заботы,  Эсон  не  сразу  услышал
собственное  имя.  На   гранитном   валуне,   венчающем   земляную   насыпь,
перегораживающую долину, появилась Найкери.
   Она была разгоряченной, волосы ее спутались. Задыхаясь, она проговорила:
   - Возле дома моего отца заметили йерниев,  он  испуган  и  не  собирается
далее здесь оставаться - собирает все  пожитки,  чтобы  бежать  к  нашим  на
запад. Он очень боится: на этот раз могут  убить  и  его,  и  всех  нас.  Он
говорит, что йернии обезумели, словно  олени  во  время  гона,  и  не  хочет
оставаться в тех краях, где они способны до него добраться. Пойдем со  мной,
ты должен остановить отца.
   - Пусть уходит. Он нам не нужен.
   - Не нужен? - Она словно выплюнула это слово и стиснула в гневе кулаки. -
Как нам удалось начать работу, как случилось, что ты смог  заняться  добычей
олова? Только потому, что мой отец помог тебе своим богатством. Он дал  тебе
подарки для донбакшо, чтобы они прислали мальчиков. Он дает тебе пищу,  даже
медное долото сделал. Я обманула его, слепца, и  отец  отлил  долото  своими
руками - для тебя. А ты пренебрегаешь им. Где убитые  йернии  -  те  йернии,
которым ты собирался мстить? Где их головы? Ты только  берешь  и  ничего  не
даешь, и еще говоришь, что отец мой не нужен.
   Повернувшись к ней спиной, Эсон сложил на груди руки и, не слушая криков,
оглядел копь.  Не  будь  эта  женщина  столь  полезна,  он  заставил  бы  ее
замолчать. Но этого нельзя  делать.  Нельзя  и  унижаться  до  перебранки  с
женщиной. Дождавшись, когда она умолкла, Эсон повернулся к ней:
   - Какими словами могу я заставить Лера остаться?
   - Скажи, что ты защитишь его,  скажи,  что  убьешь  йерниев.  Скажи,  что
отомстишь за убитых сыновей и погубленных родичей. Быть  может,  ты  сумеешь
пробудить в нем гнев и желание отомстить. Я не в  силах  этого  сделать.  Он
думает лишь о бегстве.
   Эсону это не нравилось. Он  был  нужен  здесь,  на  копи.  Пойдут  долгие
разговоры с Лером, придется давать обещания,  которые  он  потом  не  сумеет
выполнить. Бесконечные пустые разговоры и никаких действий - подобное не для
него. Но деваться некуда. Если воинов удастся  заменить  словами,  он  будет
говорить - ведь у него нет войска.
   - Я пойду, - отвечал он не без колебаний. - Только сперва нужно объяснить
Интебу, в чем дело.
   Другого пути не было. Долгим прощальным взглядом окинув  угасающую  печь,
он отправился из лагеря по едва намеченной тропке. Он  торопился  и  слышал,
как  тяжело  дышала  за  спиной  Найкери,  старавшаяся  не  отставать.  Эсон
улыбнулся.
   Удаляясь от копи, тропа с поросшей вереском  равнины  спускалась  к  краю
заросшего болота. Пробираясь по склону, Эсон охотничьим  инстинктом  ощутил,
что за ним кто-то следит. В болотах водились кабаны и олени - но в  основном
водная птица и звери поменьше. Однако сейчас за ним следил  не  зверь.  Эсон
поглядел вперед и остановился, потянув  меч  из  ножен.  Найкери  с  разбегу
налетела на него.
   - Почему ты остановился? - выдохнула она. Эсон указал клинком вниз.
   Там на краю болотистой чащи в зарослях осоки стоял человек, рядом  с  ним
застыл громадный пес, похожий на волка. Оба казались вырубленными из  камня.
