х камней.
   Случившееся и без того встревожило всех, а  вопли  только  мешали  тонкой
работе. Во избежание новой трагедии Эсон шагнул вперед, извлек меч из  ножен
и рукоятью ударил раненого в висок...
   По сравнению с огромной болью это был всего лишь комариный  укус,  и,  не
переставая кричать, несчастный только дернулся. Во второй раз  Эсон  не  был
столь  мягок.  Бронзовая  рукоятка  обрушилась  тяжелым  ударом,  и  человек
мгновенно затих.
   Из щели между камнями выступила кровь - совсем немного, настолько  плотно
стиснута была рука - почти  вся  до  локтя.  Оторвав  кожаный  шнурок,  Эсон
перетянул руку несчастного выше локтя.
   - Подержи, чтобы не упал,  -  приказал  он  ближайшему  йернию.  Проверил
помост над собой, убедился, что  под  ногами  нет  жира,  и  занес  меч  над
головой.  Размашистый  удар  пришелся  прямо  в  сустав,  раздавленная  рука
отделилась от тела.
   Тело не пришедшего в себя человека содрогнулось от удара.
   - Унесите и спустите на землю, - приказал Эсон.
   - Теперь все в порядке, - проговорил бледный Интеб.
   Он все еще дрожал. Эсон обнял друга за плечи.
   - Потери есть всегда, не думай о них.
   - На мгновение мне показалось, что все сейчас...
   - Камни устояли. Ты - умелый зодчий, Интеб. Каменный хендж почти окончен.
   - Кровь. И рука. Эти кости останутся здесь навечно...
   - Кровь на камнях - дело обычное. У нас в Микенах с каждой стороны  ворот
над столбом лежит по рабу, чтобы камни крепче держались.  Не  тревожься.  Ты
продолжишь работу.
   Интеб отодвинулся, стиснув руки, он старался унять дрожь.
   - Да, конечно.  Дело  должно  быть  закончено.  Сейчас  и  немедленно,  -
осталось сделать немногое.
   Некоторые воины не хотели снова приступать к работе, но Эсон только молча
показал им свой окровавленный меч - оружие  говорило  без  слов.  Осторожно,
медленно доски по одной вытащили из-под другого конца  перекладины.  Наконец
вытащили последнюю, камень заскрежетал о камень  и  встал  на  место.  Интеб
положил руку на поперечину.
   - Вот, Эсон, твой каменный хендж, он готов для  самайна.  Такого  еще  не
было. Ты будешь царем, Эсон.
   Мужи-йернии не понимали смысла того, что происходит, но вполне  постигали
величие сделанного ими. Они кричали,  выкрикивали  свой  боевой  клич,  пока
наконец не охрипли. На земле внизу творилось то же самое. Лишь сброшенные  с
самого верха останки  раздавленного  йерния  безгласно  лежали  у  основания
хенджа.

Глава 7

   Темный силуэт был издалека виден над равниной, он высоко  поднимался  над
округлым  холмом.  Хижины,  лепившиеся  снаружи,  только  подчеркивали   его
величие. Завидев его,  воины  из  других  тевт  издавали  изумленные  вопли,
быки-вожди начинали трогать усы и покусывать губы. Это был хендж!  Шедшие  с
мешками за спиной альбии восхищались им они-то умели работать  с  камнем  и
сооружали громадные гробницы. Донбакшо с товарами на  продажу  или  без  них
приходили, только чтобы взглянуть на него. Даже осторожные охотники по ночам
пробирались  по  равнине,  разыскивая  укромное  место,  откуда  можно   все
высмотреть днем, и,  досыта  наглядевшись,  возвращались  к  своим  лесам  и
болотам.
   Цепочкой шли рослые герамании, мужчины  и  женщины  -  иногда  еще  более
рослые и сильные, чем мужи, оставив корабли на берегу, они уже знали, что  в
этой земле появилось нечто невиданное.
