поднял палец.
   - О да, вы можете мне доверять, - Грета снова сделала  книксен,  и  в
глазах у нее отразился восторг.
   - Прежде чем я доверю тебе более серьезные вещи,  -  строго  произнес
Петр, - я хочу проверить, не врешь ли ты мне  уже  сейчас.  А  именно  -
девственница ли ты.
   В глазах у девушки появилась растерянность.
   - Как... вы хотите это сделать?
   - Ну как это обычно делают, - хохотнул Тыну. - Заглянуть  тебе,  куда
следует.
   - Я не могу, - Грета в испуге закрылась руками.
   - А держать в голоде своих братьев и голодать сама можешь?  -  строго
спросил Петр. - Считай, что это первая проверка твоей  лояльности.  Если
боишься показать то, чем наделил тебя Бог, королевскому министру,  можем
ли мы считать, что ты не будешь утаивать чего-либо в дальнейшем?  Решай:
или небольшой позор сейчас,  а  потом  хорошая  работа,  богатый  муж  и
карьера для братьев, или сейчас же вон из дворца. Что ты выбираешь?
   После  минутного  колебания,  сопровождаемого  покусыванием   губ   и
тереблением в руках платочка, девушка наконец произнесла:
   - Я согласна.
   Петр кивнул Тыну, тот подошел к девушке и скомандовал:
   - Раздевайся.
   Медленно, будто во сне, Грета потянула  шнурки,  и  платье  с  мягким
шуршанием соскользнуло на пол.
   За ним последовала длинная сорочка. В первый момент Грета  попыталась
прикрыть груди одной рукой и лобок другой, однако Тыну грубо оторвал  ее
руки от тела и скомандовал:
   - Руки за голову.
   Девушка  подчинилась.  Петр  рассматривал  упругие,   стоящие   груди
девушки, ее  стройную  фигурку,  будто  выточенную  из  слоновой  кости,
длинные ноги, стройную талию. Краска заливала теперь не  только  все  ее
лицо, но и пунцовыми пятнами проступила на груди. Тыну  зашел  за  спину
девушки,  полюбовался,  потом  снова  отдал  приказ  уже   подозрительно
хрипловатым голосом:
   - Поворачивайся... медленно.
   Подчинившись, девушка начала медленно поворачиваться.  С  нарастающим
возбуждением Петр наблюдал сначала за  идеальным  девичьим  профилем,  а
потом, когда Грета повернулась спиной, восхитительными ягодицами, словно
изваянными  лучшим  скульптором  античности.  Завершив   крут,   девушка
остановилась.
   - Хорошо, - неспешно произнес Петр. - Зови Евфросинью.
   Тыну кивнул и, пройдя через комнату,  открыл  потайную  дверь.  Через
несколько секунд оттуда вышла согбенная  бабка  в  русском  крестьянском
платье. Что-то бормоча под  нос,  она  направилась  ко  Грете.  Не  смея
пошевелиться и даже опустить заведенные за голову руки, девушка с ужасом
смотрела на приближающуюся женщину. Евфросинья опустилась перед  ней  на
колени, положила узловатые руки на ее бедра и негромко произнесла:
   - Ноженьки раздвинь, девонька, ноженьки. Она скользнула руками  между
девичьих ног и принялась их раздвигать. Несколько секунд длилась тишина,
потом Грета вдруг вздрогнула всем телом и ойкнула. Старуха  поднялась  с
колен, повернулась к Петру, поклонилась в пояс:
   - Все точно, девка.
   - Хорошо, - сказал Петр, делая знак  Тыну.  Тот  подошел  к  старухе,
вручил золотую монетку и повел к двери. Петр неспешно вышел из-за  стола
и встал перед обнаженной девушкой. Ни жива ни мертва от страха,  та  все
еще стояла, заведя руки за голову и расставив ноги, с  ужасом  глядя  на
представшего перед ней министра.
   - Слушай меня внимательно, Грета, - произнес Петр, испытывая странную
смесь невольного сексуального желания и осознанного упоения  властью,  -
ты будешь горничной в королевском дворце. В  личных  покоях  наследника.
