ур. Опустилась в середину,  опершись  на  локоть,
легла в грациозной, нисколько не деланной позе, хлопнула ресницами:
   - Костя, что ты стоишь?
   Кирьянов осторожненько примостился  на  краешке,  так  же,  как  она,
утонув  наполовину  в  пушистом  мехе.  Невинно   щуря   глаза,   Аэлита
поинтересовалась:
   -  Ты  будешь  набрасываться  на  меня,   как   дикий   варвар,   или
предпочитаешь медленно и нежно? Милый, я тебя умоляю, действуй так,  как
тебе  приятно,  -  для  меня  любые  впечатления   будут   восхитительно
романтичными,  как  бы  ты  ни  держался.  Я  еще  никогда  не  была   в
настоящей... ну вот, вспомнила наконец!  Казарме!  Конечно,  казарме!  Я
ведь что-то такое помню из курса знаний,  не  могло  же  все  испариться
бесследно, я не дура, в конце  концов...  Ка-за-рма!  -  повторила  она,
словно смакуя. - Прелесть  какая!  Настоящая  казарма,  в  которой  мною
сейчас  решительно  овладеет  бравый  офицер...  -  Глаза  у  нее   были
восхищенные и наивные, как у месячного щенка. - Ну, не совсем настоящая,
в казарме вроде бы должно пахнуть, и шмыгать под ногами обязаны эти, как
их... специфические насекомые и  крысы...  А  на  стенах  должны  висеть
сабли... Ничего, все равно ужасно романтично! Девчонки умрут от зависти,
когда расскажу: не припомню даже, чтобы кого-то из  наших  в  казарме...
Послушай, нужно же, чтобы было совсем романтично, назвать  это  каким-то
грубым солдатским словом, а я ничего такого не  помню...  О  да!  -  Она
подняла указательный пальчик, окутанный радужными струйками  неуловимого
сияния. - Ты будешь со мной охальничать... - От  восторга  она  прикрыла
глаза, томно улыбаясь. - Ну да, конечно... Милый Костя, не тяни, начинай
со мной охальничать! Разорви платье на груди, как  в  "Невесте  барона",
да?
   Кирьянов вздохнул про себя,  прекрасно  соображая,  что  пришла  пора
исполнять долг - обязанность не тягостная, конечно, чего уж  там,  перед
ним,  следуя  классику,  лежала  совершеннейшая  красавица,   ее   щечки
порозовели, безукоризненная грудь часто вздымалась,  губы  приоткрылись,
руки расслабленно закинуты за голову..
   Примостившись рядом, он неловко обнял красавицу.
   - Платье... - прошептала она требовательно.
   Кирьянов  добросовестно  рванул  обеими  руками  платье  на  груди  -
белоснежная ткань поддалась неожиданно легко, отчего дела пошли  гораздо
сноровистее, по накатанной, она  была  восхитительна  и  подстрекала  на
грубости захлебывающимся шепотом, и он старался  соответствовать  -  вот
только, как ни пытался, не мог  стать  по-настоящему  грубым,  отчего-то
испытывал к этой очаровательной дурехе чуть ли  не  настоящую  нежность,
потому что она не виновата, ни в чем не виновата...
   -  Прелесть  какая,  -  полушепотом  произнесла  она   свою   обычную
приговорку,  когда  черт-те  сколько  времени  спустя,  после  долгой  и
затейливой вакханалии  настало  время  отдыха.  Чуть  приподняв  голову,
оглядела кое-как державшиеся на дивном теле клочки белоснежной ткани.  -
Как в "Закате над островом", бедную наивную девочку притащили в  казарму
и долго над ней охальничали... Спасибо, милый!  -  Она  звонко  чмокнула
Кирьянова в щеку. - Все было  ужасно  романтично...  Девчонки  умрут  от
зависти! Что бы тебе такое подарить... Офицеру неприлично брать  деньги,
я помню, но что-то же я тебе подарить просто обязана за эти неизгладимые
впечатления... Чего тебе хочется?
