видимый миру  лиловый
синяк на бедре, припудренный фонарь под глазом,  охрипший  голос  ("Аэлита
заговорила, точно дотронулась до музыкального инструмента, -  так  чудесен
был ее голос"), любовь к "шипучему игристому типа шампанского",  множество
других любовей ничему хорошему не способствовали. Опять же -  свалилась  с
Луны или прилетела с Марса, а жить где без постоянной прописки?  На  чужих
квартирах? Или углы снимать?  Где?  В  Зауральске  или  в  нижневартовских
общагах? На острове Врангеля? Работать где? Кем? Марсианские  канавы  рыть
на газопроводе Уренгой-Тмутаракань, трубоукладчицей?
     Тут ничего смешного нет: надо же марсианской Аэлите  как-то  жить  на
Земле? Надо же ей куда-нибудь лечь,  как  той  подбитой  подводной  лодке?
Везде до горизонта крейсеры, линкоры и бронепоезды... Так и норовят!
     Федор Федорович все это дело  выслушал,  накормил,  напоил,  отпустил
грехи, по головке погладил, и стала  Аэлита  жить  у  него  на  раскладном
кресле в комнате, а он - на стеганом одеяле в  кухне.  Никогда  еще  Федор
Федорович не был так счастлив! Все его  сокровенные  желания  исполнялись:
Аэлита приехала, Рей Бредбери называл его своим дорогим  френдом,  Великое
Кольцо  начинало  функционировать.  Отправился  он  в  облупленный  пустой
универмаг, что за  неолитическим  мусорником,  и  купил  себе  пружинистую
раскладушку с матрасом, а Аэлите - пустой  крокодилообразный  кошелек  для
денег. Вообще, ходил именинником и всем, всем, всем показывал  письмо  Рея
Бредбери -  Варваре  Степановне  из  "Продмага",  начальствующим  соседям,
подавальщице в "Iдальне", паспортистке в милиции, куда он пришел хлопотать
о постоянной прописке для Аэлиты на своей  жилплощади.  Так  осмелел,  что
однажды с  беззаботным  видом  прогулялся  мимо  химзоны  и  показал  фигу
охраннику в марсианском треножнике.
     Какие-то таинственные и не совсем  трезвые  незнакомцы  останавливали
его и спрашивали:
     - Батя, как там с жизнью на Марсе?
     Федор Федорович степенно объяснял, что американские "Викинги" таковую
не обнаружили, но это еще ни о чем не говорит.
     Миновало три дня. На почту больше не вызывали и писем  не  приносили.
Никто пока не отвечал - ни Лем, ни Буль,  ни  братья  Стругацкие.  Молчали
также Азимов, Шекли и Гарри Гаррисон. Значит, пишут...
     Федор Федорович умел ждать. Он немного подуспокоился и опять принялся
штудировать свои книги, стремясь по ходу вовлечь Аэлиту в сферу  интересов
Великого Кольца. Почему бы Аэлите, например, не стать его секретаршей?
     Но Аэлита лишь зевала и точила когти в ожидании паспортного штампа  о
прописке и исчезновения фонаря под глазом.  Похоже,  она  в  жизни  вообще
ничего не  читала,  кроме,  разве  что,  "Колобка",  хотя  имела  солидную
репутацию любительницы фантастики. Она больше любила рисовать.  Магомет  с
помощью богохульной помады  постепенно  превращался  в  Семена  Буденного,
Христос - в доброго старосту Калинина, Конфуций - в заурядного пьяницу.  К
скифским идолам и японским богам Аэлита пока приглядывалась,  оставляя  их
на потом.
     Наконец фонарь под глазом сошел, хотя с пропиской дело не двигалось -
свое свидетельство о рождении, без которого прописка ну никак  невозможна,
Аэлита давным-давно потеряла где-то на Марсе. Нужно  было  восстанавливать
метрику по месту рождения,  писать  запрос  тамошним  бюрократам,  ожидать
ответа... Аэлита вздохнула, вынула из малахитовой шкатулки  синюю  помаду,
примерилась и пририсовала скифским истуканам доблестные  натуралистические
мужские достоинства. Потом покрасила когти зеленым лаком и сказала:
     - Пойду. Скучно. Надо починить телевизор.
     Вернулась она на  следующее  утро  с  тяжелопохмельным  телемастером,
похожим на Ален Делона, и с новым  фонарем,  но  уже  под  другим  глазом.
