вонит к вам  домой. Профессор
Бармин  просил его  не искать, он уехал  на космодром.  Вот, пожалуй, и все.
Совсем недавно звонила Наталья Сергеевна.
     - Спасибо, - и, передав помощнику папку с документами, объяснил:  - Те,
что  подписаны  красным карандашом,  отослать утром. Несколько  документов в
министерство отвезите сами, остальные - как обычно.
     - Хорошо, -  и уже на выходе из комнаты помощник сообщил,  что два раза
спрашивал врач. И что он будет ждать звонка утром.
     Настроение  разом  испортилось. Недуг  все  чаще мешал  работать. Решил
посоветоваться с дочерью, все-таки свой врач. Встречался с Наташей редко. Он
занят, и у нее дел хватает. Наталья Сергеевна окончила медицинский институт,
вышла  замуж, родила сына,  черноголового и темноглазого, как дед. У каждого
из  них своя жизнь. Иногда Сергей Павлович с тоской думал, что мало общается
со  своей  Наталкой.  "Но   я  ли  только   виноват?  Моя  любовь  к  дочери
безгранична".
     Взял телефонную трубку.
     - Не  балуешь отца звонками, - начал он разговор с дочерью.  - И  внука
давно не  видел. Приходила? Меня не было?.. Двери ведь всегда настежь... Так
что в воскресенье, как  правило,  дома, отсыпаюсь  за  всю неделю.  Да-да...
Согласен. Ты ведь у меня врач, что посоветуешь? Собираюсь лечь в больницу. И
так,  кажется, все запустил. Не хотелось бы так  начинать Новый год,  да что
поделаешь. Надо, говорят  врачи, немного подремонтиро-ваться. Хорошо  бы лет
на десяток... Столько дел. Значит, советуешь... Ну, еще встретимся. А пока с
наступающим Новым тебя годом, Наталка. Мои самые добрые пожелания тебе, всем
окружающим тебя. Ну, спасибо, спасибо!
     Взглянул  на  часы. Маленькая стрелка остановилась  на  двадцати.  Пора
домой. Настроение по-прежнему неважное. Больница есть  больница. Взял пакет,
присланный  из  Казани. В  нем  несколько  копий документов,  относящихся  к
казанскому  периоду его работы. Эти  материалы напомнили Королеву  о  давней
задумке - напи-


     сать труд  по ракетостроению,  обобщить  накопленный опыт, заглянуть  в
будущее. "Кому как не мне, заняться этим важным делом. А время  есть? Его-то
как  раз всегда и  не  хватает",  -  размышлял Сергей Павлович  и  прошел  в
соседнюю  комнату, достал две папки. Первое, что бросилось в глаза, надпись:
"1953 г.".  Двенадцать  лет  прошло, с  досадой подумал  Королев  и,  словно
оправдываясь перед самим собой, произнес вслух:
     - Не без дела  же  сидел. - И  стал  читать рабочий план четырехтомного
труда.  "Давно  я  должен  был  этим  заняться. Ведь  сколько  лет  подбираю
различные  материалы. Вон  моя другая  пометка  еще с 1959  года.  С тех пор
сколько  всего  изменилось,  как  ракетная техника  шагнула вперед.  Стыдно,
стыдно. Последний раз я внес исправления в заметки  17  января этого года. В
первый том необходимо добавить раздел с анализом энергетических возможностей
различных ракетных двигателей...  Стенограммы  лекций в  МВТУ  тоже надо  бы
пересмотреть и включить в книгу..."
     Сергей  Павлович захлопнул папки. Посидел  в тишине.  /'Но  успеваю, не
успею.  Может,  передать  практические  дела  молодым,  а  самому  сесть  за
обобщение  накопленного  опыта?  -  повел  внутренний  монолог   Королев.  -
Талантливых людей в конструкторском бюро много. Я  не сомневаюсь в них. Нет,
не  хватит  духу  оторваться  от  конкретных   дел,  -  признался  сам  себе
конструктор. - Засесть в кабинете  один на один  с самим собой?! Нет, это не
по мне. Вот лет через десять..."
     Встал, положил документы в сейф, вернулся в кабинет, позвонил домой.
     -  Еду, -  сказал  Сергей  Павлович, услышав  в  трубке  голос жены.  -
Чертовски устал.  - Положил трубку  и, подвинув к себе настольный календарь,
написал:
     "Статью для "Правды".
     Главный вышел, сел в машину, хотел отдохнуть немного дорогой, не вышло.
Отвлечься от дел не удалось.  "Скоро предстоит запуск девятой автоматической
станции  к  Луне.  Все  предыдущие пуски  проанализированы самым  тщательным
образом. И все-таки что-то не ладилось.
     Сегодня  на заседании  Совета главных  конструкторов,  кажется, найдена
причина. Чувство  уверенности владело всем существом Главного. Интуиция? Она
редко подводила его. А мысли уже неслись дальше, в завтра. "Он сделал верно,
что  передал  "автоматические" "Лунники" в  КБ  Бабакина". Королев  верил  в
Георгия Николаевича,


