ия и
поддержки и вручил чек на пятьдесят тысяч долларов (для начала, как он
выразился). Но под занавес мистер Рэнсфорд произнес знаменательную фразу,
состряпанную им столь неуклюже, что миссис Ларрене показалось: он и сам
толком не знает, что хочет сказать.
   - Видите ли, миссис Ларрена, - проговорил, Рэнсфорд, глядя мимо женщины
на носки своих ботинок. - Мы не совсем уверены... То есть вы не должны
удивляться... Но если вы внезапно получите какое-то известие, вы ведь
позвоните нам, правда?
   Он положил на стол визитную карточку.
   - Какое известие? - переспросила сквозь слезы миссис Ларрена
   Рэнсфорд искоса взглянул на пожилую негритянку.
   - Известие от вашей дочери, - пробормотал он. - Телефонный звонок,
письмо...
   - Кто из нас двоих сошел с ума?
   Рэнсфорд смутился еще сильнее, хотя подобное состояние обычно не было
ему присуще в принципе.
   - Простите, мэм... Больше ничего я не имею права вам говорить. До
свидания. -
   Он торопливо вышел из комнаты. Миссис Ларрена прислушивалась к его
шагам на крыльце, хлопанью дверцы, шуму мотора удаляющейся машины.


   ПОЛУЧИТЕ ИЗВЕСТИЕ?


   Томас Рэнсфорд считал эту поездку несусветной глупостью начальства
Девятьсот девяносто- девять шансов из тысячи за то, что астронавты мертвы,
захвачены террористами или являются их сообщниками. Будь они живы и
свободны, давно объявились бы. Да их любой узнает на улице. А если
допустить совсем уж дикую мысль о том, что они живы, свободны и почему-то
не желают объявляться, так в этом случае они ни за что не сунутся в дом
миссис Ларрены Все это Рэнсфорд высказал на срочном совещании у
заместителя шефа АНБ Эндрю Берринджера. С ним соглашались, кивали головами
и .
   Приказали ехать. Кто-то даже предложил выставить постоянные посты
наблюдения у дома миссис Ларрены, но так как это означало посвящение в
тайну новых людей, идею отклонили.
   Всего этого не знали Шалимов и Саманта Они с полчаса разглядывали дом
из густых зарослей. За это время миссис Ларрена дважды показывалась на
крыльце - похоже, кого-то высматривала на дороге. Она выглядела печальной,
заплаканной, но не убитой горем, чему несказанно поразилась Саманта.
Наконец девушка не выдержала.
   - Мы можем торчать здесь хоть до ночи, но ничего нового не увидим.
Ясно, их там нет. Я пошла.
   - Погоди, - придержал ее Шалимов, - пойдем вместе.
   - Нет, - девушка обратила на него долгий взгляд. - Если со мной
что-нибудь случиться, ктото должен сделать то, что должен. - Она
вьшрямилась во весь рост. - Если ровно через пять минут я не помашу тебе с
крыльца, уходи.
   Она уже шагнула к дому, но вернулась и поцеловала Шалимова сухими
горячими губами.
   - Держись, Эндрю.
   Шалимов провожал взглядом ее уменьшающуюся на склоне холма фигурку в
нелепой одежде, и у него вдруг сжалось сердце. Он представил себе, что
видит Саманту в последний раз, и испугался, очень испугался. Она была для
него одним из членов экипажа "Атлантиса", так почему же мысль о
состоявшейся потере остальных не вызывает в нем такой боли, как угроза
потерять Саманту? Потому ли, что другие мертвы, а она здесь перед ним,
живая и теплая? Или есть иные причины?
   Странные размышления Шалимова прервала сама девушка. Она выбежала на
крыльцо и махнула рукой. Андрей быстрее, чем позволяло достоинство,
двинулся к дому.
   Миссис Ларрена плакала навзрыд, но теперь от счастья.
   - Мама, это мой друг... - начала девушка представлять Шалимова, но
миссис Ларрена узнала его.
   - Здравствуйте, Эндрю. Ваше спасение - лучшее из чудес Господних. Весь
экипаж спасся?
   - Увы, только мы двое, - Шалимов не дал Саманте ответить. - По
телевизору сказали правду, случилась авария. Но нам удалось выкрутиться.
   - А гробы! - воскликнула миссис Ларрена. - Что за идиотские выходки?!
   - Мама, я тебе все объясню, - подключилась Саманта. - Позже. А сейчас
дай нам поесть, мы умираем с голоду.
   Миссис Ларрена унеслась на кухню, оттуда беспрестанно доносилось ее
счастливое "бу-бу-бу".
