шанный орденами  пес-рыцарь  Герман
Гренинг, рожу которого Пабло Пикассо  разрисовал  шпагой  на  студенческой
дуэли.
     -  Сегодня  день  переходит  в  ночь,  -  подсказывает   агитатор   и
пропагандист ТАКОЙ-ТО партии Греббельс. -  К  тому  же  у  них  Всесоюзный
субботник...
     -  А  завтра  -  воскресенье,  выходной  день.  В  самый   раз...   -
подталкивает рельсканцлера в бок  шеф  Попопопо  (Полиция  по  поддержанию
порядка - нечто вроде нашего Энкаведе) Генрих Гимлерд (некто вроде  нашего
Лаврика-Павлика).

                                "Значит,
                                завтра
                                война,
                                значит,
                                завтра
                                в поход!"

     - принимает историческое решение рельсканцлер Гнидлер.
     Хорошо устроились, псы-рыцари - костерок,  шашлычок,  рыбалка.  Шнапс
пьют,  козла  забивают,  ожидают  прибытия  транспортного  бомбардировщика
"юнкерса", чтобы смыться на Фридрихштрассе и совершить внезапное нападение
на дружелюбного и доверчивого  Чудесного  Нацмена.  У  них  за  Берлинской
стеной уже все подготовлено: гауляйтер Фонбок идет на Москву, гунн де'Риан
-  на  Питер,  а  фельдмаршал  Раймонд  Паулюс  -   на   Киев.   Все   три
соловья-разбойника встречаются  за  Уралом  в  Нижнем  Тагиле  и  -  капут
Всея-Руси!
     Таким вот Макаром.
     Но погода пока, слава Богу, нелетная.



                     63. ЧЕГО ЖЕ ТЫ ХОЧЕШЬ, БЛИН?

     - Красивые здесь места, люблю, - тем временем говорит Чудесный Нацмен
Соцреализму-богатырю. - Смотри: природа! Средняя полоса Всея-Руси. Родина.
Родился я здесь. Незаконно родился, как  и  ты.  Детства  не  было,  сразу
началась конспирация. В твоих глазах вопрос вижу: отец мой незаконный кто,
спрашиваешь?.. Помоги мне, Макар Егорьевич, шнурки завязать на  плавках...
и ступай, ступай, нам поговорить надо... Тебе  одному  скажу  по  секрету:
Пржевальский   мой   отец.   Великий   путешественник,   генерал-лейтенант
Пржевальский. Не веришь? Смотри - фас... Смотри - профиль... Похож? Похож!
Смотри, на том берегу - костерок, рыбалка... Живут же люди, и никакой тебе
политики. Уху едят. Запах какой, а?.. В  этом  озере  чудовище  водится  -
лохнесский плезиозавр. Взят под государственную  охрану.  Снежный  человек
здесь по ночам бродит, следы оставляет на пляже, сам видел.  А  кто  он  -
снежный человек? Наш непосредственный предок, неандерталец. Боюсь, как  бы
телефонисты   его   не   расстреляли.   Люблю   животный   мир   и   наших
непосредственных предков.  Свою  родословную  надо  знать,  мы  не  Иваны,
непомнящие родства... А до революции здесь тунгусский метеорит упал, прямо
в озеро. На дне лежит, а водолазы найти не могут. Хороший  край.  Идиллия,
утопия и аркадия. Рай земной. Но портят этот пейзаж турки с  месхетинцами,
чечены с ингушами, ханты с мансами и татары с монголами. Поволжские  немцы
с евреями все тут заполонили. Собрать бы их всех в теплушки да отправить в
Туруханское ханство, да вот руки до всего не доходят, габота у меня  адски
тгудная, хочется людей гладить по головкам, а их надо бить, бить  в  могду
безжалостно!  -  вдруг  заговорил  Чудесный  Нацмен  голосом  Кремлевского
Мечтателя.
     Потом как-то по-детски беспомощно улыбнулся и повторил:
     - Адски тгудная у меня габота.
     "Опять брешет... - тоскливо удивляется Соцреализм -  Спятил  он,  что
ли?..  Какая-такая   средняя   полоса?..   Неандертальцы?..   Метеориты?..
Пржевальский?..  Где  тут  плезиозавры?..  Где?  Разве   что   телефонисты
подводную лодку в озеро Рица запустили..."
     - Не веришь? -  читает  мысли  Чудесный  Нацмен.  -  Мне  не  веришь?
Неправильно делаешь. И я прежде никому не верил, ни единому слову, а потом
понял: неправильно делаю, нехорошо. Пусть люди врут,  а  им  верить  надо.
Верить! Доверять! И все тогда  будет  правдой,  как  учил  меня  экономист
Н.Ильин. Ты почему не раздеваешься? Смотри, день какой! 21-е  июня,  самый
длинный день в году. Последний нонешний денечек. Заболел, что ли?
     - Плавки не захватил.
     - Здесь можно и  без  плавок,  никто  не  смотрит.  А  хочешь,  Макар
Егорьевич твои плавки из Москвы самолетом доставит?
     - Нету уже тех плавок. Сгорели.
     - Что значит "нету"? Для ТАКОЙ партии "нету" не бывает. Если нужно  -
все есть. Смотри...
     Чудесный Нацмен щелкнул пальцами, и на пляже опять возник шофер Макар
Егорьевич, который экономисту Н.Ильину доставил в шушенскую  ссылку  целую
телегу книг профессора Карла Фридриксонна, - возник  с  плавками  в  одной
руке и с простреленной и обгоревшей амбарной книгой - в другой.