   Настал  самайн.  Год  оканчивался,  зима  была  не  за  горами,  и  тевты
собирались. Настало время забивать скот и пировать, время торгу и  пьянству,
время возводить в быки-вожди и сжигать пленников в клетке. Время для всего.
   И для сбора всех тевт йерниев, обитавших на холмах.  Этого  не  было  еще
никогда. Над этим думали и думали. Но быки-вожди получили  теплое  золото  и
мягкие янтарные диски в знак того,  что  Эсон  ждет.  Каждого  уверяли,  что
прочие просто рвутся прийти. Так предложил Интеб, знавший толк  в  интригах:
это  сработало,  преодолев  все  сомнения  быков-вождей.  Разве  может  один
противиться объединенной  воле  всех  остальных?  Они  начистили  украшения,
отполировали бронзу и выступили в путь, прихватив  с  собой  все,  что  было
припасено для  торговли.  Племена,  торговавшие  прежде  с  другими  данами,
направились теперь к Дан Эсон. Приходили все новые и новые. Никогда  еще  не
было такого самайна, никто не помнил ничего подобного.
   Вокруг костра воздвигли еще четыре хенджа для быков-вождей четырех тевт -
два по одну руку от хенджа Эсона, два по другую. Эсон  был  благороден:  для
хенджей гостей взяли самые высокие бревна из дана, их  снабдили  подходящими
поперечинами.  И  теперь  каждый   из   быков-вождей   мог   восседать   под
величественной аркой, что была раза в два выше, чем делалась прежде.
   Ну, а над ними гордо возвышался хендж из белого камня. Ворота в Мой Мелл,
в Землю Обещанную... Новый друид вождя увенчал хендж сушеной бычьей головой,
увенчал оружием, золотом, головами  врагов.  Трудно  было  поверить  глазам:
хендж из камня, а  не  из  дерева,  камня  твердого,  как  боевой  топор.  И
быки-вожди сидели и пили  -  в  молчании,  потому  что  стоило  поглядеть  в
сторону, рано или поздно взгляд обращался к этим вздыбленным  глыбам..,  все
выше и выше.
   В своей новой круглой плетеной хижине снаружи вала Эсон надевал  панцирь,
блестящий и полированный. Пока он  завязывал  кожаные  шнурки,  яркая  штука
заинтересовала лежавшего на полу младенца, тот довольно загукал. Эсон  ногой
пододвинул к нему  щит,  чтобы  крошечные  руки  могли  потрогать  блестящую
поверхность.
   - Бык-вождь Маклорби допоздна проговорил с друидом Немедом, - проговорила
Найкери. - Я не видела этого, но женщины передали.
   - Разговоры жен мне не интересны.
   - Еще как интересны: Немед постоянно говорит с  людьми  из  рода  Уалы  и
читает знаки для них.
   - Бык-вождь мертв и более не опасен мне.
   - Но живые всегда опасны, тем более если они спрашивают совета у мертвых.
   - Я не боюсь ни живых, ни мертвых, ни быков-вождей,  ни  друнов.  У  меня
есть зуб, опасный для каждого, - и Эсон хлопнул по мечу.
   - Но лучше и проще знать все заранее. Ты стал здесь  быком-вождем  вместо
человека из рода Уалы. Они не забудут, что прежде были  высокими,  а  теперь
стали ничем.
   Водрузив шлем на голову, Эсон вышел, не потрудившись  ответить.  Младенец
завопил, когда отец забрал яркий щит. Найкери подняла дитя и прижала к себе.
   Остальные быки-вожди уже  сидели  у  хенджей.  Когда  появился  Эсон,  от
костров принесли мясо. Он должен сделать первый надрез,  взять  долю  самого
сильного, тогда и  начнется  пир.  До  ноздрей  его  донесся  дивный  запах:
огромную тушу свиньи, дымящуюся и истекающую жиром, поместили на  козлы.  Ее
поймали этим летом и обильно кормили, пока она не стала  похожа  на  толстый
древесный ствол. Поросят ее давно уже съели, теперь пришел черед и  дородной
мамаши. Эсон извлек кинжал и пальцем попробовал острие.
