всех  сторон   высокой  металлической   сеткой  и
напоминавшую вольер для животных. "Кабэшники",  как сотрудников ЦКБ называли
надзиратели,  любили это место. Любил бывать тут  и Королев, а потому охотно
воспользовался советом старшего  товарища и поднялся в  "обезьянник". Но там
ни  души. Только на  столе два  воробья отчаянно дрались из-за крошек хлеба,
специально оставленных для них. При виде человека они вспорхнули и полетели.
Королев долго с завистью смотрел  за  их свободным полетом,  --   пока  глаз не
заметил  вынырнувшего  из-за горизонта звена легких самолетов. Они плыли над
Москвой,  пересекая ее  с востока на запад, и  вскоре  скрылись  за  крышами
соседних  домов. Королев невольно залюбовался  Москвой, раскинувшейся во все
стороны и, казалось, не имевшей ни конца ни края... Он мысленно прошел по ее
улицам, площадям  и вернулся на улицу Радио...  Вокруг,  невдалеке,  все так
знакомо. Слева сияющие  вдали  купола кремлевских соборов, справа -  зеленый
островок  -  Лефортово. Прямо, внизу, зеркальная лента реки Яузы.  Видится и
золотистый крест  Елоховского собора, почти рядом родная "Бауманка". Королев
взглянул вниз, там, но улицам и улочкам,  текла  людская волна, многоцветная
от  ярких  одежд. Может, где-то  идут  сейчас, взявшись  за  руки,  Ксана  и
Наталка, не знающие, что он тут, недалеко от них. И тоска по дому навалилась
на него всей тяжестью... Вдруг Сергей Павлович вспомнил... Тогда,

     10 А: Романов



     в  1938  году,  стоял  также  июнь, и,  кажется,  случилось все  это  в
воскресенье.
     ...Отдаленный рокот моторов спешившего на запад звена самолетов,  да  к
тому же нагрянувший сильный дождь отвлекли Сергея Павловича от воспоминаний,
и он вернулся в КБ, к ватману.
     Королев  снова  придирчиво  взглянул  на  чертеж  крыла.   "Скорость  и
дальность",  -  невольно  повторил  он   требования   Главного  конструктора
самолета.  Многолетний   опыт   авиационного  инженера  позволял  ему  точно
определять  ту важную  роль,  какую играет каждая деталь  крыла.  Чем  лучше
аэродинамические и прочностные качества его, тем  выше  скорость  самолета и
больше дальность его полета. Сергею Павловичу не  нравилась принятая  еще до
него  конструкция  одного  из  элементов  крыла-нервюры.  Она  казалась  ему
несколько  громоздкой. В голове конструктора вырисовывался более совершенный
вариант несущего  силового  набора  всего крыла.  Туполев  всегда  требовал:
"минимальный  вес  и максимальная  надежность".  Новую  туполевскую  машину,
Королев понимал, ждут с нетерпением. Она существенно усилит военно-воздушную
мощь  страны.  Он знал,  первый опытный самолет поднялся  в  воздух,  как  и
требовалось, 29  января этого года. Теперь срочно его дорабатывали, готовя к
серийному выпуску. Небольшой, оснащенный двумя  мощными  моторами  Микулина,
изящный  по своим  формам, пикирующий  бомбардировщик  поднимал три  и  даже
четыре  тысячекилограммовых  бомбы,   имел   две  скорострельные   пушки   и
крупнокалиберные   пулеметы,  при  этом  машина  рассчитывалась  на  большую
скорость  -  свыше  630 километров  в час  и  дальность  полета  более  2000
километров.  Для успешного  выполнения  поставленных боевых  задач  на 103-м
устанавливалось  самое  современное  по тому времени  аэрорадионавигационное
оборудование.
     Но тут из раструба уличного репродуктора, установленного во  дворе ЦКБ,
началась передача последних  известий. Королев оторвался от ватмана, подошел
к окну, чтобы лучше слышать.
     Дикторы  не  торопясь начали  свой  обычный  рассказ  о том,  чем живет
страна.  Вначале   они  процитировали  статью  "Народная  забота  о  школе",
помещенную  в  "Правде",  потом  назвали  несколько  передовых  предприятий,
досрочно  выполнивших  полугодовой  план.  Королев  с  интересом   прослушал
несколько сообщений из раз-