     его  талант.  "Отныне ов сможет полностью посвятите  себя  пилотируемым
полетам.  Теперь все  внимание новому варианту "Союза" - кораблю для  облет"
Луны. который  сначала  испытаем как  беспилотный "Зонд".  С ним он связывал
далеко идущие планы.  Их разделял  и Совет главных конструкторов. По замыслу
"Зонд" -  это многоцелевой  корабль. Он,  как  строящийся "Союз", имеет  три
отсека - приборно-агрегатный,  бытовой и спускаемый. Их объем  и масса почти
одинаковы. Конечно, вывести в сторону  Луны более  шести  тонн - понадобится
другой носитель.  Он  есть.  А  как возвратить "Зонд"  после облета Луны  на
Землю?..  Вторая  космическая  скорость  не  шутка.  Свыше  11 километров  в
секунду. Представить  трудно!  А  сколько ума потребовала  разработка систем
навигации и управления!  Но  облет Луны  - это  полдела...  Надо, чтобы нога
человека   ступила  на   лунную  твердь.  Это  будет  началом  "межпланетных
сообщений".
     ...Машина приблизилась к обелиску "Космос". На  бархате звездного неба,
над  домами  притихшей Москвы,  посеребренная  Луной,  поблескивала  ракета.
Где-то сбоку, казалось, совсем близко отливал красноватым светом Марс.
     "А  еще  - Марс, - заглядываясь на звезды, подумал Королев. - Да, полет
на Марс туда и обратно займет несколько лет. Нет  возможности взять на  борт
корабля все  необходимое  -  воду,  пищу. Прав,  глубоко  прав  Циолковский,
предложив  подумать  о  воспроизводстве  всего   самого  нужного  на   борту
межпланетного  корабля.  Давно  решено,   что   надо  начать  разработку   и
космической оранжереи, и космической фермы для животных и птицы. Надо бы эту
задачу  уточнить  -  имеет  ли  она  практический  смысл для  экологического
цикла..."
     Недалеко от  обелиска  машина круто повернула направо и въехала в тихий
6-й  Останкинский  переулок.  Остановилась  у зеленого  забора,  за  которым
виднелся  небольшой белокаменный  дом.  Сергей  Павлович  вышел  из  машины,
попрощался с водителем и, взявшись за скобу калитки, сказал, как всегда:
     - Завтра ровно в семь тридцать.
     Он любил  точность во всем -  ив большом, и в малом.  Это знали все, от
шофера до заместителей в конструкторском бюро.
     Двор расчищен от снега. Лунный свет падал на березы, стоявшие невдалеке
от дома, на утонувшие в снегу


     молодые яблоньки,  на тихие  ели, вытянувшиеся  вдоль забора.  Не успел
Сергей  Павлович  сделать и  шага, как,  радостно повизгивая,  к  ногам  его
бросилась  собака,  любимица академика. Она лизнула  руку.  Сергей  Павлович
ответил  на ласку,  почесав  собаку  за  ухом. Та побежала вперед, к  двери,
словно намеревалась открыть ее перед  хозяином. Сергей  Павлович  взялся  за
медное кольцо.
     Нина Ивановна, как всегда, ждала приезда мужа у
     входа, ее серые глаза с веселой хитринкой устремились на дверь.
     -  Ты знаешь, Нина, задержался, - на ходу  торопливо, словно извиняясь,
сказал Сергей Павлович.
     - Совещание на Луне?
     - Вот видишь, ты все знаешь! -  улыбнулся Сергей Павлович и, обняв жену
за  плечи, спросил:  -  Ас космодрома  не звонили? Я им  обещал  быть дома в
восемь, а сейчас все десять.
     -  Не волнуйся, звонили, там все  в порядке, "Космос"  вышел на орбиту.
Раздевайся. Пойду подогрею ужин.
     Вскоре из прихожей раздался раздраженный голос мужа:
     - Нина!  Где же  мои тапочки? Я  же  просил:  каждой  вещи  свое место.
Сколько раз надо говорить?
     - Ну, Сережа, наклонись чуть  пониже.  Они на  обычном месте.  Видишь -
мыли полы, чуточку подвинули...
     Найдя наконец свои шлепанцы, Сергей Павлович сразу же поостыл, чувствуя
себя неловко перед женой за глупую несдержанность.
     - Дома "наклонись", в Госплане "поклонись", в министерстве - "согнись".
Целый день сегодня этой "физкультурой" занимался.
     - А что делают твои девятнадцать замов?
     - Меня-то без двух звезд  на пиджаке  вахтер-старушка ветхая  на  порог
министерства не пускает.
     - Что-нибудь случилось, Сережа?
     - А!  - махнул рукой Сергей Павлович. - Летит  к чертовой матери лунная
программа. Задел  нужен, новая  мощная ракета. А это деньги, деньги. Раздают
деньги, материальные ресурсы по принципу:  всем сестрам по серьгам.  Немного
Янгелю, чуть больше Челомею, у  него сын у высокого начальства работал, а те
крохи, что остались, - нам,  головному ОКБ. А еще вчера все они  соглашались
работать на единую  программу, а теперь  каждый  тянет в свою сторону, хочет
вырваться вперед!
     Спохватившись, что снова начинает нервничать, Сер-