   - Я - Маклорби,  -  поднявшись,  провозгласил  бык-вождь  самой  северной
тевты. - Чтобы прийти на этот пир, я прошел сотню миль и еще сотню. Со  мной
пришла сотня мужей. Над дверью моей прибито столько голов, что не  счесть  и
ста воинам. Сотню воинов сразил я в битве я первым разрежу мясо.
   После этих слов упало молчание. Маклорби провел рукой по  усам  и  ударил
себя в грудь.., невысокий, но крепкий, мышцы бугристой корой  вздымались  на
его теле. Руки у него были толще, чем ноги у многих. Он был знаменитый воин,
и теперь вызывал Эсона на бой возле собственного очага. Найкери была права -
вот и повод для беспокойства. Эсон оглядел безмолвные лица и понял,  что  от
поединка нельзя отказаться. Он не  хотел  крови,  но  если  так  -  Маклорби
придется умереть.
   - Мясо режу я, - Эсон поднял кинжал. Маклорби в первый  раз  поглядел  на
него.
   - Я - Маклорби, мужи трепещут, слыша мое имя. На ночь я подкладываю  себе
под колено голову вождя-быка. Сегодня я усну, положив ногу на голову Эсона.
   Вызов был сделан. И оставив кинжал, Эсон извлек меч из ножен.  Не  отводя
глаз от Эсона, Маклорби указал на хендж за собой.
   - Вот мое золото, оно висит на хендже, чтобы каждый  мог  видеть  его.  Я
брал в боях шлемы и панцири - вот они, пусть все видят. Я бился  с  морскими
людьми и отбирал у них оружие.  Я  бился,  как  положено  йернию:  волосяная
перевязь через плечо, на шее кинжал и гривна, в руке топор, грудь - открыта,
и ноги босы, и волосы на лице моем белы, как подобает йернию. Так мы  воюем.
Так бьется бык-вождь йерниев. Мы - йернии.
   Воины тевты Маклорби отвечали громкими воплями одобрения, хлопали себя по
ляжкам. Кое-кто в кругу поступил так же, другие же бормотали и оглядывались.
   Эсон ощутил,  как  кожу  тронул  невольный  озноб.  Поздно  -  ничего  не
сделаешь. Теперь он все понял.
   У него есть враги в дане, и они хорошо продумали свой план. Эсон  еще  не
пришел в силу после ранения,  а  сильнее  Маклорби  среди  йерниев  не  было
никого. В броне и с мечом Эсон победил бы любого. Но сейчас он обрек себя на
поражение. Он стал быком-вождем йерниев и, принимая вызов, должен биться как
положено йернию, и никак иначе. А они сражались нагими -  лишь  с  волосяным
поясом на чреслах, без брони, взятой в бою  у  микенцев.  И  если  он  хочет
остаться быком-вождем своей тевты, придется биться без панциря. Нет  другого
выхода, если хочешь  стать  царем  йерниев.  Герой  наг.  Враги  хорошо  все
продумали. Эти мысли мгновенно пролетели в его голове,  и  Эсон  понял,  как
надлежит поступить. Нельзя отговариваться раной -  вождь-бык  всегда  могуч.
Нет отговорок, нет возможности отказаться от поединка.
   - Маклорби прибежал к моему порогу и  затявкал,  как  собака  в  жару,  -
проговорил Эсон, - Маклорби хочет усесться у моего очага и резать первым мое
мясо по праву сильного. Я скажу всем, что будет  с  Маклорби.  Он  не  будет
впредь есть, ему более не суждено пить - потому  что  я  убью  его  и  ножом
отрежу голову, чтобы сегодня ночью положить ее под колено.
