Петр.
   - Есть такое дело, - пробасил старшина.
   - И куда нам в Северороссии? - спросил Басов.
   - Северороссия состоит из трех земель, -  начал  Петр,  -  Псковской,
Новгородской и Ингрийской. Ингрийская  -  это  наш  запад  Ленинградской
области. Столица - Санкт-Петербург, стоит там же, где и наш, но  основан
немецкими рыцарями в тринадцатом веке.
   - Дивны дела твои, Господи, - хмыкнул Басов. - Да ладно. Столица есть
столица, в ней завсегда столпотворение и куча  пришлых  людей,  так  что
укрыться может полегче оказаться. И от московских границ подальше.  Если
уходить, то лучше туда.
   - Нет, - решительно вступил старшина, - я на земле осесть хочу, а под
Питером одни неугодья. Здесь, на Псковщине, останусь.
   - Так что же, расходимся? - удивился Петр.
   - Другого и быть не может, - грустно кивнул  Басов.  -  Но  мы  тебе,
старшина, поначалу поможем. Из виду друг друга выпускать не след.
   - Идет, - довольно произнес Харченко.
   - Хорошо, Игорь Петрович, - начал  Петр.  -  Приходим  мы  в  здешний
Петербург, а дальше что? Кем представляться  будем?  Вы,  между  прочим,
даже языка здешнего русского не знаете.
   - Во-первых, Игорь, - быстро сказал Басов. -  Мы  с  тобой  сейчас  в
одной лодке, так что нечего чиниться.  Интересный  вопрос.  Я,  положим,
фехтованию учить могу.
   - Проще на службу наняться, - сразу возразил Петр.
   - Проще - не значит лучше, - буркнул Басов. -  Представлюсь  учителем
фехтования. Только вот откуда?
   - Сложно, - сказал Петр. - Здесь  вся  Европа  связана.  Ложь  быстро
откроют.
   - Значит, так... Жил  в  Латвии,  помещиком.  Подался  оттуда,  когда
усадьбу пограбили. Все бумаги в огне погибли. А отчего  языка  не  знаю,
пусть сами  догадываются.  И  ты  подумай,  кем  представляться  будешь.
Язык-то ты, может, знаешь, а чем здесь на жизнь зарабатывать станешь?
   - Ну, я ученый... - начал было Петр и осекся.  -  Тьфу,  черт!  Здесь
ученых без знания латыни и древнегреческого не бывает.
   - То-то, - ухмыльнулся Басов. - В общем, предлагаю такой вариант.  Ты
мой слуга,  русский,  толмач.  Ладно,  ребята,  кончай  привал.  Нам  ко
вступлению в новую жизнь готовиться надо.
   - Это как? - удивился старшина.
   - Огнестрельное оружие, гранаты, словом, всю технику двадцатого  века
прятать надо, - пояснил Басов. - Это в разговоре с местным взводом  тебе
калаш опора, а при встрече с ротой -  смертный  приговор.  Костюмчики  у
нас, мягко говоря, не  очень  соответствуют  эпохе,  но  выбора  нет.  А
остальное надо спрятать. И возьмите по сабле.
   - Игорь, - быстро произнес Петр, - я,  знаешь  ли,  в  фехтовании  не
особо...
   - А в истории? - иронично хмыкнул Басов. - Думаешь, здесь  на  каждом
углу  по  Миамото   Мусаси стоит?  В  этом  мире  само  ношение  оружия
поднимает твой статус. Нам зайти хорошо надо, чтобы изначально  уважали.
А если тебя захотят зарубить, то все равно рубить будут,  с  оружием  ты
или  без.  А  с  такой  сабелькой,  прости  меня,  Петя,  даже  обезьяна
неприятный противник. Ладно, братцы, за дело.

Глава 15
РЕПЕТИЦИЯ

   Барон  Эрнст  фон  Бюлоф  спрыгнул   с   коня.   Конюх,   почтительно
поклонившись, принял поводья и произнес по-русски:
   -  Дворецкий  просил  передать,  вас  в  приемной  гости  дожидаются,
господин.
