Справедливый вопрос, Михаил Клавдиевич. На мой взгляд, только  такой,
который совершается вокруг Земли, в течение не менее одного оборота.
     - А если вертикальный полет? Сергей Павлович задумался. Тихонравов стал
читать заметки дальше. Дочитал до конца.
     - А где же окончание?
     -  Пока  в  уме.  Оттачиваю  формулировки.  Наверное,  это  будет  так:
космическим полетом  называется полет  летательного  аппарата  со  скоростью
движения  не  меньше  первой космической,  выше  плотных  слоев  атмосферы в
течение достаточно длительного времени. При этом происходит потеря состояния
естественной земной весомости.
     - В целом приемлемо. Но я бы добавил, что полет предусматривает посадку
на Землю.
     - Только на Землю? - не согласился Королев. - А Луна, планеты? - собрав
все написанное  в стопку, отложил в  сторону.  - Этот разговор  я затеял вот
ради чего.  Вы помните тот мартовский день 1934  года,  когда  мы неожиданно
размечтались  с вами и повели разговор о пилотируемом  космическом аппарате,
его системах?
     - Помню, Сергей Павлович, конечно  же,  помню, - с  волнением в  голосе
ответил  Тихонравов, почувствовав всем  сердцем в  разумом,  к  чему  клонит
Главный.
     -   Пора!  Подбирайте  людей,   думайте.  Нужен  пилотируемый  спутиик.
Советский человек должен первым подняться в космос и пройти в нем  никем еще
не  хожен-ные пути-дороги. Может, сделаем так: будем создавать две группы  -
одна пусть  проработает полет баллистический, другая - орбитальный. Пожалуй,
тад.  Знаете,  раньше   я  поддерживал  ваш   проект  полета   человека   на
одноступенчатой  высотной  ракете. Но  теперь при  наличии  "семерки"  можно
обойтись  без "прыжка"  в космос.  Обдумываю  два  этапа:  баллистический  и
орбитальный. И знаете, Михаил Клавдиевич, давайте попробуем  хотя бы в общих
чертах  обговорить   основные  положения  для  проектирования  пилотируемого
аппарата...
     Тихонравов вышел от Главного конструктора вдохновленный доверием. Шел к
себе в отдел и думал: "Итак, надо построить небывалый в истории пилотируемый


     спутник, которому плавать  в  безмерном  "океане", где  нет  берегов  и
сопротивления  среды, нет там и буйных  ветров,  опасных  отмелей, подводных
рифов.  Но  в недавно открытом внеземном  океане  экипажи подстерегают  иные
опасности: глубокий вакуум, непривычная для  земных  организмов невесомость,
не  ослабленная земной  атмосферой солнечная и космическая радиация. Аппарат
должен иметь энергетику для движения, системы управления, капитанский пульт,
каюты  для  экипажа, надежнейшие  системы жизнеобеспечения. То есть сходство
между океанским и космическим аппаратами налицо.
     Но есть  одно важнейшее различие. Первые  спутники для космоплавания не
могут перемещаться по воле капитана. Из  гавани - со стартовой площадки - их
выведет в космос мощная ракета-носитель.  Разогнав до космической скорости и
задав им направление полета,  сама ракета прекратит существование.  Спутник,
не испытывая сопротивления атмосферы, уже по инерции продолжит свое движение
вокруг  планеты  по  заданному  курсу в  соответствии  с  законами  небесной
механики со  скоростью  восемь  километров в  секунду.  Находясь  во  власти
земдого  притяжения, он начнет  описывать замкнутую траекторию вокруг Земли,
сопровождая  нашу обитель в ее извечном движении  вокруг  Солнца,  становясь
искусственным  небесным  телом.  "Таким  образом,   космический  рейс  можно
разделить  на  три  главных  этапа, "-  рассуждал  про  себя  Тихонравов,  -
выведение объекта па  орбиту, полет  по орбите  в течение заданного времени,
возвращение на Землю".
     По дороге в свой кабинет М. К. Тихонравов встретил инженера Констаптппа
Феоктистова,  которого  считал   одним  из   самых  талантливых  учеников  и
сотрудников.
     - Константин Петрович, я только что  от Главного! Нашему отделу наконец
поручена разработка  пилотируемых  спутников. Вам бы, Константин Петрович, я
хотел  поручить проектирование  спутника  для орбитального  полета.  Николай
Потапович  Белов, думаю, не откажется заняться другим -  для эксперимента по
баллистической траектории...
     Неделю  спустя  Сергей  Павлович пригласил  к  себе М. К.  Тихонравова,
сотрудников его отдела  и своего заместителя по космическим  аппаратам К. Д.
Бушуева. Беседу начал с того, что назвал пилотируемый спутник-