Мужчина был невысок и грузен. Мускулы прятал жирок. Было видно, что одет  он
лишь в набедренную повязку из шкуры рыжей лисы. Ноги  его  выше  колен  были
покрыты водонепроницаемыми сапогами из кожи, снятой с ног  дикой  лошади.  В
одной руке он держал  тонкое  копье  с  острым  костяным  наконечником,  под
которым раскачивался силок. На поясе в сетке  была  подвешена  выпотрошенная
заячья тушка и связка темноперых уток.
   - Кто ты? - выкрикнул Эсон, погрозив мечом. При звуках его голоса человек
зашлепал назад, в глубь болота. Отрывисто выкрикнув непонятное Эсону  слово,
Найкери потянула микенца за руку.
   - Убери свой меч, - сказала она. - Этот  человек  из  тех,  что  живут  в
глубинах болот, мы зовем их охотниками. Они торгуют с нами, а не воюют,  как
йернии. Он здесь по делу. Пусти меня, чтобы я могла с ним поговорить.
   Эсон опустил меч  -  но  не  стал  убирать  его  в  ножны,  -  и  Найкери
отправилась вперед. Когда она приблизилась к охотнику, пес глухо заворчал  и
обнажил клыки. Тот пнул собаку в ребра тупым  концом  копья  и  оттолкнул  с
дороги. Найкери опустилась перед ним на траву, коротышка, поглядев на Эсона,
тоже уселся на пятки. Они говорили долго, и Эсон едва не  потерял  терпение.
Наконец Найкери обратилась к нему:
   - Убери свой меч и иди сюда, только не торопись. У него есть что  сказать
нам.
   Охотник и его пес  с  равным  недоверием  следили  за  Эсоном,  пока  тот
приближался. Микенец уселся на траву, скрестив ноги, в  трех  шагах  от  них
обоих.
   - Это Ческил, - пояснила Найкери, - я много раз встречала его.  На  нашем
языке он говорит не хуже, чем на своем собственном.
   Но Ческил не  слишком  торопился  заговаривать  вообще.  Он  рассматривал
Эсона. Карие глаза внимательно  глядели  из-под  припухлых  век,  лицо  было
плоским, с лишенным переносицы  носом,  на  лоб  свешивались  черные  прямые
волосы. Спустя некоторое время Ческил отвернулся от Эсона и поглядел  вдаль.
Потом наконец заговорил - с сильным акцентом, но все-таки понятно.
   - Я - Ческил, она - Найкери, а ты - Эсон, - так  она  мне  сказала.  Я  -
Ческил, я из племени охотников, мы здесь охотились с незапамятных времен,  и
мы помним об этом. Мы охотились здесь еще тогда, когда в этих краях  никогда
не бывало тепло, и  мы  помним  об  этом.  Пришли  альбии  и  поселились  на
торфяниках, они жили своей жизнью, а мы своей, - и мы помним об этом.  Потом
в лес пришли донбакшо - рубить деревья каменными топорами, и  мы  помним  об
этом. А потом на холмы пришли йернии со своими коровами, чтобы доить их, и с
каменными топорами - чтобы убивать людей, и мы  помним  об  этом.  А  теперь
будем говорить о топоре, которым рубят деревья. - Он умолк, проведя  пальцем
по  лезвию  своего  охотничьего  ножа  -  набору  острых  кремневых  чешуек,
вставленных в олений рог.
   Найкери приходилось иметь дело с этими необщительными людьми,  она  умела
говорить с ними. Недоумевающему Эсону казалось, что человек этот безумен.
   - Будем говорить, - отвечала она. - Будем  говорить  и  о  йерниях,  и  о
топоре. Мы будем говорить о твоем топоре?
   Ческил шевельнулся при этих словах и приподнял левую ногу. Под пяткой его
сапога из конской шкуры оказался зеленый камень, кусок редкого  жадеита,  из
которого альбии вырезали боевые топоры, топоры для рубки деревьев и долота.