Мастер дрожащей рукой совал  отвертку  в  нутро  телевизора  и  напевал  с
одеколонной отрыжкой, едва ворочая языком:

                        Пьяная, помятая
                        Пионервожатая -
                        С кем гуляешь ты теперь,
                        Шлюха конопатая?

     Телевизор в отместку из последних сил ударил телемастера током, а сам
сгорел. Валил дым, приезжали пожарные со "скорой помощью"...
     - Ален Делон  не  пьет  одеколон,  -  намекнул  Аэлите  врач  "скорой
помощи", увозя телемастера в больницу.
     - И говорит по-французски, - согласилась Аэлита.
     Все на этот раз обошлось, хотя Федор  Федорович  заплатил  пожарникам
штраф и очень испугался за книги:
     - Один пожар, и все сгорит!
     Отправился он на сахарный завод  в  отдел  кадров  договариваться  об
устройстве Аэлиты на работу в режимный цех по переработке сахара в сладкий
спирт, а заодно  обменял  у  тамошнего  противопожарного  дружинника  свой
запасной экземпляр  "Полыхающей  пустоты"  на  такой  же  пустой  красивый
красный огнетушитель. Дружинник,  которому  красный  спирт  давно  поперек
горла стоял, обещал заправить огнетушитель потом, а  "Полыхающую  пустоту"
после ухода Федора Федоровича  обменял  в  свою  очередь  в  "Продмаге"  у
Варвары Степановны за бутылку нормальной государственной водки, которую, с
предвкушением раскупорив в  обеденный  перерыв,  с  проклятьями  разбил  о
стену, потому что в бутылке оказалась обыкновенная водопроводная вода...
     И  такое  бывает.  И  Варвара  Степановна  не  виновата...  И  некому
жаловаться... И никто не виноват. И справедливость  соблюдена:  полыхающая
пустота взамен на пустой огнетушитель и на пустую бутылку. Так на так.
     И насчет Аэлитиной работы в качестве кладовщицы в режимном цехе  пока
ничего не получилось - в сахарном отделе кадров  с  нее  тоже  потребовали
постоянную прописку. А метрика, как уже говорилось, на Марсе. А туда - как
пешком до Крайнего Севера.
     Вот. Зато в отделе кадров предложили работу самому Федору  Федоровичу
из уважения к его майорскому  прошлому  -  начальником  штаба  гражданской
обороны сахарного завода.
     - Отбиваться  от  НЛО,  что  ли?  -  вполне  серьезно  спросил  Федор
Федорович.
     В отделе кадров обиделись и сняли вопрос с повестки дня.
     Вскоре  по  Райцентру  поползли  зловещие  слухи  о  том,  что  Федор
Федорович  получает  письма  от  какого-то  "евРея  Бредбери"  и,  похоже,
собирается в скором будущем сваливать за бугор.  И  все,  все,  все  стали
писать на него жалобы и доносы:  и  какую-то  приблудную  шлюху  по  имени
стирального порошка приютил, и огнетушитель зачем-то приволок, и  газом  в
квартире пахнет - того и гляди, Дом на набережной  взорвет.  Даже  Варвара
Степановна в "Продмаге" ворчала:
     - Старый черт, из-за него вся водка скисла!
     И даже молоденькие охранники из химзоны подали по начальству  рапорт:
мол, бродит тут  какой-то  старый  козел  и  дули  показывает.  Ну,  прямо
человек-невидимка! Не провокатор ли?
     Понятно, дошли эти  слухи  и  жалобы  до  "куда  нужно".  Начали  его
посещать представители разных организаций. Раньше они на Федора Федоровича
плевать хотели с расстояния пушечного выстрела, а сейчас пошли косяком...
     "Гражданин  Попов-Кулибин?  Эф-Эф?  Великий   русский   изобретатель?
Водоканализация... Что тут у вас с Кольцом? Трубы не текут?  Один  живете?
На здоровье не жалуетесь?  И  слава  Богу.  Распишитесь,  что  озверели  в
получении инструкции... То есть, ознакомлены в получении... Или как-то  не
так, ч-черт... Распишитесь напротив галочки".
     Проверяли паспортную дисциплину, гоняли на флюорографию,  заглядывали
в унитаз, интересовались газовой плитой, хотя никогда еще в своей  древней
истории Мамонтовка не была газифицирована, газом тут и  не  пахло,  потому
что главная труба из  Тюменской  области  огибала  город  без  ответвления
прямиком в Румынию, где своего газа девать некуда.