   - Хорошо, - бросил барон, - почисти Звезду и покорми хорошенько,  она
сегодня много потрудилась.
   Сказав эти слова, барон отправился к усадьбе. "Интересно,  -  подумал
он, - что за гости? Да  кто  бы  ни  был  -  все  развлечение  в  лесной
глуши..."
   Зрелище ему предстало диковинно: трое  мужчин,  бритых,  по  немецкой
моде, в чрезвычайно странных пятнистых костюмах зеленого цвета,  но  при
оружии, сидели за столом и с удовольствием поглощали блюда,  принесенные
из баронской кухни. (Кормить любого гостя, кем бы он  ни  был,  являлось
правилом,  которое  установил  барон,  едва  вступив  в  права  на   это
поместье.)
   Вид  гостей  был  столь  необычен,  что  барон  замешкался,   пытаясь
идентифицировать их род занятий  и  происхождение.  Впрочем,  он  быстро
прикинул, что пришедшие явились скорее с  запада  -  уж  больно  коротки
куртки. Сам барон был облачен в  длиннополый  кафтан  и  широкие  штаны,
заправленные в новгородские сапоги с загнутыми носками;  довершала  этот
наряд остроконечная шапка. На боку  висела  кривая  сабля.  Лицо  барона
обрамляла густая борода. Вряд ли сторонний наблюдатель, увидев его,  мог
подумать, что видит родовитого немецкого барона.
   Один из  гостей  поднялся  с  лавки,  вежливо,  но  как-то  неуловимо
необычно поклонился и произнес:
   - Здравствуйте, я латышский дворянин Игорь Басов, следую в Петербург.
Со мной мои люди. Не откажите в гостеприимстве на одну ночь.
   Фраза была произнесена на языке, отдаленно напоминавшем  русский,  но
все-таки очень отличном. Впрочем, сидевший  рядом  с  Басовым  худощавый
молодой человек тут же вскочил и  перевел  на  хорошо  известный  барону
язык.
   -  Барон  Эрнст  фон  Бюлоф,  -  поклонившись  и   звякнув   шпорами,
представился по-русски хозяин.
   Он прошел, сел за стол и заговорил:
   - Этот дом всегда  открыт  для  гостей,  пришедших  с  миром.  Можете
расположиться здесь на  ночлег  или  на  более  длительное  время,  если
пожелаете. Однако не будете ли вы любезны рассказать, откуда следуете  и
что заставило пуститься в столь длинное и опасное  путешествие?  Кстати,
ваша фамилия говорит о русских корнях. Как удалось вам  обосноваться  на
землях Ливонского ордена?
   Он прислушался, как худощавый переводит на незнакомый  язык,  пытаясь
понять, где же распространено такое наречие. Однако  когда  гость  начал
отвечать, а его  слуга  переводить,  интерес  барона  сместился  в  иную
плоскость.
   - Вы правы, - начал незнакомец. - Мой отец был русским и имел вотчину
под Тверью, но из-за интриг  московских  князей  был  вынужден  покинуть
родину и переселиться  на  земли  Ливонского  ордена.  Там  он  приобрел
небольшое поместье, где я и родился. Сейчас, к сожалению,  мое  поместье
ограблено и сожжено войсками  московского  царя,  и  я  вынужден  искать
заработка на чужбине. Сейчас я иду в Петербург, чтобы открыть там  школу
фехтования.
   - О, - воскликнул заинтригованный  барон.  -  Вы  прекрасно  владеете
клинком?  Не  откажите  же  мне  в  небольшом  уроке,  когда  достаточно
отдохнете с дороги!
   - Почту за честь, - склонился гость.
   - Однако позвольте узнать, -  продолжал  барон,  -  что  за  странный
диалект, на котором говорите вы и ваши люди? Никогда такого не слышал.
