ину в Москве, в поезде метро в
час пик. В вагоне Петушок очутился возле старика с длинной седой бородой,
сидевшего у двери. Чтобы не обеспокоить его, Петушок уперся руками в
никелированные поручни и подался назад.

- Куда лезешь? - строго прикрикнули сзади. - Слепой, что ли?

Петушок взял немного левее, но чья-то рука пребольно ударила его в плечо:

- Стойте на месте!

- Сердитые нынче стали москвичи, - философски заметил старик. - И все
оттого, что быстро очень живут!

- Не так уж и сердитые, - миролюбиво возразил сосед Петушка, высокий худой
мужчина с фотоаппаратом через плечо. - Просто нервные...

Между ними завязался разговор. Кто-то, пробираясь к выходу, придавил
Петушку ногу острым каблуком.

- Ну, знаете ли, - не выдержал юноша, пытаясь обернуться, - это
форменное... - Тут глаза его округлились и лицо стало радостным: - Нина
Константиновна?!

- Так это я на вашей ноге стою?

- Стойте, пожалуйста! Разве я говорю, что мне это не нравится?..

- Добрые люди и в тесноте встречаются, - сказал старик. На станции "Арбат",
когда выходили из вагона, Петушок цепко держал Нину за руку, чтобы она не
затерялась в толпе.

- Здравствуйте, Нина Константиновна! - подошел Шелест.

- Ах, это вы, Андрей Иванович! Здравствуйте. Мы так вовремя встретились...
Вы рейсом в Москве?

- Да, но пробудем здесь дня два, - пояснил Петушок. - Меняется расписание,
мы передали свой самолет другому экипажу и временно остались безлошадными.

- Как хорошо! Сегодняшний вечер вы непременно проведете у нас!

- По какому случаю? - спросил Андрей.

- Так просто...

- Не хитрите. Я же вижу, что не "так просто". Говорите начистоту.

- У нас... - девушка замялась.

- Свадьба? - сделал страшные глаза Петушок.

- Что вы! - испугалась девушка. - Просто сегодня мой день рождения.

- И вы называете это "так просто"?! - пожурил Андрей.

- В таком случае мы будем обязательно! - воскликнул Петушок. - Поедем,
командир?

- Конечно. Теперь, если Нина Константиновна и отменит свое приглашение, -
засмеялся Андрей, - мы все равно приедем в ней!

На Арбате они расстались. Друзья задумались. К ним подошел милиционер и
козырнул:

- Вам куда пройти или проехать?

- Нам нужно купить подарки молодой, красивой женщине.

- Рад помочь: от вас налево магазин ювелирторга "Самоцветы".

В магазине у них разбежались глаза - так много заманчивых вещей лежало под
зеркальными стеклами прилавков Петушок остановился возле изящных шкатулок
палешан и задумчиво осмотрел их. Сделав знак продавщице, тихо попросил.. -
Заверните, пожалуйста, вот эту.

- Что ты выбрал? - полюбопытствовал Андрей.

- Отойди. - Петушок загородил собой прилавок. - Девушка, пожалуйста, не
показывайте ему!

- Хорошо, хорошо, - засмеялась продавщица.

- А я ума не приложу, что взять, - с досадой сказал Андрей.

Он долго осматривал часы, кольца, браслеты, не внимая ничьим советам, и
искал чего-то еще.

"Придется идти в другой магазин", - решил он, но тут его взгляд упал на
тонкую статуэтку чугунного литья, изображавшую девушку-купальщицу с
длинными волосами и лицом, вскинутым кверху. Андрей оживился:

- О, это из Касли!

- Да, это работа каслинских мастеров, - подтвердила продавщица.

- Неудобно девушке преподносить нагую купальщицу - отсоветовал Петушок.

- Пожалуй, ты прав, - ответил Андрей. - А еще что-нибудь каслинское есть?

- Сколько угодно. На верхней полке...

- В самом деле, слона-то я и не приметил. Вот это мне нравится... Заверните
Ивана царевича на Сером волке!

Петушок и продавщица странно переглянулись, в голубых глазах юноши
мелькнула растерянность, девушка же едва сдержалась, чтобы не рассмеяться.

- Возьмите чек и уплатите в кассу, - сказала она, опуская глаза.

На улице Андрей заметил, что Петушок чем-то расстроен и спросил:

- Ты что это, Петушок?

- Так...

- Да я же вижу тебя насквозь! В чем дело?

