стюме и в тюбетейке и плачет. И люди у вас какие-то
хмурые! Хоть бы один улыбнулся.
     - Это очень плохо, - по-английски же отвечает  кремлевский  мечтатель
(он все языки знал!) - Ну, ничего, ничего! Приезжайте к нам  через  десять
лет, непременно приезжайте! И тогда сами все увидите!
     Вот у кого на все есть ответ:
     - Приезжайте к нам через десять лет! А лучше всего - через  двадцать!
-  отвечает  экономист  Н.Ильин,  но  секретные  карты  профессора   Карла
Фридриксонна пока не раскрывает. - Нет, вы  точно  скажите:  приедете  или
нет? Я вам новый пропуск выпишу, буду ждать!
     - Хорошо, приеду, посмотрю.
     А кремлевский  мечтатель  провожает  писателя-фантаста  до  дверей  и
думает так:
     "Через двадцать лет или ишак сдохнет или герр Уэллс помрет."



                      31. СВОЙ ЗАКОНЧИЛИ ПОХОД

     В общем, царевала эта Гражданка три дня, три месяца  и  три  года,  и
народу от ее  красного  маникюра  полегло  столько,  что  никакому  Чудищу
Лаяйющему в кошмарном сне не приснится. А если считать и неродившихся - то
умножай на два.
     Устал, измучился народ.
     - Кончать, - говорит, - надо эту Гражданку. А то живого народа вообще
не останется. Серпом по молоту! И штык в землю!
     Поумнел, значит, народ.
     Видя такое всеобщее к себе уважение, Гражданка без боя перешла бывшую
государственную границу и поскакала в Ерманию к рельсканцлеру Гнидлеру  за
подмогой,  но  тот  как  раз  занимался  аншлюссом  с  Австрией,  поэтому:
"извините, мадам, как-нибудь в другой раз".
     Тогда Гражданка приклеила усы-колечком, надела соломенное сомбреро  и
отправилась  пароходом  в  Мексику  экспортировать  революцию  и  наводить
порядок среди тамошних кактусов. С тех пор носит эту бессмертную гражданку
по белу свету до сего дня. Верная примета - там, где  свои  начинают  бить
своих, там, значит, объявилась Гражданка  в  одном  кирзовом  сапоге  и  с
оливковой веткой в руке.
     А народ - штык в  землю  и  разбежался  по  хатам,  подвалам,  да  по
коммунальным квартирам.  Раненого  Соцреализма,  упавшего  с  Царя-Фонаря,
отнесли в кремлевскую больничку, как внебрачного сына самого  Максимильяна
Горькина, - отнесли и разбежались. Устал  народ.  Надоело  народу  вопросы
спрашивать - что да  почем.  Так  устал  народ,  что  надоело  без  работы
болтаться. Занялся народ своим делом - сеет да пашет,  точит  да  сверлит,
торгует да лечит, а кто ничего не умеет, тот так живет, бизнес  делает.  В
перерывах же от трудов пляшут и пьют вонючую буряковку в нарушение декрета
о самогоноварении.



      32. ОПТИМИСТИЧЕСКАЯ ТРАГЕДИЯ или СКОЛЬКО ЖЕ ВСЕ ЖЕ ПОЛЕГЛО НАРОДУ?

     В официально-национальной последовательности:

     РУССКИХ: около (статистика закрыта) миллионов человек
     УКРАИНЦЕВ: приблизительно (-) миллионов человек
     БЕЛОРУСОВ: порядка (-) миллионов человек
     УЗБЕКОВ: более (-) миллионов человек
     КАЗАХОВ: примерно (-) миллионов человек
     ГРУЗИН: почти (-) миллионов человек
     АЗЕРБАЙДЖАНЦЕВ: с лишним по (-) миллионов человек
     ЛИТОВЦЕВ: ориентировочно (-) миллионов человек
     МОЛДАВАН: по непроверенным данным (-) миллионов человек
     ЛАТЫШЕЙ: круглым счетом (-) миллионов человек
     КИРГИЗОВ: что-то (-) миллионов человек
     ТАДЖИКОВ: где-то (-) миллионов человек
     АРМЯН: в общем (-) миллионов человек
     ТУРКМЕН: не менее (-) миллионов человек
     ЭСТОНЦЕВ: этак (-) миллионов человек
     РАЗНЫХ МАЛЫХ НАРОДНОСТЕЙ (с лицами неопределенной национальности):  в
общем и целом погибло столько, что не поддается исчислению.
     ИТОГО: погибла плюс-минус ПОЛОВИНА НАСЕЛЕНИЯ (или около этого).
     Народу осталось: ЕЩЕ ДОСТАТОЧНО.