   - Это диалект той маленькой народности,  к  которой  принадлежал  мой
отец, - ответил гость. - Мои люди - потомки  слуг,  его  сопровождавших.
Впрочем, Петр, как вы могли заметить, неплохо владеет русским.
   - Да, но все же видно, что этот язык для него не родной, -  отозвался
барон. - Скажите, однако, почему вы решили идти в Петербург? Большинство
дворян, служивших ордену, живших на латышских землях и не  поладивших  с
москвитянами, бежали в Пруссию, Литву или Польшу. Великий князь  Николай
не преследует ливонских  дворян,  но  все  же  совсем  недавно  мы  были
врагами, и здесь это помнят.
   - Я не служил Ливонскому ордену, - быстро отозвался гость. - Я жил на
доходы от поместья и уроков фехтования.  После  того,  что  произошло  с
отцом, я вообще не намерен служить кому-либо из властителей и  собираюсь
зарабатывать своим трудом и искусством. Идти в Литву -  значит  идти  на
войну, чего я не хочу.
   - Странная позиция для человека нашего круга, - нахмурился  барон.  -
Впрочем, вы при этом не роняете чести дворянина, а  значит,  я  могу  ее
принять. Собственно, я рад, что вы не служили в армии  ордена:  было  бы
горько осознавать, что мы с вами могли встретиться, как враги,  в  одной
из  битв.  Ведь  я  участвовал  в  войне  от  осады  Нарвы   до   взятия
Фел-лина. Но неужели вы не собираетесь  вступать  и  в  войско
великого князя Николая? Сейчас, в войне  со  шведами,  ему  очень  нужны
верные и умелые воины. Я понимаю, вы не хотите воевать со своими бывшими
соотечественниками, пусть даже и изгнавшими вашего отца,  но  уверяю,  в
войне Литвы с Московией Севе-ророссия абсолютно нейтральна.
   - Я не намерен служить ни одному правителю, - коротко произнес гость.
- Это мой обет.
   -  Что  ж,  очень  жаль,  -  пожал  плечами  барон.  -   Должен   вас
предупредить,  учитель  фехтования  -  не  слишком  доходное  занятие  в
Петербурге, да  и  во  всей  Европе.  Если  вы,  конечно,  не  являетесь
непревзойденным  мастером  и  не  будете  наняты   кем-либо   из   особо
влиятельных персон. У вас, кстати, удивительное оружие.  Оно  напоминает
клинки, присланные великому князю персидским шахом.
   - Это оружие моего отца, - Басов поднял шашку  и  вытащил  клинок  из
ножен сантиметров на десять.
   - Отсутствие гарды несколько неожиданно, - оценивая опытным взглядом,
произнес барон, -  но,  полагаю,  вы  не  откажетесь  продемонстрировать
достоинства этого оружия в учебном поединке. А сейчас больше не буду вас
беспокоить. Отдыхайте, набирайтесь сил. Когда вы будете  готовы  уделить
мне внимание?
   - Через час, господин барон.
   - Благодарю. Через час  я  буду  ждать  вас  во  внутреннем  дворике.
Дворецкий вас проводит. Кирасу и шлем для учебного поединка вам принесут
из оружейной.
   Барон поднялся, поклонился и вышел.

***

   - Что скажешь, Игорь? - поинтересовался старшина, когда дверь за  фон
Бюлофом закрылась.
   - Вроде поверили, - пожал плечами тот. - Уже неплохо. Считай,  у  нас
здесь генеральная репетиция.

***

   Вечером того же дня Басов ужинал с бароном. Петр присутствовал в роли
переводчика, а старшина был оставлен в людской и делил стол со слугами.
   Барон повелел  вынести  для  гостя  все  самое  лучшее:  на  тарелках
дымилась лосятина, добытая на вчерашней охоте, на столе стояли кувшины с
лучшими винами погреба.
