могущественнейшим человеком в Народе. Все, что  я  хочу,  -
чтобы ты унес Белую Шкуру на ту сторону Великого Ледника. Нет, не смотри
на меня так. Я знаю, что Волчий Сновидец нашел путь в те края. Но  разве
мой народ может идти через какую-то дыру в Леднике? - Он покачал головой
и криво усмехнулся. - Как говорит наш Певец, мы не земляные черви.  Нет,
я хочу, чтобы Белая Шкура ушла от нас. Ушла подальше, чтобы какой-нибудь
наш отряд не отбил ее у тебя, не вернул ее в  наш  лагерь.  Это  создало
бы... ну, скажем так, определенные трудности.
   - Ты все это обдумал? Ледяной Огонь кивнул:
   - Так будет лучше для нас обоих. Твой Народ  уходит  за  Ледник.  Мои
юноши  не  гибнут  зря  в  сражениях.  Наступает  мир,   мне   достается
неограниченная власть над всеми четырьмя родами. А тебя почитают в твоем
Народе как величайшего  воина.  Ты  уничтожил  дух  Мамонтового  Народа,
похитил их величайшую святыню, оставил их с носом... - Он развел руками.
- Мы оба в выигрыше.
   В  сознании  Вороньего  Ловчего   вспыхнули   прежние   образы.   Его
разорванные  видения  стали  приобретать   единство.   Волчий   Сновидец
повержен, Пляшущая Лиса принадлежит ему - вовеки.  Ее  Сила  расцветает.
Она - достойная пара ему. Странное волнение  охватило  его.  Кто  знает,
может быть, его видения, в конце концов, и не лживы!
   - Она родит мне могучее дитя, - прошептал он.
   - Кто? - спросил Ледяной Огонь. - У тебя есть жена?
   Вороний Ловчий хмыкнул:
   - Нет, но будет.
   - Похоже, это тебя очень занимает... Вороний Ловчий задумался.
   - Я видел ее пути, Другой. Я еще не знаю толком, что это  значит,  но
дитя Пляшущей Лисы создаст для Народа новое грядущее. С ним придет нечто
новое... нечто великое. Она - ключевое звено, в ней - Сила Народа,  и  я
верю, что она будет моей и только моей!
   - Ты сможешь подчинить такую женщину своей воле?
   Вороний Ловчий кивнул:
   - Раньше мне это удавалось. Я  найду  пути  в  грядущее.  Мне  больно
упускать ее. Больно от мысли, что она достанется кому-то другому.  Но  я
видел все это воочию - даже  когда  она  отвергала  меня...  Она  должна
пройти испытания. Испытания страданием... Душа ее  должна  закалиться  в
огне, как рукоятка копья. Но она с честью пройдет их. Она должна  помочь
мне изменить судьбу Народа.
   - А разве она не предназначена для Волчьего Сновидца?
   Вороний Ловчий грубо рассмеялся:
   - Он весь в своих Снах. Я слышал, она пришла к нему, но он прогнал ее
прочь. Прогнал ее прочь! Этот дурень не  понимает,  как  важна  она  для
будущего!
   Ледяной Огонь кивнул, с любопытством поглядев на него.
   - Отпусти меня! - воскликнул Вороний Ловчий. Сердце его колотилось. -
Возьму я твою Белую Шкуру. Я сам поведу свой Народ  через  ледовый  ход.
Сделка заключена, Ледяной Огонь. Твой Народ - за мой.
   Ледяной Огонь откинулся назад и полулег на землю опершись  на  локти.
Его суровые глаза потемнели.
   - Предупреждаю тебя, все остальное - в твоих руках. Шкура в небольшом
чуме в середине лагеря. Вокруг нее  спят  четыре  юноши,  но  одному  из
каждого рода. Хватит ли тебе ловкости?  Сможешь  ты  подобраться,  взять
шкуру и уйти, не разбудив их? Убивать сторожей нельзя. Если ты  сделаешь
это - мои воины доберутся до тебя, куда бы ты ни пошел. Если  ты  убьешь
воинов, ты уничтожишь силу Белой Шкуры.
