топоров шумеров. Точнее сказать, предметом для  подражания  являлись  боевые
топоры, поставлявшиеся в Шумер в качестве товара общиной  богатых  кузнецов,
жителей Кавказа, где был расположен  один  из  двух  самых  древних  центров
металлургического производства на нашей планете. Другой находился в Хорватии
в отрогах Восточных Альп, где имеются месторождения олова и меди.
   После миграций и захватов, в конных повозках  и  боевых  колесницах,  эти
племена пришли в Западную Европу и Британию, неразлучные со  своим  каменным
боевым  топором  даже  после  освоения  металлургии.  Люди  боевых   топоров
распространились повсюду. Говорили они на общем индоевропейском языке, позже
разделившемся на санскрит, греческий, кельтский и сотню  других.  Вступив  в
хараппскую Индию, они сделались ариями, сокрушителями  городов,  их  эпос  -
"Ригведа". В Греции люди боевых топоров стали микенцами, Гомер воспел их.  В
Западной Европе они сделались предками кельтов. Итак,  люди  боевых  топоров
явились общими предками и микенцев, и уэссекских  воинов  -  наших  йерниев,
построивших Стоунхендж. К этому времени колесницы  еще  не  успели  пересечь
Ла-Манш. Это событие состоялось уже в железном веке.
   В Европе они  образовали  военную  аристократию,  осевшую  среди  местных
земледельческих, еще неолитических племен, создав внутриплеменное деление на
героев-воинов и  производителей  сельскохозяйственной  продукции.  Возникшая
политическая  система  в  обществе  героического  периода  характеризовалась
сосредоточением власти  в  руках  вождей.  Племена  возглавлялись  выборными
вождями, а не королями-династами. По сути дела, царь Перимед не  был  царем,
не были городами и Микены, - как и дан йерниев. Это была крепость-дворец,  в
которой восседал Перимед, распределяя добычу,  захваченную  в  сухопутных  и
морских набегах в основном он копил сокровища для себя, а часть раздавал  в
виде   даров   приближенным,   воинам    и    вождям-соперникам.    Подобный
дипломатический обмен уже подводил его к истинно  царской  власти,  позволял
положить начало династии. Этой политической эволюции содействовала  война  с
Атлантидой, требовавшая ото всей Арголиды единства действий, как  от  одного
царства, подчиняющегося единому властелину. Развитие подобных  отношений  во
всей  остальной  Европе  еще  не  заходило  так  далеко,  в  лучшем   случае
образовывались весьма непрочные союзы между племенами.  Всюду  речь  шла  об
обладании драгоценными металлами. Вожди создавали свои отряды ради  грабежа,
воинская потеха и угроза мести укрепляли их власть.
   Герои-вожди  варварской  Европы  не  похожи  на   цивилизованных   владык
подлинных царств, располагавшихся на Ближнем Востоке.  Там  цари  и  фараоны
также стремились заполучить  драгоценные  для  цивилизации  металлы,  однако
решали этот вопрос как государственные  мужи,  покровительствуя  торговле  в
широких масштабах. Частично объяснение этому следует искать  в  том,  что  в
пределах Шумера и Египта отсутствуют месторождения полезных ископаемых. Руды
металлов добывались в Европе, возле первых рудников началась и  металлургия.
Поэтому основной заботой древних царей были непрекращающиеся поиски олова  и
меди: владыки рассылали купцов, лазутчиков и воинов-авантюристов  далеко  от
дома. Их добыча служила искусству царских плотников, скульпторов,  ювелиров
на нее содержались солдаты и придворные. Здесь возникает еще один контраст с
европейскими племенными государствами, где воины образовывали не  армию,  но
слой  аристократии,  а  ремесленники  скитались,  следуя  традиции  бродячих
медников. Еще более разительное отличие заключается в том, что цари Шумера и
Египта обитали в истинных городах, где городская  жизнь  проявилась  уже  во
всех известных нам аспектах,  а  не  в  населенных  аристократами  поселках.
Города  существовали  за  счет  окружающих   неолитических   земледельческих
поселений, за счет налогов вырастали из  таких  поселений.  Городской  жизни
отвечала государственная организация, ориентированная на  потребности  элиты
культура - все  это  отсутствовало  у  племенных  государств,  и  в  Европе,
узнавшей железо, все они  покорились  наследникам  царств  бронзового  века,
когда те приступили к территориальным приобретениям.
