ейчас распался на множество частей, которые  ты  не
можешь увязать между собой. Но со временем тебе это удастся, и тогда  ты
увидишь уже подлинную, реальную картину мира - такого, какой он есть.
   - Так это все ради меня? - юноша показал на надвигающийся берег.
   - Не обольщайся. Во-первых,  ученик  нужен  учителю  не  меньше,  чем
учитель ученику... На определенном этапе. Во-вторых, я ведь  тоже  учусь
жить, и мне нужно было приехать сюда не меньше, чем тебе.
   - А когда вы научитесь жить, - произнес Федор, - что будете делать?
   - Не знаю, - пожал плечами Басов. - Наверное, жить. Хотя, подозреваю,
на этой земле делать мне будет уже нечего.
   Якорь с грохотом обрушился  в  воду.  Люди  в  лодках,  подплывших  к
кораблю, в странных одеждах и со странными  прическами,  что-то  кричали
прибывшим.

Глава 55
НАСЛЕДНИК

   Утренний ветерок наполнял паруса корабля, вошедшего в дельту Невы  из
Финского залива. Флагман  "Апостол  Андрей",  покрывший  себя  славой  в
сражении  со  шведским   флотом,   отремонтированный   после   этого   в
Копенгагене, выполнял теперь важную политическую миссию.  На  его  борту
прибывал в свои  владения  наследник  североросского  престола,  будущий
король Карл I. Сама история взирала на них с сумрачных невских берегов!
   Наследник, десятилетний мальчишка, под присмотром  гувернера  упоенно
играл с одним из матросов в ножички. Сейчас это интересовало  его  более
всего.   Утомленный   долгим   морским    путешествием,    он    вначале
заинтересовался надвигающимся берегом, но не выдержал долгого созерцания
унылого северного пейзажа и  принялся,  как  всегда,  баловаться.  Чтобы
успокоить, пришлось разрешить ему заняться любимой игрой.
   За забавами наследника снисходительно наблюдал отец,  Генрих  Стюарт,
один из членов регентского  совета,  а  также  другой  член  регентского
совета, поднявшийся на борт в Кронштадте -  канцлер  Северороссии  барон
Оладьин. Рядом с ними, облокотясь на перила  мостика,  стоял  посол  при
дворе ее величества королевы английской Петр  Назаров.  Лицо  последнего
было обезображено глубоким шрамом, идущим от левого  виска  через  щеку.
Впрочем, как известно,  боевые  раны  украшают  мужчину,  и  вся  троица
выглядела чрезвычайно торжественно, вполне осознавая важность момента.
   -  Что  это  за  остров?  -  произнес  Генрих  Стюарт,  указывая   на
проплывающий мимо них клочок земли.
   - Заячий, ваше высочество, - отозвался Петр.
   - Как далеко отсюда Петербург?
   - За тем поворотом.
   - А почему было не построить город при впадении  реки  в  залив?  Мне
кажется, со стратегической точки зрения это было бы правильнее.
   - Возможно, - вступил в разговор Оладьин. - Но осенью эта часть земли
почти всегда подвергается наводнениям. Кроме  того,  место  здесь  очень
болотистое. Много проще было построить город именно там.
   - Понятно, - кивнул герцог. - Здесь еще много  того,  что  мне  стоит
изучить и понять.
   - Совершенно верно, ваше высочество, - произнес  барон,  -  но  самое
важное сейчас - это военное положение страны.
   -  Да,  я  осведомлен,  -  кивнул  Стюарт.  -  Насколько  я  понимаю,
возможность быстрой победы над  нашими  врагами  исключена.  Против  нас
действует союз царя Василия, московского царя Ивана и Швеции.  Англия  и
Дания гарантируют нам поддержку на море. Однако для операций на суше они
нам войск не дадут. Таким образом, мы можем опираться только на  союз  с
Литвой и Польшей, а этого мало, чтобы одержать скорую победу.
   - Совершенно верно, ваше высочество, - произнес Оладьин.  -  Но  есть
еще много нерешенных вопросов. В своем стремлении  удержаться  у  власти
царь Василий объявил о возвращении новгородским и псковским землям  всех
вольностей. Амбиции местных бояр и мечта о  независимости  привлекли  на
его сторону значительную часть населения этих земель. Силы их, брошенные
на Петербург, не столь велики - даже  при  поддержке  московского  царя.