   Собравшись с духом  и  ощущая  жгучий  стыд,  он  произнес,  глядя  в
сторону:
   - Можешь - карточку?
   -  Индик?  -  ничуть  не  удивившись,  спросила  она.  -  Конечно,  с
превеликим удовольствием... Хочешь повеселиться?  Я  о  чем-то  подобном
слышала... Сейчас, как это...
   Она коснулась струйки холодного огня  на  безымянном  пальце  -  и  в
воздухе  над  ним  стало  формироваться  нечто   прямоугольное,   быстро
превратилось в тонкую белоснежную карточку длиной  и  шириной  не  более
пачки  сигарет,  покрытую  строчками  каких-то  знаков  -  мерцающих   и
неизменных, выпуклых, ярких и уныло-черных. Протянула Кирьянову:
   - Вот, ничего особенного... Несколько дней  тебе  хватит?  Скажем,  я
попрошу новую дней через десять по нашему счету, это почти то же  самое,
что по-вашему...
   - Хватит, - осторожно сказал Кирьянов.
   - А сейчас, извини, мне придется упорхнуть, - сказала  она  деловито,
легкими  прикосновениями  поправляя  волосы.  -  Все  расписано  на  три
квад-риума вперед, пора лететь...
   - Подожди, - сказал Кирьянов. - А как вы, собственно, живете?
   - Ужасно, милый, - сделала она гримаску - Вечером  прием  у  герцога,
это наверняка затянется  до  рассвета,  назавтра  выставка  декоративных
цирелодов, не знаю, как это будет на вашем языке... И так далее, и  тому
подобное - приемы, балы, большие  гонки  в  Арстапане...  Ну,  в  общем,
всякое такое.
   - Откуда ты? - настойчиво спросил он,  сам  плохо  представляя,  чего
добивается.
   - Ну, милый, я даже не знаю... Такая планета... Ее называют  Минишел.
Желтая звезда... галактические координаты... я их и не помнила  никогда,
к чему? В общем, вроде бы не так уж далеко отсюда, хотя кто его знает...
Ну не помню, честное слово.
   "Галактика, - подумал он  горько.  -  Обитаемая  Вселенная,  звездное
содружество... Понятно было, что в Галактике,  если  она  обитаема,  все
будет  как-то  не  так,  совсем  не  похоже  на  то,  что   мы   о   ней
напридумывали... но почему вот так? Почему вот такие? Нет,  а  чего  ты,
собственно, хотел?"
   И от того, что он не мог понять, чего же, собственно, хотел, на  душе
стало еще грустнее. Аэлита же, как ни в  чем  не  бывало,  встала,  едва
прикрытая обрывками платьица, потянулась:
   - Вот так и пойду, пусть завидуют... Не  провожай  меня,  чтобы  было
совсем как в стерео... Карточку не забудь. - Она положила ему  в  ладонь
магический  прямоугольник,  открывавший  путь  в   Галактику,   на   миг
прижалась, поцеловала в ухо:
   - Ты был великолепен, позвони мне как-нибудь, если не  буду  особенно
занята, непременно отвечу..
   И выпорхнула, грациозная, в жутких обрывках роскошного наряда, за ней
проворно  засеменил  раззолоченный  лакей,  и  из  комнаты  исчезли  все
атрибуты инопланетной сладкой жизни, будто их и не было вовсе...
   Даже не пытаясь разобраться в своих эмоциях и переживаниях,  Кирьянов
вмиг оделся с проворством истого пожарного, выскочил в  коридор.  Ну  не
везет, так не везет - Зорич неторопливо  шествовал  навстречу.  Кирьянов
замер в жуткой неловкости.
   -  Очаровательная  девушка,  право,   -   сказал   штандарт-полковник
рассеянно. - Такая милая, непосредственная... Что с вами,  обер-поручик?