     гей Павлович сдержал себя и вроде бы ни с того ни с сего спросил:
     - У тебя, Нина, в холодильнике продукты запасены на сколько дней?
     - Собираешься  в командировку? Не волнуйся, хватит. Дня на четыре-пять.
Не каждый же день ходить по магазинам.
     - Вот  именно, -  весело  подхватил  Сергей Павлович.  - И  я  прошу  у
инстанций: выделите  мне средства  сразу на пять-десять  лет. Дайте  свободу
действий, не  опекайте по пустякам.  Распылять средства  между  многими  КБ,
чтобы каждый творил что вздумается - нет, это не разумно...
     Улучив момент, когда,  как показалось  Нине Ивановне,  муж выговорился,
она усадила его за кухонный стол.
     - Ешь, Сережа, не нервничай. Если можешь, оставляй служебные перегрузки
там, за дверьми.
     - Извини, что делать. Они давят и днем и ночью и везде...
     Нина  Ивановна села напротив. Последнее время муж выглядел неважно. Все
чаще жаловался  на  болезнь,  бывали  и  сильные  кровотечения,  все  больше
уставал. Он не умел отдыхать, как все.
     - Есть новые письма, журналы? - спросил Сергей
     Павлович.
     - Да, тебе принести их?
     - Нет, я зайду в кабинет. Надо дочитать статью.
     Не успел.
     - Ты всегда не успеваешь,  - заметила жена. - Я не  помню,  чтобы  тебе
хватало суток. Не бережешь ты себя, Сергей. Тебе не сорок.
     Сергей Павлович молча внимательно посмотрел ей в глаза.
     - Петровский звонил. Настаивает...
     Нина Ивановна слегка вздрогнула, но  не подала вида, что сама мысль  об
операции  ее пугает. Она знала, как  мужа мучает болезнь.  Не первый раз  он
говорит с ней об  этом. Сегодня  Сергей  Павлович, как ей показалось,  более
настойчиво сказал о необходимости лечь в больницу.
     - Надо, Сережа, - тихо ответила Нина Ивановна. - Если врачи настаивают,
значит, надо.
     Сергей Павлович облегченно вздохнул, широко улыбнулся. Наскоро поев, он
вышел из кухни. Прошел мимо бронзовой скульптуры юноши, запускающего ракету,
и, опершись рукой о перила неширокой деревянной лестни-
     30 А. Романов 465