   Вороний Ловчий кивнул, наморщив лоб:
   - Я лучший в Народе охотник. Я смогу. Ледяной Огонь  улыбнулся,  и  у
его рта выступили складки.
   - Еще предупреждаю тебя: Шкура тяжелая. Одному человеку трудно  нести
ее. Наши молодые воины все время упражняются,  надеясь,  что  они  будут
удостоены чести носить Шкуру. Если ты уронишь ее, если будешь  нести  ее
недостаточно почтительно, Шкура разгневается и мало-помалу высосет  твою
душу. Ты будешь барахтаться, как  кит,  выброшенный  на  сушу,  пока  не
умрешь. Достаточно ли ты силен, чтобы нести  Шкуру?  Ее  сила  уничтожит
человека, недостойного нести ее.
   Вороний Ловчий вспыхнул. Недоверие этого человека оскорбляло его. Кто
такой этот Ледяной Огонь, чтобы так разговаривать с ним?
   - Я готов принять на себя эту Силу. Я величайший в моем Народе. Я  не
боюсь испытания. Я более чем достоин.
   Ледяной Огонь кивнул:
   - Да, ты именно  таков,  как  я  опасался.  Он  потянулся  к  острому
гранитному ножу и перерезал путы на руках Вороньего Ловчего.

58

   Пляшущая Лиса растерянно стояла на берегу горячей заводи, глядя,  как
плещет голубая  вода  вокруг  желтоватых  камней.  Небо  опять  затянуто
облаками. Будет дождь... Горячий  пар  поднимался  над  заводью;  бурный
ветер относил его к Великому Леднику. Печальная погода... Но она странно
соответствовала ее настроению. На душе у нее  было  так  же  сумрачно  и
тоскливо, ей так же недоставало тепла и света.
   Лагерь Народа, раскинувшийся у нее за спиной,  казалось,  обветшал  и
начал разрушаться. Люди сновали  туда-сюда,  собирая  в  дорожные  сумки
ягоды - пока первый мороз не испортил  их.  С  каждым  днем  все  меньше
сушеного мяса свисало  с  деревянных  шестов.  Охотники  возвращались  с
пустыми руками. Призрак голода вставал над Народом. Лишь немногих карибу
удавалось  убить.  Только  старый  Мамонт  одиноко  трубил  над  пустыми
холмами. Уж и не припомнить, как давно убили они  последнего  мускусного
быка.
   - Ледовый ход - или конец всему, - вновь шептала она себе. В животе у
нее бурчало. Она нарочно ограничивала себя в еде, подавая пример другим.
Те хмуро глядели на нее, но тоже старались есть в меру.
   Горечь еще сильнее обожгла ее сердце, когда  она  бросила  взгляд  на
пещеру Цапли. Издающий Клич вышел из пещеры и поглядел на Лису:
   - Он хочет видеть тебя.
   Пляшущая Лиса кивнула. Комок стоял у нее в горле.
   - Я надеялась уйти и вернуться так, чтобы он не заметил.
   Издающий Клич хмыкнул:
   - Больше у тебя такого не получится. Ты теперь слишком важная  особа.
- На его доброжелательном лице мелькнуло смущение. - Ты что, сговорилась
с Зеленой Водой?
   Она улыбнулась и, покачав головой, пошла  вниз  по  тропе,  огибающей
чумы. Вокруг нее возились дети, со смехом гоняясь друг за другом,  лаяли
собаки. Издающий Клич шел следом. При мысли о  Сновидце  у  нее  сводило
горло. Превозмогая себя, она спросила:
   - Я слышала, ему получше?
   - Он здоров, как мускусный бык. Я... - Поморщившись, он закончил:
   - Я не совсем удачно выразился...
   Она махнула рукой, утешая его. А между  тем  самой  ей  делалось  все
страшнее.
   - Так иди иначе, - слишком оживленным голосом добавил Издающий  Клич,
- он идет на поправку. Сегодня проснулся, огляделся и сказал, что  хочет
есть. И ел, как мамонт весной. Потом он  вышел  на  свет.  Взобрался  на
высокий камень и сидел там целый день. Я думаю,  видел  Сон.  Он  сказал
мне, что погружается в Единое.