Плохо себя чувствуете? - Он усмехнулся. - Бросьте, не берите в голову. Я
ничего вам не собираюсь говорить и ни в чем  упрекать.  Я  все  понимаю.
Куда денешься, если имеешь дело с младшей графиней и восьмой маркизой...
   Кирьянов присмотрелся внимательнее.  Нет,  ничуть  не  походило,  что
Зорич над ним издевается - штандарт-полковник и в  самом  деле  выглядел
так,  словно  уже  забыл  о  примечательной  сцене  (какой  здесь,  надо
полагать, не разыгрывалось за все время существования поселка).  Что  ж,
начальству виднее, если оно вовсе не настроено метать громы и молнии, не
стоит самому этого требовать...
   - Я, наверное, пойду? - неловко спросил Кирьянов.
   - Да, конечно, можете заняться, чем хотите, никакого дела вроде бы не
предвидится...
   Отодвинувшись бочком-бочком, Кирьянов поднялся на  лестницу  -  и  на
второй этаж взлетел уже в три прыжка. Миша  Мухомор  появился  из  своей
двери веселый и довольный, насвистывая что-то,  почесывая  голый  впалый
живот  под  расстегнутой  рубашкой,   украшенный   какой-то   затейливой
татуировкой. Завидев Кирьянова, он разжал кулак и С торжествующим  видом
показал точно такой  же  белый  прямоугольник,  испещренный  загадочными
знаками.
   Кирьянов, тяжко вздохнув, продемонстрировал свой.
   - Ты что такой смурной, подельник? - хлопнул его  по  плечу  Мухомор,
скалясь и сияя. - Веселиться надо: мы с тобой,  похоже,  покучерявим  по
полной... Пошли к Антохе, он точно скажет, фуфло нам подсунули  или  все
по правилам...
 
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ 
ДЕМОНЫ НА НЕВЕДОМЫХ ДОРОЖКАХ 
 
   - А что, могли наколоть?  -  встревоженно  спросил  Кирьянов,  выходя
следом за ним из здания и сворачивая в сторону соседнего корпуса.
   - Да не должны бы, - подумав, заключил Мухомор. -  Ты  ж  видел,  они
простые, как перпендикуляр, до того зажравшиеся, что на обман  и  вообще
на мысли им ума не хватит... Но проверить для порядка не мешает. Ничего,
у Антохи это быстро. Хваткий парень, уважаю... Ну, как тебе  лялька?  По
роже видно, доволен... - Мухомор приостановился и протянул мечтательно:
   - Эх, Степаныч, друг ты мой ситцевый, давно уже голову ломаю, как  бы
к ним воткнуться...
   - Это как?
   - А взять да и врасти, - сказал  Мухомор.  -  Зацепиться  как-нибудь,
внутрь  просквозить,  не  в  холуи,  конечно,  а  просто  поблизости  от
аристократии... - Он сплюнул:
   - Черт, должны  же  быть  возможности!  Где  аристократия,  там  тебе
непременно и карточные игроки, и  развлекатели  скучающих  герцогинь,  и
прочие тому подобные... Ведь есть это, есть! По обмолвкам видно!  У  них
там взаправдашний  король,  двор,  монархия  со  всеми  причиндалами,  а
значит, умный человек может карьеру составить. Не такой уж я темный, как
тебе, должно  быть,  кажется,  мы  тоже  и  книжечки  почитывали,  и  из
глобального информатория много полезного скачивали...
   - Заманчивые планы, - сказал Кирьянов. - Наполеоновские.
   - А ты не лыбься, не лыбься, - сердито бросил Мухомор.  -  Ты  у  нас
человек благополучный был и допрежь, а  я,  как  тот  портсигар,  и  без
папирос, и без мамы рос,  и  мотала  меня  жизнь  исключительно  по  тем
закуткам, где дерьмо, вертухаи и раз-два по  морде.  Нынешняя  служба  -
дело, конечно, чистое и приличное, но маловато этого, ох  маловато.  Мне
бы отъесться за все, что не  доел,  уважения  получить  за  все  прошлое
дерьмовое житье...