   С этими словами Эсон опустил меч и  щит  на  землю  и  рванул  шнурки  на
панцире и поручнях, отбросил их в сторону, за ними последовал шлем.  Наконец
на Эсоне остался только шнурок с кинжалом. Тогда он взял щит и, вдев в петли
руку, провозгласил:
   - Я Эсон Микенский. Я - йернии Эсон из Дан Эсон, и вот  мой  хендж.  Я  -
убийца мужей. Я убью Маклорби топором. Пусть приблизится друг мой Ар Ала  из
Дан Ар Ала - я хочу оказать честь его топору и зарубить им Маклорби.
   Вскочив на ноги, Ар Ала перебросил топор  через  огонь.  Эсон  в  воздухе
подхватил его - Маклорби абу! - вскричал Маклорби и, ударив в  щит  топором,
бросился вперед.
   - Эсон абу! - отвечал Эсон, делая шаг вперед. Топор ударил в щит, и битва
началась. Уже после первых ударов стало  ясно,  кто  победит.  Маклорби  был
сильнее. Когда топор против топора -  исход  решает  сила.  Каменное  лезвие
ударило в щит Эсона, рука микенца ощутила удар.  Собственный  удар  его  был
отброшен и перехвачен. Рука Эсона не отошла еще после первого  удара,  когда
на щит обрушился второй и третий. Эсон отступал, но  безжалостный  как  сама
смерть Маклорби следовал за ним, нанося удары сильной, не знающей  усталости
рукой, словно рубил дерево. Сейчас он  рубил  человека,  и  с  каждым  новым
ударом Эсон ощущал, как оставляет его сила. Он задыхался, пытаясь  выстоять.
Эсон не был достаточно быстр и точен в движениях: принимая  следующий  удар,
он не успел подставить щит - топор Маклорби  задел  плечо  Эсона,  пролилась
первая кровь.
   Завидев ее, все воины взревели, а Маклорби остановился и, отступив назад,
потряс топором и щитом над головой, провозгласив свой боевой клич.
   Эсон чувствовал рану, она была неглубокой, но  кровоточила,  и  с  каждой
каплей сила понемногу оставляла его тело. Оставалось умереть?.. Но  Эсон  не
хотел умирать. Маклорби повернулся и снова издал  боевой  клич.  Тогда  Эсон
освободил руку от петель щита и взял его за край.
   - Эсон абу! -  хрипло  вскричал  он,  бросаясь  вперед.  Расставив  ноги,
Маклорби стоял на месте и улыбался, дожидаясь  Эсона,  так  что  видны  были
желтые зубы. Эсон широко замахнулся топором, метя в бок Маклорби.  Бык-вождь
повернул щит, чтобы отразить удар, и тогда Эсон метнул свой щит ему в лицо.
   Край щита угодил прямо в зубы Маклорби. Взвыв от  боли,  тот  отшатнулся.
Топор Эсона отскочил от щита и ударил йерния по руке, выбив  топор  из  руки
Маклорби.
   Прежде чем Эсон успел нанести новый удар, Маклорби отбросил  свой  щит  и
бросился вперед, впившись пальцами прямо в горло Эсону.
   Боль едва не лишила микенца сознания. Как в тумане, мелькнуло  перед  ним
лицо Маклорби, сплевывавшего зубы вместе с кровью. В голове гудело,  и  Эсон
попытался замахнуться топором, но  противник  был  слишком  близко.  Микенец
выронил топор, ударил вперед кулаками, но без успеха. Вокруг кричали, орали,
один голос был знаком - он  ревел  громче  прочих:  Эйас  что-то  советовал.
Что-то о кулачном бое, Эсон едва разбирал слова. Но  когда  смысл  дошел  до
измученного болью и дурнотой мозга, Эсон послушно выставил руки вперед. Не к
горлу Маклорби протянулись они - в  честном  поединке  двух  сил  сейчас  он
слабее, - но к лицу. Пальцы поползли вверх по скулам. И большие пальцы Эсона
впились в глаза Маклорби.