     цы, стал медленно подниматься  на  второй  этаж.  На  середине лестницы
задержался, чтобы передохнуть,  и посмотрел  вниз на скульптуру "К звездам".
Ему нравилось это произведение Григория Постникова, подаренное ему автором и
космонавтами...
     Поднявшись на  второй  этаж, Сергей  Павлович подошел  к  столику,  над
которым  висели  портреты  К.  Э.  Циолковского, И. В.  Курчатова  и  С.  И.
Вавилова.  Взяв письма, газеты  и  журналы,  вошел в кабинет. Он  бесконечно
любил  свое  пристанище. Устроенный заботами  Нины Ивановны, он  ненавязчиво
совмещал в себе  домашний уют и деловую  обстановку... Небольшая  скульптура
шагающего  Ленина.  Портреты  Циолковского  и Цандера. Живописный пейзаж  на
стене, фотография жены.
     Редкий день Сергей Павлович не заходил в кабинет на часок-другой, чтобы
поработать, а то и просто поразмышлять в тишине. Чаще  всего он занимался за
просторным столом-бюро, обложив себя книгами и  журналами. Любил посидеть  в
приставленных   к  нему  мягких  креслах,  почитать   журналы,   просмотреть
документы... Иногда стоял у доски с мелком в руках, что-то вычерчивая.
     Сергей Павлович сразу же сел за рабочий стол, вынул из коричневой папки
листки бумаги. Гранки статьи для "Правды". В ней  - итоги уходящего 1965-го,
космического года. Взглянул  на календарь: 28  декабря. "Надо завтра вернуть
редакции", -  подумал  Сергей  Павлович.  Надев  круглые очки  в  золотистой
оправе, стал читать:
     "В современной науке нет отрасли, развивающейся столь же  стремительно,
как космические исследования.  Немногим более  восьми лет прошло с тех  пор,
как впервые во Вселенной появилось  созданное человеком космическое  тело  -
первый советский искусственный спутник Земли".
     Оторвавшись от текста,  ученый посмотрел в окно, на котором  мороз  уже
вывел затейливые узоры.  Перевел взгляд  на  стену,  где  висела  фотография
третьего  спутника Земли. Сергей Павлович вспомнил, что в конце статьи  есть
несверенная цитата Циолковского.
     Открыв один из  ящиков стола, Королев  достал стопку брошюр - сочинения
Константина Эдуардовича, изданные при жизни ученого. Академик очень гордился
этими  книгами,  идеи,  заложенные  в них,  всегда  оставались  для  него  и
путеводной звездой, и  учебниками. Полистал их. Может, вспомнил свои  давние
встречи  с калужским вдохновителем,  свою юность... Взял  том академического
изда-


     ния сочинений  Ковстантива  Эдуардовича, положил рядом книгу, чтобы  не
забыть, и стал читать статью дальше.
     "Полет Юрия Гагарина открыл эпоху космической навигации. А эпоха работы
человека в свободном космосе началась в истекшем 1965 году, в тот мартовский
день, когда  Алексей  Леонов  шагнул  из  шлюза  в  открытое  пространство и
свободно поплыл в нем".
     Прочитав  фразу  о  значении  полета  "Восхода-2", ученый  задумался  и
мысленно  спросил  себя:  "Все  ли  я сказал  о последнем эксперименте?  Да,
пожалуй, все".  Но  тут же  решил,  что  надо  отметить  успехи американских
астронавтов  Ловелла, Бормана,  Ширры и Стаффорда. Взял ручку и дописал: "Их
почти  двухнедельный полет и  сближение в  космосе двух кораблей - серьезное
достижение".  Надо  отдать  должное и  первому  французскому  искусственному
спутнику  Земли.  Ведь Франция стала третьей  космической державой. А дальше
сказать  о  задачах,  выполняемых в  космосе  советскими спутниками.  Сергей
Павлович стал писать дальше:
     "Прилегающая к Земле  область космического пространства, можно считать,
основательно обжита. Спутники серии "Космос" неутомимо выполняют обширнейшую
комплексную научную программу исследований..."
     Королев  снял  очки. Хотел  было протереть их,  но под руками ничего не
оказалось, и он пошел в спальню, где оставил  очечник  с лоскутком замши. На
обратном  пути,  уже  в кабинете,  взглянул на  фотографию,  на  которой  он
запечатлен  с  корифеями науки  Курчатовым,  Келдышем и  своим  заместителем
Мишиным. Этот  уникальный  снимок пошел в историю  под названием  "три  "К".
Сергей Павлович краешком губ улыбнулся, вспомнив памятный день  9  мая этого
года.  Праздновалось 20-летие  Победы  над  фашизмом. Они с  Ниной Ивановной
стояли  на  трибуне Красной площади,  любовались  чеканным шагом  слушателей
военных  академий.  Сергей Павлович  с  нетерпением  ждал технической  части
военного   парада.   Хотелось    посмотреть,    как    пойдут    его   новые
межконтинентальные  баллистические ракеты  на  твердом топливе.  И  вот  они
появились,  мощные, грозные. Все  зааплодировали им,  бил  в ладоши и Сергей
Павлович.
     - Себя хвалишь, - услышал он над ухом шутливый
     голос Пилюгина.
     -  Нет, Николай Алексеевич! Аплодирую рабочему классу, что построил их,
да ребятам, что научились запускать их.

