етил,  прошел на  кухню.  Мария  Николаевна  взяла
книгу. Но тут раздался насмешливый голос Сергея:
     -  Нож, мама,  имеет одну  режущую  часть.  А ты,  мама, поставила  его
обратной стороной.
     Книги, чертежи, схемы, кустарные модели - все, что демонстрировалось на
международной выставке, все-таки как-то  задело сознание Королева. Вероятнее
всего, с этого  времени  он стал  более внимательно  относиться к статьям  о
ракетах и полетах в космос, изредка появлявшимся в газетах и журналах.
     Хотя  идеи  создания самолета-ракеты, двигателя, работающего  на жидком
топливе,  казались  ему  очень заманчивыми,  но им Королев  пока не придавал
особого значения. Все его помыслы поглощали самолеты и плане-


     ры, обычные самолеты и планеры - этого требовала жизнь.
     В  сентябре  того же 1927 года Сергея  Королева  как "дипломированного"
летчика-планериста организаторы IV планерных состязаний в Коктебеле включили
в состав  тренировочной группы. В Крыму Королев много с  наслаждением летал.
Именно  там  снова,  как  в  Одессе,  захотелось  Королеву построить  планер
собственной  конструкции. Но  хватит ли  сил  и  времени одному? Может быть,
вдвоем? Выбор Королева  пал на друга по  планерной школе Сергея Люшина,  уже
имевшего опыт строительства планеров.
     Производственную  практику  студент   выпускного  курса  МВТУ   Королев
проходил в ЦАГИ, в конструкторском  бюро  А. Н. Туполева. В это время он уже
работал  конструктором на  авиационном заводе  No  22 в Филях.  Одновременно
готовил дипломный  проект,  решив сконструировать  легкомоторный двухместный
самолет.
     Когда декан  механического факультета  МВТУ  предложил  А.  Н. Туполеву
стать   руководителем  дипломной  работы  Сергея  Королева,  авиаконструктор
решительно отказался, ссылаясь на занятость.
     - Очень интересная работа, - не  отступал декан.-  Кроме всего прочего,
студент - курсант школы красно-петов и автор нескольких планеров.
     - Вот как! - заинтересовался Туполев.
     -  Сейчас  он  предложил,  на  мой  взгляд,  оригинальную   конструкцию
легкомоторного самолета. И к тому же он проходит производственную практику в
вашем КБ.
     - Его фамилии?
     - Королев.
     На  второй  день  Туполев  зашел  в  группу,  где   работало  несколько
студентов, тихо спросил у руководителя:
     "Где Королев?" Тот показал. Конструктор придирчиво взглянул через плечо
молодого  человека  на  чертежную  доску... "Работает  чисто..."  -  подумал
конструктор.
     - Вы Королев?
     - Кажется, я, - не отрываясь от работы, ответил юноша.
     Руководитель  группы  незаметно наступил  Королеву на  ногу.  Тот резко
обернулся и увидел перед собой Туполева.
     -  Извините, Андрей  Николаевич!  Не  слушая, что  говорил  смутившийся
практикант, А. Н. Туполев взял из рук Королева циркуль, что-то


     стал измерять в одной, потом  в другой  проекции конструкции. Возвратив
циркуль недоумевавшему Королеву, спросил:
     - Вы решили конструировать самолет?
     - Да, легкомоторный.
     -  Меня просили  руководить  вашей дипломной  работой. Прежде  чем дать
согласие, хочется подробнее ознакомиться  с вашей идеей. Завтра в двенадцать
прошу ко иве. До свидания.
     Встреча  А. Н. Туполева со  студентом Сергеем  Королевым  состоялась  в
назначенное время. Предложенный дипломником проект легкомоторного  самолета,
рассчитанного на рекордную дальность полета, оказался довольно оригинальным,
продуман до мелочей и разрабатывался на уровне вполне зрелого специалиста.
     Рассмотрев через некоторое время основные положения уже  почти готового
проекта  будущей  машины,  Андрей  Николаевич  еще  раз  убедился,  что  это
серьезная разработка. Высказав автору несколько  пожеланий, и не дав никакой
оценки, которую так хотелось услышать Сергею из уст известного конструктора,
Туполев  молча поставил в  углу ватмана с  общим  видом три знаменитых буквы
"АНТ".
     Чтобы  Туполев подписал  проектный эскиз с первого  захода -  такого  в
практике  студентов  вечернего факультета  не случалось!  Строгость  и  даже
скрупулезность конструктора была известна. Маленькая небрежность в  чертежах
или тем более ошибка вызывали гнев Андрея Николаевича. Не терпел он и суеты.
     -  Телефон мой вам  известен. Звоните, если очень понадоблюсь. Лучше по
утрам. Секретарша будет знать вашу фамилию.
     Первый раз Сергей Королев позвонил Туполеву,  когда  закончил проектную
работу.
     В сентябре 1929 года  на летном поле VI Всесоюзных планерных состязаний
в Коктебеле  появились  со своей машиной два  новых,  пока  еще  практически
никому не известных  конструктора.  Многим планер  показался  необычным.  Он
вызывал удивление  тем, что  был значительно  тяжелее собратьев, примерно на
50-90 килограммов.  В то  время  считалось,  чем меньше весит планер  и  чем
меньше нагрузка на квадратный метр площади крыла, тем лучше.