     - Чертовщина и фантасмагория!.. - удивлялся Федор Федорович,  который
газовую плиту отродясь не видывал.
     И так каждый день  -  то  водоканализация,  то  санэпидемстанция,  то
повестка из военкомата...
     В военкомате при уточнении  служебной  анкеты  как  бы  между  прочим
спросили: не собирается ли Федор Федорович уезжать куда-нибудь  в  дальние
края?
     - В ближайшем будущем? - задумался он.
     - Ну, пусть в ближайшем.
     - В мае собираюсь на слет в Зауральск, - вспомнил Федор Федорович.
     - Зачем в такую даль?
     Федору Федоровичу только того  и  надобно!  Он  вскочил  в  седло  на
подставленную лошадь и погнал аллюром свои бредни о  нуль-транспортировке,
о Великом Кольце и об Рее Бредбери...
     -  Стоп,  стоп,  стоп,  стоп,  стоп!..  А  это  еще  кто   такой?   -
насторожились в военкомате.
     Федор Федорович вошел в галоп:
     - Да как же так!?.. Бескультурье!..  Да  это  же!..  Прогрессивный!..
Выдающийся писатель-фантаст!.. Американский!.. Бывшие наши союзники!
     В общем, не знали как от него отделаться. Вручили очередную юбилейную
открытку об освобождении Кенигсберга и даже  забыли  поинтересоваться,  не
собирается ли Федор Федорович уезжать куда-нибудь в отдаленном будущем?
     И еще одна встреча...
     Но это между нами...
     Она проходила в строжайшей тайне ("никому ни  слова"),  в  отсутствие
Аэлиты, которая в это время вышивала с врачом на "скорой помощи". Позвонил
в дверь представитель "Откуда Надо" и, не переврав фамилии, спросил, имеет
ли он дело с товарищем, скажем, Борисовым-Завгородовым?
     Ответ был утвердительным.
     Тогда, предъявив удостоверение... (Все-таки придется открыть  секрет:
это  было  удостоверение  бурильщика  из  конторы  глубоководного  бурения
нефтяных скважин.) Предъявив этот солидный документ, представитель конторы
пригляделся к красноусому Магомету и сказал с похвалой:
     - Славный был рубака в наших краях!
     - Да, немало порубал  своих  соотечественников!  -  согласился  Федор
Федорович.
     К  портрету   всесоюзного   старосты   представитель   тоже   отнесся
благосклонно. С недоумением осмотрел огнетушитель, спросил:
     - В доме никого нет?
     - Кроме нас с вами.
     - А где эта... ваша...
     - Ушла в библиотеку, надолго.
     Федор Федорович остался очень доволен тем, что его фамилию впервые  в
этом городе не переврали. Он показал гостю кухню, похвастался библиотекой,
усадил  в  почетной  раскладное  кресло,  сам  уселся   на   пачку   книг.
Представитель  глубоководной  конторы  почему-то  медлил,   помалкивал   и
заглядывался на посиневшие от холода достоинства скифских идолов.
     - Так вот и живу, - начал разговор Федор Федорович.  -  Один...  Пока
один. Хочу дочь прописать.
     - Значит, она вам дочь?
     - Приемная.
     Весь разговор долго описывать...
     Сурьезный был разговор, представитель конторы в  самом  деле  глубоко
бурил, сразу видно, что не из военкомата. С  Аэлитой  все  прояснилось,  с
этим стиральным  порошком  вопрос  снимается.  О  Рее  Бредбери  почти  не
вспоминали, потому что  кто  же  не  знает  Рея  Бредбери!?  Рей  Бредбери
действительно  выдающийся  и  прогрессивный  человек,  о  нем   только   в
"Водоканализации" могут не знать. А "451 градус по Фаренгейту", о том, как
книги жгут, даже в пожарной части читали и с похвалой отозвались о  работе
американских  коллег.  Так  что  насчет  письма  Рея  Бредбери  к   Федору
Федоровичу у глубоководной конторы нет никаких претензий. Мосты, понтоны и
переправы на подручных средствах с американцами можно  и  нужно  наводить.
Как  на  Эльбе.  Только  не  удирать  туда  через   нуль-пространство,   а
культурненько... Зато с Гербертом Уэллсом вопрос спорный, неясный...
     - Так ведь Герберт Уэллс тоже прогрессивный! - тут же ввязался в спор
Федор Федорович. - Прогрессивный великобританский писатель-фантаст!
     - И выдающийся, - напомнил гость.