   - Это сломанный топор,  -  проговорила  Найкери.  -  Этот  топор  сделали
альбии. Это твой топор? - Охотник кивнул. Она продолжила:
   - Альбии дружат с охотниками. Мы даем охотникам топоры, чтобы  они  могли
делать долбленые челны. Охотники могут ловить рыбу у  берега,  они  помогают
альбиям. Они дают альбиям проводников, когда мы идем торговать. Они  говорят
нам о том, что видели. Ты видел что-нибудь?
   - Мы говорим о йерниях. Мы говорим о моем топоре.
   - Ты получишь новый сразу же, как только мы его сделаем. Ты придешь в дом
моего отца, как делаешь это всегда. Там  мы  будем  говорить  о  топоре.  Но
сейчас ты не идешь в дом, ты встречаешь нас здесь. Почему так?
   - Мы говорим о йерниях. Эсона вдруг осенила мысль.
   - Они здесь неподалеку? - спросил он. Ческил повернулся и посмотрел Эсону
в глаза.
   - Мы говорим о йерниях, которые убили охотника. Которые следят за местом,
где вы копаете и пускаете дым. Мы говорим  о  йерниях,  которые  прячутся  и
высматривают...
   - Ждут, пока я уйду! - завопил Эсон, вскакивая на ноги. - Они следили  за
нами, боялись моего меча и ждали, чтобы я ушел! - он уже  бежал  по  склону,
направляясь в сторону копи.
   Найкери сказала Ческилу еще  несколько  слов  и  заторопилась  следом  за
микенцем.
   После первой вспышки гнева Эсон замедлил шаг и заставил себя бежать ровно
и мерно - чтобы очутиться у копи, не потеряв сил. Он двигался в тени высоких
деревьев и улыбался  в  предвкушении.  Если  охотник  не  ошибся  -  у  него
появилась возможность отмщения.  Йернии  объявились!  -  он  едва  сдерживал
нетерпение и всем сердцем рвался навстречу врагам.
   Приблизившись к копи, он замедлил  шаг,  стараясь  двигаться  осторожнее,
чтобы не обнаружить себя, если йернии выставили дозорных. Эсон приближался к
подножию замыкавшего долину холма, когда на вершину  его  выскочил  один  из
мальчишек.  Он  мчался,  словно  смерть   преследовала   его   по   пятам..,
одновременно Эсон услышал тонкий визг.
   - Они здесь! - выкрикнул Эсон и  бросился  вперед,  держа  меч  наготове.
Перед ним открылась долина и копь. В короткое время все здесь переменилось.
   Навесы, защищавшие печи от дождя, были повалены и уже  горели.  Мальчишек
не  было.  Интеб  лежал  наполовину  на  берегу,  наполовину  в  воде  возле
промывочного желоба. Возле него распростерлось  тело  чужака,  чуть  поодаль
лежал другой.
   Завывая от гнева, Эйас стоял на середине склона и бросал камни в  сторону
троих йерниев, пытавшихся последовать за ним. Они громко протестовали против
не правильного ведения битвы и хотели взобраться поближе,  чтобы  пустить  в
ход каменные топоры. Одному из них это удалось, но он немедленно получил все
основания пожалеть об этом: Эйас мгновенно спрыгнул к нему, и тот,  даже  не
успев замахнуться топором, поручил удар кулаком в висок и  полетел  вниз  по
склону. Тем временем Эйас, выкрикивая оскорбления,  опять  забрался  повыше.
Впрочем, он был ранен - по груди и рукам текла кровь.
   Бесшумно приблизившийся Эсон оказался возле них раньше,  чем  его  успели
заметить. Сброшенный Эйасом со скалы  йернии  тянулся  к  топору  и  пытался
подняться на ноги. Увидев Эсона, он предупреждающе  крикнул,  успел  занести
топор и умер - острие бронзового меча вспороло его  горло.  Оставшиеся  двое
обернулись к Эсону. Улыбаясь, он позволил им приблизиться.