         64. ЕЩЕ ОДИН ЗЛОБОДНЕВНЫЙ ВОПРОС: КТО НАПИСАЛ "ТИХИЙ ДОН"?

     - Вот его плавки, - недовольно бурчит шофер Гулько  Макар  Егорьевич,
который для экономиста Н.Ильина после гражданской войны  чайник  водки  на
пустой чайник со свистком у Сереги обменял, и показывает Чудесному Нацмену
самопальные  плавки  с  серпом  и  молотом   на   левой   ягодице   и   со
звездно-полосатым флагом - на правой.
     - Это что? - удивляется плавкам Нацмен. - А, знаю! Встреча на  Эльбе.
А это что? - спрашивает он, показывая на обгоревшую амбарную книгу. - Тоже
знаю. Это вещественное доказательство. Сжечь хотел, но не вышло - анекдоты
не горят. Значит, ты коллекционируешь антисовместные анекдоты? Нет?..  Как
"нет"?!.. Я же тебе  объяснил  -  не  люблю,  когда  обманывают!  Нехорошо
обманывать!
     Отступать некуда, надо врать.
     - Я анекдоты не коллекционирую, - отвечает богатырь Соцреализм.  -  Я
их сам сочиняю.
     Чудесный Нацмен перевернулся на спинку на подогретом песочке  и  стал
высматривать  в  небесах  -  не  пролетит  ли  транспортный  "юнкерс"   за
дружественной ерманской делегацией? Но погода оставалась нелетной.
     - Значит, это ты про меня анекдоты сочиняешь? - спросил он и дунул на
шофера Гулько Макара Егорьевича,  который  после  освобождения  крепостных
крестьян работал истопником в Симбирской гимназии при Керенском-старшем.
     И Макар Егорьич опять исчез.
     - А я ищу, ищу - кто это такой смелый про меня анекдоты  сочиняет?  И
никак не могу найти. Думал - фольклор, народное творчество... Вот он  где,
сочинитель!
     - Я не только анекдоты, - расхрабрился врать Соцреализм.  -  Я  много
всего сочиняю.
     - Ну, перечисли. Может быть, я читал. Я люблю буквы читать.
     - Все сразу не вспомнить. "Чугунный поток"  -  я  написал.  А  еще  -
"Раствор". И "Краснодон" - тоже.
     - Ты ври, да не завирайся, -  погрозил  пальцем  Чудесный  Нацмен.  -
"Краснодон"  написал  Фадей   Александров,   Первый   Совместитель   Союза
Литераторов. Жаль, плохо врать умел. Врет и оглядывается. Я ему  объясняю:
"Не умеешь, не берись!" А он себе пулю в лоб.
     - Я за него батальные сцены писал, - настаивает Соцреализм.
     - А "Хождение по кругу" кто написал?
     - Я.
     - Молодец - уверенно отвечаешь. А "Тихий Дон" кто написал? -  спросил
Чудесный Нацмен, зловеще сверкнув янтарными глазами.
     - В соавторстве с Шороховым. Я ему объяснил, как надо -  мол,  так  и
так, а сам уехал в Одессу снимать кинофильм "Броненосец Потемкин".
     - Ты у нас еще и кинорежиссер?!
     - Я.