   - Да, это Сон, - прошептала она,  подавляя  вспыхнувшие  в  ее  груди
противоречивые чувства.
   Подойдя к пологу, она остановилась в нерешительности. Вся  сила  духа
изменила ей при взгляде на этот занавес  из  потертой  кожи.  Сердце  ее
трепетало. Он был там. За этим тонким  сдоем  кожи.  Совсем  рядом  -  и
бесконечно далеко.
   Она закрыла глаза и замерла, не в силах ни на что решиться. "Я  вовсе
не должна заходить к нему. Я могу уйти прочь, ничего не говоря".
   - Входи же, - мягко подтолкнул ее Издающий Клич. Собравшись с силами,
она отдернула занавес и вошла. Яркий огонь сверкал  в  закопченной  яме.
Сновидец сидел у костра. Он взглянул ей в  глаза  -  и  она  застыла  на
месте. Пламя бросало красноватые отблески на  его  лицо,  превращая  его
рыжеватую кожаную рубаху в багряную мантию. Его длинные  волосы  спадали
вниз по широкой груди, касаясь земли.
   - Я слышал, ты, в сущности, управляешь лагерем, - сказал он. В голосе
его слышались тепло и забота.
   Она пожала плечами, заставив себя отвлечься от  него,  от  того,  кто
прежде был ее Бегущим-в-Свете, и подумать о Народе.
   - Труднее всего  держать  в  узде  воинов  Вороньего  Ловчего.  Самые
молодые все еще не оставили мысли сходить набегом на Других.
   - А что Другие?
   - Сколько известно, они заняты осенней охотой. Запасают мясо на зиму.
   - Может, присядешь? - пригласил он. Она опустилась на  шкуру  карибу.
Каждая мышца ее была напряжена, руки беспокойно дергались. Она поглядела
на него. За  последние  месяцы  его  могучее  тело  достигло,  казалось,
совершенства. В каждом  движении  сквозили  величие  и  благородство.  А
глаза... даже когда он глядел прямо на нее,  казалось,  что  он  смотрит
куда-то в пространство.
   - Я одобряю все твои распоряжения. Я знаю, что Четыре Зуба у тебя как
кость в горле, но Издающий Клич и Поющий Волк во всем тебя поддерживают.
Я не знал... - он печально улыбнулся, - не знал, что делает с  человеком
Вещий Сон. Как он сжигает ум, и тело, и душу. Иначе я  был  бы  в  силах
помочь тебе.
   - Я знаю, - прошептала она. Сердце ее колотилось. "Если бы  я  только
могла коснуться тебя..."
   - Спасибо тебе за твою заботу о Народе.
   - Что дальше? - спросила она, стараясь говорить твердым голосом и  не
думать о своих личных горестях.
   Он внезапно нахмурился:
   - Надо уходить на юг так быстро,  как  только  можем.  Больше  ничего
сказать не могу, только знаю - на горизонте большие беды.
   - Большие беды?
   - Да. - Он прикусил губу. - Противоположности сходятся воедино.  Силы
равны. Они соединяются...
   - Что ты хочешь сказать?
   Он отклонился назад и задумчиво скрестил пальцы.
   - Сон словами не объяснить. Она кивнула. Все же  ей  было  совершенно
непонятно, о чем он толкует.
   - Ты больше не будешь есть эти проклятые грибы? Он посмотрел на  нее.
Глаза его горели странным огнем.
   - Еще раз. На той стороне. Когда противоположности соединятся.  Потом
все.
   - Что - все?
   Он удивленно глянул:
   - В каком смысле - что?
   - Станешь ли ты... - Она запнулась и, крепко зажмурившись, закончила:
   - Станешь ли ты когда-нибудь нормальным человеком?
   Он насмешливо прищурился:
   - Нормальным?
   Они помолчали. Пусть он разберется в себе, решила она.