   Эсон мог бы немедленно убить обоих, но хотел, чтобы йернии умерли,  зная,
кто он и почему делает это. На лицах йерниев выступил пот, они двинулись  на
Эсона под градом проклятий,  которые  он  на  них  обрушил.  Один  попытался
напасть, но микенец подрубил ему ноги, так что йернии  едва  мог  встать  на
колени.
   А когда Эсон сказал им все, что йернии должны были узнать перед  смертью,
то легко убил обоих. Потом вернулся, чтобы убедиться в  гибели  двух  других
йерниев, пострадавших от кулаков Эйаса. Ближайший из них лежал  с  открытыми
глазами, сбоку на голове растекся огромный синяк, шея его была повернута под
странным углом - он умер сразу. Другой, лежа на спине, перекатывался с  боку
на бок и держался за голову: Эйас одарил его прямо в переносицу и  раздробил
кость. Йернии, должно быть, только что очнулся. Он сотрясался всем телом, и,
когда Эсон ткнул острием своего меча  в  основание  горла,  налитые  кровью,
затекшие синевой глаза лежащего открылись.
   - Кто ты? - спросил Эсон. Йернии, дико озираясь,  потянулся  к  мечу,  но
Эсон надавил сильнее, и тот уронил руки.
   - Наир, - выдохнул он, задыхаясь от боли.
   - Откуда ты?
   - Я.., из тевты Дер Дака.
   Эсону это ничего не говорило. Он гневно  потряс  мечом  и  пнул  лежащего
ногой в живот.
   - Что ты здесь делаешь? Почему напал на это место?
   - Человек... Темный Человек, дары... Темного Человека.
   Он вдруг откатился вбок, оттолкнув клинок. Эсон ударил, но промахнулся, и
меч вонзился в землю. И прежде чем микенец успел вновь занести клинок,  Наир
был уже рядом с ним, - удерживая руку Эсона, он рвал с шеи бронзовый кинжал.
Эсон перехватил руку воина прежде, чем  йернии  смог  ударить  его.  Тот  не
выпускал его руку с мечом. Схватившись лицом к лицу, они напрягали  мышцы..,
изо рта йерния воняло, пахло немытым телом. За спиной воина  появился  Эйас,
готовый ударом кулака снести тому голову.
   - Нет, - остановил его Эсон. - Он мой. Эйас остановился  рядом,  чтобы  в
случае чего прийти на помощь. Эсон не пытался вновь воспользоваться мечом  -
в ближнем бою это было неудобно, - но со всей силой налег  на  руку  йерния,
стиснувшую кинжал. Медленно, содрогаясь от усилий, поворачивал он острие  от
себя к йернию. Глаза Наира выкатились из орбит от ужаса и напряжения. Он изо
всех  сил  старался  отвернуть  клинок,  но  тот  приближался   медленно   и
неотвратимо. Наконец острие прикоснулось к коже. Воин и не  подумал  бросить
кинжал, просто сопротивлялся, пока микенец единым движением  не  вогнал  его
под ребра Наиру. Дергаясь, тот испустил дух, и только тогда Эсон  вырвал  из
раны кинжал и отступил, давая телу упасть.

Глава 8

   Интеб был жив. На голове у него была ссадина там, куда ударил топор, - но
египтянин дышал. Найкери появилась как раз  вовремя,  чтобы  увидеть  смерть
последнего из йерниев: она  с  удовлетворением  смотрела  на  первую  плату,
взысканную с них Эсоном: этой мести она  дожидалась  так  долго.  И  теперь,
напевая под нос, девушка перевязывала голову Интеба, промыв рану  прохладной
водой из ручья.
   Эсон устало опустился возле убитого, разминая мышцы руки.
   - Они явились, когда ты ушел, - проговорил Эйас. - Следили, значит. Орали
и выли, очень были уверены в себе. Они знали, кто перед ними. Интеб был  без
оружия, попытался бежать. Его срубили.  Я  вовремя  свернул  шею  напавшему,
чтобы он не добил египтянина. Мальчишки  бежали.  Я  бросил  дубинку,  попал
йернию в нос. Другой ударил меня. Я тоже бежал. Вверх на склон. Ты вернулся.