                        65. ЕСЛИ ЗАВТРА ВОЙНА

     Чудесный Нацмен беспомощно огляделся по сторонам, разыскивая на пляже
шофера  Гулько  Макара  Егорьевича,  который  на  следующий   день   после
вооруженного восстания экономисту Н.Ильину вычистил ботинки до зеркального
блеска, а тот  заглянул  в  них,  обиделся  и  сказал:  "Запомните,  Макар
Егорьевич: мы - не рабы, рабы - не мы!", ботинки в тот  день  не  надел  и
пошел в Совместный Комитет в одних носках.
     Шофер Гулько сразу и возник с махровым полотенцем в руках.
     -  Накинь-ка,  Макар  Егорьевич,  на  меня  шинель  -  погода  что-то
нелетная.
     И шинель возникла.
     - Шлепнул? - спрашивает Чудесный Нацмен, кутаясь в шинель.
     - Ну, -  с  большим  трудом  отвечает  молчаливый  шофер  Гулько,  из
которого лишнего слова под пыткой не вытянуть, хоть режь.
     - А ты  расскажи,  расскажи,  Макар  Егорьевич,  как  именно  ты  его
шлепнул? С подробностями. Мне все интересно.
     - Ну... Завел мотор и шлепнул.
     - А мотор зачем?
     - Ну... Чтобы выстрела не было слышно.
     - Постой, постой... - удивляется  Чудесный  Нацмен.  -  При  чем  тут
выстрел?.. Ничего не понимаю... Какой выстрел?.. Зачем выстрел?..
     - Вы приказали, - отвечает шофер Гулько Макар Егорьевич, который свой
именной браунинг каждый день часовым  маслом  смазывал,  как  куранты,  на
всякий случай.
     - Что я тебе приказал?!
     - Найти и шлепнуть.
     - А ты что сделал?!
     - Это самое.
     - Ты что, межнациональный язык не понимаеш-шь?!  -  зашипел  Чудесный
Нацмен, опять оглядываясь по сторонам и призывая Бога  в  свидетели.  -  Я
тебе приказал "шлепнуть", а ты что сделал?! Уголовник! Человека ни за  что
убил! Что люди о нас подумают?  Под  суд  пойдешь!  Единственную  жизнь  у
человека отнял! Ты хоть знаешь фамилию кого застрелил?
     - Жданова.
     - Полюбуйтесь - Жданова застрелил! Кто теперь  вместо  Жданова  будет
врать мне о журналах "Нева" и "Новый мир"? А если завтра  -  война?  А?  -
спросил Чудесный Нацмен, заглядывая в невинно-голубые глаза Соцреализма. -
А?