   - За ваше высокое искусство, - поднял кубок барон.  -  Да  будет  вам
известно, что в войске князя, которое воевало с  ливонцами,  я  считался
одним из лучших  фехтовальщиков.  А  в  юности,  что  греха  таить,  был
отчаянным дуэлянтом. Слава Богу, что в смертельном бою мне не встретился
такой противник, как вы.
   - Благодарю, - поднял кубок Басов.
   Они выпили - уже далеко не первый раз за этот вечер.
   - Я с удовольствием  дам  вам  рекомендательное  письмо  к  командиру
Ингрийской гвардии в Петербурге, - продолжал барон. - Но, как я понимаю,
у вас нет с собой ни приличной одежды, кроме этого охотничьего  костюма,
ни денег на дорогу, ни лошадей?
   - Увы, - грустно улыбнулся Басов. - Превратности судьбы...
   - Не желаете ли сделку? - осведомился барон. - Вы  остаетесь  в  моем
доме на два месяца и занимаетесь со мной фехтованием. В обмен я вам  даю
трех лошадей, приличную одежду и двадцать талеров на дорогу.
   - И отдаете моему человеку надел земли, чтобы он мог прокормить  себя
и семью, которую, даст Бог,  заведет,  -  тут  же  вставил  Басов.  -  А
стоимость участка взыщите  в  течение  десяти  лет  в  рассрочку  и  без
процентов.
   - Вы хотите отослать своего человека? - прищурился барон.
   - Он попросился на покой, а мы с отцом многим ему обязаны, -  скромно
произнес Басов.
   - Идет, - грохнул барон, наполняя кубки.

Глава 16
ДОРОГА

   Путешествовать верхом под мелким, моросящим  октябрьским  дождиком  -
занятие не из приятных. Впрочем, куда  менее  приятно  путешествовать  в
этих условиях пешком. Это Петр уже прекрасно понимал, хотя с  непривычки
тряска в седле причиняла ему огромные неудобства. Басов, напротив, сидел
на своем вороном как влитой, да и взаимоотношения с четвероногим  другом
у него складывались куда лучше, чем у молодого историка.  Петр  объяснял
это тем, что Басов  многократно  снимался  в  конных  трюках,  хотя  сам
каскадер уверял, что такое взаимопонимание - просто  следствие  исконной
любви к лошадям.
   Накануне утром  путники  выехали  изо  Пскова  и  сейчас  неторопливо
двигались  к  Петербургу.  Собственно,  неспешность   продвижения   была
обусловлена исключительно отсутствием у  Петра  навыков  верховой  езды.
Одеты они теперь  были  в  полном  соответствии  с  местной  модой  -  в
длиннополые кафтаны, подпоясанные разноцветными кушаками, широкие штаны,
кожаные сапоги и островерхие шапки. На боку у  Басова  висела  шашка,  у
Петра - сабля, полученная от каскадера в тот день, когда они вступили  в
бой с людьми Скуратова. На протяжении  двух  месяцев,  что  они  жили  в
поместье барона, Петр под руководством Басова усердно  осваивал  тяжелую
науку фехтования, понимая, впрочем, что до профессионального  воина  ему
еще очень и очень далеко.
   Прощаясь, барон превзошел себя. Вместо обещанных двадцати талеров  он
выдал Басову пятьдесят и объявил, что  дает  старшине  не  только  надел
земли в рассрочку, но и зерно в  долг  до  следующего  урожая,  а  также
позволяет жить при усадьбе и  кормиться  за  его  счет  еще  целый  год.
Вспомнив об этом, Петр произнес:
   - Щедро заплатил барон.  Кажется,  учитель  фехтования  здесь  весьма
доходное занятие.
