рге. Шарп довольно потирал руки. Выслеженный им в
отеле человек с причудливым акцентом замечен в русской дипломатической
машине в Вашингтоне. Это уже не ниточка, это отчетливый след.
   Шарп немедленно связался с полковником Коллинзом. К этому времени
эксперты-графологи ЦРУ закончили исследование полученного от Корина
факсимиле начала письма с обращением "DEAR JOHN!" В основном они
подтвердили выводы Корина о том, что текст написан человеком, для которого
русский язык является родным. Из бельгийской полиции пришло сообщение:
отпечатки пальцев Кеннета Дорена зафиксированы в квартире на улице Демер.
   Все вместе складывалось в мозаику заговора, направляемого из России или
по меньшей мере рожденного там. Человек или люди, способные организовать
столь масштабную операцию, должны были обладать поистине дьявольскими
возможностями.
   И не было ответа на самый главный вопрос, который пульсировал подобно
маятнику заведенного часового механизма:
   ЗАЧЕМ?
   Группа Коллинза в Лэнгли находилась не в лучшем, а в гораздо худшем
положении, ибо людям полковника приходилось преодолевать титанические
надолбы, воздвигнутые вокруг Очень Важных Персон из пресловутого "списка
одиннадцати".
   Большим успехом Коллинз считал уже то, что удалось сократить список до
пяти фамилий. Непричастность к заговору прочих была установлена со
скрупулезной точностью.
   Но пятеро оставшихся были глыбами гранита, подступиться к которым
мешали бастионы секретности и дипломатических уверток. Чтобы добыть
жизненно важные крохи информации, Коллинз прибегал к давлению, угрозам и
самому обыкновенному шантажу. За три дня он нарушил столько законов, что,
если бы его привлекли к суду по каждому случаю, он вполне мог по принципу
суммирования наказаний загреметь в тюрьму на добрую тысячу лет. А глухая
стена вокруг пятерых неприкасаемых поддавалась с трудом.
   И все же круг сужался. Мало-помалу, от одного крошечного фактика к
другому, измученный, вымотанный донельзя Коллинз упорно полз к цели.
   Джеймс М. Стюарт весьма скептически отнесся к появлению сведений о
"русском следе". Он не верил в заговор из России. Конечно, не исключено,
что некоторые участники преступной организации окажутся русскими, сколько
их после крушения коммунизма разбежалось по миру? Однако централизованное
российское руководство террористическими и диверсионными акциями - нет,
это чересчур, фантастика в духе Флеминга.
   Кеннет Дорен бесследно исчез, и многие в Лэнгли разделяли мнение
Стюарта, что он убит своими, ибо засветился чрезвычайно. Тем не менее
запрос в Интерпол никто не отзывал.
   Лучшие силы ЦРУ, опирающиеся на мощную поддержку местных полиций и
спецслужб, работали в городах, где были убиты сотрудники Центрального
разведывательного управления. Нельзя сказать, чтобы их усилия тратились
совсем впустую. То там, то здесь возникали обоснованные версии и
прослеживались связи погибших наемников.
   Вся эта кропотливейшая работа должна была, не могла рано или поздно не
привести к закономерному финалу. Но в этом "рано или поздно" и крылась
загвоздка.
   Потому что было уже поздно.



   6


   Туман пришел на атлантическое побережье ранним утром с юго-востока, со
стороны Багамских островов. Прохладные клубы, похожие на прижатые к земле
облака, придавали прозрачные очертания исполинским сооружениям космодрома
на мысе Канаверал. Решетчатая тарелка радиолокатора диаметром в сорок
метров едва виднелась вдали, в разрывах клочьев тумана, а еще дальше на
стартовом столе замер нацеленный во Вселенную "Атлантис".
   Саманта Ларрена брела босиком вдоль берега океана, гребни соленых волн,
разбиваясь вдребезги о песок, осыпали брызгами легкое белое платьице
девушки. Она несла в руках маленький букет диких цветов, собранный ею у
домика, где ее поселили.
   По традиции, несколько предшествующих полету часов астронавты были
предоставлены самим себе и проводили их кому как вздумается, в компаниях
или в одиночку. Саманте захотелось посвятить эти минуты себе, пройтись по
океанскому пляжу, посмотреть восход солнца и подумать об ожидающих ее
чудесах и увлекательных приключениях.
