сы, сверкающие в солнечном свете, прилипли к  ее
влажной коже. Распахнув объятия, она шагнула навстречу ему. Он потянулся
к ней, чувствуя, как страсть овладевает им.  Она  улыбнулась,  солнечный
свет блестел на ее округлой груди, соски  набухли.  Ноги  ее  под  водой
раздвинулись, готовые принять его мужскую плоть.
   А когда его пальцы коснулись  ее,  откуда-то  сверху  раздался  голос
Цапли. Пляшущая Лиса замерла, страх вспыхнул в ее нежных глазах.  Он  не
успел  моргнуть,  как  она   состарилась,   сгорбилась,   сморщилась   и
превратилась в умирающую Цаплю - и в глазах  ее  навсегда  застыл  ужас,
который ему никогда не забыть.
   Он проснулся, содрогаясь:
   - Нет, нет, я...
   И тут откуда-то издалека раздался зов. Он встал, дрожа от  холода,  и
сжал свои копья.
   - Я иду, Волк.
   Когда настало утро, его живот стало сводить от голода.  Стояла  такая
пурга, что он не мог разглядеть ничего в нескольких  шагах.  Куда  идти?
Ведь ему даже собственных ступней не разглядеть.
   Он вновь вырыл в снегу нору, лег на спину и закрыл  глаза.  И  образы
зеленой долины вспыхнули в его сознании. Волчий Сон входил  во  все  его
ночные видения, вечно вися над горизонтом, маня к  себе  сквозь  белесую
дымку.
   Когда ветер стих, он побрел дальше. Глаза его слезились, а буря  выла
ему вслед.
   - Я не хочу умереть здесь... - шептал он. Резко встряхнув головой, он
прикрикнул на себя:
   - Ты трус! Проклятый трус! Ты довел Народ до погибели... -  И  горячо
добавил:
   - Ничего больше не помогает! А я не могу  жить  по-человечески...  не
могу любить. Цапля умерла.
   Он тихо и безнадежно рассмеялся, еле держась на ногах:
   - Сновидец? Я? - Он поглядел на серый просвет на западе. - Неужто  ты
предал меня, Волк? Отец Солнце, неужто ты позволил ему предать меня -  и
Народ?
   Он заметил, что стоит  на  краю  трещины,  -  и  отпрянул  в  испуге,
заглянув в черную тьму на дне пропасти.
   - Я мог бы шагнуть туда. Разом все кончить  Остаться  навсегда  среди
льдов. Так просто. И больше - никакого голода... Никакой боли...
   И тут он услышал какой-то звук. Это скрипел снег
   Он, моргая, огляделся, но не разглядел  ничего,  кроме  вечной  белой
мглы.
   Звук  раздался  вновь.  Он,  крадучись,  огляделся.   Какая-то   тень
двигалась и колебалась, как приливная волна.
   - Волк? - прошептал он и шагнул вперед. - Пожалуйста, Волк!
   Сердце его стучало о  ребра.  Он  облизал  губы  и  вздохнул.  Черное
существо двигалось в ночи. Черное существо со звериным носом.
   Огромное животное показалось из-за сугроба.
   - Дедушка Белый Медведь... - в ужасе прошептал он.

43

   Ледяной Огонь склонился над телом Другого. Он молча  глядел  на  лицо
юноши. Почти ребенок, он погиб в бою. Копье снесло ему часть головы.
   - Такой молодой...
   - Почтенный Старейшина...
   Ледяной Огонь повернулся и поглядел на Моржа, который шел к  нему  по
опустошенному лагерю. Шатры  из  мамонтовых  шкур  дымились.  Небо  было
черным от дыма, ветер поднимал пепел, как снег.  Мертвые  горами  лежали
вокруг людских жилищ.
   - Что?
   Морж победительно усмехнулся:
   - Теперь-то мы задали им урок, да?
   Ледяной Огонь втянул воздух и не торопясь выдохнул, глядя, как  возле
его рта собирается облачко пара.
   - Так ли?