Петушок хмуро молчал. Лишь когда они проходили мимо художественной
мастерской, он вдруг усмехнулся и глаза его вновь озорно загорелись.

- Подожди здесь, я сейчас.

Он пробыл в мастерской недолго и вышел повеселевший.

- Что ты там делал? - встретил его Шелест.

- Ничего особенного. Попросил краски и кое-что написал.

- Ясно. Давай поищем гравера, и я сделаю надпись.

- Это нетрудно, найдем, - весело сказал Петушок.

2

В уютной гостиной академика Константина Павловича Тверского к приходу
летчиков, кроме него самого и дочери, были биохимик профессор Русанов -
друг детства Константина Павловича, и ростовчанин профессор Дарсушев -
видный специалист по кожным болезням. Нина познакомила вновь прибывших с
ними.

- Заставляете ожидать себя, молодые люди? - шутливо-строго заметил
Константин Павлович. - А знаете ли вы, что за это положено по русскому
обычаю...

- ...штрафную, - продолжил Андрей. - Лично я не откажусь, тем более что нам
представляется возможность посвятить этот тост здоровью вашей дочери,
Константин Павлович...

- Мне положительно нравятся эти юноши, - сказал Русанов, лихо закручивая
серебристый ус. - Нуте-ка, позволь, Ниночка, взглянуть на твои подарки...
Тэк-с! Прекрасная работа. Из Касли! Я помню, - он повернулся к академику, -
мне однажды пришлось видеть в Париже большую часовню, отлитую из чугуна
уральскими умельцами. Шедевр! Дальше что? Шкатулка из Палеха. Однако... Два
одинаковых сюжета - не много ли для одной девушки? В свое время мы были
изобретательнее.

Андрей посмотрел на шкатулку, на Петушка и порозовел.

- Такое совпадение свидетельствует о том, что они не сговаривались, -
заметил Дарсушев.

- Вот только это несколько извиняет их. Посмотрите, какая чистота красок, -
восхищался биохимик. - Но... Па... па... звольте... Что же это такое?

- Что там? - заинтересовался академик и склонился над шкатулкой.

Его примеру последовал и Дарсушев.

- Где это видано, - удивился Русанов, - чтобы Иван-царевич носил летные
очки?

- Да, в самом деле, - согласился Дарсушев. - Это летные очки.

Петушок едва сдерживал смех. Андрей с недоумением посмотрел на приятеля.

- А-а, - повернулся к академику Русанов, - я все понял... Мой дорогой
Константин Павлович, это предупреждение тебе, несчастному отцу: "Берегись!
Твое чадо, милый папа, собирается похитить летчик!"

- Ну и придумали! - захохотал Константин Павлович. - Однако в письмах своих
вы, Андрей Иванович, были скромнее.

- В письмах? - теперь пришла очередь Петушка удивляться.

- Не сердитесь, - объяснил академик. - Мы с Ниночкой живем вдвоем, без
матери, и она привыкла делиться со мной даже самым сокровенным.

- Как хотите, друзья, - сказал Русанов, - но будь я сейчас хотя бы капельку
моложе, скажем лет на сорок, я бы... Теперь, разумеется, моя особа может
представлять ценность лишь с точки зрения биохимической, но были времена,
уверяю вас, когда я вызывал к себе интерес и эстетический! Да-с, мои милые,
эс-те-ти-чес-кий!

- Борис Павлович, - погрозила Нина Русанову пальцем, - вы скромничаете!

- Благодарю тебя, дитя мое, за великодушие, - ответил Русанов, - но, увы,
сохранить молодость труднее, нежели вывести формулу наисложнейшего белка.

- Однако в любом возрасте не возбраняется поклониться Бахусу, - напомнил
академик.

- За что будем пить? - спросил Шелест.

- За "Санус", который скоро удивит и порадует мир! - предложил Русанов.

- Вот бы узнать, что это такое... - шутливо-мечтательно протянул Петушок.

- Извольте, - повернулся к нему Русанов. - Моя любимица Ниночка, едва успев
получить диплом, разработала превосходную идею: использовать кибернетику и
бионику в микробиологии. Ну-с... Ее влиятельный папа - сиречь наш уважаемый
Константин Павлович - поддержал ее (я имею в виду идею), принял личное
участие... За остальным дело не стало, и весьма скоро...

- Может быть, через месяц, - вставила Нина.

