, он поверил, что душа его не будет навсегда погребена в этой ночи.
   Потом светлая точка в конце стала ярче. Стены расширились, и он вновь
увидел Мужчину Голубого Неба. Страх ушел, как  зимняя  шерсть  карибу  с
приходом весны. Они долго шли среди голубых теней, галька шуршала у  них
под ногами, и наконец путь им перегородил гребень  из  нанесенных  водой
камней.
   Волк одним прыжком вскочил  на  него  и  обернулся.  Пальцы  Ветряной
Женщины трепали его длинную серо-белую шерсть.
   - Вот путь, сын Народа, - сказал зверь. Его голос отдавался в  стенах
расселины. - Я указал тебе дорогу к спасению.  Я  мог  бы  пройти  здесь
первым. Тогда бы мне не было нужды разрывать могилу Летящей-как-Чайка  и
ты не убил бы меня. Что ж, возьми мою плоть. Ешь ее, она даст  тебе  сил
пройти этим путем... Этим путем...
   Волк прыгал с камня на камень, и кончик его пушистого хвоста  отливал
серебром в солнечном свете. Наконец он прыгнул в последний раз - и исчез
с той стороны гребня.
   Бегущий-в-Свете закусил губу. Он вдруг почувствовал себя так  одиноко
среди этих ледниковых скал, отбрасывающих бледно-голубые тени. И он тоже
пошел вверх,  вслед  за  Волком.  Медленно,  на  коленях,  еле  сохраняя
равновесие, он карабкался по гладким камням - все выше и выше.
   Лучи  Отца  Солнца  осветили  его  лицо,  когда  он  наконец,  совсем
обессилевший, приблизился к вершине гребня.  Прищурившись  от  слепящего
света, он посмотрел вниз - и радостно вздохнул. Густые травы  колыхались
от дуновения Ветряной Женщины. Среди них разгуливал мамонт, блестя бурой
шерстью, гордо неся свои бел