   - Ну и поставь себе такую цель... - пожал плечами Кирьянов.
   - Да я ее давно поставил, - серьезно ответил  Мухомор.  -  Только  не
получается. Пока добьешься от этих пофигистов, чтобы пригласили в  гости
в какое-нибудь путное  место,  в  приличный  дом...  Мне  бы  зацепиться
только... Я цепкий, я вылезу. Помню ведь  из  нашей  истории,  как  иные
каторжанские морды и в фельдмаршалы, и в герцоги выходили... Нет, вон  в
ту дверь давай.
   Кирьянов, по привычке  свернувший  было  в  направлении  "стартовой",
развернулся в другую сторону. За белой дверью с простецкой цифиркой  "4"
не оказалось ни часового, ни каких бы то ни было систем контроля (как  и
на  "стартовой",  впрочем,  откуда  тут  шпионы  и   диверсанты...),   а
обнаружился там небольшой холл с  инопланетным  деревом  в  керамической
кадке, откуда они прошли в короткий чистый коридор с полудюжиной дверей,
и  Мухомор,  для  приличия  стукнув  костяшками  пальцев  повыше  ручки,
решительно распахнул ближайшую.
   -  Здорово,   сексуальные   террористы,   -   сказал   Стрекалов.   -
Отстрелялись? Морды у вас довольные, чего там...
   - Ажур, - самодовольно сказал Мухомор, плюхаясь  на  стул  в  углу  -
Клиенты дозрели, ксивочки сбросили...
   Кирьянов огляделся. Как и следовало ожидать, кабинет у Стрекалова был
небольшой,  отнюдь  не  блиставший   яркими   образчиками   инопланетных
технических чудес: главным образом оттого, что техника на данном  уровне
развития напрочь лишена громоздкости и, как бы это понятнее  выразиться,
вещественности.  Осязаемости.  Не  огромные  агрегаты,   а   неощутимые,
невидимые энергетические  поля,  выполняющие  те  же  функции.  Так  что
небольшой пульт вроде дистанционки для земного телевизора мог  оказаться
чуть ли не аналогом Центра управления полетами...
   Имелось еще чисто земное дополнение  к  деловой  меблировке  -  белый
шкафчик, откуда Стрекалов проворно  извлек  бутылку  коньяка,  стопки  и
блюдечко с конфетами. Налил гостям, но к своему стопарику  пока  что  не
притронулся: вызвав  одним  движением  повисшую  в  воздухе  клавиатуру,
словно  нарисованную  розовым  светом,  положил  перед  собой  карточки,
коснулся пары-тройки знаков, и на  пропусках  в  неизведанную  Вселенную
скрестились какие-то неяркие лучи, над столом заплясали знаки,  символы,
кривые...
   Мухомор, зажав в ладони нетронутый стопарик, завороженно, с  пылающей
в глазах надеждой следил за этой вакханалией света и красок,  чей  смысл
был темен и ему, и Кирьянову. Заразившись его напряжением, Кирьянов тоже
замер на стуле.
   - Ну, я вас поздравляю, герои-любовники,  -  скучным  голосом  сказал
Стрекалов, выключив всю свою иллюминацию. - Конечно, тут есть  несколько
знаков, которые машина  ни  с  чем  не  в  состоянии  ассоциировать,  их
примерно треть...
   - Антоша, - сказал с тревогой Мухомор. - Ты уж... ассоциируй, а?
   - Программа не та, - сказал Стрекалов. - Ясно тебе? Здешний компьютер
занимается сугубо прикладными задачами по переброске вас, олухов, туда и
оттуда. А  вовсе  не  вдумчивым  изучением  галактических  удостоверений
личности.  Можно,  конечно,  сходить  в  центральный  информаторий,  но,
честное слово, не вижу смысла. Вряд ли вам нужны тонкости, а? Главное  и
так  понятно.  Вот  эти  вот  значки,   -   он   показал,   -   означают
"неограниченный кредит", эти - доступ к транспортным  коммуникациям,  то
бишь цивильным трассам, по  которым  путешествуют  мирные  галактические
обыватели по своим туристским и прочим бытовым надобностям...