     Тяжело  дался  тот  планер  Сергею  Королеву  и Сергею  Люшину.  Иногда
казалось, что  удача сама идет в руки, иногда -  что  судьба отвернулась  от
них. Но упорный труд, помноженный на талант,  не могли не дать результата. И
вот планер готов и назван "Коктебель".  В  честь  того места, где  проходили
смотры планерного искусства.
     - Какая  нагрузка  на  квадратный  метр?  -  полюбопытствовал  один  из
планеристов Олег Антонов.
     - 19,6 килограмма, - ответил Королев.
     - Не многовато ли?
     - По-моему, нет.
     - Не очень-то я уверен в его летных качествах. Королев не стал спорить,
только заметил:
     -  Не  торопитесь  с  выводами  день-два.  На  состязаниях  существовал
порядок, по которому,  прежде  чем допустить планер и  его автора и полетам,
летательный  аппарат проверяли опытные летчики. Пробный полет на "Коктебеле"
совершил Константин Константинович Арцеулов.
     Слово К. К. Арцеулова решающее. Можно понять вол-пение, охватившее двух
Сергеев, когда летчик сел в планер.  Едва же машина коснулась Земли, Королев
и Люшин со всех ног бросились к месту посадки.
     -  Не волнуйтесь, все в порядке, '- подбодрил Константин Константинович
молодых конструкторов. Доложил членам технической комиссии:
     - Планер удачно сбалансирован. Хорошо слушается  рулей. Можно допустить
к полетам.
     15 октября Сергей Королев  поднимает  "Коктебель" в небо. Но полет чуть
было  не закончился  для  него трагически.  При запуске  планера вырвался из
земли  штырь, который должен был удерживать планер, пока команда растягивает
резиновый амортизатор, дающий  машине необходимое для взлета ускорение.  Так
вот этот штырь вместе  с запутавшимся тросом повис под планером. Собравшиеся
на   летном  поле   увидели  болтающийся  под  планером   какой-то  предмет,
заволновались. Поняв, в чем дело, не находил себе места Сергей Люшин. На чем
свет  стоит  ругал  он за ротозейство  своих  друзей, запускавших планер. Не
скрывал своего возмущения Арцеулов. "Взлет планера - не мелочь. Неряшливость
в нашем деле - смерть", - выговаривал летчик. И все время смотрел в небо.


     А  "Коктебель", красно-синяя  болыпекрылая птица,  хорошо  виднелась  в
голубом  небе, отлично слушалась пилота Королева. Четыре  часа  парила она в
воздухе,  приводя в изумление наблюдающих планеристов. Это был полет зрелого
мастера.
     - Пошел  на снижение, -  крикнул Арцеулов, показывая на  "Коктебель". И
все поспешили к месту посадки.
     Сергей, не зная,  что за ним тащится злополучный штырь, уверенно сделал
последний разворот. Участникам слета его не было видно, как сел планер.
     Когда  Арцеулов,  Люшин,   Антонов,  Тихонравов  и  другие   планеристы
подбежали к Королеву, тот  стоял возле планера и  с удивлением  рассматривал
две огромные дыры в хвостовом оперении, пробитые болтавшимся штырем.
     -  В  рубашке  родился, Сергей!  -  Осмотрев  машину,  Арцеулов крикнул
Люшину: - Ремонтируйте. Завтра лететь вам.
     В письме к матери.,  написанном через несколько дней в пути из Крыма  в
Одессу, Сергей Королев рассказывал:
     "Все идет прекрасно, даже лучше, чем я ожидал, и, кажется, первый раз в
жизни чувствую  колоссальное удовлетворение, и мне  хочется крикнуть  что-то
навстречу  ветру,  обнимающему мое  лицо  и  заставляющему  вздрагивать  мою
красную птицу при порывах.
     И как-то  не верится, что  такой  тяжелый  кусок металла и дерева может
летать. Но достаточно только оторваться от Земли, как чувствуешь, что машина
словно оживает и летит со свистом, послушная каждому движению руля. Разве не
наибольшее удовлетворение и  награда самому летать на своей же машине?! Ради
этого можно забыть все': и целую вереницу бессонных ночей, дней, потраченных
в упорной работе без отдыха, без передышки..."
     20 октября на исправленном планере  "Коктебель" еще раз летал сам К. К.
Арцеулов. Опять  остался  им  доволен.  Журнал  "Вестник воздушного  флота",
подводя  итоги  слета  планеристов,  писал,  в частности, и  о  "Коктебеле":
"Планер  выделяется  прекрасными аэродинамическими  качествами.  Несмотря на
значительно  большую,  чем  у других  планеров, удельную нагрузку, он  летал
нисколько   не   хуже  своих  более  легких  конкурентов.   Обладая  большой
горизонтальной  скоростью  и  естественной  устойчивостью,   планер   весьма
послушен в управлении".