   Здесь я имею в виду  расширение  территории  Римской  империи,  покорение
Галлии  Цезарем.  Будущий  император  молниеносно  разгромил  героев-воинов,
предпочитавших индивидуальные поединки, руками обученной  дисциплинированной
армии. К счастью, он описал уничтоженную им  культуру,  используя  при  этом
свидетельства  классических  авторов.  Среди  них  следует  выделить   грека
Посидония, умершего в 51  г.  до  н.э.,  ко  времени  написания  собственных
записок Цезаря. Посидоний  описывает  келтов,  обитателей  Галлии  нам  они
известны из классической истории под  именем  кельтов.  Археологически  этим
племенам соответствует последний горизонт  доримского  железного  века,  так
называемая латенская культура.
   Железный век в его римском воплощении принес не только дешевое железо для
оружия  и  орудий  труда,  он  дал  алфавит,   монеты,   гильдии   свободных
ремесленников, связь с  помощью  конной  почты.  Дешевые  доступные  мечи  и
доспехи уничтожили военную монополию  аристократии  бронзового  века  стало
возможным появление организованных  армий  алфавитное  письмо  покончило  с
монополией на грамотность, находившейся  в  руках  жрецов-писцов,  служивших
царям бронзового века монеты сделали возможной мелкую  торговлю,  сменившую
колоссальные  обороты   царей,   дешевые   инструменты   сделали   возможным
независимое  существование  ремесленников  под  защитой  гильдий.  И   новые
правители железного века вели другую политику - имперскую по образу мысли.
   Граничившая с Римом латенская Европа, тем не менее, социально не  слишком
отличалась  от  предшествовавшей  ей  Европы  бронзового   века.   Посидоний
описывает нам кельтских воинов с железными мечами, выходивших на героический
поединок - не на общую битву. Цезарь обнаружил в Британии колесницы - как  у
героев  Гомера.  В  источниках  по  истории  кельтской  Европы   отсутствуют
сообщения о династических королевствах, тем более об империях  ремесленники
были независимы - гильдий не существовало - и странствовали,  работая  то  у
одного, то у другого племенного вождя. Функции жрецов исполняли друиды  они
не пользовались письмом: все  знания,  в  том  числе  генеалогии  и  подвиги
вождей, запоминались ими и пересказывались. Если  отнять  железо  -  получим
гомеровские Микены.  Даже  крупная  конфедерация  племен,  находившаяся  под
властью военных предводителей, по словам Цезаря,  выступившая  против  него,
появилась скорее всего в результате реакции  на  нападение  внешнего  врага.
Таким врагом была и Атлантида для враждующих крепостей микенской Арголиды, в
которой правил выдуманный нами царь Перимед, прототипом для которого  явился
ополчившийся против Трои Агамемнон. Лишь  ради  такой  цели  города-крепости
могли  оставить  взаимные  набеги  и  похищение  скота.  Это  те  же   самые
воины-пастухи, которые построили Стоунхендж в бронзовом веке в Британии  их
двойные  каменные  боевые  топоры  с  просверленным  отверстием,   а   также
захваченные   драгоценности   обнаруживаются   в   курганах   возле    этого
мегалитического сооружения. В радиусе двух миль от него находится около  460
таких курганов. И если  кельты  проводили  племенные  сходки  на  кладбищах,
окруженные  своими  мертвыми  героями,  значит,  и  окруженный  погребениями
Стоунхендж мог служить подобной цели.  Действительно,  и  уэссекские  воины,
создатели монумента, и центрально-европейские витязи, погребенные  вместе  с
бронзовыми мечами под курганами Унетице, археологической науке известны  под
общим  именем  протокельтов.  Наши  йернии  и  герамании  -  просто   бедные
родственники героев Гомера. И мы  вполне  оправданно  прибегаем  к  проекции
некоторых базовых элементов кельтской культуры железного века в прошлое,  во
времена  их  непосредственных  предков,  современников  бронзового  века.  В
кельтах мы можем видеть кое-что от наших протокельтских  уэссекских  воинов,
йерниев, если угодно, тех,  о  ком  не  дошло  ни  письменных,  ни  изустных
исторических свидетельств.