   Стон разодрал прозрачный зимний  воздух  у  него  за  спиной.  Он  не
обернулся, не желая смотреть, что вытворяют с женщинами.
   - Еще не задали - так зададим, - ответил Морж. -  Как  вспомнят  они,
что их жены и матери  теперь  рожает  детишек  для  их  врагов,  -  живо
пропадет охота сражаться.
   Ледяной Огонь хмуро усмехнулся:
   - Не забудь, что мы сами потеряли не меньше женщин, чем они.
   - Все равно мы сильнее, - отмахнулся Морж. - Они потеряют боевой  дух
гораздо быстрее, чем мы.
   - Может быть...
   - Ха! Они думали, что мы не дадим им отпора в середине  Долгой  Тьмы.
Дурачье!
   Ледяной Огонь поджал губы. Даже  ему  сейчас  не  удержать  воинов...
Слишком много крови пролил  Враг.  Его  люди  жаждали  мести.  Кровь  за
кровь...
   - Они - это мы, - прошептал Ледяной  Огонь.  Северный  ветер  наносил
снег ему за воротник, посеребрив лисью шерсть. - Мы - это они.
   - Что ты сказал? - спросил Морж.
   Ледяной Огонь поглядел на растерянное лицо воина:
   - Мы родичи. По крайней мере, так сказала одна старуха.  -  Он  пожал
плечами. - После долгого раздумья я готов поверить  этому.  Язык  у  нас
один. А другие Враги говорят на других языках. И веры  наши  не  так  уж
сильно отличаются. И как мы, они...
   - Тогда они в прошлом что-то потеряли... - надменно ответил Морж. - Я
в них настоящей доблести не вижу. Я нашел мою  сестру  и  ее  ребенка  -
младенчику расшибли голову о камень, в мозгах его ползают черви...  И  в
этом их доблесть? Да они, Почтеннейший Старейшина, хуже зверей!  Я  молю
Великую Тайну, чтобы мне довелось убить последнего из них!
   Ледяной Огонь поглядел на него, пытаясь заглянуть в его  мысли.  Морж
кивнул и опустил глаза - и поспешил туда, где готовились поджаривать  на
углях вражеского  воина.  Вокруг  стояли  кружком  женщины  и  дети.  Их
заставляли смотреть на  казнь,  чтобы  знали,  что  им  предстоит,  если
вздумают спасаться бегством.
   А Ледяной Огонь пошел к  краю  долины,  снег  заскрипел  у  него  под
ногами. Пронзительные стоны наполняли  воздух.  От  них  нигде  было  не
спастись. Он невольно ускорил шаг.
   Оглянувшись, он увидел, как воины окружили связанного  пленника.  Тот
извивался, нагой, распростертый на земле.  Даже  с  дальнего  расстояния
Ледяной Огонь мог разобрать, что  происходит.  Воины  издавали  победные
кличи, глядя, как Красный Кремень подбирает горячие угольки и засовывает
их пленнику в промежность. Визг стал вовсе невыносимым.
   Ледяной Огонь отвернулся и  с  окаменевшим  лицом  поглядел  на  огни
Детей-Чудищ, вспыхнувшие в небе. Дети-Чудища? Еще недавно это  было  для
них слезами Великой Тайны. Но  в  последнее  время  красочные  верования
пленных женщин стали разъедать старинные поверья Рода Белого Бивня.
   Он вздрогнул от внезапного дуновения ледяного ветра.
   - Великая Тайна... Как мне быть  с  этим?  Чего  ты  хочешь  от  нас?
Утихнет ли когда-нибудь эта ненависть?
   Ветер, пронесшийся по скалам, словно рассмеялся ему в ответ.
   Подул ветер, туман чуть поредел, и Зеленая  Вода  разглядела  женскую
фигуру. Она всмотрелась повнимательнее. Да,  кто-то  ковыляет  по  снегу
внизу, у склона холма.
   - Там кто-то есть, - сказала она своим  подругам.  Смеющаяся  Заря  и
Куропатка поглядели вслед за ней.
   - Это кто-то из Народа!