   Саманта Ларрена жила в двух измерениях. В одном были научные
исследования, каждодневный труд подготовки к полету, где каждая деталь и
каждое действие имели осмысленное, однозначное наименование, что было
необходимо и, признаться, немного скучно.
   Зато в другом измерении ее жизни она была Алисой, отправляющейся в
страну Чудес. Страницы старых фантастических романов, кадры затертых до
ряби на экране видеолент оживали в ее воображении. Она была отважной
принцессой Галактики, ведущей корабль к мерцающим звездным скоплениям,
удивительные и прекрасные тайны Вселенной разворачивались перед ней
бесконечной чередой, и перед ее внутренним взором вертелся, мелькая
спицами, штурвал "Энтерпрайза" с выгравированным на медной табличке
девизом: "Побывать там, где не бывал еще ни один человек".
   Да, доктор биологии Саманта Ларрена была в сущности восторженным
ребенком, получившим восхитительную желанную игрушку. Она никому не
призналась бы в своих потаенных мыслях и несказанно обиделась бы, если бы
кто-то разгадал их и облек в слова. Но в конце концов ей было лишь
двадцать семь - возраст, когда романтика начинает встречаться с мудростью.
   Саманта наклонилась навстречу волне, поймала россыпь брызг ладонью,
провела влажными пальцами по лицу. Она была бы счастлива в эти мгновения,
если бы не основательная доля тревоги.
   Непрошеный визит человека с ледяными глазами не изгладился в памяти, но
воспоминания о нем отступили на рациональный уровень, оставив в покое
эмоции. Саманта знала, что многие, если не все, программы НАСА так или
иначе связаны с Пентагоном, и, если подумать, что необычного в том, что и
в их полете запланирован секретный эксперимент с военным спутником? Но при
всей весомости таких соображений Саманта не могла отделаться от грызущего
чувства недоверия. Ей было неведомо, как готовятся и обставляются такие
проекты в обычных случаях, но подсознательно она не могла убедить себя в
нормальности происходящего.
   Что означал этот неожиданный вопрос корреспондента на пресс-конференции
о какой-то космической катастрофе? Почему командир экипажа Питер Гримсби
тщательно избегает разговоров на эту тему?
   Что-то было НЕ ТАК.
   На поясе Саманты запищала пластмассовая коробочка, мигнул огонек
вызова. Пора возвращаться.
   В Центре управления на мысе Канаверал, как и в Хьюстоне, и в недрах
горы Элберт в штате Колорадо, и на десятках других военных и гражданских
станций слежения, сращенных в единый организм компьютерной сетью, сотни
людей вглядывались в экраны, считывали бегущие цифры и строки тысяч
параметров - от погодных условий до неисчислимых подробностей технического
состояния "Атлантиса", артистически исполняли виртуозные партии на
клавиатурах терминалов. В светлом зале Центра на мысе Канаверал на стене
над головами людей горел пятиметровый квадрат графической схемы выведения
"Шаттла" на орбиту, где точками отмечались рассчитанные до долей секунды
моменты:
   сброс твердотопливных ускорений, включение вспомогательного двигателя,
активный участок...
   В этом высокотемпературном энергетическом поле, осязаемо повисшем над
космодромом, казалось, никто и не вспоминал о шести мужчинах и одной
девушке в комбинезонах с эмблемой "НАСА", в специальном автобусе
направлявшихся на стартовую площадку. Но вся разогнавшаяся машина работала
именно на них...
   Тревожно было на душе не только у Саманты, но и еще по крайней мере у
одного члена экипажа "Атлантиса".
   "Бантам" М-418 калибром 6,35 - совсем маленький пистолет, а его
современная модификация "пантера" и вовсе очень компактна. При помощи
самодельного приспособления типа потайной кобуры не составляло проблемы
скрыть оружие под комбинезоном - пистолет не выделялся и не выпирал, а
обыскивать астронавтов перед полетом не в правилах НАСА.
   Но тому, в чье бедро упирался холодный металл "пантеры", все равно
чудилось, что пистолет предательски вздымается под синтетической тканью.
   На экранах Центра управления светились контрольные цифры,
свидетельствующие о штатном функционировании оживших систем корабля.