   - Ты сможешь опять любить?  -  в  отчаянии  спросила  она.  Нервы  ее
напряглись, как тетива атлатла. Улыбка осветила его лицо.
   - Я люблю всех и все, Пляшущая Лиса. Видишь ли, это  часть  Единства.
Я...
   - Ах... - Тупая боль обожгла ее  изнутри.  Он  опять  улыбнулся.  Его
совсем еще юное лицо глядело на нее мягко и понимающе.
   - Ты спрашиваешь меня о другом, не правда ли? Чувствую  ли  я  особую
любовь к тебе - такую же, как  прежде?  -  Он  покачал  головой.  -  Это
чувство - ненастоящее. И оно убило Цаплю. Она никогда не позволяла  себе
идти до конца. Самая сердцевина ее  духа  не  смогла  очиститься.  Стать
пустотой, ничем.
   Она развела руками:
   - Это звучит как нелепица какая-то.
   - Нелепица? Хорошее выражение. Здесь и  в  самом  деле  нет  никакого
смысла. Здесь нет тебя и меня. Черного и белого. Здесь вечно  пульсирует
Единое - и Ничто. - Он участливо поглядел на нее:
   - Понимаешь?
   - Понимаю, - ответила она. Но ничего она не понимала!
   - Я люблю тебя больше, чем прежде, - нежно сказал он,  коснувшись  ее
руки. - Потому что теперь я не... не хочу тебя.
   - Не хочешь...
   - Я знаю твою душу до глубины. Она чиста и прекрасна. И моя такая же.
- Он развел руками и глубоко вздохнул. - Все одинаково. Все едино.  Люди
хотят только того, что отлично от них. А мы с тобою - одно.
   Смущенная и растерянная, она глубоко вздохнула и встала.
   - Как я понимаю, ты согласен со всеми моими распоряжениями в  лагере?
С тем, как ведутся работы?..
   - Никто не справился бы с этим лучше, чем ты. Она пошла к пологу. Там
она остановилась и, обернувшись, сказала:
   -  Прошлой  ночью  был  небольшой  снегопад.  Вода,  что  замерзла  в
бурдюках, на следующий день не оттаяла. Я думаю, пора вести старейшин  к
ледовому ходу. Ты сам поведешь их?
   - Я сделаю все, что ты захочешь. Она хмуро улыбнулась.
   - Едва ли, - прошептала она, выходя за  подог.  Камнем  легли  ей  на
сердце слова Сновидца. Но она
   Не говоря ни слова, шла через лагерь. Надо было жить!
   А в ее руках - судьба целого Народа.
   В чуме было темно.  Из-за  полога  пахло  осенней  сыростью.  Десятки
человек с возбужденными, растерянными, раскрасневшимися лицами  окружали
догорающий огонь.
   - Я сам не знаю, что случилось! - жалобно защищался Морж. Он стоял  в
дальнем углу; плечи его тряслись, он молча всхлипывал.  -  Я  чувствовал
себя как обычно, и вдруг...
   - И вдруг ты уснул и дал Врагу унести Шкуру! Ледяной  Огонь  скрипнул
зубами и гневно погрозил кулаками  дверному  пологу,  сотрясающемуся  на
ветру.
   - Во имя всего... - Он горько покачал головой. - Когда я ушел, ты был
в порядке. Мы говорили об охоте, о том, будут ли Другие  затевать  новые
набеги, когда мы убьем и закопаем в землю их вождя. А  потом  я  спросил
тебя, хорошо ли ты себя чувствуешь. Ты сказал:
   "Конечно!" - и  добавил:  "Он  будет  в  целости  и  сохранности!"  И
засмеялся. А я ушел спать - в чум Красного Кремня.
   Морж опустил глаза. Ему нечего было возразить. В сердце Ледяного Огня
вдруг вспыхнула жалость. Приходится ни  за  что  ни  про  что  ранить  и
унижать этого достойного воина...
   - Но ведь был не только Морж,  -  напомнил  Желтый  Бычок,  глядя  на
четырех молодых воинов, сидевших  у  стены  повинно  склонив  головы.  -
Лучшие из наших юношей! Эти... эти... - Он не смог закончить,  его  била
гневная дрожь. В конце концов он просто повернулся к несчастным сторожам
спиной.