     Но этого Королеву уже  было мало.  Ои все чаще задумывается  о создании
небывалой машины.
     Это  было  радостное для Сергея Королева  время.  Он  занимался любимым
делом, многое удавалось. Вокруг него добрые друзья. Вот только сердце у него
постоянно  ныло  -  Ксана,  милая Ксана. Давно  не  виделись. Только  письма
оставались  той  тонкой  ниточкой,  что  связывала  их.  Нет,  надо  принять
необходимое решение.  Да, оно, пожалуй,  и принято. Теперь надо добиться его
исполнения.
     Возвращаясь в Москву, Королев,  не сказав никому  не  слова, завернул в
Калугу к К. Э. Циолковскому.
      --   ...Сойдя с поезда,  Сергей  пошел  пешком в  поисках улицы Брута, на
которой  жил  Циолковский.  Калуга  оказалась  красивым  зеленым  городом  с
добротными кирпичными  и деревянными  домами,  крытыми  железом, с  мощеными
улицами... В  центре города  у афишной тумбы Сергей увидел парня,  читавшего
объявление. Подошел.
     - Послушай, друг, как быстрее дойти до дома Циолковского?
     -  А  зачем  он тебе?  -  недовольно спросил парень.  Королев  не любил
расспросов, а потому  быстро пошел  в  сторону  в  надежде получить ответ от
менее любопытного гражданина.
     -  Чего  ты обиделся? - догнал Королева  парень.  -  Многие бездельники
ходят  туда, чтобы  так  поглядеть  на  "чудака". Я  знаком  с  Константином
Эдуардовичем.
     - Ты знаком? - удивился Королев.
     -  И  как  раз  к  нему иду. Так что  могу  проводить. - И, подав руку,
представился: - Тетеркин, Борис.
     - Королев, Сергей.
     Борис  рассказал,  что  он  приехал  сюда  из Ленинграда  к  родителям.
Работает сезонным электромонтером. Однажды его послали к Циолковскому помочь
в налаживании электричества.  А налаживать нечего  было:  кроме керосинового
освещения, улица Брута ничего не имела.
     - Жаль, не взял фотоаппарата,  -  посетовал  Тетеркин.  -  А  то бы  на
память, я  ведь  очень  люблю фотографировать. Вот и Константина Эдуардовича
фотографировал  и сам с ним  снялся,  а то потом никто и не поверит, что я с
ним был знаком, - сказал с иронией Борис.