   - Только подобным образом ее можно нейтрализовать на время, - шепнула
девушка.
   - Таковы все родители, - с грустью заметил Шалимов.
   Его мать вела бы себя точно так же, встретив выбравшегося из
дьявольской передряги сына.
   - Но что мы ей скажем?
   - Половину правды.
   Миссис Ларрена принесла уставленный блюдами поднос.
   - Так быстро, мама! - удивилась Саманта. - Можно подумать, что ты нас
ждала.
   - Я ждала, - с улыбкой согласилась миссис Ларрена. - Тот человек
сказал, будет известие. Я не поверила, но ждала.
   - Какой человек? - насторожился Шалимов.
   - Рэнсфорд, из госдепартамента, что ли... Тот, что приезжал к тебе,
дочка... Но тогда ты говорила, что он из НАСА, - с оттенком подозрения
вспомнила женщина.
   - А он так представился, - нашлась Саманта, справедливо полагая, что
миссис Ларрена не держит в памяти подробностей прошлого визита. - Эндрю,
это не... Это не то. Этот человек был здесь перед нашим полетом... Я
расскажу потом.
   - Что "не то" ? - встряла миссис Ларрена, расставляющая тарелки на
столе. - Вы как будто опасаетесь кого-то... И что это на вас надето? Боже,
где вы взяли эти лохмотья?
   - Мама, - Саманта усадила миссис Ларрену в кресло. - Зачем приезжал
этот человек?
   - Велел позвонить, если я получу весточку от тебя... - она показала
Саманте визитную карточку.
   Девушка выхватила ее и спрятала в карман. - Я должна это сделать?
   - Ни в коем случае... Если понадобится, я позвоню сама. Давайте к
столу...
   После обеда Саманта отправилась в ванную. Мисис Ларрена вертелась
вокруг Шалимова, то так, то эдак пробуя вытянуть из него крупицы
информации. Шалимов отвечал неконкретно, жаловался на усталость и
отделывался односложными "да" и "нет". Верхом его красноречия была
цветистая фразеологическая конструкция "может быть".
   Девушка вернулась посвежевшей, пахнущей шампунем с щедрой примесью
запаха луговых цветов.
   Белый махровый халат контрастировал со смуглой кожей, создавая лиричную
домашнюю гамму. Заметив, что Шалимов собирается сменить ее в ванной, она
увязалась за ним.
   - Я должна позаботиться о твоей ране...
   - Вы ранены, Эндрю? - всполошилась миссис Ларрена.
   - Поцарапал ногу при аварийной посадке.
   Рана Шалимова заживала даже быстрее, чем надеялась Саманта. После ванны
он почувствовал себя значительно более живым и бодрым, а двойная порция
"Метаксы" довершила дело. Для него тоже разыскали какой-то петушиный халат.
   - Ну, а теперь, когда заговорщики вместе и никто не ляпнет мне лишнего,
- уперла руки в бока миссис Ларрена, - объясните хоть что-нибудь...
   - Ты была права, мама, - Саманта опустила руку на ее плечо. - За нами
гонятся нехорошие люди.
   - Я так и думала... Это Рэнсфорд?
   - Нет, не Рэнсфорд. Хотя и он тоже... Мама, нам придется уехать. И я
очень тебя прошу, никому ни за что не говори, что мы были здесь. Пока
никто не должен знать, что мы живы. Да, сколько у нас денег в банке? -
деловым тоном Саманта сглаживала неловкость.
   - Не очень много. Я думаю тысяч тридцать. Ах, да! - Она вынула из ящика
чек Рэнсфорда. - Вот.
   Это деньги правительства, и я полагаю, они по праву принадлежат тебе.
   - Мама, пожалуйста, сделай одну вещь прямо сейчас. - Саманта выглянула
в окно. Дом по-прежнему окружала мирная тишина. - Съезди в Гринбэй, получи
наличными эти пятьдесят тысяч, и наши тридцать тоже. Купи скромный костюм
для Эндрю... Нет, лучше джинсы и свитер, что-нибудь такое неброское,
только не в тех магазинах, где тебя знают. С почты отправь пять тысяч
долларов лесничему Национального парка Луизианы от имени двух друзей - он
поймет. И возвращайся как можно скорее...
   - Да уж понимаю.
   Миссис Ларрена скрылась в спальне, где спешно переоделась в выходное
платье. Шалимов и Саманта следили через окно, как она выгоняет из гаража
видавший виды "Додж" 1975 года выпуска, долго заводит мотор. "Додж"
чихнул, изрыгнул синий дым и вперевалку покатил по проселочной дороге к
Грин-бэю.