   Ледяной Огонь расхаживал по узкому проходу в середине чума.
   - Все это сейчас уже не так важно.
   - Не важно? - возмущенно спросил Конский  Загонщик.  -  Враг  похитил
Белую Шкуру! Скажи мне тогда, что важно?
   - Вернуть ее назад! - закричал Ледяной Огонь. Он обернулся. Он  редко
повышал голос - это произвело  впечатление  на  людей.  Все  -  мужчины,
женщины, дети - глядели  на  него.  Они  ждали,  потрясенные  величайшим
горем,  которое  только  могло  свалиться  на   Мамонтовый   Народ.   Он
передернулся, чувствуя, как их боль касается самого  его  сердца.  Но  у
него не было другого пути,  чтобы  заставить  их  идти  к  югу.  Конский
Загонщик воздел руки к небу:
   - Мы вернем ее!
   - Конечно вернем! - Ледяной Огонь ударил кулаком по ладони,  а  после
обратился к Желтому Бычку:
   - Ты здесь представляешь Род Бизона, Конский Загонщик - Род  Круглого
Копыта и Ледовый Разведчик - Род Тигровой Утробы. Все ли согласны,  если
я буду выступать от Рода Белого Бивня?
   Собравшиеся в чуме закивали.
   - Хорошо. Пошлем скороходов в Род Бизона и Род Круглого Копыта. Пусть
пришлют своих лучших воинов. - Он поднял руку:
   - Предупреждаю вас, только самых лучших, храбрейших!
   Конский Загонщик расправил плечи и с вызовом произнес:
   - Все наши воины...
   - Многие ли ваши юноши согласны идти через ход в Леднике, через дыру,
полную призраков, преследуя Врага? Хватит ли у них храбрости сражаться и
умереть подо льдом? Во тьме?  -  Ледяной  Огонь  поднял  высоко  голову,
ожидая ответа.
   - Ты даже не упомянул  про  Род  Тигровой  Утробы,  -  хмуро  заметил
Ледовый Разведчик. Ледяной Огонь кивнул:
   - Не стоит лишать ваш род лучших воинов, когда вам и  так  приходится
отражать натиск с запада. Если и впрямь воды поднимутся и  зальют  часть
мира, это случится как раз между вашими землями и дальним Врагом. Как вы
предпочитаете - чтобы они оказались на той стороне или на этой?
   Ледовый Разведчик задумался.
   - Мы должны отстоять западные пределы наших земель.  -  Помолчав,  он
поднял палец:
   - Но вы уж верните нам Белую Шкуру!
   Ледяной Огонь поглядел на него. Не выдержав этого взгляда, вождь рода
отвел глаза.
   - Я понимаю тревогу Рода Тигровой Утробы. Вы не  один  год  гордились
обладанием Белой Шкурой. Но это не значит, что другие роды  почитают  ее
меньше.
   - Так верните ее! - яростно  крикнул  Ледовый  Разведчик  и  широкими
шагами вышел из чума.
   - Желтый Бычок? Конский Загонщик? - Ледяной Огонь посмотрел на них. -
Вы согласны?
   - Посылай скороходов, - вздохнул Конский Загонщик. - За  свой  род  я
отвечаю. Мы пойдем на юг, пойдем сквозь Ледник и вернем Шкуру.
   Желтый Бычок кивнул:
   - Мой род с тобой. Враг за все заплатит.

59

   Снег кружился в воздухе и бил в лицо Вороньего  Ловчего.  Он,  тяжело
ступая, шагал к горам, белоснежной стеной  возвышавшимся  на  горизонте.
Небо тускло блестело под сероватой облачной пеленой. Близилась буря.
   Он шатался под непосильной тяжестью. Свернутая в узкую трубочку Шкура
тяжко давила ему на плечи. Шаг за шагом он начал подниматься по склону.