     - Он Ленина видел!
     - Кто спорит? Но дело в том, что этот прогрессивный  писатель-фантаст
давно умер.
     - Как это "умер"? - вкрадчиво спросил Федор Федорович. - Где?  Когда?
Вы присутствовали на похоронах? Докажите!
     - 13 августа 1946 года. Я специально уточнял.
     - Он бессмертен! - с тихим пафосом произнес Федор Федорович.
     - В каком смысле "бессмертен"? - тоже шепотом спросил бурильщик. -  В
морально-литературном? В этом никто не сомневается.
     - И в биологическом смысле тоже.
     - Вы это серьезно?
     - Герберт Уэллс живой. Как мы с вами.
     Представитель конторы беспомощно посмотрел в глаза пьяного  Конфуция,
ища поддержки у великого философа древности. Тот ему  подмигнул:  держись,
мол!
     Представитель перевел взгляд на многорукого Шиву. Одной из  множества
своих рук  тот  крутил  пальцем  у  лба,  другой  -  показывал  на  Федора
Федоровича: мол, крыша поехала!
     "Сумасшедший..." -  догадался  бурильщик.  -  "Или  баптист-адвентист
седьмого дня..." - тоскливо предположил он.
     - Вы, наверно, верующий? В загробную жизнь?
     - Бога нет! - с ходу отверг эту версию Федор Федорович.  -  Но  жизнь
после смерти существует на научных основаниях. Это доказано.
     - Кем? Конкретно! Когда? Факты! - прорвало бурильщика, но он  тут  же
взял себя в руки. - Извините, погорячился.  Ну,  хорошо...  Может  быть...
Пусть жизнь существует в любых видах.  Пусть  после  смерти.  Пусть  после
жизни. Но вы написали в письме к Герберту  Уэллсу...  Цитирую  по  памяти:
"Приезжайте к нам через десять лет...  Наш  Райцентр  вы  не  узнаете.  Он
станет столицей Великого Кольца. Все будут жить в  современных  квартирах,
решится продовольственная проблема..." Это вы написали?
     - Нехорошо читать чужие письма, молодой человек, -  погрозил  пальцем
Федор Федорович.
     - Работа такая, - развел руками представитель конторы.  -  Но  вы  не
ответили.
     - Да, это я написал. А что, собственно? Почему бы Герберту  Уэллсу  к
нам не приехать? В Мамонтовке многие бывали, даже Исаак  Бабель  бывал.  А
вот Ильф с Петровым, к сожалению, не удосужились...
     - Наверно, вы правы, - задумался бурильщик. - Если предположить,  что
Герберт Уэллс живой, почему бы ему не приехать к нам?  Я  это  упустил  из
виду.
     - Вот именно. Кстати, вынужден вам сказать, что  ваша  организация  с
Бабелем очень погорячилась. Очень! - бесстрашно заявил Федор Федорович.
     - Меня тогда еще в  живых  не  было,  но  я  все  равно  приношу  вам
извинения за Бабеля. Если хотите, можете  и  его  пригласить  в  гости,  -
продолжал идти  на  уступки  представитель  конторы.  -  Давайте  все-таки
вернемся к Герберту Уэллсу... Вы уверены, что продовольственная проблема к
приезду Уэллса будет решена?
     - Абсолютно.
     - И жилищная?
     - Каждому по квартире!
     "Безумец..." - поставил окончательный диагноз представитель.
     Они  еще   долго   беседовали.   Глубоководный   бурильщик   особенно
интересовался Великим Кольцом:
     - Это  что  за  Кольцо  такое?  Кооператив?  Нет?  Такая  организация
писателей и любителей рыцарских романов?.. То  бишь,  научной  фантастики?
Неформальная? Ах, всемирная! Всемирная и неформальная? Очень интересно!  И
каковы ее цели, задачи, намерения?  Структура?  Финансы?  Фонды?  Членские
взносы?
     Интересовался, а думал о  другом...  Надо  что-то  делать  с  Федором
Федоровичем,  надо  как-то  помочь  отставному  майору.  Райцентр  бурлит,
отвлекается от насущных проблем и не варит сахар из свеклы,  тогда  как  в
стране сахара не хватает - весь изводят  на  самогон.  Мужик  он,  видать,
безобидный, хороший, жить с ним в Райцентре стало веселее; но,  если  даже
испанский  административный  аппарат  в  17-м  веке  не  смог  выдерживать
безумные выходки своего Дон Кихота, то тем более в наше время -  кому  это
понравится?..
