роме Тиунэлы мы пробыли недолго. Юль беспокоилась, как бы нас  не
утомили, но надо сказать, что гаянцы безукоризненно владели собой.
   Вдали показался белый гравитомобиль, с изящным прозрачным  верхом.  Толпа
отступила, и мы догадались, что это за нами.
   Вез нас веселый гаянец Рат. Он не без гордости говорил о машине:
   - Это новинка, ани: я  трудился  над  нею  около  двух  лет.  Внешне  она
напоминает старые гравитомобили, но принцип управления - новый. Здесь,  если
хотите, исполняются все ваши желания, - и почему-то  повернулся  ко  мне:  -
Заходите, уважаемый долгожитель, прошу вас...
   - Послушай, Рат, почему и Юль, и ты называете меня долгожителем?
   - Так у нас принято обращаться к тем, кому больше пяти-шести столетий...
   - Черт возьми! - выругался я по-русски и продолжал по-гаянски: -  Мне  же
нет и пятидесяти, ани.
   Рат изумленно посмотрел на меня, не смея сомневаться в  правдивости  моих
слов, но и с трудом веря.
   - Полет оказался трудным?  -  сочувственно  спросил  он,  глянув  на  мою
седину.
   - Да нет, летели нормально...
   Рат не нажимал кнопок, ничего не включал, не говорил, а машина взлетела и
на небольшой скорости Стала набирать высоту.
   - Дьявольщина! - вполголоса произнес я, не найдя более  достойного  слова
для восхищения.
   Рат, ни черта не понявший, вежливо спросил:
   - Ты что-то сказал?
   - Кем ты работаешь, ани?
   - Главным конструктором универсальных транспортных машин  индивидуального
пользования.
   - Тогда объясни мне: где источник энергии для двигателя?
   - Везде. У нас энергия передается на расстоянии, и  вся  планета  покрыта
оболочкой единой энергетической системы, точно атмосферой.
   - А сама энергия? - допытывался я.
   - Мы добываем ее из вещества. Сперва пошли в ход горы и даже один хребет.
Но  стало  жалко  и,  кроме  того,  необходима  сложная  защита  от  вредных
излучений... Мы выбрали маленькую планету Миду- недалеко от нас.
   - Планету?!.
   - Да. Установили на ней автоматы, превращающие  ее  вещество  в  энергию,
направленно излучаемую на Гаяну... У нас  же  на  второй  луне,  построенной
Лимом Роотом, имеется мощная приемная станция, она-то и включает эту энергию
в распределительную  сеть.  Так,  незаметно,  мы  съедаем  эту  безжизненную
планету! - засмеялся Рат. - Но ее хватит на миллионы лет.
   - Я все же не пойму, как ты управляешь ма-шиной?
   - Мысленно. Она телепатически воспринимает мое желание и  исполняет  его.
Но если хочешь знать, -  Рат  повернулся  ко  мне  и  заговорил,  все  более
увлекаясь, - у моего гравитомобиля выявился большой недостаток: он привыкает
быстро к одному человеку и плохо слушается других...
   - Ну это еще терпимо, - прервал я его.
   - Чего же терпимого? - махнул рукой Рат. - Но я все же решу и эту задачу!
Сперва нужно полностью  изучить  характер  машины,  ее  поведение  в  разных
условиях.  Поэтому  Народный  Совет  Гаяны  разрешил  выпустить  пока   лишь
небольшую серию. Хочешь побывать на экспериментальном заводе?
   - Очень хочу!
   - Когда тебе разрешат, я прилечу.
   - А кто должен разрешить?
   - Врач Ле. Вы сейчас будете жить на берегу озера Лей, в доме,  специально
построенном для вас... Когда Ле убедится, что  природа  и  климат  Гаяны  не
противопоказаны жителям Земли, тогда и посетим наш завод.

   2
   Светло-синее озеро Лей - искусственный курорт.  Гористый  северный  берег
долго скрывал его от нас (мы летели на  небольшой  высоте),  а  потом  сразу
увидели  по  его   краям   красивые   санатории-бледно-розовые,   бирюзовые,
нежно-голубые, золотистые, аквамариновые, ярко-синие и просто белые здания.
   В небе над Леем кружились или  висели  в  воздухе  вертолеты,  аэростаты,
миниатюрные  дирижабли,  грави-томобили;  повыше  санаторники  выполняли  на
авиэт-ках фигуры высшего пилотажа (возможно, прописанные им врачами?..).
   Воздух оказался столь "населенным", что я не сразу заметил дирижабль,  на
открытой площадке которого стояло несколько любителей острых ощущений.