   Он избегал пологих троп, заставляя себя карабкаться по  самым  крутым
откосам, какие только мог найти. Сюда они  за  ним  никогда  не  пойдут.
Никогда! Яростное дыхание  Ветряной  Женщины  настигало  его.  Казалось,
вот-вот он свалится с ног... Тяжело дыша,  он  с  усмешкой  поглядел  на
закат. Хлопья снега все валились  с  покрытого  рваными  облаками  неба.
Обернувшись, он увидел, как Ветряная Женщина заметает его следы.
   - Давай, старайся... - прошептал он. - И побыстрее.
   Сделав последнее усилие, он вскарабкался на вершину гребня - и замер.
Там стояла женщина, не сводя глаз с тропы, по которой он пришел сюда.
   - Пляшущая Лиса, - выдохнул он. - Пляшущая Лиса!
   Она быстро, по-кошачьи, обернулась к нему, держа наготове копья.
   - Вороний Ловчий?
   - Это... я, - прошептал он, опуская на землю тяжелую Шкуру и бросаясь
женщине навстречу. В глубине души он  опасался  предупреждения  Ледяного
Огня о том, что Шкура может высосать его  душу,  если  он  непочтительно
уронит ее на землю, но он пренебрег им - очень уж тяжело было тащить эту
махину до самого лагеря.
   Пляшущая Лиса поглядела на него; взор ее  черных  глаз  был  холоднее
оледенелого снега, без конца летящего с темного облачного  небосвода.  А
Ветряная Женщина все носила белые хлопья; вот уже вся равнина за  спиной
у него покрылась ровной снежной пеленой.
   Отдышавшись, он указал на Шкуру:
   - Вот, смотри! Душа Мамонтового Народа - в моих руках.
   Она равнодушно поглядела на свернутую шкуру:
   - Вот как...
   Она по-прежнему сохраняла самообладание и держала наготове свои копья
- на всякий случай. Он устало выдохнул и отер пот со лба.
   - Это их тотем, понимаешь? Я шел туда, чтобы убить этого  их  шамана,
по имени Ледяной Огонь, и умереть. Показать всем, что я -  великий  воин
Народа, вопреки всем уловкам Бегущего-в-Свете.  А  вышло  так,  что  мне
повезло: я унес их величайшую святыню, Белую Шкуру, сердце их Народа.  Я
возьму ее на юг, когда пойду через ледовый ход. С  этой  шкурой  я  буду
вождем Народа! - Он покачал головой и презрительно хмыкнул:
   - Моему братцу это не под силу.
   - Ты похитил у  Других  Мамонтовую  Шкуру?  -  не  веря  своим  ушам,
переспросила она.
   - Священную Шкуру! - поправил он. - Неужто ты не понимаешь? Я  вырвал
у них сердце. Теперь они не смогут бороться с нами. Я подорвал  их  дух,
лишил их воли к борьбе. И теперь-то, - усмехнулся он, - я заполучу тебя.
Как видишь, мои видения сбываются. С этой  Шкурой  в  руках  я  уничтожу
Бегущего-в-Свете. Я сокрушу Мамонтовый Народ. Я стану вождем. Это  я,  а
не он поведу Народ на ту сторону Ледника. И ты будешь моей.  Кто  сможет
со мной сравниться? Кто бросит мне вызов?
   Она покачала головой:
   - Никогда я не буду твоей.
   -  Ты  будешь  моей  вовеки,   -   улыбнулся   он.   -   Я   уничтожу
Бегущего-в-Свете. Покрою его позором.
   - Зачем? Какой тебе прок...
   - Я сделаю это. Это часть Сна. Мы должны вступить с  схватку  -  и  я
должен победить. Я понял это в ночь, после  того  как  похитил  Шкуру  у
Ледяного Огня. Теперь я вижу все это ясно. Да... - тихо рассмеялся он. -
Ясно.
   Она изогнулась, держа копья наготове. Пряди черных волос  спадали  ей
на плечи. Слова Волчьего Сновидца внезапно пришли  ей  на  ум:  "Большие
беды..."
   А он все смеялся.
   - Помнишь ту ночь, когда м