     30*



     - Красиво идут, - не  сдержался Пилюгин. - Завтра за границей шум будет
всесветский.
     - Пусть шумят. Наши ракеты любителям авантюр вроде холодного душа.
     -  Марку  бы надо  написать  на корпусе,  как  на самолетах,  -  сказал
стоявший рядом ракетчик-генерал В. Ф. Толубко. - Ту, Як, МИГ.
     - Не понял, - откликнулся Королев.
     - А и понять нетрудно, - ответил Бармин.  - Поставьте три К, - и тут же
разъяснил: - Королев, Курчатов, Келдыш.
     Шутка всем понравилась. По душе она пришлась и Королеву.
     - Что скажете, Мстислав Всеволодович? - обратился он к Келдышу.
     - Мне не нравится. Разве  мы одни?.. Да  и звучит как-то мягко "три К".
По  мне лучше МБР  - межконтинентальная баллистическая  ракета. В этих  трех
буквах слышится что-то грозное...
     Оторвав взгляд  от  фотографии, Сергей  Павлович  пошел  к  столу, стал
внимательно читать оставшиеся страницы:
     "Продолжались в истекшем  году и исследования более далеких космических
объектов... В  первой половине  ноября 1965  года были запущены к Венере две
автоматические станции "Венера-2" и  "Венера-3".  В  конце февраля -  начале
марта 1966 года эти станции достигнут района планеты Венера..."
     Сергей Павлович прервался, отложил гранки.  "Да, успехи есть.  Но вот с
Луной не все получается. Мечта человеческая - ступить на лунную твердь. Нет,
определенные  достижения  есть,  "Лунники"  летают,  мы сфотографировали  ее
обратную сторону, которую никто из людей до сих пор не видел. Полет человека
вокруг Земли - ступень  к полету  на Луну. Ведь для полета на Луну и обратно
надо  шесть-семь  суток,  Быковский  летал  пять, Леонов  выходил в открытый
космос, значит, можем ступить и на лунную "землю".
     Как-то незаметно для себя Королев снова вернулся мыслями к сегодняшнему
заседанию  Совета главных. Всем понравилась готовность  Бабакина взяться  за
разработку самодвижущейся  лаборатории  -  "Лунохода", -  которая  могла  бы
получить  и  передать  на землю  данные о  физическом  и  химическом составе
внеземной породы... А там, глядишь, научимся доставлять с Луны и планет


     образцы  лунного   грунта...  Королев  вспомнил   правдоподобную  шутку
академика Виноградова:  "Дайте нам щепотку лунного грунта, и мы "перевернем"
всю  Вселенную".   И  Сергей  Павлович   тихонько  запел  неизвестно  откуда
запомнившуюся ему песенку:
     Хорошо мне  с тобою, Луна. Нам под солнцем плыть  вместе всегда. Верный
спутник землянам Луна, Нежность сеешь в людские сердца.
     ...Послышались  шаги  жены.  Легко поднималась она по  лестнице. Сергей
Павлович  всегда  радовался,  когда  она  едва  слышно  появлялась  в  двери
кабинета.
     - Сережа! До отъезда на работу осталось семь часов.
     - Сейчас, сейчас! Зайди, я тебе прочитаю  статью. Нина Ивановна вошла в
комнату, села в кожаное кресло. Сергей Павлович сел напротив.
     - Вот  послушай,  - и начал  читать. Старался  это делать не монотонно,
чтобы самому еще раз вникнуть в
     смысл написанного...
     "Все сказанное - увлекательные планы исследования Вселенной, это шаги в
будущее. Это будущее, хотя  и  не столь близкое, но реальное,  поскольку оно
опирается на уже достигнутое..."
     - Ну и как? - обратился он к жене.
     - Не все  гладко по стилю.  То суховатый деловой язык, а где-то слишком
много пафоса, - и рассмеялась. - Ну  а впрочем,  ты и сам, Сергей,  такой  -
разностильный.
     - Ну и на этом спасибо, - улыбнулся Сергей Павлович.
     Сергей Павлович убрал в стол брошюры К. Э.  Циолковского. Неожиданно  с
грустью сказал жене:
     - Ты знаешь, Нина, я как-то плохо помню  внешне  старика  Циолковского,
прошло столько лет. Но сказанное
     им тогда из памяти не вырубишь.
     - Зачем же ты, Сережа, приводил подробности
     встречи?
     - Какие там подробности, два-три штриха, другого
     не мог.  Тихонравов  провел в  Калуге  целый день,  а  написал,  на мой
взгляд,  две скучных странички...  Всю  свою  жизнь  читал,  перечитывал его
труды, и Константин  Эдуардович  словно  представал  передо мной,  наверное,
что-то фантазировал.  Мне кажется, что  Циолковский  всю  жизнь вел меня  за
руку, показывая путь в з