Кабина лифта с астронавтами взлетела ввысь по вертикальной шахте. Один за
другим они перебрались в "Атлантис" и заняли кресла у пультов. В динамике
прозвучал насыщенный искусственной веселостью голос руководителя полета
Роджера Хэмилтона, находившегося в Хьюстоне:
   - Как дела, ребята?
   - Все нормально, - доложил Гримсби...
   - Полуторачасовая готовность, - объявил Хэмилтон. - Настроение в
порядке? Дать вам музыку на борт?
   - Давайте, - одобрил идею Гримсби.
   - Кое-что припасено... Специально для вас!
   Кабину заполнили аккорды нержавеющей песни "Дип Пепл" о космических
извозчиках. Вокруг сразу стало будто светлее. Саманта расслабилась,
нервное возбуждение покидало ее.
   Кроме нее, лишь двое из экипажа не бывали в космосе ранее - физик Тед
Карсон и Андрей Шалимов, занимавший кресло слева от девушки. Чтото они
сейчас чувствуют?..
   Но центром предельной напряженности был не Хьюстон, не мыс Канаверал и
даже не сам "Атлантис", а расположенная на отрогах горы Рейнер в штате
Вашингтон, в двухстах тридцати милях от Сиэтла небольшая радиолокационная
станция, именуемая для пущей секретности просто "Маунтин" - "гора". Именно
отсюда должно было осуществляться непосредственное руководство операцией
"Сэрвайвл" - снятием "Элиминейтора" с орбиты. Поздно ночью на станцию
прибыл в сопровождении эскорта специалистов заместитель командующего
военно-космическими силами США бригадный генерал Эндрю Уилсон, получивший
особые полномочия и докладывающий напрямую Президенту.
   Овальный кабинет в свою очередь держал наготове "красную линию",
связанную на сей раз не только с апартаментами Президента России, но и с
резиденцией "серого кардинала" генерала Рубинова. В эти дни Рубинов,
российский координатор проекта "Сэрвайвл", становился едва ли не более
важной фигурой, нежели сам Президент. Но знали об этом немногие.
   - Пятиминутная готовность, - раздалось из динамиков "Атлантиса".
   Автоматика привела кресла в горизонтальное положение. Саманта удивилась
тому, что все предшествующие эмоции оставили ее. Какая-то звенящая пустота
в голове. И более ничего.
   - Ключ на старт. Финальный отсчет.
   Зеленые цифры ежесекундно сменяли друг друга на экране главного
компьютера "Шаттла".
   4... 3... 2... 1... Старт.
   Саманта инстинктивно сжала руку Андрея Шалимова. Он ободряюще улыбнулся
девушке.
   Земля содрогнулась от грохота исполинской мощи двигателей. Столб огня,
сравнимый по ярости с атомным взрывом, ударил в бетон стартовой площадки.
   Собравшиеся внизу в наблюдательных секторах тысячи корреспондентов и
съехавшихся со всей Америки любопытствующих (такова уж американская
традиция - превращать каждый космический полет во всенародный аттракцион)
видели, как медленно приподнялся над стартовым столом могучий гигант, как
рванулась к небесам, набирая скорость, ракета. Ореол пламени, бьющего из
дюз твердотопливных ускорителей, постепенно превращался в сверкающую
дневную звезду.
   Внутри корабля перегрузки были даже меньше, чем ожидала Саманта и ее
коллеги - новички. После сброса головного обтекателя поток солнечного
света хлынул в иллюминаторы. В кабине воцарилась полная тишина. Саманта
сжалась в комочек и похолодела. Она знала, что все идет как надо -
отделились твердотопливные ускорители, сейчас включатся основные двигатели
"Атлантиса", разгонят их до восьми километров в секунду и вытолкнут на
орбиту. Но почему ради всего святого они так долго, бесконечно долго не
включаются?!
   Корабль словно остановился. Ни вибрации, ни шумов, никакого движения...
А если...
   Последовал сильный толчок, перегрузка возобновилась. Зажигание работало
точно по расписанию. Девять минут полета.
   Загорелось табло бортовых часов.
   - Орбита! - оповестил Питер Гримсби.
   Перед глазами Саманты разворачивалась панорама Вселенной. Над опутанной
голубой вуалью атмосферы Землей сияли огромные звезды на черном бархате.