   Мы пролетали мимо как раз в тот момент, когда пышноволосая  девушка  (или
столетняя дама - разве на Гаяне угадаешь, да еще  на  расстоянии!)  отчаянно
ринулась вниз.
   - Упала! - вскрикнул я, хватаясь за подлокотники
   - Прыгнула... - уточнил Рат.
   Верно:  тонкий  эластичный  трос  извивался  за  девушкой.  Вскоре   трос
натянулся, а когда до воды осталось совсем немного  и  я  был  убежден,  что
девушка врежется  в  группу  купающихся,  трос  спружинил  и,  видимо,  стал
накручиваться на барабан, скрытый в глубине дирижабля.
   Скорость падения девушки замедлилась, она на секунду замерла над головами
пловцов и... стремительно помчалась вверх, где ее подхватили заботливые руки
веселых товарищей.
   И почти следом за ней из воды пулей выскочил стройный  юноша,  с  широким
поясом и плоским ранцем на спине, и вспрыгнул на площадку дирижабля!
   - Это еще что за штука? - спросил я.
   - Он надел на себя спортивный реактивный двигатель... Так можно  взлететь
до тысячи метров, если захочешь.
   - Не страшно?
   - Гаянцы не боятся высоты.
   - Но с тросом - это здорово! - сказал я. - Похоже на прыжки с штрабатом в
наших земных цирках...
   Я еще долго мог бы любоваться этой  воздухо-водо-земной  жизнью,  но  нас
заметили все и кто в чем, вернее кто на чем, понеслись к нам.
   Рат издал недовольный возглас и, круто развернув- шись,  направил  машину
вниз, в сторону бледно-голубой виллы, стоявшей поодаль в густой  роще  узких
и. высоких деревьев - точь-в-точь сочинские кипарисы!

   3
   Наша резиденция  имела  подчеркнуто  земной  вид:  двухэтажное  здание  с
колоннадой, треугольным мезонином и прямоугольными окнами  с  переплетом.  У
парадного подъезда расходящиеся веером ступени, а  по  бокам  их...  Амур  и
Психея.
   "Кипарисы", кусты, подрезанные в виде шара, клумбы. Старинное  дворянское
гнездо и только Странно!.. Мы остановились,  переминаясь  с  ноги  на  ногу,
сбитые с юлку: сходство двух планет становилось необъяснимым.
   Дверь дома отворилась, и на пороге появился высокий, широкоплечий  гаянец
с седой шевелюрой,  резкими  чертами  узкого  горбоносого  лица,  загорелыми
открытыми руками, одетый в голубую рубашку и синие свободные брюки, обутый в
прозрачные босоножки. Его темно-серые  глаза  глянули  на  нас  ласково,  но
изучающе.
   - Это долгожитель Ле, - почтительно представила его Юль.
   - Привет вам, люди! - густым, низким голосом произнес Ле, поднимая  левую
руку ладонью к нам. - Я прожил много дольше вас четверых, вместе взятых,  но
большей радости, чем видеть вас, еще не испытывал.
   - Приветствуем и мы тебя, уважаемый Ле, - сказал Шелест.
   Познакомившись с нами, Ле повернулся и, ровный, как струна, вошел в  дом,
как бы приглашая и нас последовать его примеру.
   Оставив кожаные куртки в передней на "ширпотребовской" вешалке, мы  вошли
в гостиную. Вошли и замерли...

   В углу стоял фикус. С потолка на простом крученом шнуре свисала люстра  с
подобием электролампочек, ярко светившихся. На  стене  в  превосходной  раме
висела старинная пасторальная картина...
   Шелест подошел к  тяжелому  комоду  и  хотел  пощупать  кошку-копилку  из
многосемейной       породы       ба-зарно-ягуарно-пантерового        подвида
"терракота-халтуриус", как верхний ящик не то  угрожающе,  не  то  услужливо
выдвинулся сам, а кошка-копилка выпустила из щели в спине хорошо распыленную
струю ароматной жидкости.
   Андрей отскочил и ударился об острый угол стола.
   - Черт! - пробормотал он. - Кто придумал такие квадратные столы?
   - Квадратный?!-переспросил Глебов. Мы глянули на старинный массивный стол
и обомлели: он уже становился идеально  круглым!  "Наверно,  раздвижной",  -
подумал я, и тотчас стол раздвинулся и принял овальную форму...
   Хоутон оробел и присел в кресло-качалку:  мы  увидели,  как  распахнулось
окно, Боб плавно отделился от пола, перелетел на террасу, и кресло принялось
так раскачивать его, что парню стало дурно.