   - Да это Пляшущая Лиса! -  прошептала  Зеленая  Вода.  -  Сходите  же
посмотрите, разведен ли огонь, и приготовьте еды.  Она  выглядит  совсем
скверно.
   Сама же Зеленая Вода достала из сумки снегоходы и натянула их  поверх
своих высоких сапог. Щурясь на солнце, она стала спускаться  по  склону.
Когда туман рассеялся, блеск стал  совсем  нестерпимым,  и  ей  пришлось
опустить кожаные заслонки, защищающие глаза от солнечного  света.  Глядя
сквозь прорези в них, она продолжала спускаться.
   К тому времени как она достигла подножия, струи снега косыми  линиями
летели ей в лицо. В  этом  белом  вихре  темная  женская  фигурка  вновь
исчезла.
   - Глупо я  поступаю...  -  вздохнув,  прошептала  она.  -  Стоило  бы
подождать остальных.
   И все же Зеленая Вода шла дальше, широко ставя свои снегоходы,  иначе
можно было расшибить себе голени и свалиться.
   Сколько же еще идти? Ей это было сейчас не так просто - в утробе  она
носила дитя. Большой живот стеснял ее движения.
   Она остановилась и огляделась. Здесь надо повернуть?  По  солнцу  она
попыталась определить направление снежных струй перед гребнем Цапли...
   - Должно быть, еще дальше. - Зеленая Вода тяжело вздохнула. - Лиса...
- позвала она. - Ты здесь?
   Только ветер просвистел ей в ответ.
   Зеленая  Вода  снова  отметила  для  себя  положение   солнца.   Дитя
шевельнулось в ее чреве. Ноги начали ныть. А сколько идти назад? Полтора
часа? Два? Душа ее разрывалась между страхом и жалостью к Лисе.
   - Да вправду ли ты кого-то видела? - спросила она себя вслух.
   Помедлив, она все же решилась продолжать поиски. С каждым новым шагом
удалялась она прочь от  лагеря,  от  места,  где  она  была  в  покое  и
безопасности, и ей становилось все страшнее.
   - А что если ты на самом деле видела кого-то из Других?  А  что  если
Пляшущая Лиса давно умерла и  ты  идешь  прямиком  навстречу  вражескому
копью? Что тогда? - бормотала она, жалея,  что  не  дождалась  Издающего
Клич. Ветряная Женщина задула сильнее,  пелена  снежных  хлопьев  скрыла
линию горизонта. - Лиса... Кто-нибудь... -  звала  она  снова  и  снова,
приложив ладони ко рту. - Кто там?
   Она покачала головой, тревожно облизывая десны. Отец Солнце  клонился
к закату,  на  землю  ложились  резкие  тени,  а  Ветряная  Женщина  все
неистовствовала.
   Зеленая Вода огляделась и увидела, что ее следы занесло снегом. Голод
мучил ее. Это все из-за беременности Ребенок требует жизненных сил...
   Она снова позвала Лису и снова огляделась.
   - До  темноты  никак  не  вернуться,  -  прошептала  она.  Со  страху
положение казалось ей совсем безнадежным.
   Она повернула назад.
   И тут до ее ушей донесся  слабенький  стон.  Она  закинула  голову  и
прислушалась.
   - Пляшущая Лиса?
   Ничего не слышно. Она пошла дальше. Ее  бедренные  мышцы  дрожали  от
усталости.  И  все  же  она  остановилась  и  вновь   окинула   взглядом
заснеженную равнину. Идти домой или продолжать поиски? Она ни на что  не
могла решиться. Она слышала, слышала этот мучительный зов!
   - Ты погубишь себя и своего ребенка в придачу, - прикрикнула  она  на
себя. - Иди домой! Но ветер вновь донес этот звук.
   - Лиса?
   - Я здесь... - Голос доносился с наветренной стороны.
   В снежных струях возникла смутная темно-бурая фигура  -  и  сразу  же
скрылась вновь. Зеленая Вода ринулась  вперед,  двигаясь  неловко  из-за
своего живота.
   - Лиса?