Глава 4

   Полученные от очевидцев сведения о жизни и обычаях кельтов использовались
греческими авторами, такими, как географ Страбон, историк Диодор Сицилийский
и более всего этнограф Посидоний. Страбон говорил о  кельтах:  "Они  обожают
войну, вспыльчивы и драчливы". Можно не сомневаться, такими были  и  йернии,
такими мы изобразили их в нашем романе.
   В  пятом  столетии  нашей  эры  последнюю  уцелевшую  твердыню  кельтской
культуры Св. Патрик обнаружил в Ирландии. Это был пережиток  индоевропейской
культуры  времен  Гомера  и  "Ригведы":  с   колесницами,   кражами   скота,
постоянными    войнами,    громогласными    хвастунами-героями,    основными
добродетелями которых являются отвага и боевая удаль. Изустные повествования
превозносили такие деяния. Христианские монахи записывали  эти  сказания,  в
том числе и "Похищение быка из Куалнге".
   Военная аристократия, ее набеги и  бои  -  единственное,  что  интересует
Гомера и создателя "Похищения". Описывая обычаи галльских кельтов на  пирах,
Диодор делает прямую ссылку на Гомера:
   "Возле них находятся пылающие  очаги  и  котлы,  и  вертела  с  огромными
кусками мяса. Храбрых воинов почитают  лучшими  кусками  -  так,  по  словам
Гомера, приветствовали Аякса вожди, когда победил он Гектора в  единоборстве
- ..Но Аякса героя особо хребтом бесконечным сам Агамемнон  почтил"  .
   Посидоний видел нечто подобное. И  его  описания  в  более  драматической
форме предстают в ирландских сагах.
   Иногда за обедом кельты затевают поединок. Взяв оружие, они наносят  друг
другу легкие удары и отражают их, но иногда случаются раны,  и  раздражение,
вызванное ими, может повести даже к гибели соперников, если их  не  разведут
очевидцы. А в прежние времена пекли целиком заднюю  часть  свиньи,  и  самый
храбрый вырезал из туши лучший кусок тот, кто возражал, поднимался,  и  они
бились насмерть.
   В  ирландских  героических  сагах  доля  сильного  называется   curadmir.
Буквально  -  это  кость  состязания  или  раздора.  Но  как  же  определить
сильнейшего? В "Повести о свинье Мак-Дато"  воины  один  за  другим  требуют
права разрезать свинью на пиру: каждый  уступает  сопернику  после  взаимных
оскорблений и хвастовства.  Наконец,  силач  из  Коннахта,  Кет  мак  Матах,
собирается резать жаркое, посрамив нескольких соперников. Тогда в зал входит
Конал Кернах, и разыгрывается та же самая сцена, которую за  тысячу  лет  до
того видел в  Галлии  Посидоний.  Разве  можно  лучшим  образом  подтвердить
архаизм ирландской традиции! Жива латенская культура!
   "...В то время как он с ножом в руке уже готов был приняться  за  свинью,
все увидели Конала Победоносного, входящего в дом. Одним прыжком очутился он
среди собравшихся. Великим приветом встретили его улады. Сам  Конхобар  снял
венец со своей головы и взмахнул им.
   - Хотел бы и я получить свою долю! - воскликнул Копал. -  Кто  производит
дележ?
   - Пришлось уступить тому, кто делит сейчас, - сказал  Конхобар.  -  Кету,
сыну Матаха.
   - Правда ли, - воскликнул Конал, - что ты, Кет, делишь свинью?
   - Верно. - отвечал Кет.
   - Эй, отойди от свиньи! - воскликнул Конал.
   - А у тебя какое право на нее? - спросил Кет.
   - У тебя есть право вызвать меня на поединок, - сказал Конал. -  Я  готов
сразиться с тобой, Кет! Клянусь клятвой моего народа, с тех пор как  я  взял
копье в руку свою, не  проходило  дня,  чтобы  я  не  убил  хоть  одного  из
коннахтов, не проходило ночи, чтобы я не сделал набега на  землю  их,  и  ни
разу не спал я, не подложив под колено головы коннахта.
   - Это правда, - сказал Кет. - Ты лучший боец, чем я. Будь  здесь  Анлуан,
брат мой, он вызвал бы тебя на единоборство. Жаль, что его нет в доме.