     Неожиданному знакомому Королев сообщил, что  он  студент и  через месяц
ему защищать дипломный проект.  Вскоре молодые люди вышли на  улицу, которая
круто опускалась к лугам,  омываемым  Окон. Справа  стоял  двухэтажный  дом,
принадлежащий семье Циолковских. Тетеркин позвонил  в  колокольчик у входной
двери.
     -  А,  Боря!   -  встретила  Тетеркина   как  старого  знакомого   дочь
Циолковского Мария Константиновна. - От&ц наверху. Проходите, молодые  люди.
Папа, к тебе, - крикнула она в открытую дверь.
     Циолковский сидел  за  рабочим  столом. Он  уже приготовил  специальную
тетрадь, куда записывал  фамилию, имя и отчество каждого  нового посетителя,
прежде чем начать с ним разговор.
     Увидев Бориса Тетеркина, Константин Эдуардович улыбнулся.
     - Входите, входите. А я думал, гости, - и перег сел в кресло, отложив в
сторону  регистрационную тет-раДь. И только  тут заметил стоявшего за спиной
Тетеркина молодого человека.
     -  Мой  знакомый  студент  из  Москвы.  Специально  к  вам,  Константин
Эдуардович.
     Циолковский  веялся  было за  тетрадь, потом  передумал,  поднес к  уху
знаменитый "слухач", жестяной рупор, сделанный своими руками.
     - Что же вас привело ко мне? С чем пожаловали?
     - Я прочел только что  вышедшую вашу  брошюру  "Новый аэроплан". В  ней
меня   особенно   привлекла  статья   "Ракетные   двигатели".  Мне  хотелось
побеседовать  с  вами. Давно меия  влечет авиация, небо.  Заканчиваю МВТУ. А
после вашей статьи захотелось узнать о возможностях ракетоплавания и реально
ли создать ракетный,  двигатель.  Мне  хочется установить его на  свой новый
планер.
     Циолковский   заговорил,  глядя  на  собеседников   удивительно  ясными
глазами.  Минут за тридцать  -он  изложил суть своих взглядов на возможность
полетов реактивных аппаратов в атмосфере и в космос.
     Сергей  слушал внимательно,  ловил  каждое  слово,  а  когда Константин
Эдуардович закончил, Королев решительно заявил:
     -- Отныне моя цель пробиться к звездам. Циолковский задумчиво сказал:
     -- Это очень трудное дело, молодой человек, поверьте


     мне,  старику.  Это  дело потребует знаний,  настойчивости, терпения и,
быть может, всей жизни...
     - Я не боюсь трудностей, - ответил он тогда.
     -  Ну  вот  и  отлично. Начните с того, что перечитайте все мои работы,
которые вам необходимо знать на первых порах. Прочитайте  их с  карандашом в
руках. Я всегда готов помочь вам.
     На прощание Константин Эдуардович подарил Сергею несколько своих  книг,
изданных в Калуге. Сергей был так  счастлив! Ведь многие  произведения К. Э.
Циолковского он тогда  еще не читал.  Издавались ояи  в Калуге  и маленькими
тиражами. Найти их было нелегко.
     После  беседы с Константином  Эдуардовичем молодые люди вышли на улицу.
До  поезда в Москву оставалось  много времени, и  Борис  пригласил  Королева
домой, на Воробьевку. Посидели, пообедали. Потом Тетеркин проводил гостя  на
вокзал.
     Встреча с Константином Эдуардовичем сыграла решающую роль в определении
жизненного  пути  Королева.  Беседа   с  ним   произвела  на  него  огромное
впечатление. "Константин  Эдуардович потряс тогда своей  верой в возможность
космоплавания,  - вспоминал Королев,  - и я ушел от  него с  одной  мыслью -
строить ракеты и летать на  них. Всем смыслом жизни стало одно - пробиться к
звездам".
     По  возвращении из Калуги  Сергей Королев продолжал готовить  дипломную
работу - проект СК-4.  В ноябре он позвонил  Туполеву  и встретился с ним. В
декабре 1929 года студент Королев успешно защитил проект.
     Поздравляя молодого  инжеяера,  А.  Н. Туполев сказал:  "В авиации  нет
легких дорог. Если не  боитесь трудностей, дорога к нам для вас открыта". По
существу, это было приглашение Королева в ЦАГИ.
     На похвалы Андрей Николаевич, как известно, был скуп, но радовался, как
ребенок, если встречался с оригинальным замыслом, тем более с интересным для
него  человеком.  Туполев всегда считал,  что  Королев  - один  из  наиболее
способных студентов Московского высшего технического училища, работавших над
дипломами под его руководством.
     В марте 1930 года  инженер-аэромеханик  Королев становится  сотрудником
крупнейшего в стране Централь-75