                         66. НОВОЕ НАЗНАЧЕНИЕ

     -  Ты  меня  "Броненосцем  "Потемкиным"  наповал  убил!  -  продолжал
Чудесный Нацмен, не дождавшись ответа на свое "а?". - Вот  кто  мне  будет
врать вместо Жданова на  идеологическом  фронте  -  ты!  Служебный  "ЗИС",
кремлевский паек, персональный оклад. Говори "да",  соглашайся.  Раньше  я
экономиста Н.Ильина не до конца понимал, а сейчас до  конца  понял.  "Есть
ТАКАЯ партия!" - сказал экономист Н.Ильин. Помнишь?.. Зачем он это сказал?
А ЗАТЕМ. Что-то нужно было сказать, промолчать нельзя, а  в  голову  после
пива ничего не лезет. Вот и сказанул. И что?.. А ничего. Сошло  за  первый
сорт. Непредсказуемость - вот смысл. Бог кидает кости.  Немотивированность
поступков. Мотивированность непоступков. Сегодня  мне  кто-нибудь  пакость
сделает - а я его награжу. Завтра мне кто-нибудь услугу окажет - а  я  его
на цугундер... Понял основополагающий метод  ответов  на  больные  вопросы
современности? Партия у нас какая?  ТАКАЯ.  Зачем?  ЗАТЕМ.  Куда?  ВПЕРЕД.
Когда? ЧЕРЕЗ ДВАДЦАТЬ ЛЕТ. Таким вот Макаром. Хочешь, сейчас этот метод на
Макаре Егорьевиче испробуем?
     - Скажи мне, Макар Егорьевич, - продолжал Чудесный Нацмен, - нужен ли
нам строй цивилизованных кинооператоров? Нужен или  не  нужен?  Не  вороти
рыло... Попробуй, соври разок. Молчишь  ты,  Макар  Егорьевич.  Не  умеешь
врать, не умеешь ставить вопросы ребром. Сколько раз я тебе объяснял, а ты
врать не научился. Неграмотный ты человек. Экономист Н.Ильин  так  сказал:
"Неграмотный человек - не человек". Вот потому ты за мной шинель таскаешь,
а не я за тобой. Ну, Бог с тобой!.. Сегодня какое июня?  Двадцать  первое?
Что за Черт - все двадцать первое и двадцать первое. Иди, Макар Егорьевич,
подготовься к тому, о чем нас Рикард Сорго  вовремя  предупредил.  Почисть
мне назавтра хромовые сапоги и  мундир,  завтра  великий  день.  Полотенце
оставь, я искупаюсь.
     Чудесный Нацмен пошлепал себя по ляжкам, вбежал  с  разбегу  в  озеро
Рица, нырнул-вынырнул, пустил фонтан из моржовых усов и  саженками  поплыл
на середину озера.



                            67. СВЕРШИЛОСЬ!

     Вот и сбылась судьба Соцреализма-богатыря...
     "Свершилось! - как любил говаривать экономист  Н.Ильин.  -  Чего  еще
надо?"
     - Довольны, Ваше Превосходительство? - спрашивает  его  шофер  Гулько
Макар Егорьевич, который в историческую  ночь  с  двадцать  четвертого  на
двадцать пятое отнес на почту срочную телеграмму экономиста Н.Ильина:

               "ПРИЕЗЖАЕМ ЛЕНИНГРАД БРОНЕПОЕЗДОМ N12-22
                     ТАКОГО-ТО ВО СТОЛЬКО-ТО ТЧК
                    ПРОМЕДЛЕНИЕ СМЕРТИ ПОДОБНО ТЧК
                          ЦЕЛУЮ ТЧК ДУСЯ ТЧК"

     Доволен ли?
     -  Нет  ли  у  тебя,  дядя,  чего-нибудь   перекусить?   -   отвечает
Соцреализм-богатырь. - Не завалялся ли у  тебя  какой-нибудь  бутерброд  с
ливерной колбасой?
     - Бутерброд? - задумчиво переспрашивает шофер Гулько, который  каждое
утро покупал экономисту Н.Ильину в киоске за свои  денежки  свежую  газету
"Правда", а тот как всегда должок забывал отдать.
     Переспросив  это,  Макар  Егорьевич  начинает  перетряхивать   одежду
Чудесного Нацмена - заглядывает в  сапоги,  выворачивает  карманы  галифе,
вытряхивает из рукава френча три потертые козырные карты профессора  Карла
Фридриксонна и прячет себе в карман.
     -  Все,  кажись...  -  озабоченно  бормочет  шофер  Гулько,   который
стеклянный гроб с телом экономиста Н.Ильина на собственном горбу тащил  на
балкон Кшесинской (на шестой-то этаж!). - Что ты спросил? Повтори, у  меня
с дореволюции с головой не в порядке.
     - Пожрать, спрашиваю... -  повторяет  Соцреализм,  ошарашенный  таким
бесцеремонным обыском личных вещей Чудесного Нацмена.
     - В машине сухарь с огурцом завалялся.  Поесть  некогда,  -  отвечает
Макар Егорьевич, который в шушенской ссылке выиграл у экономиста  Н.Ильина
партию в стоклеточные шашки и всю жизнь с приятствием  вспоминал  об  этом
событии.
     С этими словами шофер Гулько, которого Лаврик-Павлик лично допрашивал
("Куда ты, Макар, телят гонял?" - но Макар никого не выдал), наставляет на
богатыря Соцреализма именной браунинг,  тащит  за  шиворот  к  автомобилю,
бросает его на заднее сиденье "ЗИСа" и заводит кривой железякой мотор, под
звуки которого он сегодня не без удовольствия Жданова шлепнул.