     ных городов о подготовке к  100-летию со дня смерти Лермонтова. Узнав о
начавшихся в Москве гастролях киевского театра  имени Франко,  подумал, что,
наверное, мать и  Ксана пойдут на спектакль  без него... Сергей  Павлович  с
трудом заставил себя не думать о доме.
     Пошли  сообщения из-за границы.  Германия воюет  с  Англией...  Фашисты
оккупировали Францию...  Война идет  в Африке  и в  Средиземном море. Япония
оккупирует часть Китая...
     Из громкоговорителя полилась народная песня, но внезапно  оборвалась. В
то же мгновение раздался взволнованный голос:
     -  Заявление   Советского  правительства...   ...Граждане  и  гражданки
Советского  Союза!  Советское  правительство  и  его  глава  товарищ  Сталин
поручили мне сделать следующее заявление...
     Королев  по  голосу, по  манере говорить, чуть  заикаясь, узнал  В.  М.
Молотова, заместителя Председателя Совета Народных Комиссаров СССР и наркома
иностранных дел.
     -  Сегодня в  четыре часа утра, без предъявления каких-либо претензий к
Советскому Союзу,  без объявления войны германские  войска  напали  на  нашу
страну, атаковали наши границы, во многих местах подвергли бомбежке со своих
самолетов  наши  города  Житомир,  Киев,  Севастополь,  Каунас  и  некоторые
другие...
     ...Враг  будет  разбит,  победа  будет  за  нами. Наше дело  правое,  -
закончил Молотов.
     Наступила бездонная  гнетущая тишина. Королев бессильно  прислонился  к
стене и стоял, словно оглушенный. В висках стучало, сердце учащенно билось.
     Сердце... После  колымской  каторги оно  все чаще давало знать о  себе.
Королев почти  постоянно чувствовал  свой "моторчик".  Нет, оно не  болело в
обычном смысле слова, в лекарствах вроде бы не нуждалось. Но щемящее чувство
тревоги,  какой-то  непредвиденной опасности  не покидало  Сергея Павловича.
Часто ночами он прислушивался к своему сердцу. "Ну что ты так стучишь? О чем
предупреждаешь?  Что  еще может произойти  со мной?" - думал он.  И вот оно.
Казалось, что нет больше беды, которая настигнет его, Сергея Королева. Вот о
чем  ты  меня предупреждало. "Беда  так  беда, у  всей страны  беда, у всего
народа", - Сергей Павлович не заметил, как заговорил вслух.
     10* 147

     Конечно, о возможности  нападения Германии Королев думал  и  раньше. Но
умом  признавая  это,  он все-таки где-то в глубине  души верил, что удастся
избежать или по крайней  мере оттянуть начало войны, пока  страна, оборонная
промышленность, армия и весь народ не будут к ней готовы.
     "А  на что,  собственно,  надеялись? - спросил  себя Сергей Павлович. -
Фашисты будут ждать? Нападение японцев на дружественную Монголию... Немецкое
вторжение  в Польшу... Провокация  белофиннов  под  Ленинградом...  Все  это
звенья одной цепи. С Германией есть договор о ненападении. Его заключили еще
в августе 1939  года. Ну хоть покой на  западных  границах обеспечили  на 22
месяца..." Размышления  Сергея Павловича прервались шумом хлопающей двери. В
КБ собирались сотрудники. В подавленном настроении сидели молча у кульманов,
ждали Туполева. Вскоре он пришел. Бледный и решительный. Таким его давно уже
не  видели. И очень медленно и внятно, делая небольшие  паузы между фразами,
сказал:
     - От нас Родина ждет бомбардировщика. И как можно быстрее, - и повторил
свое каждодневное: - Время не ждет, надо работать.
     И люди  работали.  Работали без  сна  и отдыха, работали не щадя  себя,
забывая о своем особом положении. Работали без громких слов, для Родины, для
победы.   Они  знали   -  стране,   как  никогда,  нужны  их  самолеты,   их
бомбардировщики. Нужны быстро.
     Враг шагал по нашей земле, и остановить его не удавалось. Красная Армия
отступала  под  натиском  170   отборных  германских  дивизий.  У  фашистов,
набравшихся военного  опыта,  больше,  чем у нас,  самолетов, танков, другой
военной  техники.  На их  стороне экономическая и  военная мощь союзников  и
покоренных стран. Но советские люди верили, что победят, что выстоят в этой,
казалось, неравной борьбе. Не первый раз враги хотели завоевать нашу землю и
не первый раз народ давал им сокрушительный отпор.
     Вся страна  поднялась на защиту Отечества.  Начали проводиться в  жизнь
мобилизационный  народнохозяйственный  и военнохозяйственный  планы  на 1941
год. Главное в них  -  перемещение  производительных  сил СССР  в  восточные
районы страны - в Поволжье, на