   - Антоха! - истово ударил себя в грудь  Мухомор.  -  Так  нам  больше
ничего и не надо! Лавэ и транспорт... Какого  еще  хрена?  -  В  приливе
эмоций он стукнул  Кирьянова  кулаком  по  колену.  -  Эх,  и  погуляем,
Степаныч! С ветерком по Галактике, из конца в конец! Знаю я один  кабак,
на который раньше честных отпускных не хватало... Координаты записал  до
цифирки, ошибки не будет... - Он умолк, покосился  на  хозяина  кабинета
настороженно, просительно. - Антоха, ты  ведь  в  обратку  не  сыграешь?
Обещал же...
   - Да отправлю я вас, ироды, - фыркнул Стрекалов. -  Что  мне  с  вами
делать? Ближе к  ночи  и  отправлю,  когда  "главную  трассу"  снимут  с
дежурства.
   - А раньше никак?..
   - Миша, будь доволен тем, что есть, - сказал майор серьезно. - Говорю
тебе,  до  двадцати  трех  тридцати  "главная  трасса"   на   постоянном
дежурстве.  Запороться  хочешь?  Ежели  автоматы  контроля  зафиксируют,
огребем все... - Он вздохнул:
   - Интересно, почему я вообще с тобой связался?  Почему  соучаствую  в
твоих авантюрах, за которые и мне при неудаче холку намылят?
   - А ответ простой, Антоха, - сказал успокоенный Мухомор. - Потому что
ты по натуре такой же авантюрист и прохиндей, вовсе не  склонный  делать
культ из уставов и регламентов... Скажешь, нет? Да ладно тебе,  Степаныч
свой парень... - Он одним глотком осушил стопочку,  блаженно  улыбнулся,
расслабленно откинулся на спинку. - Слышь... Давай, пока делать  нечего,
Степаныча по хроносу покатаем? Пусть первоходок полюбуется...
   - Миша, ты, однако...
   - А что? - невинно вытаращил глаза Мухомор. - Говорю тебе,  парень  в
доску свой, не заложит. Меня ж ты катал? Да ты на него косяка  не  дави,
Степаныч, точно тебе говорю, не из стукачей...  Антоха?  Все  равно  без
дела маешься... К Иринарховичу, а?  Мне  после  этого  долбаного  пидора
хочется нормально расслабиться душой и телом...  Да  и  тебе...  Танюшка
прибежит, Лизавета... Ах, Лиза-Лизавета...  Ну  чего  ты  менжуешься?  С
понтом, самому неохота. Хронос-то ни на каком не  на  дежурстве,  точно?
Что мне тебя учить, напишешь потом насчет профилактической проверки...
   - Соблазняешь ведь, змей, -  сказал  Стрекалов,  глядя  в  потолок  с
мечтательной улыбкой. - Танюшка и Лизочка - оно, конечно...
   - Ну, так чего? И Степанычу покажем, что такое  время  и  с  чем  его
едят... -  Он  обернулся  к  Кирьянову  -  Ну,  ты  понял,  юнкер-кадет?
Стрекалов, господин майор, он у  нас  не  просто  так,  пописать  вышел.
Серьезными делами заворачивает. У него тут, - Мухомор легонько  постучал
кулаком по белоснежной стене, - машина времени, или как она  по-научному
именуется...
   - Серьезно? - спросил Кирьянов осипшим голосом. Как он ни  приобвыкся
ко всевозможным, чудесам, этого не ожидал.
   - Ну да,  -  досадливо  махнул  рукой  Стрекалов.  -  Хронологаторный
пульсор последнего поколения, с  автореверсом  и  стабилсканированием...