   Саманта мысленно пожелала ей удачи и повела Шалимова на второй этаж, в
свой маленький "кабинет".
   - Вот как ты живешь, - осматриваясь, тихо сказал Шалимов. - Здесь много
света.
   - Да, - громадные глаза Саманты приблизились к его лицу. - Я люблю,
когда много света.
   Внезапно она спохватилась, что расстояние между ними перешло грань
приличия, и смущенно отвернулась.
   - Я пойду переоденусь. - Она выскочила из комнаты и зашлепала по
лестнице вниз. Шалимов почему-то ощутил облегчение, когда остался один.
   Он машинально перебирал бумаги на столе Саманты, но поймал себя на том,
что влезает в ее частную жизнь, и виновато разложил листы в прежнем
порядке. Снизу доносился деревянный стук - очевидно, Саманта открывала
дверцы шкафов. Шалимов включил настроенный на ультракороткие волны
радиоприемник. Программы местных станций не привлекали его, он передвинул
рычажок в диапазон коротких волн и покрутил верньер в порыве неосознанного
острого желания услышать что-нибудь по-русски. Вместо этого он наткнулся
на программу "Всемирной службы "Радио Европа" из Парижа.
   Шалимов не настолько хорошо знал французский, чтобы понять смысл
передачи, но повторяющиеся слова "Атлантис", "космос", "НАСА" и фамилии
астронавтов недвусмысленно указывали, о чем идет речь. О Господи, да о чем
же еще?! Шалимов протянул руку к верньеру, но она повисла в воздухе на
полпути. Что-то мешало ему изменить настройку.
   Голос. Далекий голос в эфире мучительно напомнил Шалимову что-то,
связанное с его юностью.
   Это придавленное валунами подсознания воспоминание относилось
одновременно к щемяще счастливому и трагическому, и если первое тянуло его
за уши на поверхность, второе топило в рутине запутанных ассоциаций.
   Передача закончилась.
   - Вы слушали комментарий Сергея Корина на волнах "Радио Европа". На
очереди программа "События недели", которую ведет наш постоянный...
   Корин! Это имя фотовспышкой осветило закоулки памяти Шалимова. Все
стало ясным, как июльский полдень. Счастливая часть касалась двоюродного
брата Шалимова, которого он любил больше, чем иные любят братьев родных.
Впрочем, как и трагическая... Корин был другом Дмитрия - брата Шалимова.
Перед глазами Андрея как воочию встал дождливый день в Москве много-много
лет назад... когда же? Кажется, еще при жизни Брежнева... Или позже?
Футбольный матч двух любительских команд. Шалимов в воротах - совсем еще
юнец. Корин - центр нападения противника (в этой же команде полузащитником
играл Дима). Заваруха в штрафной площадке, Шалимов пропускает обидный
гол... Корин ободряюще хлопает его по плечу. Ничего, мол, дружище, это
просто игра.
   И еще дважды Андрей видел его мимоходом, а один раз они втроем даже
посидели в ресторане. За столом Корин просто очаровал блистательным,
легким и смешным рассказом... О чем? Этого Шалимов не помнил, но помнил
приятный, располагающий голос Корина, он лился свободно и раскованно,
цепляя, уводя за собой - вот как сейчас, в передаче "Радио Европа". Тот же
голос и те же интонации, воскресившие мертвое прошлое.
   Это был единственный раз, когда Шалимов встречался с другом брата
лично. Он знал, что Дима обязан Корину жизнью. В какой-то ситуации тот
спас брата, чуть ли не подставив свою голову вместо него. Дмитрий и раньше
говорил о друге много хорошего, а теперь буквально молился на него.
   Но вскоре Корин исчез с горизонта - видимо, уехал из Москвы А Дима,
офицер военной контрразведки, погиб в Афганистане... Да, все это было в
брежневскую эпоху, в конце семидесятых - начале восьмидесятых Дима погиб
летом 1981 года...
   Саманта застала Шалимова погруженным в глубокую задумчивость. Он даже
не обратил внимания на то, как прелестно она выглядит в лиловом шелковом
костюме и белых открытых туфельках.
   - Что с тобой? - обеспокоенно спросила девушка.
   Шалимов выключил приемник.
   - Знаешь, я, кажется, нашел.
   - Что? - Саманта выгнула брови.
   - Журналиста, которому можно будет доверять Правда, он в Париже.
Обозреватель "Радио Европа"
   Сергей Корин.