   - Зеленая Вода...  -  Пляшущая  Лиса,  усталая,  изможденная,  моргая
смотрела на нее. Капюшон ее покрылся ледяной коркой. Она еле-еле  качала
головой. - Ты в самом деде здесь? Ты не из...  не  из  Сна?  Ты  мне  не
мерещишься?
   Зеленая Вода улыбнулась и, встав на колени, крепко сжала руку Лисы.
   - Ну как теперь? Разве видение способно так сильно сжимать?
   Пляшущая Лиса растерянно наморщила лоб и поглядела на свои оледенелые
рукавицы.
   - Я... не знаю. Я вообще больше ничего не понимаю.  Не  могу  думать.
Все смешалось. Шла на юг, вот и все. Потеряла дорогу...
   Зеленая Вода похлопала ее по плечу:
   - Ну а я разглядела тебя. Ты почти дошла. Идем. Издающий Клич  небось
весь обыскался. Ночь близится, а я где-то пропадаю. Он беспокоится...
   Пляшущая Лиса слабо кивнула:
   - У тебя найдется что-нибудь поесть? Не могу больше идти...
   Но у Зеленой Воды ничего не было. Она только и могла, что помочь Лисе
подняться на ноги. Но та сразу же с криком свалилась на землю.
   - Что случилось? - спросила Зеленая Вода, поглядев в измученное  лицо
Лисы.
   - Я уж забыла на минуту... - Лиса  безнадежно  взглянула  на  нее.  -
Щиколотка болит. Неделю назад я ударилась о камень.  Болит.  Никогда  не
было такой боли. Днем и ночью болит. А когда хожу - как огнем жжет.
   - Неделю назад? И ты все это  время  шла?  Глаза  Лисы  на  мгновение
сурово блеснули.
   - Проклятие, да, конечно же шла. Что мне оставалось делать? - И вновь
взгляд ее помутнел.
   - Как давно ты ела в последний раз?  Лиса  опять  нахмурила  брови  и
задумчиво посмотрела на снежную пустыню:
   - Не знаю... Нашла мертвого карибу. Кожа и кости... Недели две назад,
кажется. Сосала костный мозг. А потом ничего...  кроме  ветра  и  снега.
Знаешь, Ветряная Женщина, как сумасшедшая... дула... и дула. - Ее  голос
опять затих.
   - Идем, обопрись на меня. Еще пару часов ты протянешь, если выдержала
так долго.
   - Надо... отдохнуть... спать...
   Зеленая Вода стянула перчатки и провела рукой по парке Пляшущей Лисы,
чувствуя под одеждой ее исхудавшую грудь.
   - Нет, надо идти, девочка моя. Если  ты  сейчас  уснешь,  ты  уже  не
встанешь. Ты и так слишком замерзла. Потеряла  много  тепла.  Вставай  и
идем.
   Кряхтя, она подняла Пляшущую Лису с земли.
   - Где твой второй снегоход? Есть только один, и тот в сумке, а не  на
ноге.
   - Другой сломался... Это когда я упада. А в одном снегоходе все равно
идти трудно. Нога болит, будто кость раздроблена...
   - Ну так обопрись на меня. На здоровую ногу я  надену  снегоход.  Три
ноги все же лучше, чем одна, да?
   Вместе они двинулись в путь. Последние  солнечные  лучи  догорали  на
юго-западе.
   Сжав зубы, Зеленая Вода волокла свою подругу.
   - Ты сможешь... Ты сделаешь это.
   - Ничего не осталось... - бормотала Пляшущая Лиса. - Я одна...
   - Правильно. Ну так иди же!
   - Блаженный Звездный Народ! Как болит щиколотка! - застонала Лиса.  -
Зачем мы здесь? А? Ради  чего  мы  боремся  за  жизнь?  Зачем?  Что  нам
предстоит, кроме боли и горя? Народ не может жить... в этом...
   - Молчи! - оборвала ее Зеленая Вода. -  Побереги  лучше  силы,  чтобы
идти. Делай шаг за шагом...