     Урал, Западную Сибирь, Среднюю Азию и Казахстан.  Планы предусматривали
развитие  уже  имеющихся  и  создание  новых  предприятий  для  производства
авиамоторов, самолетов-штурмовиков, истребителей, бомбардировщиков.
     В начале июля А. Н. Туполеву  отдали приказ подготовить конструкторскую
группу для эвакуации за Урал. Такой же приказ получил и директор авиазавода,
прославленный  летчик  А.   В.  Ляпидевский.  Вскоре  стало   известно,  что
эвакуируют  их в  Омск.  В  короткий срок  сотрудники КБ  и  рабочие  завода
демонтировали  и  погрузили  в  вагоны  и  на железнодорожные  платформы все
оборудование  самолетостроительных  цехов,  опытные образцы машин,  обширную
документацию  к  ним,   материалы,   чертежные   доски,   светокопировальные
установки, бумагу, все, что могло понадобиться на новом месте.
     Как-то  при погрузке  оборудования  к  Королеву подошел  человек,  лицо
которого Сергею Павловичу показалось знакомым.
     - Здравствуйте,  не узнаете?  Я  Хромов. Не помните?  Я в ЦАГИ работал,
когда вы практику проходили.
     - Столько лет прошло, но  я вас сразу  вспомнил, вы были первым, кого я
там встретил.
     - Выходит, вместе поедем, я с авиазаводом эвакуируюсь.
     - А я с КБ.
     В  Омск  прибыли   в  конце  месяца.  Сразу  же  приступили  к  монтажу
оборудования в цехах еще недостроенного завода сельскохозяйственной техники.
К зиме авиазавод должен начать сборку  самолетов  из деталей, привезенных из
Москвы.  Вскоре   в  КБ  Туполева  влился  коллектив   конструктора  А.   А.
Архангельского, давнишнего его друга и соратника. Дела пошли быстрее.
     Сергей Павлович работал наравне со всеми. И грузчиком, и чертежником, и
строителем,  и  конструктором.  Но  первые недели войны его беспокоила  одна
мысль:
     "Свое ли дело  я  делаю?  На месте  ли я? Много ли  тут  от меня пользы
Родине? Здесь смогут и другие, а я летчик, мое место на фронте".
     И вот  в  один из  августовских дней он  направился в  кабинет к  А. Н.
Туполеву, к тому времени уже освобожденному из заключения.
     Андрей Николаевич тепло относился к своему бывшему "дипломнику", всегда
отмечал его  трудолюбие и ответственность. За время  пребывания  Королева  в
Особом


     техническом бюро Туполев еще лучше узнал его и оценил.
     - Слушаю тебя, -  чуть приподняв массивную  голову над листом  ватмана,
сказал Туполев.
     - Война, Андрей Николаевич.
     - Знаю. И что?
     - Хочу проситься летчиком на фронт, если доверят, - начал было Королев,
но его резко прервал Туполев.
     - А кто будет строить самолеты? - конструктор выпрямился во весь рост и
в упор посмотрел на стоящего перед ним инженера. - Я один? Ты не первый. Уже
пятнадцать таких, как ты,  стояли  здесь, - не  то с  раздражением, не  то с
одобрением  сказал Андрей  Николаевич. И  после паузы: - Мне уже  звонили из
Москвы.   Приказали   ускорить   строительство   бомбардировщиков.  Началось
строительство третьего варианта.  А ты?  Делать,  что ли, нечего. Пойдешь  в
группу технологов, там  людей не хватает. - И жестко бросил. - Иди, работай,
наш фронт сегодня в цехах!
     Королев  вернулся  к  себе.  На  прикроватной  тумбочке  лежало письмо,
прижатое  алюминиевой кружкой, невесть каким  путем попавшее сюда. Узнал  по
почерку -  от матери. "Дома  все  хорошо, -  писала мать.  -  Я верю  в твои
творческие силы и в твою нравственную чистоту. И верю в  то, что судьба тебя
хранит, и  моя вечная мысль, витающая вокруг тебя, где бы ты ни был... Слава
богу,  что  ты  работаешь  у  Туполева.  И верю в  твою  счастливую  звезду.
Встречалась  с  Громовым  и  Гризодубовой.  Поблагодарила  их.  Они  просили
передать тебе привет.  Ксана с утра до вечера в клинике. Хочется, чтобы твой
порыв к творчеству получила бы от тебя в дар и маленькая Наташа".
     Мать и  жена  писали теплые,  ободряющие письма. Королев  нередко ловил
себя на мысли, что раньше часто был несправедлив к ним.
     "Жаль только, что  Ксана не написала ни  словечка. Наверное, не успела.
Она тоже загружена работой, - успокаивал он себя. - Хотя бы несколько слов о
Наташке,  о моей  доченьке. Ведь  большая уже,,  седьмой год. Как и  где она
теперь будет учиться?"
     Вести  с  фронта  шли  нерадостные.  Враг  почти у самой  столицы.  Все
эвакуированные в Омск москвичи тяжело