                      68. Я - СЫН ТРУДОВОГО НАРОДА

     - Теперь держись! Пора  отсюдова  когти  рвать,  здесь  сейчас  ТАКОЕ
начнется! - говорит шофер  Гулько,  под  которого  сам-друг  Лаврик-Павлик
глубокую яму копал, да недовыкопал -  не  сделана  еще  Царь-Лопата,  чтоб
Макару Егорьевичу яму выкопать. - Ключ на старт! От винта! Поехали!
     Что-то у него с головой не в порядке.
     Рванули  с  места  на  третьей  скорости,  прорвали  "ЗИСом"  колючую
проволоку и понеслись по взлетной  полосе  для  тяжелых  бомбардировщиков,
плавно переходящей в правительственное шоссе. За каждым кустом телефонисты
им честь отдают - думают, что сам Чудесный Нацмен на фронт собрался.
     Ушли от погони, вроде.
     Впрочем, никто и не гнался.
     - Слухай, хлопец, сюда, - говорит Макар Егорьевич, которого заплечных
дел мастера в белых халатах однажды отправили в  дурдом,  но  он  с  этапа
сбежал. - Слухай и запоминай. Если со мной что случится -  передашь  нашим
во 2-й таксопарк. Я  -  сын  трудового  народа.  Ты  -  сын  пролетарского
писателя. Значит, мы с тобой рабочий класс. А он - сын Пржевальского.  Нам
с тобой нечего терять, кроме своих жизней, а сейчас  жизнь  у  нас  такая:
тикать как можно дальше от эпицентра. Ты жуй сухарь и огурцом закусывай...
Думаешь, Пржевальский куда поплыл? Купаться поплыл, думаешь? Не угадал. Он
вчера ерманцам в преферанс Расею продул, даже шулерские  карты  профессора
Карла Фридриксонна не помогли. Играть, дурак, не умеет.  Не  умеешь  -  не
садись! Ишь, гребет... Поплыл  договариваться  -  к  какому  числу  Москву
сдавать, где за Уралом провести демаркационную линию. Ну,  ничего!  Сейчас
МЫ их всех накроем, голубчиков!
     Что-то с головой у него не того.