         3. ВСЕРЬЕЗ И НАДОЛГО или ОЧЕРЕДНЫЕ ЗАДАЧИ СОВМЕСТНОЙ ВЛАСТИ


                  33. ГВОЗДИ БЫ ДЕЛАТЬ ИЗ ЭТИХ ЛЮДЕЙ

     С тех пор твердо воцарилась  на  Всея-Руси  Совместная  Власть.  Трон
продали в Херманию за валюту, мономахову  шапку-ушанку  тоже  хотели  было
продать в Хренландию, но передумали и водрузили ее вместо кепки на  голову
экономиста Н.Ильина, а кепку  шоферу  Гулько  отдали,  Макару  Егорьевичу.
Уселся, значит, экономист Н.Ильин на простом гнутом  стуле  в  кремлевских
палатах вместо Чудища Обла, сидит с красным бантом в петлице  и  с  самыми
лучшими побуждениями - чтобы всем было хорошо через десять лет.
     В крайнем  случае,  через  двадцать,  когда  герр  Уэллс  пожалует  с
повторной ревизией. Нынешнее поколение совместных людей будет  жить  лучше
всех - приезжайте к нам, все сами увидите.
     Сидит. Мечтает. Поставил под стул кожаный  двойной  чемодан  с  тремя
секретными картами профессора Карла Фридриксонна,  никому  не  показывает.
Вокруг  Кремлевского  Мечтателя   за   круглым   столом   сидят   Народные
Совместители в составе двенадцати человек, а за ними еще двенадцать  стоят
с совещательными голосами.

                                 "Если б
                                 не было
                                 в мире
                                 гвоздей,
                                 гвозди
                                 бы
                                 делать
                                 из
                                 этих
                                 людей", -

     сказал бы о них Владим Владимыч, лучший поэт Совместной  Эпохи,  если
бы написал эти строки.
     - Не знаю, как там насчет поэзии, а насчет  политики  это  совершенно
правильно! - ответил бы ему экономист Н.Ильин на страницах "Правды",  если
бы прочитал эту лесенку.



                         34. ОБОГАЩАЙТЕСЬ!

     Сидят.
     Заседают.
     Котелки варят.
     Государственную думу думают.
     Решают повестку дня:

                     "ЧТО ДЕЛАТЬ С НАРОДОМ?"