Ведь Ивана  не  меньше  беспокоят  литовцы  и  поляки,  и  существенного
подкрепления Василию  он  выслать  не  может.  Сейчас  небольшие  стычки
проходят в районе Луги и по реке Тосно. Новгородцы и псковичи  не  очень
интересуются намерениями Василия идти на Петербург и не дают  ему  много
солдат. Но едва мы пойдем на земли  Новгорода  и  Пскова,  нам  придется
встретить  серьезное  сопротивление  тамошних  жителей.  Чтобы  избежать
затяжной междоусобной войны, которой не  преминут  воспользоваться  наши
враги и... возможно, нынешние союзники...
   - Чего вы опасаетесь?
   - Если мы позволим  себе  затяжную  междоусобную  войну,  -  спокойно
произнес барон, - Дания может захватить Эстонию,  а  Литва  и  Польша  -
занять псковские и новгородские земли, которые будет трудно вернуть даже
после победы.
   - Где же выход? - нахмурился Стюарт.
   - Это мы и намерены обсудить  на  регентском  совете  уже  завтра,  -
произнес барон. - Ясно,  что  на  старые  условия  североросского  союза
новгородцы со псковичами уже не пойдут. Мы должны предложить им  вариант
содружества, который устроит всех и лишит Василия поддержки.
   - Ни в коем случае! - вмешался Петр.
   - Что? - Оладьин с удивлением уставился на него. - У вас есть  другие
предложения?
   - Торг ни к чему не приведет, Если уж псковичи и  новгородцы  почуяли
запах вольностей, они не отступят. Они просто будут  вытягивать  из  нас
все большие уступки, играть на наших противоречиях с Василием, Москвой и
Стокгольмом и в конце концов обретут-таки независимость. А  Ингрия,  как
известно, без плодородных псковских и новгородских земель, без пушных  и
рыбных богатств новгородского Беломорья оскудеет и станет легкой добычей
- Стокгольма ли, Польши ли, Ивана ли - неважно.
   - И что вы предлагаете? - тихим голосом спросил Оладьин.  -  Надеюсь,
вы понимаете, что большой карательный поход ничего не  даст?  Эти  земли
начнут сражаться против нас еще  яростнее  и  окончательно  перейдут  на
сторону Василия.
   - Ивана, Василий сейчас - лишь пешка в его руках и будет  жить  ровно
столько, сколько  захочет  московский  царь.  В  войсках  лишь  немногие
преданы лично Василию - остальные сражаются за новгородские и  псковские
вольности. Да и без московских войск им бы нас не сдержать. Так?
   - Положим. Что с того?
   - Очень просто: разделяй и властвуй. Весь  мир  напуган  злодеяниями,
которые  творит  Иван.  Однако  Новгород  их   не   слишком   опасается,
рассчитывая на покровительство Василия. Тот, разумеется, защитить их  не
может. Но Иван, чтобы не пугать пока нужных союзников, действует с  ними
лаской, а не таской. Если мы через своих шпионов сообщим в Москву, будто
Василий с новгородскими боярами замыслил измену, -  скажем,  решили  они
переметнуться к Литве - Иван  обязательно  покажет  зубы.  Он  настолько
подозрителен, что верит любому известию  о  заговоре  против  себя.  Что
тогда он предпримет? Только одно - карательный поход. Обезглавит Василия
и новгородскую старшину. Зальет кровью юг  Северороссии.  Тогда  все  ее
население в ужасе отвернется от него,  а  мы  придем,  как  спасители  и
освободители от страшного тирана. Не так ли?
   - И все-таки иезуиты много потеряли, что  вы  не  с  ними,  -  угрюмо
произнес Оладьин. - Иногда я боюсь вас.  Хорошо,  завтра  изложите  свой
план на регентском совете. Полагаю, не  надо  говорить,  что  он  должен
оставаться тайной для всех, кроме членов совета.
   На  носу  бухнула  пушка  -  "Апостол  Андрей"  медленно  подходил  к
повороту,  и  глазам  путников  постепенно  открывались  стены  и  шпили
Петербурга. Из бойницы одной из башен вылетел клуб  порохового  дыма,  и
через несколько секунд донесся звук пушечного выстрела. Корабль заметили
и приветствовали.
   - Ну что же,  господа,  -  произнес  Оладьин,  -  на  сегодня  хватит
политики. О ней мы еще наговоримся.  Остаток  дня  -  для  торжественных
церемоний. Горожане  должны  запомнить  день  прибытия  наследника,  как
важнейший в своей жизни.

***

   Гулкий звук орудийного выстрела пронесся над водой и  утонул  в  чаще
леса. С высоты птичьего полета было  видно,  как  горожане  высыпают  на
пристань, чтобы приветствовать прибывший корабль.