   - Ошибаешься, - ухмыльнулся Басов. - Барон просто ошалел от скуки  за
четыре года сидения в своей глуши и  был  рад  гостям.  Кроме  того,  он
настоящий фанатик фехтования, а я предоставил ему возможность  разлечься
по полной программе, вот он и расщедрился  на  прощание.  А  так  работа
учителя фехтования не слишком доходна.  Между  прочим,  мы  имели  честь
познакомиться с потомком самого гроссмейстера Альберта фон Бюлофа - того
самого, который ликвидировал Ингерманландский орден.
   - Вот как? - удивился Петр. - Ты мне  не  говорил.  А  может,  стоило
остаться при нем?
   - Я уже сказал тебе, - резко ответил Басов. - Я больше  не  собираюсь
никому служить. Учить - пожалуйста, но не более.
   - Но к Доченко же ты нанялся?
   - У меня свои  ошибки,  -  фыркнул  Басов,  -  но  я  не  намерен  их
повторять. Впрочем, одно дело подрядиться на конкретную работу, скажем в
экспедицию, другое - наняться на службу и делать все, что прикажут.
   - Но ты же сам говорил, что обстоятельства могут сложиться... - начал
Петр.
   - Вот сложатся, тогда и поговорим, - прервал Басов.  -  Скажи  лучше,
что понравилось жить в усадьбе. И та конюхова дочка приглянулась.
   - А тебе твоя? - мгновенно парировал Петр. - Чем плохо? Мы здесь  еще
не освоились. А тут все-таки крыша  над  головой,  обеспечение,  никаких
лишних вопросов и возможность для адаптации.
   Два месяца пребывания в усадьбе действительно были золотым  временем,
особенно  после  длительного  пребывания  в  лесах.  Барон   принял   их
по-царски. Басова вообще разместил в личных  покоях,  Петру  и  старшине
выделил  отдельную  комнату  около  людской.   Большим   успехом   гости
пользовались и у местных женщин.  Петр  проводил  прекрасные  вечера  на
сеновале с конюховой дочкой; старшина, будто сбросив пару десятков  лет,
активно ухаживал за молодой вдовушкой из принадлежавшей барону  деревни,
а за Басовым неотрывно ходила барская горничная.
   - Времена проходят, - ухмыльнулся Басов. -  Дольше  задерживаться  не
стоило. Для барона мы перестали  быть  занятным  развлечением.  Если  ты
заметил, остаться он нас просто из вежливости уговаривал и настаивал  не
слишком сильно. Стало быть, вскоре те самые лишние вопросы,  которых  ты
боишься, обязательно бы возникли. Нам  надо  было  либо,  как  старшине,
искать себе дела, либо уезжать. Землю пахать  ни  ты,  ни  я  не  умеем.
Служить я не хочу, а ты не готов. Так что вывод очевиден. Я считаю, мы в
достаточной степени адаптировались.
   - Да, язык ты учишь быстро, - признал  Петр.  -  Но  есть  еще  много
вещей...
   - Которые мы никогда не узнали бы, оставшись в  поместье,  -  перебил
Басов. - Заметь, наши простенькие объяснения  легко  прошли.  Люди  сами
додумывают непонятное, чтобы не казаться незнайками. И  немецкого  языка
мы не знаем, потому что затворниками  в  курляндском  поместье  жили;  и
камуфляжная форма наша - охотничьи костюмы, в которых  мы  от  москвитян
сбежали; все это барон выдумал, а я подтвердил.
   А вот что действительно важно было увидеть, это то,  как  ведут  себя
здесь дворянин, слуга,  крестьянин,  купец...  Нужно,  чтобы  люди  тебя
записали  в  определенную,  известную  им  категорию,  и  полностью   их
стереотипу соответствовать. Тогда ты здесь выживешь и никто ни в чем  не
заподозрит. Я ведь, пока барона фехтованию учил, сам у него учился,  как
здешний дворянин себя  вести  должен.  Во  Пскове  я  свою  роль  сыграл
неплохо. А вот ты со своей задачей не справляешься. Слугой  называешься,
а как был питерским интеллигентом,  так  и  остаешься.  Дворня  на  тебя
косится.  Нехорошо.  Тебе   в   образ   вживаться   надо,   по   системе
Станиславского. Иначе пропадем, и никакое фехтование  не  спасет,  да  и
калаши закопанные - тоже. Понял?