     Докладывает академик Крыж-Ановский:
     - Попрятался народ по хатам, подвалам да по коммунальным квартирам, в
себя ушел. Сидит народ  в  темноте,  при  лучине,  все  под  себя  гребет,
веселится и ликует, на Совместную Власть кладет с прибором. На нас с вами,
значит, - докладывает академик, которого еще Чудище в  шею  гнало,  да  не
догнало.  -  В  гробу  народ  видел  Совместную  Власть  и   ее   Народных
Совместителей.    Взгляните    на    товарища    Степашка,    совместителя
здравоохранения - от голода то и дело в обморок падает... Вот, опять упал!
Совместитель просвящения товарищ Луначальский так исхудал,  что  пенсне  с
носа  спадает.  Комендант  Кремля  Понч-Пруевич   с   хлеба   на   кипяток
перебивается. Как дальше жить? Дальше так жить нельзя. Свое здоровье  надо
беречь.
     -   Что   вы   конкретно   предлагаете   насчет   здоровья   Народных
Совместителей?  -  с  кавказским  акцентом  спрашивает  Чудесный   Нацмен,
замещающий экономиста Н.Ильина, когда тот гриппует.
     - Повысить совместные пайки. Даешь хлеб, чай, сахар,  масло,  молоко,
мясо, рыбу, овощи, фрукты и яйца!
     - Принято! Теперь ставлю вопрос ребром: ЧТО БУДЕМ ДЕЛАТЬ С НАРОДОМ?
     - Как? Не расслышал...
     - С народом, спрашиваю, что делать? Не слушается!
     - В Чека его! - предлагает Железный Феникс.
     - На Соловки его! - волнуются совместители.
     Одни советуют так, другие - этак. Третьи одно предлагают, четвертые -
другое. А тут еще Рыгов с Бухаевым заладили, как попугаи:
     - Обогащайтесь, обогащайтесь, обогащайтесь!
     - Это зачем? - удивляется военмор Бронштейн.
     - Пускай народ обогатится, а потом мы его грабанем! - объясняют Рыгов
с Бухаевым.
     - Нет! Ни в коем случае! - возражает Чудесный Нацмен.  -  Сначала  мы
его грабанем, а потом пускай обогащается. А потом мы его опять грабанем.
     Распри, дискуссии...
     Кто прав - непонятно. Власть-то Совместная. Концов не найдешь.
     Таким вот Макаром.
     А экономист Н.Ильин  хитро  на  всех  посматривает,  но  карты  Карла
Фридриксонна пока не раскрывает.



                       35. ПЛЮС ЭЛЕКТРИФИКАЦИЯ

     Приплывает на "Челюскине" лауреат Шнобелевской премии  Фриц  Нонсенс,
известнейший хренландский полярник (вроде нашего  Папанова,  но  не  такой
толстый) и говорит:
     - Да у вас же тут голодающие Поволжья! -  хватается  за  голову  этот
разный и прочий швед. - Как же так?!
     - Неурожай у нас, -  скорбно  объясняет  экономист  Н.Ильин.  -  Зона
рискованного земледелия. Идемте в буфет... Вот, извольте посмотреть,  сами
перебиваемся с черного хлеба на морковный кофе. Совок Степашка  в  обморок
падает - вот, лежит. У Горькина осталась одна тюбетейка.  Угощайтесь,  чем
богаты - кружка пива, грибки соленые... Не бойтесь,  не  отравленные.  Нам
нужны хлеб, чай, сахар, масло, молоко, мясо, рыба, овощи, фрукты  и  яйца.
Вот список. Деликатесов нам не надо,  не  время  сейчас  для  деликатесов.
Омаров и устриц будем при коммунизме есть.
     - Значит, нужно вводить новую  экономическую  политику!  -  горячится
Фриц Нонсенс, пряча список в портфель.
     - Плюс электрификацию всей страны! - добавляет экономист  Н.Ильин.  -
Приезжайте к нам через  двадцать  лет...  А  лучше  через  тридцать.  Сами
увидите  -  нынешнее   поколение   совместных   людей   будет   жить   при
электрификации.
     Уплыл удрученный Фриц Нонсенс на ледоколе "Челюскине", попал во  льды
и затонул, но продовольствие по списку прислать успел.
     Только народ это продовольствие и видел.