   - Выключай,  Артем,  -  Генрих  потянулся.  -  Здесь  мы  уже  ничего
интересного не увидим. Эти церемонии всегда похожи одна на другую.
   Изображение погасло, и одновременно  в  зале,  где  сидели  в  мягких
креслах  собеседники,  распахнулись  окна,  открыв  доступ  воздуху   из
залитого солнцем и благоухающего ароматами цветов  сада.  Артем  посидел
несколько минут, прислушиваясь к пению птиц, доносящемуся оттуда,  потом
задумчиво произнес:
   -   Как   сказать...   Помнишь,   мы   смотрели   запись   вступления
Ашшурбанипала  в  Вавилон.  Там  было
достаточно оригинальное представление.
   - Один черт, - Генрих, поморщившись, махнул рукой.  -  Почему-то  все
думают, будто с приходом нового властителя или  с  победой  в  очередной
войне изменится  сам  принцип  власти.  А  потом,  когда  понимают,  что
обманулись, начинают кричать, будто их обманули.
   Артем резким движением поднялся и подошел к окну.
   - Как же я ото всего этого устал! - вырвалось у него.
   Генрих мягко улыбнулся.
   - Ты сам решил заниматься этой страной, никто тебя за уши  не  тянул.
Мне проще - занимаюсь точными науками.
   -  Ничего  тебе  не  проще,  -  хмыкнул  Артем.  -  Те  же   проблемы
разгребаешь.  От  инквизиции  людей  спасать  -  это  тебе  не   теорему
доказывать. Везде одно и то же.
   - А если так - отчего же твой взрыв эмоций?
   - Не в том дело, что решать задачи, которыми я занимаюсь, тяжело, а в
том, что почти все они  созданы  человеческими  амбициями,  жадностью  и
нежеланием понять соседа. Не будь всего этого, там...
   Он показал в сторону погасшего экрана.
   - Дорогой мой, - в голосе Генриха зазвучала ирония. - Не будь, как ты
выражаешься, "всего этого", они жили бы здесь, или, может, там  было  бы
то   же,   что   здесь.   Цветущий   сад,    мягкий    теплый    климат,
доброжелательность, обеспеченность, покой и радость от  работы,  которой
занят. Но это люди своей  эпохи,  и  нельзя  требовать  от  них  больше.
Впрочем, пройдя через все беды, которые  они  сами  себе  устраивают,  и
поняв что  к  чему,  некоторые  могут  прийти  сюда.  Тогда  они  только
поблагодарят судьбу за то, что она провела их через  все  это.  С  точки
зрения руды горн - необоснованная пытка, с точки зрения клинка - закалка
и подготовка  к  великим  свершениям.  Впрочем,  я  думаю,  ты  все  это
прекрасно знаешь и внутренне кипишь не поэтому. Я прав?
   - Прав, - согласился Артем. - Я рассчитывал на него.
   - Ну, с точки  зрения  политика,  он  предложил  наилучший  выход  из
создавшейся ситуации, - пожал плечами Генрих.
   - Но он же историк! - жестко произнес Артем. - Он знает, чем все  это
закончится. Он знает, что сделает Иван Грозный в Новгороде.
   - Нельзя служить одновременно двум богам, - Генрих поднялся,  подошел
к окну и встал рядом с Артемом. - Он это понял, и с этим можно  было  бы
его поздравить. Или ты живешь моральной жизнью,  стараешься  без  особой
необходимости  не  причинять  вреда  ни  одному  живому  существу,  либо
работаешь на политическую задачу. Во втором случае  надо  понимать,  что
прольются реки крови. Карьеру можно  сделать,  только  идя  по  головам;
власть захватить, только перегрызая глотки и стравливая врагов.  Ты  ему
предложил идти путем моральной политики, прекрасно зная, что в том  мире
это путь на Голгофу. Он понял - и решил сохранить жизнь. Петр создал для
себя идеал, к которому намерен вести  страну,  и  прекрасно  понял,  что
достигать его, будучи связанным моральными и этическими нормами,  -  все
равно, что драться с сильным противником со связанными руками.  Из  него
получится прекрасный царедворец и  видный  государственный  деятель.  Он
сделал выбор.
   - В свое время ни ты, ни  я  не  смогли  переступить  этой  черты,  -
погрустнев, произнес Артем.
   - Поэтому мне поднесли чашу с ядом, а ты тайно  бежал  из  города,  -
глухо отозвался Генрих. - А вот если бы мы утопили двор в крови, создали
бы новый орден псов-рыцарей или опричников, не суть важно -  правили  бы
до конца жизни.