   - Он здесь, вот он! - воскликнул  Конал,  вынимая  голову  Анлуана  из-за
своего пояса.
   И он метнул ее в грудь Кета с такой  силой,  что  у  того  кровь  хлынула
горлом. Отступил Кет от свиньи, и Конал занял его место" .

***

   Повествование о свинье Мак-Дато - лишь одна из героических саг, к которым
относят и "Похищение", совместно именуемых уладским циклом. Общим героем  их
является король Конхобар, аналог  гомеровского  царя  Агамемнона.  Богатырем
является Кухулин, ирландский Ахиллес. Ирландскими  троянцами  можно  назвать
людей короля Коннахта, одним из которых является Кет  мак  Матах.  На  самом
деле "Илиада" достаточно точно иллюстрирует жизнь кельтов Галлии и Ирландии.
Гомеровские  Микены  представляют  собой   отнюдь   не   городской   элемент
индоевропейской культуры, вправленный в средиземноморскую оправу. Скот  есть
форма богатства, приобретение его  является  целью  многих  набегов  и  битв
уладского цикла. Это  мера  благосостояния  у  Гомера:  захваченный  панцирь
оценивается не менее чем в девять - до ста голов скота,  ради  такого  стоит
рискнуть.
   Быть может, единственное различие заключается в том, что  саги  уладского
цикла, с не меньшим восторгом описывающие придворный церемониал,  чем  делал
Гомер, предпочитают окончание церемоний самим церемониям, которые  греческий
аэд описывает в развитии. Самые  благородные  ирландские  герои  забывают  о
достоинстве  ради  юношески  живой  драки,  невзирая  на  обилие  ритуальных
тонкостей,  соблюдаемых  в  пиршественном  зале,  центре  дворцовой   жизни.
Кельтские пиры у Посидония и старинные ирландские саги населены  хвастливыми
рыгающими  вождями,   наделенными   сильной   рукой   и   крепкой   глоткой,
предводителями  гнусных  шаек  несовершеннолетних  гангстеров.   При   любом
надуманном оскорблении все хватаются за  мечи:  с  губ  под  сальными  усами
срываются угрозы, брань, хвастовство - в самой напыщенной  форме.  Создатели
Стоунхенджа действительно могли  быть  такими  грубыми  варварами.  Конечно,
ирландские саги дают более точные описания, чем Гомер. Впрочем,  не  следует
забывать, что греческий аэд прославляет  отнюдь  не  городское  общество,  а
героическое.
   Куда  более  отталкивающей,  чем  плохие  манеры  и  хвастовство,  чертой
общества йерниев являются  человеческие  жертвоприношения.  Мы  здесь  также
воспользовались кельтским обычаем. В одном из самых ярких эпизодов "Записок"
Цезарь так говорит о человеческих жертвоприношениях в Галлии:
   "Некоторые  племена  употребляют  для  этой  цели  чучела,  сделанные  из
прутьев, члены которых наполняют живыми людьми: они поджигают  их  снизу,  и
люди сгорают в пламени" .
   У Страбона человеческие жертвоприношения осуществляются  и  сожжением,  и
ударом кинжала:
   "Обреченного на смерть человека они закалывают, ударяя в спину  кинжалом,
а по конвульсиям его читают будущее. При жертвоприношениях не обходится  без
друида. Об их человеческих жертвоприношениях говорит и другое в  обычае  их
сбивать людей стрелами и сажать их на копья в  храмах,  или  же  делают  они
огромную фигуру из соломы и прутьев, загоняют туда скот,  диких  животных  и
человеческие существа и сжигают приношение".
   Жертвами этого жуткого обряда становились  военнопленные,  он  напоминает
разнообразные ирландские повествования  о  мести,  где  жертвы  сжигались  в
домах.  Однажды  подобное  жертвоприношение  прекратила   сверхъестественная
женщина, приведшая в качестве замены корову. История эта имеет  параллели  в
традициях индийских ариев, где в свое  время  человеческие  жертвоприношения
были заменены закланием животных. Однако в ирландской ветви  индоевропейской
культуры они сохранились. Сам Цезарь не находил ничего  экстраординарного  в
подобных обычаях. С его точки зрения, галлы просто сохраняли  древний  обряд
человеческого жертвоприношения,  практиковавшийся  и  в  его  родной  Италии
вплоть до первого века до н.э. однако Цезарь не мог знать, что  этот  обряд
был  установлен   пришедшими   туда   индоевропейскими   воинами.   Подобные
жертвоприношения совершались и в начале существования Римского государства.