             36. ЛИШЬ БЫ НЕ БЫЛО ВОЙНЫ, А ТАМ ХОТЬ ТРАВА НЕ РАСТИ

     Никак не  могут  найти  Народные  Совместители  всеобщий  всенародный
знаменатель.  Не  до  народа  им,   международное   положение   не   тово,
рельсканцлер Гнидлер воду каламутит - гляди в оба, чтобы самим не слететь.
     А народ все хуже живет и хуже. Хужее даже, чем при Чудище Лаяйющем.
     - При  Чудище  еще  ничего  жилось,  -  вспоминает  народ.  -  Хорошо
жилось-то при Чудище! Кур держали, коров, калачи по  воскресеньям  кушали.
Уговор был такой: ты эту Чудищу пои-корми, и  она  к  тебе  с  пониманием.
Спору нет, на шее народной она сидела - на то она и Чудища Лаяйющая, чтобы
на шее сидеть. И девицами  не  гнушалась.  Бывало,  завалится  на  ночь  в
деревню, а утром в Зимнем  Логове  императрица  посуду  бьет:  явились  не
запылились,  Ваше  Кобелиное  Величество!  Ска-андал!   Оно   конешно:   и
псов-сатрапов пои-корми, и лошадям ихним овса давай... Зато имели к народу
культурное обхождение. Приедут, всех облаяйют, девиц попортят, заберут  не
более того, что им надобно, мужикам всыплют розги по первое число, и  живи
себе до очередного первого  числа.  Культурно  все.  И  девицы  совсем  не
против.
     Совсем устал народ. Историю свою забывать стал - как жилось-то хорошо
при Царе-Горохе. Тогда хоть горох был, а тут - Царь-Голод!
     - Ладно, - смекает народ. - Мы люди простые,  не  гордые.  Надо  идти
кланяться. Лишь бы не было войны. А то опять Гражданка пожалует.



                              37. ХОДОКИ

     Избрал народ депутатов - у кого спина гнучая, тому поклоны бить.
     Выпал тяжкий жребий Ивану, Петру да Сидору Аверьянычу, старосте  села
Грязные Лужи. Приодели  ходоков  победнее  -  лапти-шмапти,  онучи-вонючи,
рваные зипуны да треухи,  пришли  через  всю  страну  в  субботу  утром  к
Спасской башне Кремля, глядят и видят: на макушке заместо двуглавого  орла
звезда о пяти рогах красным огнем горит. Слышат:  куранты  "Интернационал"
бьют: "Вставай, мол, проклятый! Подъем! На  субботник  пора!"  Кремлевские
курсанты, как  заводные  куклы,  по  площади  маршируют  с  винтовками  со
штыками, ноги выше крыши задирают, как при  Николае  Палкине  (крутой  был
царюга, а вишь, допомогал  Пушкину  стихи  писать:  "Бориса  Годунова",  -
говорит, - ты мне, Пушкин, подправь к понедельнику. Вот  тут  и  тут...  И
концовку переделай. Что это у тебя "веселится и ликует весь народ"? С чего
бы это ему веселиться? Народ пусть безмолвствует. Понял, да?"
     А тут еще бабы  с  тряпками,  задрав  подолы,  кровь  человеческую  с
мостовой отмывают после гражданской войны. Субботник полным ходом  идет...
В общем, записались ходоки у шофера Гулько Макара Егорьевича,  который  на
часах стоял в столь ранний час, на прием к экономисту Н.Ильину.
     Видят: отказа нет. Не орет на  них  личный  шофер  экономиста:  "Куда
прешь, дурак?"
     Хороший признак. Переглянулись ходоки.  Перекрестились  на  рубиновую
звезду.
     Вошли.