Солнце источало-струи расплавленной меди. Эта картина, сотни раз виденная
в проекционных устройствах комплексных тренажеров и знакомая до мелочей,
потрясала и ошеломляла здесь, в реальном космосе. Саманте хотелось петь,
хохотать и кувыркаться. Она отцепила замки ремней безопасности и взлетела
над креслом.
   - Черт возьми, парни! - звонко крикнула она. - Я летаю!
   Это был первый доклад, принятый Центром управления в Хьюстоне с борта
"Атлантиса". Под сводами зала грянул дружный смех. Напряжение уходило из
сердец тех, кто переживал едва ли не сильнее астронавтов.
   Освободились из объятий ремней и остальные.
   Члены экипажа контролировали прохождение команд автоматики на раскрытие
всей сети антенн радиосвязи и работу двигателей стабилизации.
   - "Атлантис", говорит Хьюстон, - услышали астронавты голос Роджера
Хэмилтона, - поздравляю, попали в точку...
   - Вашими молитвами, - откликнулся Гримсби.
   - Передаем уточненные параметры. Апогей 230 километров, перигей 175,
наклонение орбиты 49 градусов 31 минута, период обращения девяносто минут.
Выходите в режим гравитационной стабилизации.
   - Понял вас, Хьюстон. - Командир засек положение Солнца по теневому
индикатору и развернул корабль. Звезды переместились в иллюминаторе.
   Саманта различила несколько знакомых созвездий.
   - Это Орион, правильно? - она ткнула пальцем в стекло, как в звездную
карту.
   - Да, - ответил Тед Карсон. - А вот там, дальше - Кастор и Полуис,
неразлучные близнецы.
   - А вон Сириус!
   Сириус, самая яркая звезда северного полушария, блестел над ними,
словно благословляя полет "Атлантиса", распростершего крылья над Землей
подобно величавому кондору
   Первые сутки полета были под завязку забиты научными экспериментами,
телерепортажами (одним из которых явился телевизионный урок Саманты
Ларрены), расконсервацией и настройкой систем корабля. О спутнике никто не
вспоминал.
   Встреча с ним должна была состояться лишь через двадцать четыре часа,
когда "Шаттл" окажется на глухом витке, вне зоны радиоконтакта со всеми
наземными пунктами, кроме станции "Маунтин".
   Тогда под контролем операторов произойдет коррекция орбиты, сближение и
захват объекта смонтированным фирмой "Дженерал Дайнемикс" манипулятором.
По расчетам получалось, что выхода в открытый космос можно избежать, но он
учитывался как запасной вариант.
   Программа полета была расписана буквально по минутам - "Элиминейтор"
поглотит массу времени, а научные проекты никто не сокращал и не отменял,
их пришлось уплотнить Когда настало время для сна - условная ночь
"Атлантиса" - астронавты устали и вымотались до такой степени, что даже
Саманта, дорожившая каждой секундой полета, уснула в спальном мешке.
Правда, она честно боролась со сном, сколько могла. В иллюминаторах
затемненной кабины проплывали крупные, не затуманенные атмосферой звезды,
они кружились, выстраивались в цепочки в засыпающем сознании девушки.
   Спальные мешки были расположены рядами вдоль стен кабины - три на одной
стене и четыре на другой. Совсем на грани перехода в мир сновидений
Саманте почудилось движение в глубине кабины, словно черная тень на
мгновение затмила свет тусклой ночной лампочки. Но сил открыть глаза не
было.
   Эта тень была не фантомом, не порождением грез Саманты Ларрены. Она
бесшумно выплыла из дальнего мешка, сфокусировавшись в очертания
человеческой фигуры, словно вырезанной скульптором из глыбы густого мрака.
Едва видимая в сумерках рука протянулась к ремонтному люку на полу. Крышка
откинулась и закачалась в невесомости. Рука с поблескивающим инструментом
по локоть погрузилась в люк. Что-то тихо щелкнуло.
   Люк закрылся, а на пульте загорелась красная точка индикатора,
предупреждающая о дисфункции одной из важнейших систем корабля. Тень
остановилась у змеящихся под потолком кабелей, вытаскивая и соединяя
какие-то провода. Красный огонек сменился зеленым, и тень проплыла обратно
в спальный мешок, никем не замеченная.