   - А потом была бы смута.
   - Уже после нас, - пожал плечами Генрих. - Реакция неизбежна. Но пока
подданные скованы страхом, правитель может быть  уверен  в  незыблемости
власти.
   - Страх не бывает вечным.
   - На одно поколение вполне хватает. Впрочем, что мы обсуждаем? В этом
нет никакого смысла. Мы здесь,  он  там.  События  идут  своим  чередом.
Неизбежное случится. Ты же знаешь: "Укрепление  центральной  власти  как
способ достижения наибольшей мобилизации государства  и  выхода  его  на
мировую арену в качестве  ведущего  игрока..."  Северороссия  становится
европейской державой, а в начале восемнадцатого века неизбежно войдет  в
союз с Россией. Так и должно быть.
   - Я заберу его оттуда, Генрих, - произнес Артем.
   - Зачем? -  Генрих  пристально  посмотрел  на  Артема.  -  Программа,
которую он реализует, вполне совпадает с нашими представлениями.  Что  в
Новгороде должна произойти резня, мы с тобой поняли уже давно и никак не
можем на это повлиять.
   - Ради него, Генрих! - воскликнул Артем. - Если он  зайдет  по  этому
пути далеко, свернуть будет сложно.
   - Ну и чего ты добьешься? Он уже понял принцип власти и готов платить
чужими жизнями за свое благополучие. Ну, вернешь ты его в родной мир,  в
его время. Начнет он двигаться к месту декана  или  ректора,  подставляя
сослуживцев, подсиживая  начальника.  Это,  конечно,  не  реки  крови  в
Волхове, но для него разницы не будет никакой.
   -  Я  сотру  ему  память,  -  холодно  произнес   Артем.   -   Запущу
биологические процессы на клеточном уровне назад. Он вернется  в  то  же
время, из которого отправился в экспедицию, таким же, как и был.
   - Шрам, полученный в морском сражении, исчезнет, - подтвердил Генрих.
- И про месяцы, проведенные в темнице Нарвской крепости, он  забудет.  А
вот душа... Верни его хоть в состояние пятилетнего, хоть в утробу матери
- он родится и пойдет тем путем, который избрал сейчас.  Ты  же  знаешь,
опыт можно приобрести, но нельзя передать. Точно так же его невозможно и
отнять. Теперь это уже заложено в его психологическом складе. Главное  в
своей жизни - каким путем идти - он будет всегда решать сам, сколько  бы
богов и демонов не вмешивалось в его судьбу.
   - Я же говорил с ним, все ему объяснил... Он  должен  был  понять,  к
каким последствиям приводят жесткие вмешательства - и для  того,  в  чью
жизнь вмешиваются, и для того, кто вмешивается.
   - А я тебе еще тогда говорил, что  затея  зряшная,  -  пожал  плечами
Генрих. - Человек, готовый к пониманию таких вещей,  и  сам  почувствует
опасную черту. Тому же, кто не готов, хоть ежечасно глас с неба давай  -
не поможет.
   - Что же ты предлагаешь?
   - Оставь его в покое, - негромко произнес  Генрих.  -  Ему  уже  было
сказано все. Он предупрежден. Пусть пройдет до конца тем путем,  который
избрал, пусть поймет и увидит все, что с этим связано.
   - Хорошо, - произнес Артем и, направляясь к выходу, бросил:
   -  Я  все-таки  верну  его.   Пара   подставленных   ассистентов   на
университетской кафедре - это все-таки лучше, чем  вырезанный  Новгород.
Для него лучше.
   - Артем! - голос Генриха хлестнул, как плетью.  Артем  остановился  и
обернулся.
   - Думаю, ты помнишь, что мое положение  в  иерархии  выше  твоего,  -
размеренно произнес Генрих.
   - Помню.
   - Так вот. Своей властью я запрещаю тебе возвращать этого человека  в
его время. Он сделал свой выбор. Пусть изопьет эту чашу до дна.

ЧАСТЬ 4
БОГИ

Глава 56
ЦВЕТОК САКУРЫ

   - Неподражаемая красота, - Абэ глубоко втянул в себя утренний воздух.
- Воистину, сами боги дали нам сакуру, чтобы в земной суете мы помнили о
величии небес.
   - Земная суета и красота небес в душе человека, Абэ-сан,  -  негромко
отозвался Басов. - Мы сами выбираем, что хотим увидеть и как жить.