   Даже разговаривая, она продолжала ритмично дышать. Ноги ее горели, но
они продолжали идти. Зеленая Вода по звездам определяла путь.
   Сколько они идут? Сколько жизней провела она здесь, в снежном поле?
   В сознании  ее  возник  голос  Издающего  Клич.  Его  смутный  образ,
возникший из темноты, обхватил ее, прижал  к  Пляшущей  Лисе,  повел  за
собой - и вот уже они стояли около чумов на дне долины.
   Когда они добрели до очага, Зеленая Вода опустила  Пляшущую  Лису  на
землю, стянула с нее оледенелую парку и  стала  растирать  ее  онемевшее
тело, а Поющий Волк тем временем разрезал сапог на ее левой ноге.
   Зеленая Вода  с  трудом  подавила  вздох  при  взгляде  на  щиколотку
Пляшущей Лисы. Опухла, вся в пятнах... Смотреть и то больно.
   - И ты неделю так ходила? - поразился Издающий Клич.
   - Ну и женщина! - вздохнула Зеленая Вода. - Я не знаю больше  никого,
кто сумел бы эдак.
   Пляшущая Лиса застонала и повернула голову:
   - У меня не было выбора. Я осталась одна...  совсем  одна.  -  И  она
плотно закрыла глаза.

44

   Вороний Ловчий увидел, как  отвернулся  Три  Осени.  Старые  охотники
всегда отворачиваются,  даже  Три  Осени,  у  которого  погибло  столько
родичей. Те, что помоложе, напротив, жадно  глядели,  как  воины  Народа
склонились над пленным Другим.  Пленник  пытался  сопротивляться;  видно
было, как блестит при свете костра его голая грудь.
   Кричащий Петухом  костяным  орудием  вытачивал  изнутри  рог  карибу,
запевая при этом священную песню  Народа.  Воины  раскачивались  в  такт
песне, увлеченные величием момента. Они чувствовали, как укрепляется  их
дух.
   Вороний Ловчий с улыбкой посмотрел на эту картину, а потом  склонился
над нагим пленником и заглянул ему в глаза.
   - Убей меня! - потребовал Другой. - Слышишь? Убей меня!
   - Ты умрешь, но не так быстро. - Вороний Ловчий  одобрительно  кивнул
возбужденному молодому воину по имени  Воронья  Нога,  который  накануне
проявил особую доблесть в бою. Юноша выступил вперед.
   -  Он  твой,  -  ободряюще  хмыкнул  Вороний  Ловчий.  Воронья   Нога
улыбнулся, обрадованный  этим  нежданным  даром,  и  жадно  поглядел  на
пленника.
   - Бери его.
   Склонившись, мальчик провел обсидиановым клинком  по  груди  Другого.
Хлынула горячая кровь. Пленник скорчился от боли, изо рта  его  вырвался
сдавленный стон. Страх вспыхнул в  его  глазах,  когда  он  увидел,  как
Воронья Нога подносит острый клинок к мужским органам пленника.
   - Ни один Другой не родит сына, чтобы он воевал против нас! - яростно
вскрикнул мальчик.
   Напряженные мускулы пленника выступали сквозь блестящую от пота кожу.
Он вновь вскрикнул, когда  клинок  коснулся  его  мужской  плоти.  Воины
издали одобрительный клич. Юноша поднял высоко в воздух свой трофей,  не
обращая внимания на стекающую по его рукам кровь.
   Три Осени с отвращением двинулся к пологу  и,  скорчившись,  выбрался
прочь из чума. Вороний Ловчий невозмутимо последовал за ним.
   - Это отвратительно! - бросил ему старый воин, скрипнув зубами.
   - Это прибавляет мальчикам духу, - ответил Вороний Ловчий и прошел  в
середину  чума,  чтобы  при  свете  костра  лучше  видеть  лицо   своего
соратника. - Такие ритуалы связывают людей крепче мамонтовой  жилы.  Все
вместе участвуют в доблестном деле!
   Три Осени выдвинул вперед подбородок,  лицо  его  потемнело,  дыхание
белым облачком стояло около рта.