- Он ухмыльнулся сквозь кровь и, зачерпнув воду пригоршнею, омыл лицо.
   - Верни мальчишек, пусть работают, - проговорил  Эсон.  -  Нужно  сделать
новые навесы.
   Он подошел к Интебу и поглядел на него  -  египтянин  лежал  с  открытыми
глазами и недоуменно моргал.
   - Йернии... - вяло проговорил он и огляделся.
   - Все убиты. Но один сказал мне перед смертью... - Найкери, подняв глаза,
внимательно слушала Эсона. - Что такое тевта Дер Дака? Так он сказал.
   - Дер Дак - это вождь-бык одного из племен йерниев, - отвечала Найкери. -
У них пять племен, пять тевт, они все время  воюют  друг  с  другом.  Йернии
покоряются своему вождю-быку. Тевта Дер Дака к  нам  ближе  всех.  Эти  мужи
пришли оттуда... Дан Дер Дак в четырех днях пути к востоку  от  нас.  Почему
они пришли сюда? Их послал Дер Дак?
   - Он говорил о каком-то Темном Человеке. Это один из их вождей?
   - Я о таком не слыхала, даже этого имени не знаю. Быть может, это один из
их богов? Застонав, Интеб сел.
   - Хвала Гору, ты вовремя вернулся назад, - негромко проговорил египтянин.
- Они мертвы?
   - Мертвы, но не благодаря Гору. В пути нас остановил муж, один из здешних
лесных охотников. Он видел, что Йернии следят за нами.
   Эсон обернулся к Найкери:
   - А почему твой народ не следит за ними?  О  том,  что  опасность  грозит
вашим домам, вы знали, а о копи и не подумали?
   - У моих родичей хватает своих дел, чтобы следить еще и за  твоей  копью.
Мы работаем, нам нужно защищать себя.  Кстати,  о  моем  отце  -  ты  обещал
побывать у него.
   - Твой отец! Твои родичи! Как я могу защищать его,  их..,  оборонять  эту
копь  и  еще  плавить  олово.,  одними  своими  руками?  Я  не  могу  отсюда
отлучиться.
   - Если ты не поможешь отцу, у тебя не будет больше пищи.., и мальчиков, и
копи. Выбирай же.
   Что выбирать? Помощь альбиев необходима. Но как избавить всех от  набегов
кровожадных йерниев?
   - Почему не остановить их набеги? - Интеб словно читал  его  мысли.  Эсон
обернулся, чтобы послушать. - Девушка говорила, что Йернии раньше  так  себя
не вели. Племена их воюют  друг  с  другом  и  торгуют  с  альбиями.  Весьма
разумно. Но кто-то из них потерял рассудок и повсюду рассылает отряды. Нужно
найти его и убить. Все тогда прекратится.
   - Но кто виноват?
   - Дер Дак! - ответила Найкери. - Кто же еще.  Люди  его  тевты  не  будут
воевать без приказа Дер Дака. Все Йернии сражаются друг с другом - но всегда
поодиночке. В такую даль они не придут без его приказа. Ступай и  убей  его,
все неприятности прекратятся.
   - И как я пробьюсь к нему через целое войско?  Я  могу  биться  с  кем-то
одним, но не со всеми его воинами сразу.
   - Быть может, тебе не  придется  этого  делать,  -  проговорил  Интеб  и,
притронувшись к голове, дернулся. - Эти тевты  с  их  быками-вождями  словно
ваши города в Арголиде...
   - Ты смеешь сравнивать благородные Микены или  Тиринф  с  этими  вонючими
деревнями?
   - Не возмущайся, добрый Эсон. Я только сравниваю методы правления. Я  жил
в разных краях, и, по-моему, люди повсюду одинаковы. У них есть правители  и
боги, среди людей есть такие, кто  убивает,  есть  и  такие,  кого  убивают.