   Так поступали рабы, когда их заставляли биться без  оружия.  Воину  такое
обычно не могло прийти в голову. Пальцы погружались  в  глазницы,  ковыряли,
слепили.
   Боевой клич Маклорби превратился в вопль боли, и руки его, выпустив горло
Эсона, прижались к погубленным глазам.
   Эсон сорвал с шеи кинжал. И единым движением погрузил его прямо под ребра
противника - в сердце.
   Задыхаясь, - голова еще кружилась от боли, глаза застилал туман, и  Эсону
приходилось моргать, чтобы видеть, - микенец  нагнулся  над  трупом.  Вокруг
гремело "Эсон абу", клич повторялся снова и снова, а он пилил,  пока  голова
не отделилась от тела. Руки были по локоть в крови,  кинжал  выскользнул  из
пальцев  Эсона.  Ухватив  голову  за  длинный  ус,  микенец  распрямился   и
неторопливо направился  к  своему  каменному  хенджу.  Бросил  голову  между
вертикальных камней, пустыми глазницами она уставилась на костер совета.
   - Я -  Эсон,  вождь-бык  йерниев,  -  хриплым  голосом  провозгласил  он,
привалившись спиной к прохладному камню - чтобы не упасть.

Глава 8

   Эсон с  жадностью  припал  к  элю,  потом  густой  мед  принес  некоторое
облегчение его горлу. Потихоньку боль отступала. Трое остальных быков-вождей
в молчании пили, огромная свинья  нетронутой  остывала  на  козлах.  Подошли
воины из тевты Маклорби, они хотели унести тело. Эсон не позволил и приказал
им вернуться на место. Потом Эсон встал и вырезал свою  долю  мяса.  Начался
пир - и лишившийся головы труп служил йерниям безмолвным напоминанием.
   Но, невзирая на присутствие трупа,  угощение  и  напитки  быстро  подняли
общее настроение. И уже скоро у костра  зазвучали  привычные  хвастовство  и
бахвальство. Стемнело, в костер подложили  смолистых  сосновых  поленьев,  в
воздух с треском взвились искры. Освещенный огнем, каменный  хендж  сделался
еще более внушительным быки-вожди и  простые  воины  не  могли  противиться
искушению потрогать зернистую поверхность камня. Эсон заметил это  и,  когда
настало время, встал и сам прикоснулся к хенджу. Все умолкли.
   - Я - Эсон. Я убил сто раз по сто мужей. Я убивал быков-вождей. Я  убивал
атлантов. Я убивал всякого зверя, что бродит по суше, я ловил  каждую  рыбу,
что водится в море. Я бык-вождь в этом дане. Я построил этот хендж.
   Правда была более внушительной, чем любая ложь. Он в самом деле  совершил
все это. Огромные камни подтверждали его слова. Никто не посмел возразить.
   - Сегодня на этом самайне впервые сошлись вместе пять  тевт  йерниев.  Вы
здесь потому, что вы - быки-вожди в ваших данах, - и так будет впредь. Но мы
здесь не только воины, все мы йернии. И, когда мы вместе, никто  не  посмеет
противостоять нам. Я прошу вас присоединиться ко мне, пусть будет союз  пяти
тевт. Я прошу вас сделать это здесь, в дане всех йерниев, в дане, какого еще
не было. В каменном  дане.  Присоединяйтесь  ко  мне,  и  мы  низложим  ваши
деревянные хенджи - вы поставите на их место каменные, как это сделал я. Так
будет.
   Все поглядели на  деревянные  хенджи  и  на  огромные  камни  за  Эсоном
умственным взором быки-вожди уже видели за собой такие же каменные арки. Вот
это будет вещь! Сидя перед деревянным хенджем. Ар  Ала  увидел,  ощутил  эти
камни. И с восторгом вскричал:
   - Ар Ала абу! Эсон абу!