     кораблем.   Это   было  слишком   приземленное   и   показа-^   лось...
присутствующим не соответствующим своему кос-';
     мическому  назначению.  Проектировщики  уже  придумали')  ему  название
"Космолет",   "Звездолет".  Королев,  заме-^  тив  на   лицах   специалистов
недоумение и даже разочарование, объяснил:
     -  А   почему  не  корабль?   Циолковский  называл  космические  полеты
космоплаванием. Плаванием. Корабли плавают по просторам рек, морей, океанов,
опираясь на водную  массу. Воздушные корабли плавают над землей, опираясь на
атмосферу.  Нашему кораблю  предстоит  плавать  в  безопорном  пространстве.
Кстати, именно это условие накладывает свой отпечаток на то, каким ему быть.
С  чем можно  сравнить будущий космический  корабль?  -  Королев взглянул на
собравшихся.
     После долгого молчания раздался неуверенный голос.
     - Может, с подводной лодкой?
     - Верно,  верно,  - подхватил Королев. -  Вдумайтесь. Есть много общего
между  пилотируемым  кораблем  и  подводным  кораблем.  Прежде  всего -  это
деятельность  людей  в  замкнутом  пространстве,  в  искусственно  созданных
условиях жизни.
     Королев не случайно начал этот разговор, так  сказать, издалека. В него
включились многие присутствующие - соглашались и не соглашались с Главным. В
конце концов все сошлись на том, что название  "корабль" - самое подходящее.
Сергей Павлович обратил внимание еще на одну деталь: земные корабли - водные
и воздушные - имеют возможность широкого маневра,  космический в общем будет
привязан к заданной орбите - и потому уточнил:
     - Будем  называть наш корабль - корабль-спутник. Так точнее, - выдержав
паузу, Королев вернулся к самой сути обсуждаемого вопроса.  - Мы  с Михаилом
Клавдиевичем  примерно   оговорили   основные   положения   для   разработки
пилотируемого корабля-спутника.
     Во-первых,  надежность управления спутником с Земли.  Пока нет  твердой
уверенности, как  поведет себя человек в  невесомости. А если он  не  сможет
выполнять обязанности пилота?
     Во-вторых,  четкая  ориентация  спутника  в  космическом  пространстве,
определение средств для торможения в момент схода его с орбиты на траекторию
спуска к Земле.
     И, наконец, третье положение: обеспечение безопас-


     ности для  корабля и  человека в нем  при возвращении  на Землю. Данные
говорят о том, что  во время прохождения кораблем плотных слоев атмосферы на
него будут воздействовать весьма высокие температуры.
     Подробно  охарактеризовав  названные   положения  для   конструирования
первого в мире космического корабля, Сергей Павлович особо выделил:
     -   Есть  одно   непреложное   требование  -   уникальный  пилотируемый
летательный аппарат должен впитать в себя все достижения современной науки и
техники.  И,  пожалуйста, не изобретайте  "колес",  внимательно  перечитайте
труды Юрия Васильевича Кондратюка  и  Фридриха  Артуровича  Цандера.  В  них
каждая строка полезна нам.
     Бушуев,  Тихонравов  и  Феоктистов  недоуменно  переглянулись.  Они уже
подготовили перечень НИИ и других организаций, которые могли бы быть полезны
им при разработке проекта  космического корабля,  но не успели показать  его
Королеву.
     -  Так  вот,  друзья!  Посмотрите,  где  что  можно  взять  для  нашего
корабля-спутника из опыта авиации, подводного кораблестроения. Надо побывать
у  тех,  кто  занимается  проблемами   жизнеобеспечения:  скафандры,  другие
системы...  Одним  словом,  подумайте.  "Колеса",  конечно,  понадобятся,  -
рассмеялся в конце беседы Королев. - Но только там, где без них не обойтись.
Таким "колесом", если правду сказать, я считаю саму компоновку корабля...
     После совещания, усталый, Сергей Павлович поехал домой. Заботливая Нина
Ивановна ждала его с горячим
     ужином.
     - Устал, Сережа?
     -  Не  волнуйся,  как  обычно.  Сегодня был важный  и интересный  день.
Толковые люди  работают у меня. Сразу все схватывают,  понимают. Вот сегодня
дал задание, а уж скоро, уверен, получу готовые решения.
     - Сережа, мы давно с тобой нигде не были.
     - Как, а Кисловодск в прошлом декабре? - улыбнулся Сергей Павлович.
     - Ты все шутишь, а я права.  Сколько  новых интересных спектаклей, а мы
ничего не видели.
     - Обязательно сходим, не обижайся. Но сейчас, поверь, очень  некогда. Я
пойду поработаю. - И Сергей