   - Остановите  меня,  остановите!  -  закричал  он,  и  кресло  не  только
исполнило его желание, но и вернулось на место.
   Мы поняли, что в этом хитром доме  надо  держать  ухо  востро  и  удвоили
осмотрительность.
   Легкий вазон на столе подтанцовывал, набитый  живыми  гаянскими  цветами,
вот-вот готовый взлететь, а хрустальная пепельница рядом слабо светилась,  и
над ней носились объемные фигурки бегунов, пловцов,  гимнастов  -  очевидно,
кадры устаревшего гаянского телевидения, модного еще  в  те  времена,  когда
телепатия только изучалась.
   Зато круглый репродуктор на стене молчал и, не-известно  каким  способом,
наполнял комнату свежими волнами озонированного воздуха.
   Металлический календарь на письменном столе отсчитывал время,  а  круглые
часы, вероятно, превратились в термометр.
   К швейной машине "Зингер",  стоявшей  в  углу,  я  подбирался  осторожно,
готовый к немедленному отступлению, если она проявит агрессивность, но  нрав
у нее оказался кротким. Я даже рискнул нажать на ножную педаль...
   В один миг она покрылась голубоватым ореолом и мягко  застрекотала.  Едва
Боб успел крикнуть нам- "Ложись!", как  "Зингер"  послушно  раскорячилась  и
легла на пол.
   Тогда Хоутон, осмелев и  ощутив  в  себе  исследовательский  зуд,  обошел
вокруг и скомандовал: "Встать!" -и "Зингер" встал.
   - Гм...-произнес Боб.-Что же у тебя внутри?.  "Зингер"  раскрылся,  и  мы
увидели большой набор всевозможных деталей машин  и  механизмов.  Боб  глупо
расхохотался и хлопнул себя по ляжке.
   - Идиот! - воскликнул он. -  Это  же  гаянский  вариант  нашего  детского
"Механо"; у вас в России такую штуку  для  ребят  называют  "Конструктором".
М-да, тут можно собрать, что угодно... Славно!
   Евгений Николаевич, справедливо заключив, что  никто  и  ничто  здесь  не
желает причинить нам неприятность, коснулся  дверцы  полированной  тумбочки:
она отскочила и из нее вырвалось морозное облачко - холодильник!
   Книжный бутафорский  шкаф  служил  тамбуром  коридора,  ведущего  в  наши
спальни. Но больше всего нам пришлось размышлять над иконой с лампадкой...
   Мы же знали, что в  истории  Гаяны,  к  счастью,  не  было  христианства:
язычество древних перешло у них в искусство. Это не тормозило  прогресс;  на
кострах не сжигались заживо талантливые люди; попы и  монахи  не  развращали
народ.
   На иконе был изображен наш Георгий-Победоносец!
   Едва  Евгений  Николаевич  потянул  за  лампадку,  как  за   сонетку,   -
Георгий-Победоносец пришел в  движение.  Мы  увидели,  что  он  уже  одет  в
прозрачный скафандр и вооружен электрическим  копьем.  Началось  сражение  с
драконом - чудовищем неведомой планеты, куда залетел  на  звездолете  житель
Земли.
   Комната наполнилась визгом и шипением змей,  звоном  позывных  и  рокотом
летящих на подмогу вертолетов. Евгений Николаевич снова  дернул  лампадку  -
икона приняла свой первоначальный  вид.  И  тогда  мы  догадались,  что  это
библиотека фантастических романов "в издании" стереофонического видеофона.
   - Остроумно! - одобрил Хоутон. - Против таких "икон" возразить нечего...
   Но курительный набор нас просто растрогал: "сигары" мы  съели  в  тот  же
вечер-попробовав гаян-ский лечебный шоколад, а "папирос" хватило  на  месяц.
Это были длинные, приятные на  вкус  таблетки,  улучшающие  пищеварение  при
перемене климата. Кстати, спички оказались тонизирующим средством.
   Оленьи же рога над входной дверью на Гаяне могли стать чем угодно...
   - Не иначе, как антивирусный излучатель,-предположил  я,  но  они  начали
передавать последние известия!
   - Довольно! - вскричал я. - Пора объяснить нам: что это все означает?..
   Но тут Шелест, Глебов и я поймали благодарный  взгляд  Юль,  адресованный
Хоутону. Командир посмотрел в глаза Бобу и сурово произнес:
   - Может быть, ты объяснишь  все  это?..  Бедняга  смутился  и  отвернулся
вполоборота.