Машина  времени,  если  вульгарно.  Костя,  нижнюю  челюсть   на   место
поставь...
   - Ай да Структура... - проговорил Кирьянов.
   - На то она и Структура, - пожал плечами Стрекалов. - Ага, ага...  На
смену полной обалделости приходит отчаянный блеск  в  глазах,  блаженная
улыбка... Насколько я могу судить, воспитанный  фантастикой  индивидуум,
сиречь   обер-поручик   Кирьянов,   в   мгновение   ока   возмечтал    о
головокружительных  приключениях  в  стиле  своих   любимых   авторов...
Вынужден разочаровать. Все опять-таки скучно и буднично.
   - Почему?
   Стрекалов сказал без улыбки, совершенно серьезным тоном:
   - Потому что существует длиннейший и обширнейший список ограничений и
оговорок,  который  даже  я  со  своей   склонностью   к   гусарству   и
пренебрежению регламентами нарушать не берусь...  Это  как-никак  время,
Степаныч. Давным-давно прошедшее, и прошедшее именно так, а не иначе.
   - Да я понимаю! - быстро сказал Кирьянов. -  Хроноклазм...  Стрекалов
поморщился:
   - Грамотные все,  книжек  начитались...  Но  в  принципе  все  верно.
Хроноклазмы, а как же. Куда от них  денешься,  родимых.  А  посему,  как
легко догадаться, осторожность возведена даже не в куб, а в культ. Чтобы
чего-нибудь ненароком не покорежить. Я, конечно, говорю не о пресловутом
"парадоксе убиенного дедушки" - тут все  сложнее.  В  случае  серьезного
нарушения уже однажды бывшего последующая линия  времени  искажениям  не
подвергается. Грубо говоря, можешь не только своего дедушку завалить, но
и перестрелять полгорода с ним за компанию... Вкупе с дюжиной самых  что
ни на есть исторических личностей - Наполеона со  всем  его  генеральным
штабом, Ивана Грозного с боярской думой...
   - Развилка, а? - сказал Кирьянов завороженно.
   - Неплохо для дилетанта, - благосклонно кивнул Стрекалов.  -  Именно,
обер-поручик. На "точке вмешательства" возникнет развилка, и может  этих
развилок образоваться столько, что целая академия не сочтет.  Но  именно
здесь и таится  философский  препон.  Галактическое  морали-тэ.  В  этой
новообразованной развилке может пролиться столько  крови  и  совершиться
столько  непотребств...  Следует  простой,  ясный  и   логичный   вывод,
продиктованный    галактической    моралью    и    гуманизмом:     ввиду
непредсказуемости последствий следует категорически  избегать  действий,
приводящих к образованию развилок. С нарушителя, конечно, кожу живьем не
сдерут  и  даже  на  пятнадцать  суток  не  посадят,  но  наказание,  по
галактическим меркам, будет нешуточное - на всю оставшуюся жизнь отлучат
от  Структуры...  Потому  что,  пока  набрались  опыта  и  обучились  на
прецедентах, печальных примеров успели навидаться...
   - Я, кажется, понимаю... - сказал Кирьянов.
   -  Хочется  верить...  -  кивнул  Стрекалов.  -  Словом,   отсюда   и
ограничения.  Ничего  страшного  не  произойдет,  если  мы  все   втроем
прогуляемся по московским улицам в день коронации последнего  императора
- там будет столько народу что  возможности  создания  развилки  сведены
практически к нулю. Конечно, если мы ограничимся  тем,  что  будем  лишь
смотреть и слушать, а не  полоснем  по  кортежу  его  величества  боевым
лазером... Черт, да мы даже в нынешнем своем виде смогли бы  прогуляться
по Бородинскому полю, под Ватерлоо или даже на Курской дуге. Там  кипела
такая мясорубка, что никто чисто физически не  смог  бы  отвлекаться  на
нас. А если кто и увидел