   - Ты что, знаком с ним?
   - Да как сказать.. - Шалимов подошел к окну, окинул взглядом пустынную
дорогу к Грин-Бэуо. - Виделся однажды давным-давно.
   - Ничего себе рекомендация, - фыркнула девушка.
   - С ним был знаком мой брат, - пояснил Шалимов. - А брат верил Корину,
как себе Я не знаю, как Корин оказался в Париже, но такие люди не меняются.
   Саманта присела на складной стульчик.
   - Но ведь все это было невесть когда... Ты говоришь, этот Корин -
обозреватель французского радио. Значит, человек устроенный, обеспеченный.
   Захочет ли он ввязываться черт-те во что?
   - Если он настоящий журналист, захочет А такой человек, как Корин, не
стал бы заниматься тем, к чему у него нет призвания. И особенно удачно,
что он русский. Возможно, у него сохранились связи в России... - глаза
Шалимова потускнели. - Но это светский треп, Саманта. Мы не можем купить
билет и улететь в Париж.
   - Да... А если позвонить на радиостанцию?
   - Чтобы нас сразу вычислили? Да и что я ему скажу..
   - А что ты ему скажешь при встрече?
   - Быть может, ничего... Но это другое дело.
   Там я буду видеть перед собой человека, чувствовать его флюиды. Доверие
- вопрос личного контакта, Саманта.
   Саманта Л. Ларрена молчала. Шалимов догадывался по ее сосредоточенному
лицу, что она о чемто напряженно думает, вернее, взвешивает со всех сторон
известные факты перед принятием решения.
   - Я думаю, мы можем попытаться попасть в Париж, - сказала она наконец.
- Тем более что в США нам сейчас находиться опаснее чем где-либо.
   - Как? - безнадежно усмехнулся Шалимов. - На воздушном шаре?
   - На "Боинге". И нам не понадобится покупать билет, но потребуется
много денег.
   Шалимов исподлобья посмотрел на нее.
   - Если ты задумала подкупить летчиков или что-то в таком роде, брось
эту затею Я знаю эту публику, она во всем мире одинаковая. Твоя авантюра
закончится в полиции.
   - Нет. Это не то, что ты думаешь.
   - Тогда объясни, пожалуйста, - слегка раздраженно сказал Андрей
   Саманта приступила к объяснениям, и по ходу ее речи скептицизм Шалимова
постепенно улетучивался.
   - Пожалуй, это может сработать, - согласился он. - Но если нет...
   - Если нет, мы просто остаемся там, где сейчас.
   - Или нас расстреляют в парижском аэропорту, в лучшем случае арестуют,
что, как ты понимаешь, всего лишь короткая отсрочка смерти... Это опасно,
Саманта.
   - Здесь еще опаснее.
   Старенький "Додж" миссис Ларрены припыхтел назад через два с половиной
часа после отбытия, что в общем соответствовало расчетам Саманты.
   Шалимов облачился в джинсы и серую водолазку.
   Привезенные миссис Ларреной кожаные туфли оказались тесноватыми, и
хромота из-за раны еще больше усилилась.
   Миссис Ларрена передала дочери толстые пачки денег - семьдесят пять
тысяч долларов.
   - В банке не удивились, мам? - Саманта уложила деньги в сумку.
   - Да нет, там все сочувствуют... Я сказала, что хочу переехать, потому
что этот дом полон болезненных воспоминаний.
   - Ты молодец, ма. - Саманта обняла миссис Ларрену и поцеловала в щеку.
- Мы возьмем старину "Доджа", ладно? А когда вернемся, пригоним обратно.
   - Когда вернетесь... - миссис Ларрена заплакала в объятиях дочери. -
Храни вас Господь, дочка.. Но неужели мне совсем-совсем, чуть-чуть нельзя
узнать, куда вы едете?
   - Мама, - Саманта с нежностью погладила ее волосы. - 5Гбы многое
отдала, чтобы предложить тебе поехать с нами. Но мы - не самая безопасная
компания. И этот дом небезопасен. Тебе лучше покинуть его на время...
   - Да, да, - закивала миссис Ларрена. - Я пойду к Роудсам, это всего
полчаса берегом... Провожу вас и уйду.
   Она никуда не уйдет. Это ее дом, и в своем доме миссис Ларрена никого
не боится.
   Саманта смущенно вытянула из сумочки десятитысячную упаковку банкнот,
протянула миссис Ларрене, но та оттолкнула деньги.
   - Вам нужнее... Той суммы, что переводит компания на пенсионный счет,
вполне достаточно...