                        38. ЧАЙНИК СО СВИСТКОМ

     Не успели еще ходоки в ножки бухнуться, а экономист Н.Ильин  выбегает
из-за письменного стола, где диктует Нессе  Армаггедон  "Очередные  задачи
Совместной Власти", и очень любезно спрашивает:
     -  Зачем  пожаловали,  мужички?  Присаживайтесь.   Сейчас   кипяточку
принесут, будем чай пить.
     Очень уж экономист Н.Ильин чай любил, не мог  уже  без  чифира  жить.
Если едет куда-нибудь на фронт - за ним чайник везут в бронепоезде.
     Уселись Иван, Петро да  Сидор  Аверьяныч,  староста  Грязных  Луж,  в
мягкие кресла с крахмальными наволочками. Придворный кремлевский  художник
Бродский уже тут как тут со своей палитрой - краски  размешивает,  полотно
на  подрамник  натягивает.  А  Неська  Армаггедон,   подружка   экономиста
Н.Ильина, вносит чайник с кипятком, а чайник не  простой  -  со  свистком.
Чайник кипит - свисток свистит!
     От такого благородного обхождения совсем распарились ходоки.  Так  бы
всю жизнь и сидели в креслах. Опять переглядываются: чудно,  за  людей  их
здесь принимают, что ли? Да еще расспрашивают:
     - А что вы, мужички, думаете о Брестском похабном миру? А о Карибском
непечатном кризисе каково ваше мнение? Говорите правду, не бойтесь.
     Каково?!..
     И  бабенка  у  кремлевского  мечтателя  ничево,  вот  только  фамилия
страшненькая. Чай в блюдцах разносит, с баранками, в мужской  разговор  не
встреет, свое место знает.  Потеряли  ходоки  бдительность,  стали  резать
правду-матку в глаза:
     - Оно-то, конешно, так... - режет Иван на столе шмат  сала.  -  И  не
иначе.
     - А как? -  интересуется  экономист  Н.Ильин.  -  Как  вы  оцениваете
очередной виток спирали гонки вооружений?
     - Ежели так, то пожалуйста, - ломает Петро белый хлеб ломтями.
     - А как именно? - уточняет экономист Н.Ильин.
     - Стоп, мужики, - достает Сидор Аверьяныч зеленый штоф с  буряковкой.
- Дайте я скажу.
     - А мы вас внимательно выслушаем, - принюхивается к  штофу  экономист
Н.Ильин.



                  39. ХИЖИНЫ - ДВОРЦАМ, ДВОРЦЫ - ХИЖИНАМ

     - Надоело! - говорит Сидор Аверьяныч, староста Грязных Луж.  -  Устал
народ хужее, чем при  Чудище  Лаяйющем.  Спасу  нет  от  твоего  чудесного
Нацмена.  Ух  и  грозный  Нацмен,  хуже  Демона  Революции!  Всех  достал!
Продразверсткой заел, в колхозы загнал, пятилеткой в четыре года  забодал.
Национальный вопрос на ребро поставил  и  укатал,  как  асфальтный  каток.
Совсем ухайдокал христианское население. А ты, видать, добрый и  ничево  о
том не знаешь. И бабенка твоя ничево, с библейской  фамилией.  Не  еврейка
ли, случайно?.. Ну да ничево. А ты сам, случайно, не тово... А хоть  бы  и
так - ничаво. Ты - экономист, она - экономка.  Естество  требует.  Ничаво.
Шведы нами володели, да не выволодели. Татары правили,  да  не  выправили.
Поляки руководили, да не выруководили. Немцы царевали, да  не  выцаревали.
Властвуй над нами, лобастый. Твоя взяла, твой черед пришел. Будешь  у  нас
за Стеньку Разина, вождем мирового пролетариата и беднейшего христианства.
Как же без Стеньки?.. Но так, чтобы без дураков! Чтоб земля -  христианам,
фабрики - рабочим, а дворцы - хижинам, как обещал. И чтоб лампочка  Ильича
в каждой хате, чтоб ночью "Правду" читать. А за  это  будут  тебе  от  нас
всякие льготы. Мы тебя поить и кормить будем, и экономку  твою,  и  шофера
твоего, и всех твоих совместителей поить и  кормить  будем.  Хлеб,  масло,
мясо и яйца - предоставим по списку. А уж  чай  -  сам  покупай  в  Китае.
Договорились?
     - Пожалуй, договорились, - раздумчиво отвечает экономист Н.Ильин.
     - И девиц нетронутых, коль надо, будем поставлять в  твой  Совместный
Комитет в разумной потребности,  -  совсем  расщедринились  ходоки.  -  По
рукам?
     - По рукам!
     И как экономист Н.Ильин не отказывался - мол, "не пью,  ни-ни,  врачи
запретили!" - распили с ним ходоки по  стакану  вонючей  буряковки,  заели
хлебом с салом, и художника Бродского  угостили,  и  Нессю  Армаггедон  по
спине похлопали. Проводила она ходоков до порога, фыркнула им в след,  как
кобыла, а опьяневший  Кремлевский  Мечтатель  вызвал  на  ковер  Чудесного
Нацмена, чтобы задать ему перцу.