   Охота йерниев за головами тоже основана на кельтском обычае. Вот описание
поведения кельтов в битве из труда Диодора:
   "В путешествиях и боях пользуются они  двуконными  колесницами,  несущими
колесничего и воина. Встречаясь в бою,  они  бросают  дротики  во  врага,  а
потом, спускаясь с колесницы, вступают в бой на мечах.  Некоторые  настолько
презирают смерть, что идут в бой нагими, в одной набедренной повязке.  Когда
сходятся два войска, они выходят из  рядов  и  вызывают  самых  отважных  на
поединок, потрясая при этом оружием, чтобы устрашить врага. Когда  вызов  на
бой бывает принят, они начинают громко превозносить деяния и отвагу  предков
и расхваливают  собственное  мужество,  стараясь  одновременно  оскорбить  и
унизить соперника, заранее лишить его  боевого  духа.  Они  отрезают  головы
врагов, убитых ими в битве, и вешают на шеи лошадей. Эти кровавые трофеи они
передают щитоносцам и увозят в качестве  трофеев  воспевая  пэан,  победную
песню, они прибивают эти плоды войны к своим домам, так  же,  как  и  головы
диких зверей, которых удалось добыть на охоте".
   Этот текст прекрасно согласуется с ирландскими сагами. В "Похищении  быка
из Куалнге" воины отправляются на битву в колесницах, вызов на  единоборство
имеет здесь столь же важное значение, как в "Илиаде". Герой Кухулин, стоящий
в своей двуконной колеснице со щитом,  мечом  и  копьем,  -  это  же  просто
кельтский герой Посидония.
   Об охоте за головами упоминает и Страбон, видевший в этом:
   "...варварскую жестокость, особенно  характерную  для  северных  народов,
которые покидают поле боя, привязав к шее коня головы убитых  врагов,  и  по
возвращении домой приколачивают эти замечательные предметы  к  стенам  своих
домов".
   Кельтское    общество    представляет    собой    героическое    общество
аристократических племенных государств, занимающееся войной,  а  отрубленные
головы, любимая тема кельтского фольклора, являются самыми почетными боевыми
трофеями. Подобное характерно и для ирландского эпоса.
   В   соответствии   с   данными   археологии,   классической   истории   и
индоевропейской эпической литературы, мы имеем право в  культуре  ирландских
кельтов-латенцев  усматривать  аналогию   культурного   ландшафта   Британии
бронзового века в 1500  г.  до  н.э.  -  времени,  когда  протокельты-йернии
строили  Стоунхендж.  В  Галлии  латенская   культура   вымерла   к   началу
христианской эры, в Британии -  к  концу  первого  ее  столетия.  Ирландские
латенцы восходят к галлам, и культура их исчезла бы примерно к 150 г.  н.э.,
- если бы римское завоевание дотянулось и до  этого  острова.  Но  этого  не
произошло. Римляне, во всяком случае в лице своих легионов,  не  вступили  в
Ирландию, и латенская культура, последний доримский горизонт железного века,
сохранилась  там  в  изоляции,  в  качестве  последнего  уцелевшего  осколка
кельтской культуры. Такой и обнаружил ее в пятом веке новой эры Св. Патрик.
   Рим все-таки пришел в Ирландию, но в лице монахов, позже  записавших  там
героические сказания, основывавшиеся на устной традиции, сохраненной бардами
от прихода латенцев в Ирландию до четвертого столетия н.э. Сами  кельты  как
отдельный народ появились в Западной Европе в лице людей боевых топоров с их
племенными государствами. Их коровьи  вожди  добились  власти  над  местными
неолитическими земледельцами. По  дороге  в  Хорватии  они  познакомились  с
производством бронзы у тамошних металлургов,  что  подобно  жителям  Кавказа
жили, выменивая  металлургическую  продукцию  на  ближневосточные  продукты.
Итак, бронзовый век в Европе начинается с появления протокельтов  -  хотя  в
это время металлические вещи еще редки (йернии  носят  бронзовые  кинжалы  в
качестве украшения), - со свои