   - Эсон абу! - вместе слилось множество голосов, и, когда крики стихли. Ар
Ала спросил:
   - Эсон, ты будешь быком-вождем всех йерниев?  Положив  руки  ладонями  на
камень, Эсон отвечал:
   - Я буду.
   Раздались новые громкие  крики,  все  как  будто  бы  одобряли  план.  Ни
быки-вожди, ни тевты ничего не теряли, но приобрести могли многое.  Там,  на
севере, за лесами жили племена, совершавшие набеги на юг за  скотом.  Теперь
на них можно будет навалиться всей силой. Будет большая добыча.  А  хендж  -
останется хенджем. И когда они проявили  наибольший  энтузиазм,  Эсон  вновь
потребовал тишины, указав на Интеба.
   - Вот Интеб-египтянин, он - зодчий. Он огранил эти камни и возвел их.  Он
расскажет вам о том, что будет здесь сделано.
   Сперва Эсон усомнился в плане Интеба, но  чем  больше  думал,  тем  более
привлекательной казалась ему мысль египтянина.  Нужно  не  только  заключить
союз с вождями-быками, но и заручиться поддержкой воинов.  Интеб  знал,  как
это сделать.
   - Здесь встанут пять хенджей для пяти быков-вождей, - указал Интеб, и все
оборачивались, следя за его рукой. - А вокруг будет каменный дан для воинов.
Будет кольцо камней, поверху перекрытых плоскими глыбами, в стене этой будут
ворота, чтобы воины входили и выходили.
   Вокруг заохали, послышались возгласы одобрения. Интеб подождал, пока  все
снова стихло.
   - Как у всех воинов Дан Эсон есть здесь свой камень, так и самые отважные
воины всех данов получат свои врата в этом каменном  дане.  Они  повесят  на
перекладины отрубленные  головы,  во  время  пиров  увешают  его  добычей  и
сокровищами. Таким будет дан всех йерниев, таким будет он высечен из камня.
   Тут уж никто не  мог  сдержаться.  Послышались  возгласы,  боевые  крики,
взметнулись вверх топоры.., похвальба заглушалась другой похвальбой. Посреди
общего шума и возбуждения Ар Ала подошел к Эсону и уселся рядом. Они выпили,
Эсон возвратил топор.
   - Ты был рядом, когда я нуждался в тебе, - проговорил Эсон.
   - Ты хорошо поработал моим топором, об этом будут вспоминать. Но  я  хочу
спросить у тебя кое о чем. Твой египтянин не сказал, сколько дверей будет  в
каменном дане.
   - Никто не спросил его.
   - Верно. Но я думал о моем дане и вратах для его воинов, думал  обо  всех
воинах, собравшихся здесь. Каменный дан будет огромным?
   - Конечно, но не чересчур. Переставим  голубые  камни,  возведем  кольцо.
Всего будет тридцать дверей, так сказал мне Интеб. Это большой труд.
   - А тридцать - это много?
   Эсон растопырил пальцы на правой руке.
   - Вот пять пальцев. Тевт тоже пять. -  Он  приставил  к  пятерне  большой
палец левой руки. - А это шесть. Каждой тевте будет отведено  шесть  дверей.
Если шесть взять пять раз, то и получим тридцать. Хмурясь,  Ар  Ала  поскреб
землю пальцами.
   - В моей тевте не шесть воинов.
   - Так. Но почести  будут  принадлежать  лишь  шестерым.  Это  будут  твои
родичи, самые сильные из воинов.  Каждый  будет  гордиться,  владея  дверью.
Воины будут усердно трудиться, чтобы стать  одним  из  шестерых.  Они  будут
стараться, помогая тебе. И ты всегда будешь знать, что  можешь  рассчитывать
на их поддержку.
   Хорошенько  подумав,  Ар  Ала  кивнул  и  едва  не  улыбнулся.   Остаться
вождем-быком подчас сложнее, чем стать им. Раздоры и соперничество  в  тевте
никогда не утихали. И эти  шесть  дверей  помог