   Говорил он по-японски  уже  достаточно  четко,  не  без  акцента,  но
прекрасно владея интонациями. Абэ изумленно посмотрел на  умиротворенное
лицо собеседника.
   - Не ожидал таких слов от гайдзина, - неспешно произнес он. -  Впрочем,  простите,  -
человек,  получивший  печать от такого
наставника дзен, как настоятель храма в Эдо,  гайдзином  не  может  быть
назван.
   - Тогда в чем же смысл прихода  Бодхидхармы  с  запада?  -  улыбнулся
Басов.
   -  В  цветении  сакуры,  -  эхом  отозвался  Абэ. Собеседники снова погрузились в  созерцание.  Они  сидели  на
деревянном помосте, построенном в центре сада, принадлежащего Коро  Абэ,
одному из известнейших самураев, слуги правящего дома Нобунага. Оба  они
были облачены в традиционные японские одежды - хакамы и  хаори. За поясом у
каждого было по длинному изогнутому кинжалу, а  вокруг  бушевала  стихия
цветущей сакуры.
   Время,   казалось,   перестало   существовать   для   обоих   мужчин,
погрузившихся в созерцание нежнейших цветков, чарующих изгибов ветвей  и
молодых листочков. Их дыхание было медленно,  глаза  полуприкрыты,  руки
расслабленно лежали на коленях. Возможно, сторонний наблюдатель,  увидев
этих людей в столь  умиротворенных  позах,  не  догадался  бы,  что  они
являются великолепными фехтовальщиками, грозными  воинами,  неоднократно
сражавшимися в яростнейших битвах, терявшими многих друзей и  убивавшими
многих противников.
   Время неспешно  текло  через  цветущий  сад,  где,  казалось,  навеки
поселились покой и гармония. Наконец, когда весеннее солнце  стояло  уже
высоко,  Абэ  громко  и  глубоко  вздохнул,  повернулся  на  коленях   к
собеседнику, низко поклонился и произнес:
   - Благодарю вас, Баси-сан, что  приняли  приглашение  и  оказали  мне
честь, проделов столь долгий путь, чтобы полюбоваться цветением сакуры в
моем саду.
   Басов тем же движением повернулся к собеседнику и с поклоном ответил:
   - Для меня большая честь, Абэ-сан, быть вашим гостем в этом доме.
   - Не соблаговолите ли разделить со мной дневную трапезу?
   - Почту за честь.
   Они одновременно встали и через сад пошли к дому.
   - Как вы находите Эдо? - после небольшой паузы осведомился Абэ. - Мне
кажется, вы прибыли сюда впервые с тех пор, как наш  господин,  Нобунага
Ода, даровал
вам  право  носить  два  меча.
   - Эдо прекрасен, как никогда, - отозвался Басов.
   - Вы слишком редко покидаете Нагасаки, - укоризненно произнес Абэ.  -
Я  понимаю,  фактория  процветает,  и  неотложные  дела  требуют  вашего
присутствия именно в этом городе. Но все-таки вы  напрасно  лишаете  нас
своего общества.
   - Я всегда рад видеть вас, - улыбнулся Басов. - Но полагаю, у  вас  и
без меня немало забот, а потому без особой нужды не  смею  тратить  ваше
драгоценное время. Впрочем, кажется, помимо желания полюбоваться  вместе
со мной цветением сакуры, что-то еще заставило вас послать ко мне гонца.
   - Вы правы, Баси-сан, - с сожалением покачал головой Абэ.  -  Занятие
политикой никогда не позволяет распоряжаться собственным временем только
ради удовольствия.  Господина  Нобунага  чрезвычайно  беспокоит  позиция
португальцев и католической церкви  на  наших  землях.  Безусловно,  они
оказали поддержку моему господину во время сражений с домом  Такеда.  За
это они получили то, чего просили  в  обмен  на  поддержку.  Однако  нас
беспокоит,  не  таят  ли  христианские  священники  намерения  захватить
верховную власть в стране Ямато.
   - Вы достаточно умудренный опытом человек, чтобы понять:  любой,  кто
ведет политические игры,  стремится  к  верховной  власти,  -  с  легкой
улыбкой отозвался Басов.
   Абэ удовлетворенно кивнул. Они перешагнули через порог  дома,  где  в
небольшой комнате стояли две огромные бочки. Павший при  их  приближении
на колени слуга доложил, что вода для  господ  согрета.  Скинув  одежду,
самураи погрузились каждый в свою бочку и, прикрыв глаза,  расслабились.
Зат