     Прощаясь, представитель конторы  обратил  свой  взор  за  советом  на
Буденного и Калинина.
     "Надо человека спасать", - кивнул командарм Первой Конной.
     "Надо спасать человека", - согласился с ним Всесоюзный Староста.
     "Так и сделаем", - решил представитель.




                              ЧАСТЬ ВТОРАЯ


                                             Если к тем, кто мыслит здра-,
                                             Адресуешься ты, кни-,
                                             Не грозят тебе упре-
                                             В том, что чепуху ты ме-;
                                             Если же неосторож-
                                             Дашься в руки дурале-,
                                             То от них немало вздо-
                                             О самой себе услы-,
                                             Хоть они из кожи ле-,
                                             Чтоб учеными казать-.

                                                     Мигель Сервантес.
                                                     Пролог к "Дон Кихоту"


     В апреле, когда  Федор  Федорович  по  обыкновению  начал  маяться  и
отлучился на день в Одессу по поводу закупки нового чемодана для очередной
нуль-транспортировки в Зауральск, прямо в его квартире был  созван  тайный
консилиум из всех заинтересованных граждан и организаций.
     Позвонили. Открыла дверь Аэлита. Кто такие?
     На нее не обратили внимания, прошли, поморщились  -  книгами  воняет.
Расселись на книгах и стали думать.
     Надо что-то делать, надо человека спасать.  Оставлять  в  таком  виде
опасно. Жаль, человек хороший. Доверчивый.  А  тут  всякие  шляются...  Из
химзоны иногда уголовники бегают... Или, чего доброго, утонет в луже...
     Ничто не ново под Луной. План спасения  Федора  Федоровича  всем  был
виден издалека. Он, этот план, лежал на поверхности,  как  полуживой  кит,
потерявший ориентацию. Дело в том, что в этом городе  не  один  такой  Дон
Кихот был...
     Был, был до Федора Федоровича прецедент в лице сумасшедшего краеведа.
Всю  свою   сознательную   жизнь   Райцентр   назывался   Мамонтовкой,   а
переименовали его после гражданской  войны  по  подозрению  в  родственных
отношениях  с  известным  деникинским  генералом,  которого  расколошматил
Буденный  где-то  в  этих  краях.  Так  вот,  после  разоблачения   культа
генералиссимуса,  которому  Буденный  приходился   ближайшим   дружком   и
соратником, краевед стал писать письма во все инстанции: мол, Мамонтовка с
тем диким генералом никак не связана, а несет свое честное имя из  глубины
веков от вымершего лохматого слона, водившегося в изобилии в  этих  краях.
Подтверждение тому - отдельные кости, осколок бивня  и  даже  кусок  рыжей
шкуры, найденные здесь в прошлом веке Пржевальским (или  не  Пржевальским,
не в том дело). Местная легенда также гласит,  сообщал  безумный  краевед,
что в древние времена мамонтов  у  нас  консервировали  в  смоле  каким-то
особенным способом, - а это уже научное открытие, не  уступающее  открытию
колеса. Поэтому поиски копченых мамонтов следует продолжить, найти хотя бы
одного  и  тем  самым  доказать,  что  местное  русско-украинско-еврейское
население произошло не от русскоязычных кроманьонцев из пещеры во Франции,
как предполагает писатель-фантаст Владлен Чердаков, а еще глубже: напрямую
от неандертальцев из Мамонтовки, которые, понятно, говорили на суржике. По
ходу дела наша страна утвердит свой приоритет в открытии  мясокопчения,  а
незаслуженно переименованная  Мамонтовка  опять  займет  место  на  картах
земного шара.
     Такие вот письма писал безумный краевед.  Дошел  даже  до  Верховного
Совета. Письма, естественно, переправлялись  в  мамонтовский  райисполком.
Краеведа  вызывали.  Проводили  с  ним   беседы,   говорили   по-хорошему.
Спрашивали:
     - А был ли мамонт?
     Безумный   краевед   стоял   на   своем:   Буденный,    Пржевальский,
неандертальцы, Владлен Чердаков и так далее.
     - Мамонты где-то здесь! - стоял на своем краевед.
     Пока стоял, его не  трогали.  Но  вот  краевед  начал  копать.  Утром
выходил с двумя лопатами -  штыковой  и  совковой,  и  до  вечера  ковырял
Райцентр в разных запрещенных местах. Насмешливые доброжелател