   Подождите, я соберу вам поесть на дорогу.--
   - Не надо, мама. Тут недалеко.
   Втроем они вышли на крыльцо. Шалимов сел за руль трудяги "Доджа".
Саманта устроилась рядом.
   Машина тронулась. Саманта смотрела назад до тех пор, пока машущая рукой
фигура миссис Ларрены не скрылась за поворотом. Они ехали вдоль побережья
озера Мичиган, триста миль через пыльные окраины Фон-дю-Лака и Расина мимо
Милуоки по берегу реки Фоке, заправляясь на безлюдных бензоколонках
сонного, разморенного жарой штата. Они ехали в Чикаго к человеку по имени
Барни Флойд.
   Миссис Ларрена все стояла на крыльце, хотя и пыльного шлейфа "Доджа"
уже было не видно. Потом она повернулась и вошла в дом.
   - Ненадолго, - повторяла она, - ненадолго...
   Сегодня они виделись в последний раз. Им никогда больше не суждено было
встретиться.
   Дорен опоздал всего на полчаса.


   15


   Люди Дорена (вернее, люди Рона Ричардса, временно переданные под
команду Дорена) взялись за дело с ураганной энергией. У них было
неоспоримое преимущество перед правительственными службами: они наверняка
знали, что астронавты живы, и имели ясную цель. Под видом агентов ФБР они
быстро вышли на лесничего Тома Хантера, без труда вытрясли из него
информацию о краже и конфисковали записку Шалимова. Сам Дорен объезжал
окрестные мотели. В "Суитуотере" он нашел брошенный джип лесничего, а
портье (даром что был пьян)
   припомнил визит темнокожей женщины в мужской одежде, испарившейся
вместе с "Порше-турбо"
   мистера Айронсайда. Машину с выбитым стеклом и отключенным бортовым
компьютером обнаружили у вертолетной стоянки в Джексоне - там работать
было труднее, так как полиция уже проведала о происшествиях, но сторож
Джек все равно ничего вразумительного сообщить не мог. Пропали восемь
канистр с горючим; исходя из прожорливости вертолетов типа "Дрэгонфлай"
Дорен очертил на карте круг, в пределах которого лежало предполагаемое
место назначения. В этот круг попал и Грин-Бэй, штат Висконсин. Раньше
Дорен не верил, что беглецы направятся в дом Саманты, ибо считал это
глупым и самоубийственным с их стороны. Теперь он понял, что его
перехитрили.
   Две скоростные машины одна за другой, влетели на поляну перед
коттеджем. Из первой выпрыгнули Дорен и парень с автоматом, из второй
появились трое с бельгийскими штурмовыми винтовками.
   Дорен не исключал возможности, что в доме засели правительственные
агенты, но проверить это не мог и был полон решимости в случае наличия
таковых искрошить их в лапшу.
   Они ворвались одновременно через дверь, террасу и окна спальни. Один из
боевиков помчался наверх, второй выволок из кухни заплаканную миссис
Ларрену.
   - Здесь никого, сэр, - доложил парень сверху.
   Никого? - Дорен пнул накрытый на двоих стол, с которого миссис Ларрена
не успела убрать тарелки и полупустую бутылку "Метаксы", заглянул в
ванную, где была сложена одежда Тома Хантера. - Ага, вот тряпье,
украденное у старика... Придется побеседовать с этой черной обезьяной.
Привяжите-ка ее к стулу покрепче...
   - Итак, - Дорен встал перед женщиной, широко расставив ноги. - Как вы
догадываетесь, мадам, вопрос у меня один. Где они?
   - Кто? - миссис Ларрена почти не открывала рта, и Дорен скорее увидел
этот короткий ответ-вопрос, нежели услышал.
   - Кто? - переспросил он. - Не Чип и Дэйл, разумеется. Где Шалимов и
Ларрена?
   - Вы кощунствуете, - разлепила сухие губы миссис Ларрена. - Вам отлично
известно, что они разбились при посадке.
   Дорен резко повернулся, отдал приказ боевикам:
   - Не стойте столбами! Может, они в сарае, подвале... Обыщите все!
   Двое вышли во двор, а двое оставшихся начали обшаривать комнаты,
расшвыривая1 и ломая все, что попадалось под руку. Миссис Ларрена ахнула,
когда добрались до "кабинета" Саманты.
   - Зачем вы все ломаете? Там вещи моей дочери... Вы что, не видите, что
там негде спрятаться?
   - Ну, согласно вашим же утверждениям, вещи ей уже не понадобятся, -
скривил губы Дорен. - Так где же наш