     переживали эти известия. Ведь почти у всех в Москве остались родные.
     А  тут  еще  и  в   КБ  и   на  авиазаводе   не  все   ладится.  Многие
квалифицированные рабочие ушли на  фронт. Их  моста в заводских цехах заняли
женщины и подростки. И хотя работали они самоотверженно, не уходили из цехов
даже в минуты отдыха, их еще многому предстояло научить. Людей не хватало.
     Но недоставало и электроэнергии, цветных металлов и многого другого.  А
бомбардировщик так необходим Красной  Армии! Его ждали на фронтах, он должен
взлететь как можно скорее.
     На очередное  производственное совещание  пришел А. Н. Туполев вместе с
А.  В. Ляпидевским. Это вызвало  небольшое  удивление у собравшихся. Знали -
Туполев не  любил многословных и многолюдных совещаний, предпочитал в случае
необходимости  приглашать  к  себе небольшие  группы  специалистов.  Видимо,
произошло что-то непредвиденное.
     Внешне конструктор казался спокойным, только  необычный блеск глаз,  да
руки, не находившие себе места, выдавали его волнение.
     -  Что  говорить, сами  все понимаете. Нужны дела.  От  нас фронт  ждет
самолеты. Не  просто  самолеты,  а  лучше  тех, что  мы  имеем.  Мы  обязаны
построить такие машины,  чего бы нам  это  ни  стоило.  Наша армия вынуждена
временно  оставить  немалую   часть  территории.   А  там  запасы   полезных
ископаемых.  Мы  уже  ощущаем  нехватку цветных металлов.  Дюраль,  где  это
возможно, следует заменить деревом и бакелизированной  фанерой, бронзу,  где
только можно, - сталью, олово -  чем  хотите. Надо всемерно  сократить длину
электропроводов. Это ведь тоже медь и олово.
     -  Эта задачка и для нас, - шепнул Королеву главный технолог Лещенко. -
Многое придется пересмотреть. А отказываться от привычного...
     Помолчав немного, глубоко вздохнув, Туполев продолжал:
     -  Не  все  продето и с  установкой  отечественных  реактивных снарядов
PC-132. Ими мы  сможем усилить  штурмовое вооружение пашей машины, разместив
под каждым крылом по пять таких снарядов.
     Еще раз напомнив, что модернизированный самолет


     Ту-2  должен выйти в  серийное  производство как  можно скорее,  А.  Н.
Туполев словно отдал приказ:
     - В конце декабря машина  должна  быть в воздухе. Наступила тишина. Все
понимали важность сказанного сейчас.
     -  И  вот еще что. Рабочих рук  не  хватает. Все, кто может  трудиться,
обязаны это  делать. - Повернувшись  к Архангельскому, добавил: -  Александр
Александрович, возьмите это дело  на себя. - И  еще раз повторил: - Все, кто
из эвакуированных сможет быть полезен  нам, обязаны работать.  Не то  время,
чтобы хлеб даром есть.
     -  Пришли  ко мне  две школьницы  -  циркуль  же держать  не  умеют,  -
усмехнулся Саукке.
     -  Учить.  Всех учить. Война не на один год,  -  потребовал  Туполев. -
Каждый из нас - учитель. Прошу не жалеть на это ни времени, ни средств...
     - В вечернюю смену пацаны засыпают, - раздался голос.
     -  В ночное время давать ребятам дополнительный перерыв,  - посоветовал
Туполев. - Неплохо бы для них организовать сладкий чай.
     - Ростом-то от горшка два вершка.
     -  Чего  смеяться-то.  Слава  богу,  что помогают, - вступился за ребят
мастер заготовительного цеха Хромов. - Можно из отходов деревянные подставки
сделать.  А насчет нехватки рабочих  рук скажу так:  завтра моя жена Евдокия
выйдет на работу.
     Королев ушел под огромным  впечатлением от выступления Туполева. В нем,
как  всегда,   не  было  привычных  для  других  начальников  громких  слов,
назидательных ноток,  призывов к  чему-то вообще. Ясно, что  Туполев делился
своими  сокровенными  мыслями,  говорил  конкретно   о  наболевшем,  как  бы
советовался  со своими  товарищами,  оттого  слова  его  доходили до  сердца
каждого.
     Сергей Павлович вспомнил сейчас своего давнего друга по учебе в Киеве -
Михаила  Пузанова, человека, много повидавшего  в жизни. Михаилу Пузанову он
был обязан многим, даже своим переводом в Москву.  Вот бы он сейчас повторил
свое любимое: "Если всем миром навалимся - ничто не устоит".
     Ночью не спалось, вспоминал сегодняшнее собрание. "Ну почему раньше так
мало интересовались нашими предложениями по ракетному самолетостроению. Ведь
мы их начали в ГИРДе. Да и потом, в РНИИ. Добились про-