     аого  конструкторского  бюро  (ЦКБ),  главным  конструктором   которого
фактически является Д. П. Григорович. Королев хорошо знал его  гидросамолеты
еще по Одессе.  Летающие лодки конструкции Дмитрия Павловича славились  и за
рубежом. Их покупали  США, по  его проектам строили в Англии. Королев  жадно
впитывал  в  себя  идеи  "школы"  Григоровича,  с  интересом  ознакомился  с
знаменитым гидросамолетом  М-11, с броней, прикрывающей летчика. В 1927 году
Григорович  разработал  самолет-разведчик открытого моря  (РОМ-1),  а  затем
посвятил себя созданию тяжелого самолета ТБ-5.
     Дмитрий  Павлович  слыл человеком  глубоких  знаний,  подвижного ума  и
огромной физической  силы,  большого  темперамента.  О нем говорили,  что он
может перекреститься двухпудовой гирей, если понадобится  -  унести на своих
плечах гидросамолет, в сердцах разбить не понравившийся ему уже готовый узел
собственной машины.  Славился тем,  что  очень дорожил своими  сотрудниками,
охотно  учил   их  своему  делу.  В  "школе"  Григоровича  обретали  знания,
практические навыки многие будущие конструкторы.
     Разговор с Дмитрием Павловичем оказался недолгим. Выяснив, чем  будущий
его сотрудник занимался до прихода в ЦКБ, сказал, будто отрезал:
     -  У нас  в бригаде моторного оборудования нет руководителя. Поручаю ее
вам.
     Хотя Королев быстро освоил эту работу, его вскоре перевели  в ЦАГИ  для
участия в испытаниях и доводке переданного туда ТБ-5.
     А работы  над самолетом Королева СК-4  после защиты дипломного  проекта
перешли  в  производственную стадию. На авиационном заводе No  28 взялись за
его постройку. Королев все свободное от работы в КБ время дневал и ночевал в
цехе, где  мастера колдовали над его детищем. Наконец  заводские  работы,  а
затем доводка  в мастерской, разместившейся в  одной из  пустующих  церквей,
завершены.   Наступил    день   первого   полета   СК-4.   Пилотировал   его
летчик-испытатель,  обучавший  Королева  мастерству  самолетовождения еще  в
Московской школе летчиков, Дмитрий Александрович Кошиц. Сам конструктор - за
пассажира. Самолет  вел  себя  в  поле^  те нормально.  Но посадка оказалась
жестковатой. Понадобился ремонт шасси.
     На одия из очередных полетов  Д. А.  Кошиц пригласил своего друга М. М.
Громова. Михаилу Михайлови-


     чу  самолет  понравился,  но  показался  для  него,  человека  крупного
телосложения, маленьким, поэтому он не рискнул яа нем полететь.
     - Хорошо бы полетать на  нем, да  боюсь: тавой  "воробышек" не выдержит
моего  веса. - И, не  желая обидеть Королева, рассказал одну притчу: - "Бог,
прежде  чем  сотворить пернатых, решил  провести  эксперимент.  Взял горстку
земли, помял в  руках, потом  поднес ко рту, вдохнул в нее  жизнь и бросил в
небо. Так появился маленький серенький шустрый воробей. Бог остался  доволен
своим твореяием.  Набрав побольше земли, он создал могучего Орла". Та.к что,
Сергей, держи курс на "Орла".
     Королев работал,  работал, работал.  Ни  минуты отдыха.  Все помыслы  -
авиации.  И результаты не заставили  себя  ждать.  В  октябре  1930 года  на
Всесоюзном слете планеристов инженер-аэромеханик  С.  П. Королев выступил  с
новым  планером СК-3, названным им  "Красная звезда". Нагрузка на квадратный
метр у него была  еще  большей, чем у "Коктебеля"  - 22,5 килограмма. Данные
нового  планера  показались  многим  настолько необычными, что ставилась под
сомнение сама возможность парения его в воздухе.
     Перед   началом  слета  Сергей  Королев  сам  облетал   СК-3,  устраяил
недостатки, выявленные в воздухе. Опробовали его К. А. Арцеулов, А.  Юмашев.
Все шло как надо. Конструктор сам готовился к рекордному полету.
     Но С.  П. Королева свалил тиф. Болезнь, как всегда неожиданная, спутала
все планы. Сергей  лежал в бреду в гостиничном номере. В Феодосию  прилетела
Мария  Николаевяа. Но на слете  планеристов планер  СК-3 поднялся все-таки в
воздух.  Начальник летной части  соревнований,  известный летчик-испытатель,
Василий Андреевич Степанченок - опытный  летчик-планерист. Он-то и поверил в
СК-3.  28 октября  он  начал  полет.  Набрав высоту  в  300  метров,  летчик
неожиданно для всех присутствующих на  поле повел планер в пике. Все ахнули.
Казалось,  вот-вот  машина врежется в землю. В  ста  метрах от земли  планер
резко взмыл вверх  и,