   - Видите ли, друзья, идея не моя, честное слово... Когда Юль растолковала
психологический смысл всего этого, - тихо объяснил он, - я прокрутил ей один
фильм по истории мебели и интерьера в Европе... Но только внешний вид  -  вы
как раз проснулись и помешали  мне...  А  гаянцы  хотели  сюрпризом...  и  я
тоже... Но то, как они это сделали, - неожиданность и для меня!
   Командир успокоенно вздохнул и промолчал.
   - Мы сделали все так, чтобы было похоже на то,  к  чему  вы  привыкли,  -
подтвердила Юль. - Эту флору привозили для вас с разных  концов  Гаяны.  Вот
только цветы, похожие на ваши, отличаются тем,  что  их  лепестки  и  стебли
наполнены газом легче воздуха: они как бы плавают над землей...
   Посреди всего этого хаоса стоял Ле, прямой и  торжествующий,  всем  своим
видом показывая, что для гаянцев нет неразрешимых загадок, потому что  вслед
за взглядом тренированный ум без труда  проникает  в  самую  суть  увиденных
вещей...
   Приняв наше замешательство за проявление восторга, Ле тоже  успокоился  и
сказал:
   - Я  рад,  люди,  что  угодил  вам!  Ваш  звездолет  цел  и  невредим  на
центральном космодроме. Сюда доставили ваше  имущество  и,  как  я  полагаю,
продовольствие. На первых порах разумнее вам использовать запасы своей пищи,
а потом перейдем к гаянским блюдам. Юль, помоги гостям разобраться в  багаже
и накрыть стол...
   Простота, с какой было внесено это предложение-  будто  мы  не  прилетели
сейчас с Земли за сто  световых  лет,  а  вернулись  с  небольшой  прогулки,
--вызвала у всех "домашнее" настроение. И я до  сих  пор  благодарен  Ле  за
умение незаметно снять с нас бремя свежих сильных впечатлений и  подготовить
к дальнейшему.
   Стол  был  накрыт  в  несколько  минут.  Впервые   после   стольких   лет
космического полета мы открыли свои запасы натуральной  пищи.  Все,  как  на
Земле: икра, рыбец, сало, колбаса...
   - Командир, разреши?-спросил  Боб,  извлекая  из  контейнера  выдержанный
армянский коньяк, и с удовольствием услышал веселый ответ:
   - Не только разрешаю - приказываю! По такому случаю...

   4
   Право, стоило лететь и тысячу световых лет, чтобы на чужой  планете,  вот
так, в узком дружеском кругу, посидеть за круглым столом (в конце концов нам
удалось прийти к соглашению и придать столу-автомату форму,  одобренную  еще
рыцарями при дворе короля Артура) и поговорить по душам.
   Мы ожидали чего угодно, но то, что мы именно  так  проведем  свой  первый
день на Гаяне, - никогда.
   - А это что? - с интересом спросил Ле, беря в руки коньяк.
   - О, дорогой  Ле,  это  эликсир  молодости  и  вдохновения,  -  загадочно
произнес Боб.
   - Приятно слышать, -  сказал  Ле.  -Видно,  и  ваши  ученые  заботятся  о
продлении жизни и добром настроении. Хотя я предпочитаю эликсиру  облучение.
Отведаем и мы с тобой, Юль? Наши лаборанты сделали анализы  пищи  землян,  и
можно с уверенностью сказать, что и желудки у нас родственны.
   - Как скажешь, так и будет, долгожитель,-кивнула Юль.
   Шелест пригласил всех к столу.
   - За благополучное прибытие и встречу! - предложил командир.
   Ле и Юль неумело чокнулись с нами...  При  первом  же  глотке  у  девушки
захватило дух. Ле отпил осторожно, дегустируя, неодобрительно  посмотрел  на
Хоутона и нахмурился.
   - Это не эликсир, а своеобразное диагностическое средство, -  сказал  он,
не обращаясь ни к кому. - Вероятно, медики Земли дают эту жидкость больному,
чтобы отчетливее выявить его врожденные  отклонения  от  нормы.  Здесь  есть
спирт, лишающий человека сознательного контроля... Юль! - повысил голос Ле.-
Наши гости в свою очередь исследуют нас. Их право. Но почему они  не  делают
этого открыто, как мы?
   - Дорогой Ле, - вмешался Боб. - Даю честное слово, ты ошибаешься.
   - Почему ты даешь честное слово? - насторожился Ле. -  Разве  земляне  не
всегда говорят правду и нуждаются в заверениях?
   - Нет, нет... Ну, иногда, понимаешь... мы так шутим. Вот послушай, что  я
имел в виду, называя коньяк эликсиром.