     Павлович ушел в кабинет, украдкой выпив сердечные капли. То, что сердце
все  чаще давало о себе знать, он пе признавался даже самому себе. Уже из-за
рабочего стола он крикнул жене:
     - Сходи  в  театр с  сестрами, хорошо? - Сергей  Павлович решил пока не
говорить, что скоро очередная командировка на Байконур.
     Вся жизнь его сейчас напоминала вихрь, который захватывал, крутил и  не
отпускал.  Запуски ракет,  подготовка  к  завоеванию  Луны и конструирование
космического корабля.  Все одновременно, обо всем  успеть подумать,  принять
решение,  проверить.  Но Сергей Павлович был рад  такому жизненному ритму. В
атом  ритме жил и весь  коллектив  ОКБ и завода. Сотрудники  хорошо знали  и
любили свое дело.
     В  мае  1958  года  Бушуев, Тихонравов и Феоктистов  представили проект
небывалого летательного аппарата, который состоял  из двух  отсеков - кабины
космонавта и приборно-агрегатного,
     Проблемы  возникали одна за  другой. Главной  стала разработка  способа
возвращения корабля  из космоса на  Землю. Это, по  словам Королева, "вопрос
вопросов".  Проектируемый спуск корабля на  Землю  из орбитального полета не
имел  аналогов и  представлял собой уникальную проблему. Часто думали вслух,
сообща.
     - Надо выбрать  способ вывести корабль  с орбиты полета и направить его
движение в сторону Земли, чтобы затратить на это минимум энергии. Необходима
тормозная установка.
     -  Верно.  Думайте,  предлагайте,  -  ответил Королев, записывая  мысли
выступающих на листок бумаги.
     - Допустим, что эту техническую задачу решили, - раздался чей-то голос.
- Есть еще вторая, не  менее важная: корабль войдет в плотные спои атмосферы
с гигантской скоростью - в двадцать пять раз больше  звуковой. Вокруг нашего
суденышка по  законам  газовой  динамики  образуется плазма  температурой  в
пять-десять тысяч градусов. Корабль сгорит как пушинка в костре.
     -  Понадобится жаростойкое  покрытие, назовем его  "шуба", -  подсказал
Главный конструктор и добавил: - Еще какие соображения?
     -  Последняя  проблема  -  какими  средствами  посадить  корабль  после
торможения в атмосфере на Землю, желательно в расчетный район.
     - Может быть, при помощи несущего винта, кая у вертолета?
     - Трудная проблема, - не согласился другой участник заседания. - Сергей
Павлович,  вы  как-то  советовали не  изобретать "колес". Есть  же  довольно
мощные  парашютные  системы.  Десантники  BOB  с   неба   тяжелен-пые  танки
сбрасывают. Да и  у  нас  есть  достаточный  опыт возвращения  на  парашютах
контейнеров с  научным оборудованием и  собаками  при запусках геофизических
ракет.
     - Не забывайте, товарищи, пока мы имеем ракету-носитель, которая  может
поднять в космос и придать нужное ускорение объекту  массой не свыше четырех
с половиной тонн. Это немалый вес, но при этом каждый килограмм на учете.
     На  одном из заседаний у  кого-то  родилась мысль,  показавшаяся многим
вначале просто нелепой.
     - А надо ли возвращать весь корабль на Землю?
     - Ну-ну, - заинтересовался Королев, - разворачивайте вашу мысль.
     - После того  как приборно-агрег-атный отсек с его тормозной установкой
выполнит   свои  "обязанности",  вскоре  перед  входом   корабля-спутника  в
атмосферу, его  за ненадобностью  взять  да и  отстыковать. Останется только
спускаемая часть корабля. Ее масса почти вполовину меньше всего летательного
аппарата. Потребуется меньшая по весу парашютная система.
     - Идея  интересная,  разумная,  -  подхватил  Королев,  - все  еще  раз
просчитайте. Впредь кабину космонавта прошу именовать "спускаемый аппарат".
     Ни у  кого не возникло сомнения, что кабина корабля,  где  будет жить и
работать пилот, обязана быть герметичной, а как агрегатно-приборный отсек?
     Конец спорам положил Главный.
     - Герметизация обязательна,- и тут же  пояснил: - У  нас  нет приборов,
способных  работать  в  условиях глубокого  вакуума. Делать  их нет опыта  и
времени. А каждый прибор герметизировать  отдельно сложно и  ненадежно.  Да,
пора окончательно  решить вопрос о форме корабля и  прежде всего спускаемого
отсека. Послушаем Феоктистова.
     - Размеры  и  общую  массу  корабля  мы, проектанты, стремимся свести к
минимуму,  -  сказал  Константин  Петрович,  развешивая  на  стене  кабинета
эскизные наброс-