- Итак, через месяц все вы, непосвященные, увидите... гм.. во всяком
случае, услышите о новой автоматической микробиологической лаборатории.

- За успех "Сануса"! - воскликнули летчики и подняли бокалы.

Когда все выпили, Константин Павлович повернулся к Нине и, указав взглядом
на рояль, спросил:

- У тебя нет желания поиграть?

- Может быть, наши гости хотят, папа?

- В самом деле, я и не подумал. Вы играете?

- Нет, - ответил Андрей, - Петя играет.

- Доставьте нам удовольствие, - попросил Русанов.

- Попробуйте, - неуверенно согласился академик, бросив осторожный взгляд в
сторону Русанова, тонкого и придирчивого ценителя музыки.

Петушок перехватил его взгляд и, не заставляя себя упрашивать, подошел к
роялю. Усевшись на плюшевую вертушку, он с мальчишеским вызовом повернулся
к Русанову:

- Что бы вам хотелось послушать?

Русанов с изумлением посмотрел поверх очков на самоуверенного летчика, едва
заметно пожал плечами и с подчеркнуто холодной корректностью ответил:

- Если вы, молодой человек, попытаетесь изобразить нам что-либо из
Бетховена, я премного буду обязан вам.

- Хорошо, - беспечно произнес Петушок, - наши вкусы сходятся! - и
повернулся к роялю.

Он взял первые медлительные аккорды, адажио "Лунной сонаты" Русанов высоко
поднял брови и оглядел присутствующих.

...Светлая звездная ночь. Теплая. Тихая. Над уснувшей землей одиноко летит
самолет. Гордо звучит могучая песня его моторов. Крепкие крылья с силой
рассекают разреженный воздух. Зеленовато светятся стрелки и цифры приборов.
Руки пилотов спокойно лежат на штурвалах. За бортом - далекий мир.
Глубоко-глубоко внизу спит родная земля. Будто вечность отделяет от нее
этот маленький и стремительный "воздушный остров".

В небе царит луна. Все в природе любуется властительницей ночи.
Металлическим блеском оживают в ее тонких лучах гибкие тела рек. В черный
бархат оделись леса. Тучные поля укрылись прозрачной темно-сиреневой
дымкой. Бесчисленные огоньки поселений сверкают в живописном беспорядке. И
нет всей этой красе ни конца ни края.

- Летишь - и крыло не качнется, оглянешься кругом - И кажется, будто
иссякла силища, накопленная небом за жаркий день.

Но вот меньше становится звезд вдали, точно кто-то нарочно гасит их... Все
темнее небосвод. Шалый ветерок выбежал навстречу и, потрогав самолет,
ударил слегка по крыльям, словно пробуя их прочность. Оживились и пилоты:
знакомо им такое озорство!

За первым ветерком выбежал второй - постарше и посильнее. Слышен даже его
задорный свист: "А ну, померяемся, кто кого!" И помчались навстречу ветры,
один яростнее другого! Бьют машину, кренят ее то на одно крыло, то на
другое, кидают в невидимую "яму", забрасывают на вершины крутых воздушных
"гор". Огромная вытянутая туча подплыла снизу и проглотила сияющий диск
луны.

...Все живее бегают по клавишам пальцы Петушка, тревожно звучит аллегретто
любимой сонаты; все отчетливее возникает в его воображении картина грозы в
ночном полете, которая всегда связывалась у него с этим бессмертным
произведением великого Бетховена, не знавшего ни авиации, ни полетов, но
создавшего музыку, которая сегодня вдохновляет летчиков, а завтра вдохновит
астронавтов.

...Притаившаяся в черноте ночи грозовая туча воткнула в землю ослепительную
молнию, желтые круги поплыли в глазах пилотов. Мелко задрожал самолет,
точно предчувствуя решительную схватку. Одна за другой возникали в небе
огненные вспышки - целый частокол молний окружил самолет, появились облака
из расплавленной меди.

Высота полета уменьшалась, самолет накренился и отвалил в сторону. Гроза
устремилась за самолетом, но все быстрее уходил он от опасного места, все
больше отставала гроза, в бессильной ярости обрушившая свою мощь на землю,
заливая ее потоками дождя и разрывая небо километровыми молниями.

Но вот поредели тучи, и вновь, радостная, точно вырвавшаяся из плена,
высоко в небе засветилась луна. На лицах пилотов появились улыбки. Еще
ветерок трепал и раскачивал машину, но опасность осталась позади, а впереди
снова чистый звездный океан...