Воспользуемся моим опытом.
   - Я могу вызвать Дер Дака на бой, убить его и тем остановить набеги. - Он
глянул на Найкери. - Твои люди понимают их речь? Йернии будут знать,  что  я
говорю? Тот, которого я убил, вроде бы понимал меня.
   - Их речь чуточку другая, отличаются некоторые слова, но тебя они поймут.
Я могу сказать тебе некоторые слова, чтобы ты лучше понимал их.
   - А чем они более всего гордятся?  -  спросил  Интеб.  Найкери  ненадолго
задумалась.
   - Своим воинским умением.  Они  всегда  хвастают  этим.  Тем,  какие  они
храбрые, как быстро бегают, скольких зверей убили. Ах да - и еще, сколько  у
них коров и сколько их они украли. Свой скот они любят больше, чем женщин, -
так о них говорят. Еще любят драгоценности  -  золотые  гривны  и  бронзовые
кинжалы - и выменивают их. Все они очень тщеславны.
   - Ты покажешь мне дорогу, если я выйду прямо завтрашним утром? -  спросил
Эсон.
   - С радостью. Люди Дер Дака убивали моих родичей, и я хочу видеть, как ты
его убьешь.
   Эйас подошел к ним. В каждой руке его  было  по  боевому  топору.  С  шеи
свисал бронзовый кинжал, ее охватывали три витые золотые гривны.
   - С тел снял, - объявил он.
   - На копь пойдет, - ответил Эсон. - Теперь мы можем обойтись без щедрости
Лера.
   - Я возьму с собой топоры - они сделаны альбиями, - сказала Найкери. - Ты
возьмешь кинжал и  все  три  гривны.  Надень  их.  Только  воин,  обладающий
подобным сокровищем, имеет право вызвать на поединок вождя-быка йерниев.
   - Печь, - пробормотал, поднимаясь на ноги, Интеб. - Мы  забыли  про  нее.
Плавка должна уже закончиться.
   Они поспешили к печи. Интеб отгреб в сторону угли, закрывавшие углубление
в дне печи. Египтянин заглянул в него, но, кроме пепла,  ничего  не  увидел.
Эсон схватил кусок мокрой шкуры, обернул ее вокруг руки и стал шарить на дне
углубления. Раздалось шипение, и он извлек  оттуда  нечто..,  потом  уронил,
чтобы не обжечь пальцы.
   Перед ними потрескивал диск серебристого металла, с плоской  поверхностью
и округлым дном, плотный и увесистый.
   - Олово, - проговорил Эсон. - Наконец. Это может быть только олово.

***

   На рассвете следующего дня Найкери с Эсоном оставили дом  Лера.  Накануне
старик сначала не слушал их и  был  исполнен  решимости  немедленно  уводить
племя в более безопасное место. Найкери то кричала, то просила, и наконец он
прислушался к ее доводам. По слепоте ему было бы лучше остаться  в  знакомом
доме.., так он и рассудил в конце концов. Если Эсон победит Дер Дака, набеги
прекратятся и альбии смогут жить в мире. Лер хотел в это поверить и дал себя
убедить.
   Из-под земляного пола вырыли несколько сундуков. Лер  принялся  искать  в
одном из них и отложил в сторону небольшой камень, поверхность которого была
изрезана формами для отливки из меди  топоров  и  тесел.  Потом  из  сундука
появилась шапка с вырванным из гнезда плюмажем, подбитая кожей.
   Когда ее выменяли, Лер уже и не помнил.  Для  благородного  воина  она  в
общем-то не годилась, но выбирать  было  не  из  чего.  Эсон  получил  также
толстую кожаную куртку и круглый йернийский щит. Но у него был меч - он один
перевешивал все остальное.
   Найкери вела Эсона через болотистые  торфяники,  по  тропе,  протоптанной
целыми поколениями. Ночью шел дождь, и воздух пах  прелью  и