     ки. - На одном листе ватмана спускаемая часть корабля предстала  в виде
цилиндра, на другом - конуса, а на третьем - шара. - Я предлагаю сферу.
     -  Шар  - это  знакомое  дело, - подбодрил Главный конструктор.  - Ваши
аргументы?
     -  При   одинаковом  внутреннем  объеме  шар,  как  известно,  обладает
наименьшей поверхностью по сравнению с телами иной  формы. Следовательно, он
будет  не так сильно подвержен воздействию тепловых потоков при  возвращении
на  Землю.  Минимальная  поверхность  сферы  потребует   и  меньшей  площади
теплозащиты.  Кроме того,  на  всех  скоростях  полета не сложно  обеспечить
устойчивость шара, а также рассчитать точность посадки  возвращаемого отсека
с работающим в нем космонавтом на Землю...
     Дискуссии,  споры,  взаимоисключающие  суждения,  идеи,  фантастические
проекты, непонимание - все это нес Королев на своих  плечах, сводил воедино,
отбирая оптимальный вариант.  Вряд  ли это пришлось бы по  силам кому-нибудь
еще. Только напористость  и убежденность  Сергея Павловича, его  несгибаемая
душа могли выдержать все это и добиться результатов в столь короткий срок.
     Вскоре наступил второй  этап работы по кораблю -  конкретная разработка
его  "начинки":  проектирование  систем   жизнеобеспечения,  кресла  пилота,
приборной доски, систем управления полетом, средств радиосвязи, телеметрии и
многого другого.  Все это должно точно соответствовать  своему  назначению и
укладываться в строго определенную массу и размер. Инженеры при этом помнили
указание Королева "не изобретать колес". Старались брать готовые  агрегаты и
приборы, выпускаемые радиоэлектронной промышленностью, хотя  они  далеко  не
устраивали проектантов своими весом и габаритами, но и без этого приходилось
создавать  многие  новые  системы и все это объединять  в корабле так, чтобы
разнообразная  техника стала "живым" комплексом,  работающим надежно. Исходя
из этого, конструировалась система жизнеобеспечения. С. П. Королев настолько
тонко  чувствовал  взаимосвязь  между  многочисленными  проблемами  создания
корабля,  что, подчиняя  все его  элементы единому техническому замыслу,  не
подавлял  творческой  инженерной  индивидуальности   участников  разработки,
стремился добиться самостоятельности и инициативы от


     каждого  руководителя  и  от каждого исполнителя.  Сергей  Павлович  не
уставал  повторять: "Не топчитесь на месте, поторапливайтесь. Не замыкайтесь
в   собственном   кругу.   Не  стесняйтесь  обращаться   к  светилам  науки,
консультироваться. Накапливайте опыт и знания".
     В ОКБ  Королева знали: американцы и работающий па них немецкий ракетчик
Вернер фон  Браун  тоже ведут  интенсивные работы по созданию  пилотируемого
космического  аппарата  -  корабля  "Меркурий".  Пережив  шок  от  Спутника,
президент США выдвинул национальную задачу - опередить советских  ракетчиков
в посылке человека в космос. Разработчики СССР и США шли каждый своим путем.
Соединенные   Штаты  обладали  пока  меньшими  ракетными  возможностями  для
космических   полетов,   чем   СССР.   Между   советскими   и  американскими
конструкторами шло необъявленное соревнование.
     Соперник был серьезным, поэтому  у Королева  и  его соратников времени,
как всегда, оставалось в обрез.
     Сергей  Павлович верил в успех. "Надо  трудиться с умом,  - очень часто
повторял он, - и тогда удача обеспечена. И  русский первым будет в космосе".
И делал для этого все возможное.
     На  следующей  неделе Главный созвал совещание по тормозной  установке.
Сообщив  о  необходимых  доделках   системы  жизнеобеспечения   космического
корабля, Королев перешел к основной цели совещания.
     -Глава третья В наш век тлеть нельзя.