   И Хоутон  прочел  увлекательную  лекцию  о  некоторых  традициях  землян,
благоразумно умолчав для первого раза об алкоголизме и бедствиях,  связанных
с ним.
   Ле смягчился. Проглотил черную круглую таблетку, подошел к  репродуктору,
вдохнул порцию озона и вернулся к столу.
   - Спрячьте свой "эликсир", юноши. Если человек  здоров  -  ему  не  нужен
возбудитель. Если болен - его лечат. Если глуп - наркотики лишь отточат  его
тупость. Я забыл об... "эликсире", юноши!
   То был единственный случай на Гаяне, когда мы промахнулись и краснели  за
себя и "добрые" земные привычки.
   - Скажи, Ле,-не утерпел  я,-как  удалось  на  Гаяне  так  продлить  жизнь
человека? - Во-первых, - начал Ле,- старость наступает оттого, что мы как бы
едим время, порой неразборчиво и в больших  дозах.  Иной  в  неделю  съедает
месяц своего будущего... А такая деликатная, с позволения  сказать,  "пища",
как время,  требует  бережливого  отношения...  Все  раздражающее  человека,
удручающее, лишающее его инициативы, уродующее ум - старит.  Много  столетий
прошло, пока гаянцам удалось создать для себя нормальные условия.
   - И все же слова "едим время"-своеобразный гаянский  образ?  -  настаивал
Боб.
   - Не совсем  так,  хотя  есть  у  нас  пословица:  "Чем  больше  съедаешь
полезного времени-тем дольше живешь!.." Верно это, пожалуй,  и  буквально...
Не торопитесь, юноши. Все наши органы чувств можно сравнить с механизмами  и
приборами.  Нас,  как  и  инженеров,  всегда  интересует  точность  подгонки
"деталей".  Но  в  природе  нет   абсолютной   точности.   День   за   днем,
взаимодействуя с постоянно изменяющейся средой, наши "приборы" и "механизмы"
накапливают  ошибки:  вот  они  и  приводят  к  физиологическому   старению.
Сравнение:  если  прибор,  обладающий  точностью  до   миллиметра,   измерит
пройденную гравитомо-билем  тысячу  километров,  то  он  может  показать  на
миллиметр больше или меньше. С расстоянием же ошибка растет...
   - Так надо усовершенствовать сам прибор, - сказал Боб.
   - В какой-то мере мы этого и достигаем ритмом жизни, питанием, спортом, а
главное - созданием благоприятных условий каждому. Когда-то на  Гаяне  долго
жили глупцы и люди, невозмутимые от природы. Есть такие и в наши дни, но  их
интеллект мало взаимодействует с обществом и средой, и потому,  несмотря  на
равные условия, они угасают раньше возможного. Вот и все. Здесь  нет  особых
секретов Даже то, что мы уничтожили  на  Гаяне  болезнетворные  организмы  и
победили арпел, играет лишь подсобную роль. Долгожителем становится тот, кто
умно и интересно живет. Я рассказываю, чтобы помочь вам ориентиро- ваться  в
нашей этике и понять наши обычаи. Они просты,  но  знать  их  необходимо.  А
сейчас, юноши, я хочу поближе ознакомиться с вашими организмами.

   5
   Шелест и я, бывалые авиаторы, привыкли к зачетам и медицинским комиссиям;
раздеться нам-плевое дело. А вот Хоутон разоблачался медленно,  с  неохотой,
чем, наверное, и привлек любопытство Ле. Внимательно осмотрев  его  первого,
Ле поощрительно улыбнулся, но, ощупав его мускулы, нахмурился.
   - В галактическом полете, - заметил он, - мускулы теряют  эластичность  и
свежесть... Крепость порой остается, а неутомимости нет... Возьми  таблетку,
юноша.
   Боб проглотил коричневую, похожую на фасоль таблетку и  несколько  секунд
спустя буквально весь засиял, излучая из всех пор  своего  тела  голубоватый
свет.
   - Послушайте, док, вы надолго начинили меня?- дрожа от страха, спросил он
по-английски. - Я же сейчас, как ангел...
   Ле не понял слов, но догадался, в чем дело.
   -  Спокойствие,  юноша,  -  наипрекраснейшее  украшение  человека.  Всего
несколько минут ты будешь виден насквозь и - пройдет.
   Верхний свет погас, и мы увидели белесоватый скелет Боба,  розовые  мешки
легких, красное сердце, отчаянно бившееся в груди,  и  еще  всякую  всячину,
разобраться в которой мог только специалист.
   - Рентген по-гаянски! - восхищенно шепнул мне Шелест.
   - Держись, старик, - подбодрил я Боба, - а то твои  косточк