                                 69. МЫ

     - Кто это "МЫ", спрашиваешь? Отвечаю: мы, таксисты,  передовой  отряд
рабочего  класса.  Удивлен?  Сам  посуди:  шахтеры  -  они   под   землей,
фабрично-заводские - те по цехам толкутся, а мы, таксисты - везде, вольный
народ, его наиболее свободные представители. Мы всех  возим,  на  нас  все
ездят  -  выходит,  мы  и  есть  та  самая   диктатура   пролетариата,   о
необходимости которой говорил  экономист  Н.Ильин.  У  нас  в  гараже  сам
Стаканов работает, до  пенсии  дорабатывает,  -  зачинатель  стакановского
движения. Значит, нам и карты в руки.
     Теперь слушай дальше: в  прошлом  году  везу  я  домой  из  Политбюро
пьяненького академика Йоффе, как вдруг он по-трезвому мне говорит:
     "Макар  Егорьевич,  -  говорит,  -  дело  спешное.  Передайте  нашему
дорогому и чудесному Нацмену, что Ермания ни с того ни с сего  засекретила
свой атомный проект, а  моя  тайная  связь  с  фон  Гондольвельзенбергером
прервалась. Передайте ему, он поймет."
     Опять притворился пьяным, вошел в лифт, и с тех пор я академика Йоффе
не видел, а только слышал, что нашли его в ту ночь мертвым в шахте лифта.
     А я  прямиком  поехал  в  гараж,  вызвал  в  курилку  Андрея  Митрича
Сахаркова-Цукермана,  слесаря,   и   Альберта   Германовича   Драйнштейна,
механика. Ребята, скажу тебе!.. Кулибины! Богатыри не мы! Придумали вдвоем
частную теорию относительности  -  Вселенная,  говорят,  расширяется,  как
мыльный пузырь, братья-близнецы в разных системах отсчета времени  никогда
не встретятся, а поезд движется по отношению к Земле  точно  так  же,  как
Земля по отношению к поезду! А?.. Проверили свою теорию в лучах Меркурия -
все сходится: Е = МЦквадрат! Стаканов, зачинатель стакановского  движения,
им стакан поднес. Отправили  эту  формулу  в  патентное  бюро,  ждут...  И
дождались: является в гараж майор-телефонист, собирает общее собрание 2-го
таксомоторного  парка   и   заявляет:   мол   завелись   тут   среди   вас
фундаменталисты-теоретики, враги всенародной  собственности  и  Совместной
власти: говорят, что все относительно  -  отнес,  унес,  вынес...  Каково?
Обсудить! Осудить!
     Осудили Андрюху и Алика  товарищеским  судом  на  год  принудительных
работ с перечислением зарплаты в фонд патентного бюро - спасибо, что не  в
ГУЛАГ. Так вот, закуривают они "Беломорканал", а я говорю все как есть:
     "Ермания  засекретила  свой  атомный  проект,  академик  Еффе  найден
мертвым в собственной шахте лифта, а связь  с  фон  Гондольвельзенбергером
прервана. Что будем делать?"
     "А  ты  не  знаешь?  Писать  письмо  Президенту   Северо-Американских
Штатов", - ответил Алик Драйнштейн. Плюнул, и окурок растер.
     "Я - "за"!" - поддержал его Андрюша Сахарков-Цукерман.
     Пошли в бытовку, уселись писать письмо:
     "Дорогой Президент! Ермания засекретила свой атомный  проект,  как  в
свое время братья Черепановы засекретили паровую машину. Имеющий уши -  да
слышит. Умный - да поймет..."
     Передали  письмо  с  Чкаловым  через  Северный  полюс,  ждем  ответа.
Приезжает Бернард Шоу, привозит ответ: Президент ни в какую  -  нет,  мол,
средств: нужно строить заводы, делить уран-235, обогащать уран-237  и  так
далее.
     Хорошо. Уговорили Бернарда Шоу  подождать,  собрали  с  таксистов  по
штуке, у Стаканова не было - за него дали,  подкупили  Президента  рублем,
наняли лучших ядерщиков, все просчитали, провели  испытания  изделия,  все
чин-чинарем - как вдруг Президент  опять  передумал:  собрался  сбрасывать
наше изделие на Японские острова!
     Мы в крик, Стаканов  громче  всех:  почему  на  японцев?!  МЫ  деньги
платили, мы для СЕБЯ заказывали, чтоб ИХ ВСЕХ одним махом накрыть на озере
Рица! Вчера - рано, завтра - поздно, значит - сегодня!.. А закончилось вот
чем... Гляди - летит! Летит!!! Получилось!!!..

     ...Высоко-высоко в безоблачном небе  над  озером  Рица  летела  такая
долгожданная  президентская  "летающая  крепость  "Б-29"   с  изделием  на
борту...

     - Вспышка справа! Ложись головой к эпицентру! - заорал шофер  Гулько,
когда в небе сверкнуло второе солнце...



                    70. КТО ГЛАВНЫЙ ГЕРОЙ ЭТОЙ ПОВЕСТИ?

     Где выражение зла, которого должно  избегать?  Где  выражение  добра,
которому должно подражать в этой повести? Кто злодей, кто  герой  ее?  Все
хороши и все дурны.
     Герой же моей повести, которого я люблю всеми силами  души,  которого
старался воспроизвести во в