...Отзвучали последние аккорды, но в комнате еще "пахло грозой". Лицо
Петушка было несколько бледнее обычного, его потемневшие глаза смотрели
куда-то вдаль, пальцы вздрагивали. - Браво, браво, молодой человек! -
первым нарушил молчание Русанов. - Вы превосходный музыкант... Но где и
когда вам удалось приобрести все это?

- Родные хотели, чтобы я стал пианистом, - смеясь, сказал Петушок, - но
музыка пробудила во мне страсть к полетам и я вышел в летчики!

Андрей гордился другом и не скрывал этого. Нина смотрела на Петушка как-то
по-новому. Академик подошел к юноше и потрепал его за вихры. Петушок
ответил ему благодарным взглядом и по-детски смутился.

В углу на маленьком треугольном столике резко зазвонил телефон.

- Это меня, - сказал Константин Павлович, подходя к столику.

То, что он услышал, было, по-видимому, неожиданно и неприятно.

- Говорите яснее! - нервно крикнул он в трубку. - А где была дежурная? Ну,
знаете ли, это не оправдание. Немедленно машину. О господи, да перестаньте
оправдываться, когда это уже никому не нужно!

Он едва сдержался, чтобы не бросить телефонную трубку.

- Что-нибудь случилось, папа? - спросила Нина.

- Да... - Константин Павлович виновато посмотрел на гостей и, подумав,
сказал: - Я еду в клинику. А вы продолжайте без меня. Извини, дочь...

- Пожалуй, я поеду домой, - поднялся Русанов.

- Проводить вас? - спросил Дарсушев.

- Если хотите, поедемте вдвоем, - согласился Русанов. Андрей и Петушок тоже
встали, но Константин Павлович решительно произнес:

- Вас же я настоятельно прошу остаться. Не расстраивайте Ниночке такой
вечер.

3

- Пойдемте ко мне, - предложила Нина, проводив отца и гостей.

В ее комнате оказалось много книг - они лежали даже на стульях и диване.

- Ого! - воскликнул восхищенный Петушок. - И все интересные?

- Очень, - улыбнулась Нина.

- Я поковыряюсь, можно? - спросил он.

- Ковыряйтесь, - разрешила Нина. - Только не нарушайте порядка.

Петушок не ответил: он уже прочитывал названия на корешках, брал книги с
полок, перелистывал их и снова ставил на место. Чђм больше книг он
просматривал, тем более росло его разочарование: все они были по медицине,
географии, геологии - ничего путного!

Внимание Андрея остановилось на другом: над письменным столом висела
большая карта мира, испещренная какими-то значками. - Это что?

- На этой карте указаны очаги локализации различных инфекционных
заболеваний человека. Я тружусь над ней уже третий год. Это часть моей
кандидатской диссертации: я эпидемиолог.

- Когда вы успели накопить такой обширный материал? - удивился Андрей.

- Видите ли, Андрей Иванович, я просто довожу, или, вернее, хочу довести до
конца труд, начатый еще моим дедом, Павлом Александровичем. Он провел много
лет в путешествиях и плаваниях...

- Он был моряком?

- Нет, врачом. Он собрал за свою жизнь множество интересных данных о
болезнях человека, но систематизировать их не успел.

Они сели у стола, и Нина рассказала Андрею о талантливом русском враче
Павле Александровиче Тверском, так и не получившем при жизни заслуженного
признания.

Через некоторое время к ним присоединился Венев.

- Ну, нашли что-нибудь для себя? - спросила Нина.

- Где там, - махнул рукой Петушок. - Я люблю читать о путешествиях, люблю
приключения, фантастику, а тут ничего подходящего.

- Между прочим, Петя, ваша "Лунная соната" напомнила мне о дневниках моего
дедушки. Он тоже любил эту вещь. А дневниками его я зачитывалась, как
приключенческим романом.

- Дневниками? - воспрянул духом Петушок. - Они здесь, у вас?

- Да.

- Давайте почитаем! - загорелся Петушок, очень не любивший откладывать
интересные дела. - А вы не возражаете, Андрей Иванович? - Нисколько.

- В таком случае, - решительно произнесла Нина, - я сейчас принесу их. Они
у папы в кабинете. Вскоре девушка вернулась с несколькими толстыми
тетрадями.