   - Понял, - протянул Петр. - Сложно это...
   - Любишь ты себя, жалеешь, - хмыкнул Басов. - Твоя задача - выжить. А
ты все хочешь не просто выжить, а еще и Петей-пятерочником  из  двадцать
первого века остаться. Не выйдет.
   -  Но  я  же  человек  двадцать  первого  века  и  есть...  -   начал
оправдываться Петр.
   - Ты человек, который должен действовать сообразно обстоятельствам, -
отрезал Басов. - Тот, каким ты был, может выжить  только  в  Питере  две
тысячи второго года, да и то впроголодь. Попал бы к  папуасам  -  должен
был бы стать папуасом. Попал сюда, ищи свою нишу, играй с  людьми  в  их
игры. Иначе они из своей игры тебя исключат, а заодно и из жизни.
   Они замолчали. Дождик ослабел и чуть позже  прекратился.  Дорога  шла
через какое-то село. Петр потянул воздух  и  ощутил  ароматы  постоялого
двора: неповторимую смесь конюшни, кухни и торгового склада.
   - Игорь, - предложил он, - может, заночуем? До следующего  постоялого
двора еще неизвестно сколько, а уже темнеет. Да и холодно, погреться  бы
и перекусить.
   - Может, - покосившись  на  хмурое  небо,  буркнул  Басов  и  тут  же
окликнул проходившую мимо бабу с ведрами на коромысле. - Эй, что это  за
село?
   - Заплюсье, господин, - как могла, низко поклонилась та и  засеменила
прочь.
   - Ладно, на сегодня хватит, - решительно заявил Басов и свернул  коня
к постоялому двору.
   Около  коновязи  к  ним  подскочил  босой  белобрысый  мальчишка  лет
пятнадцати, одетый в холщовую рубаху и штаны.
   - Дозвольте за лошадками поухаживать, благородные  господа,  -  низко
поклонился он. - Всего один грошик, и все будет в  лучшем  виде.  Помою,
накормлю...
   - Держи, - кинул ему мелкую монетку Басов и спрыгнул с коня.
   Посмотрев на мальчишку и передав ему поводья, Петр невольно поежился.
Босяком, да в такой одежде по октябрьскому холодку парню наверняка  было
очень зябко, хотя виду он старался не подавать. Сам Петр порядком мерз в
куда более теплой одежде.
   Петр с Басовым направились ко входу в  постоялый  двор,  но  у  самых
дверей фехтовальщик вдруг остановился и произнес:
   - Иди, Петька, ужин закажи, да посмотри, чтобы комната хорошая была.
   - А ты? - удивился Петр.
   - Я тебе сказал - иди, нагоню, -  быстро  произнес  Басов  и  тут  же
понизил голос. - Ты что, какой слуга так спрашивает у хозяина? Или  мне,
по Станиславскому, плетей  дать,  чтобы  быстрей  в  образ  вжился?  Ну,
ступай, и гонору побольше. Ты - слуга именитого дворянина.
   Петр надулся и  шагнул  в  темень  постоялого  двора,  а  Басов  стал
внимательно наблюдать, как расседлывает и  принимается  чистить  лошадей
мальчишка, предложивший им свои услуги.  Минут  через  пять  подозрения,
появившиеся еще при первом взгляде на пацана, переросли  в  уверенность.
Басов подбоченился и гаркнул:
   - А ну, малый, иди сюда! Мальчишка тут же подбежал, поклонился:
   - Слушаю, господин.
   - Как звать? Чей сын? - грозно насупив брови, произнес Басов.
   - Федька. Крестьянский сын.
   - Ну это ты кому другому расскажи, - уже негромко произнес  Басов.  -
Ты,