     должения этих  работ. Столько задумано! Если бы тогда но прервали, если
бы..." Мысль эта не давала покоя.
     В технологическом отделе Королев работал с  присущим ему увлечением. Он
всегда  любил новое дело,  оно обогащало  его  знания и опыт.  Знакомства  с
цехами ему не понадобилось. Ведь достраивали корпуса  всем коллективом, едва
выгрузившись  из  эшелонов.  Но   все-таки  поразился,  увидев  уже  неплохо
налаженное   производство.   Стеклились   окна,   устанавливались   чугунные
печки-времянки, завод  готовился  к  зиме.  От всего  вокруг веяло  какой-то
обжитостыо, будто все здесь давно и прочно. То тут, то там висели написанные
наспех  "молнии",  прославляющие  ударников  труда. На специальных  щитах  -
номера местной  газеты  "Омская правда" с ночным  сообщением Совинформбюро о
положении на фронтах.  В каждом  цехе  - радиорепродуктор. Их, как  правило,
никогда не выключали.
     В  цехах  уже  заметили,  что появился  новый  человек,  который  любит
поговорить о делах с мастерами, рабочими, что-то записывает, хронометрирует,
обещает помочь... Так  и  сегодня. Побеседовав со специалистами, отвечающими
за сборку крыла, и,  убедившись, что отклонений от документации нет, Королев
пошел к себе в  конструкторское бюро, где было  и их, заключенных, житейское
пристанище. На  выходе,  у  проходной  завода, Королева,  как  всегда,  ждал
конвойный Аким Коротких. Недоучившийся студент  с крайне  плохим зрением, он
тяготился  своей  службой  и  исполнял  ее  кое-как.  Это  облегчало  участь
Королева.  Между  ними установились  необычные для заключенного  и  конвоира
отношения: Королев  называл солдата  просто Аким, а  тот  его  не иначе  как
Сергей Павлович.
     Королев  задержался возле  Доски  почета,  стал  читать новые  фамилии,
недавно  появившиеся на  ней, и  не заметил,  как подошел  Хромов,  коснулся
плеча. После  эвакуации из Москвы они  не часто встречались. Сергей Павлович
давно  проникся  уважением  к  этому  неторопливому  человеку   -   ветерану
отечественного  самолетостроения.  Он пришел в  ЦАГИ  в  1918  году прямо из
Красной Армии. Приобрел новую профессию и на всю жизнь остался ей верен.
     В  свое  время  с  Михаилом  Васильевичем,  как рассказывали,  за  руку
здоровались  основатели ЦАГИ  Н.  Е.  Жуковский, С.  А. Чаплыгин.  Уважением
пользовался кадровый рабочий и у Туполева.


     - Давно тебя не  видел, Сергей, -  взглянул в лицо  Хромов, подумал про
себя:  "Похудел,   как-то   осунулся,   глаза  потускнели.  Что-то,  видимо,
случилось? Зря  спросить раньше  не решался". - Пойдем ко мне, посидим, -  и
легонько подтолкнул инженера в спину, - расскажешь, как работается.
     Деревянная,  сколоченная бог весть из  чего, конторка оказалась  внутри
уютной. На стене  висела  карта  с отмеченным на ней  положением на фронтах.
Возле стола несколько ящиков вместо стульев.  На небольшой  железной  печке,
которую только истопили, весело попыхивал чайник.
     -  Погрейся, Сергей. Едва октябрь начался, а на улице  холодина, как  в
позднюю осень. Одно