   Приближался момент встречи с "Элиминейтором". Астронавты сидели в
креслах перед лобовыми стеклами, усеянными звездной россыпью, когда
радиомолчание в эфире прервал голос с Земли, принадлежащий бригадному
генералу Уилсону.
   - "Атлантис", говорит "Маунтин". Как слышите меня?
   - Слышу вас громко и четко, - произнес командир предписанную уставом
фразу.
   - Как настроение?
   - Бодрое. Готовы идти на таран, - хохотнул Гримсби.
   - Удачи, ребята... Передаю вас умельцам.
   Маленький персонал, затерянный в горах станции "Маунтин", - семнадцать
человек, каждый из которых представлял совершенное, отточенное орудие для
идеального выполнения своей задачи - застыл у компьютеров. По экранам
текли сверху вниз потоки цифр, отмечающих взаимное положение корабля и
спутника на орбите.
   - Расстояние пятнадцать километров, - сообщил механический голос в
динамиках "Атлантиса". - Приступайте к ориентации по трем осям.
   Пилот Вирджил Кейд включил ручное управление и поймал заранее
условленные ориентиры на Земле в специальный визир. Он запустил двигатели,
и корабль медленно развернулся в стартовое положение динамической
коррекции, чтобы затем перейти на орбиту ожидания.
   Перед глазами астронавтов показалась новая, не отмеченная на картах
неба звезда Она быстро росла. Вскоре можно было различить торчащие во все
стороны антенны, мертвые дюзы вспомогательных двигателей, зеркальное
подмигивание защитной брони.
   - Это он? - шепнула Саманта.
   - Да, - командир притянул плавающий в воздухе микрофон. - "Маунтин",
говорит "Атлантис".
   Установлен визуальный контакт.
   - Вы на монтажной орбите, - проинформировал баллистик с Земли - Гасите
боковые скорости, включайте двигатели сближения.
   На экранах "Атлантиса" менялись цифры, показывающие расстояние до
"Элиминейтора". 500, 400, 200 метров...
   - Выполняйте маневр зависания, - раздалась команда с Земли. -
Открывайте грузовой отсек.
   Теперь корабль и спутник были неподвижны по отношению друг к другу,
хотя и неслись по орбите со скоростью 30 000 километров в час.
Величественно раскрылись створки грузового отсека. Лапа манипулятора
расправила сочленения, будто потягиваясь после долгого плена в тесном
отсеке. "Атлантис" приблизился к " Элиминейтору" на двадцать...
   десять... пять метров. Спутник заполнил собой все видимое пространство
перед иллюминатором. Но если Саманта ожидала увидеть нечто похожее на
ужасную боевую станцию Дарта Вейдера из фильма "Звездные войны", то была
жестоко разочарована.
   В "Элиминейторе-П" не было ничего зловещего.
   Гордон Прист взялся за ручки управления манипулятором. Состоящая из
множества сегментов лапа нависла над зеркальным корпусом спутника,
опустилась на него, и титановые челюсти сомкнулись на узкой горловине,
соединяющей два полушария.
   - Касание. Захват, - доложил Прист.
   - Грузи, - распорядился командир.
   Манипулятор развернулся, и "Элиминейтор"
   плавно вошел в грузовой отсек "Шаттла". Створки люка неторопливо
сомкнулись.
   - "Маунтин", говорит "Атлантис". Мы поймали его.
   Из семнадцати глоток внизу вырвался вздох облегчения. Генерал Уилсон
поздравил экипаж и бросился к линии прямой связи с Овальным кабинетом.
Почти одновременно с Президентом США о ликвидации угрозы узнали генерал
Рубинов и Президент России.
   - Возвращайтесь на свою орбиту, - передали со станции "Маунтин" на борт
корабля. - Через восемь минут на вас выйдет Хьюстон. Конец связи.
   "Атлантис" завершил первый этап операции "Сэрвайвл". Первый и самый
сложный, прошедший как по нотам, без сучка и задоринки. Очевидно,
покровительство Сириуса не оставило экипаж.
   Теперь предстояло заняться выполнением научной программы - вернее,
научно-рекламной, учитывая американскую специфику. Что до "Элиминейтора",
он мало беспокоил командира. Осталось только доставить его на Землю, а
посадка, с грузом или без - привычно