     Мнения разошлись.  Снова к Луне. Забота  о людях.  Вы  выбрали нелегкий
путь
     Окончательное решение вопроса о том, каким быть первому в мире полету в
космос -  баллистическим или  орбитальным, как  предлагает Королев, -  Совет
главных конструкторов предоставил Межведомственному Комитету, собравшемуся в
Академии наук СССР. С обоснованием своего смелого и для  многих неожиданного
предложения выступил  Королев. Затем  объявили .перерыв. В  небольшом  холле
академик В. П. Глушко, кого-то убеждая, взволнованно объяснял:
     - Если говорить по существу, то проникновение в космос и первые шаги по
изучению   его  уже  сегодня   оказывают,  а  завтра   будут  оказывать  все
возрастающее   воздействие   на   умы   людей,   на    весь   ход   мирового
научно-технического прогресса.
     - Валентин  Петрович! - вмешался в разговор академик Н.  М.  Сисакян. -
.Мы  ведь не враги новым  идеям, не враги прогресса,  - почти  шепотом начал
он.-  Но перегрузки, перегрузки при старте ракеты и особенно при возвращении
на Землю. Вынесет ли их человек? А невесомость? Этот главный  наш противник,
причем не разгаданный до конца. Кто знает - может, полчаса  - и все?.. Мы не
ретрограды. Нет. Но представьте,  что эксперимент не удался или, не дай бог,
аакончился трагически. Как  мы  будем  смотреть в  глаза ученому  миру, да и
всему человечеству?
     -  Полет  животных  убедил  .нас  в  обратном, Норайр  Мартиросович,  -
возразил академик АМН СССР
     В. В. Парин.
     - Меня не полностью, Василий Васильевич. Нет!
     Выводы - очень, очень,  как бы это сказать... - подобрав, как казалось,
слово   помягче,   Сисакян  продолжал:   -   Гипотетические.   Они   требуют
перепроверки,  теоретических  обоснований.  Я  полагаю,  что  в  космических
условиях,  когда   кровь  потеряет  свой  вес,  возможно  резкое  ослабление
деятельности  сердечно-сосудистой  системы.  Хотя,  конечно,  я  не  отрицаю
значения   проведенных   профессором  Яз-довским  экспериментов   с   живыми
организмами.  Они   многообещающи.  Но  нужен  набор  статистики,  повторяю,
теоретические обобщения.

     19 А. Романов



     - Вот и дайте их нам. Помогите!  А то советы, одни советы, - вспылил В.
И. Яздовский. - Ждем! Спасибо скажем!
     -  Я не  хотел  обидеть  вас, Владимир  Иванович,  -   не ожидая такой
реакции, смутился Сисакяя. - Верится, что со временем человек сможет жить,
наверное, и там. Но можем ли мы сегодня  уже  уверенно сказать, как скажется
невесомость,  например,  на водно-солевом  обмене? Столько проблем,  столько
проблем. Только  не забывайте  - речь идет о человеке.  А  радиация? Средств
защиты от нее нет.
     Сисакян  пошел  было  в сторону,  не желая продолжать  разговор, но его
догнала реплика все время молчавшего Н. А. Пилюгина:
     - Легко живется осторожным. Они  слегка  "за" и слегка  "против". И  во
всех случаях оказываются правы.
     -  Николай  Алексеевич! -  остановился  Сисакян и  спокойно, словно  не
заметив едкой иронии в его адрес,  продолжил: - Повторяю, речь  идет о жизни
человека,- и быстро ушел в зал заседаний.
     Из  своего  кабинета вышел  вице-президент  Академии на