Андрей придвинул к дивану легкий шахматный столик и с любопытством
посмотрел на толстые тетради в клеенчатых переплетах и стопку бумаг,
исписанных, как он сразу узнал, рукой Нины.

- Да, это, должно быть, в самом деле интересно, - заметил Петушок,
перелистывая верхнюю тетрадь.

- И даже очень! - сказала Нина. - Жаль, что не все сохранилось. Вдобавок
почерк у дедушки "докторский" - читать трудно. Мне нелегко было переписать
их. Особенно интересны некоторые места в первых двух тетрадях. Вот возьмите
пока эти страницы, они относятся к 1910 году. Прочитайте их, Андрей
Иванович, вслух.

4

"24 июня 1910 года

Вчерашний день я не смог взяться за перо. Но писать надо: если что-нибудь
случится со мной - останется дневник. Дневники переживают своих авторов...

Вчера в четвертом часу утра мы со скоростью не более узла вошли в бухту у
берегов неизвестного острова. Наступил полный штиль. Лунная ночь придала
фантастический вид скалистым, высоким берегам. Тропический лес подступил к
самому обрыву. Капитан отдал распоряжение пополнить запас пресной воды.

Спустили шлюпку с бочонками, и несколько матросов направились в ней к тому
месту, где в океан маленьким водопадом сбегал ручей.

Мы сидели на баке вдвоем с капитаном.

- Еще сотня лет - и людям в моем положении не придется ломать головы над
тем, у каких берегов они бросают якорь, - сказал капитан.

- Не много ли - сто лет?

- Возможно, и раньше, - согласился капитан. - Пока же мы с вами у острова,
о котором ничего не знаем.

- Мир широк, - ответил я и вздрогнул: со стороны океана донесся
пронзительный, неприятный свист.

Капитан перестал курить. Свист повторился тоном ниже и стал приятным для
слуха. Но вот он внезапно оборвался, и воздух наполнился звуками... арфы.
Через несколько минут послышались частые удары весел, и к борту пристала
наша шлюпка. Матросы один за другим торопливо взобрались на палубу.

- Матерь божья, пресвятая богородица! - перекрестился боцман с суеверным
ужасом, сорвав с головы бескозырку.

Команда сбилась в нескольких шагах от нас и вслушивалась в игру
таинственного арфиста.

- Дмитрий Алексеевич! - раздался веселый голос матроса Тимофея Зайцева. -
Так ведь это рыба! Даю слово - рыба.

Вздох облегчения вырвался у всех, только боцман недоверчиво посмотрел на
Зайцева и с сомнением произнес:

- Сам ты рыба! Разве ж позволено, чтобы божье создание в пучине морской
играло на струменте?

- Пожалуй, Зайцев прав, - задумчиво заметил капитан и повернулся ко мне. -
Я кое-что действительно слышал о поющих рыбах.

- Оно, конечно, - согласился вдруг боцман, мир божий одной головой не
охватишь...

28 июня 1910 года

Остров оказался столь интересным, что я решил устроить здесь очередную
исследовательскую базу. Но жить придется на корабле, лишь время от времени
совершая вылазки на берег...

1 июля 1910 года

Остров необитаем. Я решил составить точный план острова и в специальной
тетради подробно описать его.

12 июля 1910 года

Несколько дней не прикасался к дневнику. Была уйма работы и впечатлений...

Уточнили географические координаты острова. Оказывается, он не один -
неподалеку есть маленький островок со скудной растительностью. Но
поразительная вещь! На большом острове никто не живет, а маленький - густо
заселен полудиким племенем. Кожа у туземцев коричневая, фигуры стройные
только, пожалуй, длинноваты руки. Глаза в большинстве карие. Рост выше
среднего.

Не знаю, к какому из известных мне племен отнести этот народ. Язык у них
своеобразный, но простой. Я, кажется, начинаю его постигать.

1 августа 1910 года

Предводителя племени, которое населяет остров, зовут Рис. Мы настолько
освоились друг с другом, что ему удалось рассказать, а мне понять легенду,
которая, по-видимому, легла в основу местной религии. Суть ее такова.

Когда-то, много лет тому назад, сын бога солнца, изгнанный за что-то с
неба, сел в свое железное каноэ, изрыгающее длинное белое пламя, и прилетел
на большой остров... Добрый и отзывчивый, он внял мольбам людей и создал
для них рай на земле. Островитяне, быстро привыкнув к раздольной жизни,
вскоре совсем перестали работать и требов