   - Ты хочешь сказать - в ужасном деле. Другой еще раз  взвизгнул  -  и
затих. Три Осени поморщился.
   - Связать людей  воедино,  когда  они  слабы  и  раздроблены,  всегда
непросто, - возразил Вороний Ловчий. - Вспомни, как Другие теснили  нас,
охотились на нас, как на карибу. Мы для них не были людьми -  почему  же
наши воины должны относиться к ним  как  к  людям?  Помнишь  наш  первый
поход? А? Помнишь как мы плохо воевали?  А  теперь  мы,  если  посчитать
перебили их куда больше, чем они - нас. А почему? Из-за храбрости, из-за
доблести, друг мой. Так я создаю свое войско. Думаешь, этот  мальчик  не
сможет воевать? Да если я дарую ему честь разрезать Другого на части, он
будет сражаться, пока его сердце бьется. - Вороний Ловчий сжал ладонь  в
кулак.
   Три Удара пожал плечами:
   - Да, воюем мы теперь  лучше.  Мы  стали  злее,  хитрее  -  как  пес,
которого раздразнили медвежьей  шкурой.  Вот  во  что  мы  превратились,
Вороний Ловчий... В охотничьих  псов!  Мы  становимся  сумасшедшими  при
одном виде Других! Охотничий пес - это даже хуже, чем просто пес...  это
хуже, чем...
   - А какой выбор остается охотничьему псу? - возразил Вороний  Ловчий.
- Может, мы и стали хитрее, злее, подлее - но мы  защищаем  свою  землю!
Так что же лучше, скажи мне? Стать псами - или пасть от рук Других?
   - Лучше...  лучше  остаться  в  живых.  -  Он  тревожно  поглядел  на
Вороньего Ловчего и размашистыми шагами пошел прочь, скрипя сапогами  по
снегу.
   Вороний Ловчий, поеживаясь, глядел ему  вслед.  Он  задумчиво  провёл
рукой по  иссеченным  ледяным  ветром  щекам.  На  сердце  у  него  было
неспокойно. А от необузданных порывов ветра, трепавших чумы, становилось
еще тревожнее. Глаза его слезились от ледяных порывов  ветра.  Вздохнув,
он полез обратно в теплый чум.
   Молодые воины с горящими от ненависти глазами толпились перед  рядами
связанных Других, ревниво отталкивая друг друга. Другие, с неподвижными,
как маски лицами, ожидали своей участи. Пот стекал  по  их  коже,  глаза
были полны ужаса.
   - Сколько народу покинуло  нас,  уйдя  на  юг  с  Бегущим-в-Свете,  -
прошептал он. - Но со мною - юноши. А когда есть юноши,  Народ  в  любом
случае можно возродить.
   Он протиснулся  сквозь  толпу.  Молодые  воины  смотрели  на  него  с
восхищением и гордостью, и ему это нравилось.
   Другой лежал на полу в кровавой луже. Воронья Нога  гордо  расхаживал
вокруг него, показывая  всем  длинный  кусок  мышцы,  срезанный  с  ноги
пленника. Швырнув его в толпу, он  распорол  живот  несчастного  и  стал
извлекать оттуда синевато-голубые кишки.
   Воины радостно визжали, заглушая друг друга. Вороний Ловчий с улыбкой
глядел на их свирепые лица. Да, это воины. Его воины. В них - надежда. С
такими ребятами он победит...
   А на следующее утро Три Осени ушел из лагеря.
   Склонившись под тяжестью поклажи - кусками мороженного мяса, Народ  в
последний раз поднимался в гору. Дорога  была  теперь  знакома.  Дыхание
людей клубилось во тьме, изморозь покрыла их парки, а  они  все  шли  по
гребню холма.
   - Осторожно, - предупреждал Издающий Клич. -  Здесь  все  заледенело.
Надо идти в обход.
   Поющий Волк только промычал в знак согласия - он слишком устал, чтобы
что-то говорить. Следом шли Прыгающий Заяц, Поющая Куропатка  и  другие.
Они шагали, сгорбивши