                40. ТЕМ ЛУЧШЕ, ЧЕМ ХУЖЕ ДЛЯ ЭТОЙ ПУБЛИКИ

     Входит Чудесный Нацмен.
     - Жалуются на вас ходоки из Грязных Луж! - строго  говорит  экономист
Н.Ильин.
     - Ишь ты, какие! - удивляется Нацмен.
     - Сделаем так... - строжайше приказывает экономист Н.Ильин. - Грязные
Лужи переименуем в Красные. А штатному палачу передайте: ходоков этих,  не
медля ни минутки, привести в общему знаменателю и захоронить в кремлевской
стене  за  нарушение   запрещения   самогоноварения.   Все   имущество   -
экспроприировать. Никакие они не ходоки, а мироеды-кровососы.  Чем  больше
мы расстреляем этой публики, тем лучше для этой  публики.  А  я  пойду  на
субботник бревна таскать.
     Что и было незамедлительно исполнено: не успели Иван, Петро  и  Сидор
Аверьяныч, староста Красных Луж,  выйти  из  Боровицких  ворот,  как  были
приведены кремлевскими курсантами к общему знаменателю у кремлевской стены
вместе с подвернувшимся под  руку  штатным  палачом  Леонардом  Андреевым.
Родного дядюшку Соцреализма шлепнули  за  то,  что  тот  опять  напился  и
распустил сопли:
     - Не могу! - кричал Леонард  Андреев  на  Лобном  месте.  -  Не  могу
расстреливать живых людей, душа не позволяет!  Даешь  электрический  стул!
Душа требует гуманизации смертной казни!
     -  Требует?  -  переспросил  кремлевский  латышский  стрелок,   плохо
понимавший язык межнационального общения. - Если требует, значит, получай.
Сам напросился.



                       41. С ВЕЩАМИ НА ВЫХОД!

     На следующий день стало экономисту Н.Ильину очень плохо -  то  ли  от
ходоковской вонючей буряковки, то  ли  от  тягания  бревна  на  всесоюзном
субботнике, то ли еще от чего. Рвота, понос, конечности  отнимаются,  даже
чифир не помогает. Шофер Гулько Макар Егорьевич  с  ног  сбился  гонять  в
автомобиле в аптеку за лекарствами.
     Неважнецкие, прямо скажем, дела, не бережем мы свое здоровье.
     Хорошо.  Взял  экономист  Н.Ильин  очередной  профсоюзный  отпуск   и
отправился с личным шофером Гулько Макаром  Егорьевичем  в  автомобиле  на
остров Капри к Максимильяну Горькину подлечиться на этом средиземноморском
курорте. Приплыл он, значит, на Капри и начал вроде бы выздоравливать,  но
черт его дернул сыграть партию в шахматы с  другом  Горькина,  французским
гуманистом Ролен Романом. Зевнул экономист детский мат в три хода, и стало
ему совсем нехорошо, хотя в шахматы  он  играл  неплохо.  Пришла,  значит,
пора, и медицина  умыла  руки.  Собрался  экономист  Н.Ильин  помирать.  С
вещами, значит, на выход.
     Стал он в последний раз собирать в  дальнюю  дорогу  свой  знаменитый
кожаный чемоданчик с двойным дном, тайну которого  псы-сатрапы  так  и  не
раскрыли. Да и как раскроешь: сверху там бельишко, электробритва,  мыло  и
бутерброды, - а под ними чего только нет! Все музейные экспонаты: и первый
пожелтевший нумер газеты  "Правда",  и  любимая  книга  "Что  делать?",  и
групповая  фотография  юных  революционеров  из  кружка  "За  освобождение
рабочего класса  от  люмпен-пролетариата",  и  множество  всякого  личного
милого хлама, который таскаешь за собой всю жизнь -  и  съесть  нельзя,  и
выбросить жалко. Но главная тайна -  в  самом  низу  на  втором  дне:  три
секретные карты профессора Карла Фридриксонна.



              42. ДВОЕ ВО ФРЕНЧАХ НА ДРУЖЕСКОЙ ФОТОГРАФИИ

     - А где же тот Чудесный Нацмен? Совсем с п