Наследник - отменный жеребец и ни  в  коем  случае  не  пропустит  такой
красотки, как ты. Он тебя  непременно  затащит  в  постель.  Ты  немного
посопротивляешься, как и положено честной девушке, а потом удовлетворишь
все его желания. Ты должна очаровать его, заставить влюбиться. Думаю, от
твоих прелестей он потеряет голову месяца на два, на  три.  Каждый  день
обо всем увиденном и услышанном будешь тайно  докладывать  Тыну.  Будешь
говорить с наследником  о  том,  о  чем  прикажет  Тыну,  и  уходить  от
разговоров о том, о чем он запретит  говорить.  Будешь  превозносить  до
небес тех, о ком скажет Тыну, и смешивать  с  грязью  тех,  на  кого  он
укажет. Принц строптив и по-настоящему слушается только своего  могучего
сука, а стало быть, ту, которая оказывается на этот сук насажена. Но  не
обольщайся своей иллюзорной властью. Как я введу  тебя  во  дворец,  так
смогу и снова вернуть на улицу, в голод и холод. Ты  будешь  действовать
по моей указке - или я тебя уничтожу. После того как ты надоешь  принцу,
мы переведем тебя из  дворца  и  через  месяц-другой  выдадим  замуж  за
какого-нибудь офицера, переведя его на  доходную  и  почетную  должность
подальше от столицы. Это произойдет еще скорее, если ты забеременеешь от
принца. И ты, и тот мужчина, которого мы тебе найдем, не  должны  и  под
пыткой, и на исповеди, и на плахе никогда,  ни  словом,  ни  намеком  не
обмолвиться, кто истинный отец ребенка -  даже  ему  самому.  Ты  должна
понять, что это может погубить тебя, твоего отпрыска и всех его потомков
- как сейчас, так и через  двадцать  и  тридцать  лет.  Ты  хорошо  меня
поняла?
   - Да, ваша светлость, - пролепетала девушка.
   - Тогда одевайся и ступай в приемную. Тыну даст тебе новую  одежду  и
отведет во дворец.
   - Дозволенно ли  мне  повидаться  с  братьями?  -  спросила  девушка,
торопливо натягивая одежду.
   -  Нет,  -  отрезал  Петр.  -  Скажешь  дежурному  офицеру,  где  они
находятся, он пошлет конвой и отправит их в кадетские училища.  Старшего
- в Архангельское морское, младшего... э-э-э...  в  Псковское  пехотное.
Раньше свадьбы тебе их видеть воспрещено. Можешь написать  им  письмо...
под  присмотром  Тыну.  Ты  больше  не  принадлежишь  себе,  отныне   ты
принадлежишь мне.

Глава 59
ГОСПОЛИН МИНИСТР

   Оставшись один, Петр зевнул, потянулся и вздрогнул от острой  боли  в
спине. "Черт, сорок лет, а чувствую себя, как старик".
   Его взгляд упал на портрет Анне. К горлу подкатился комок:  три  года
назад эпидемия чумы унесла ее и младшую дочку. Три года, а сердце щемит,
будто вчера было. Остался сын. Он сейчас в иезуитском  колледже,  грызет
гранит науки. Петр сделает из него человека. Он тоже  станет  министром,
продолжит дело отца, закончит все, чего не успеет сам Назаров. А сделать
предстоит еще многое. И нужно бы  еще  больше,  но  придворные  интриги,
борьба  за  власть...  Почему?  Зачем?  Вместо  того  чтобы   продвигать
задуманные реформы, девять десятых времени  он  занимается  вот  этим  -
подсовыванием  смазливых  девчонок  наследнику,  усилением  влияния  при
дворе, шпионажем за врагами. Глупость какая! А есть ли другой путь? Нет.
   Дверь приоткрылась. Проскользнул дворецкий, поклонился и доложил:
   - Ваш новый парадный костюм, господин барон. Изволите примерить?
   - Изволю, - кивнул Петр.
   Двери широко распахнулись. Двое подмастерьев втащили большое зеркало,
а сам портной бережно внес на манекене новый парадный  костюм  -  белый,
богато расшитый золотом и серебром.
   Примерно  посередине  примерки  появился  Тыну.  Повертелся   вокруг,
причмокнул,  одобрил.   Когда   примерка   закончилась   и   портной   с
подмастерьями  вышли,  Тыну,  глядя  куда-то  в   потолок,   мечтательно
произнес:
   - А хорошо быть наследным принцем. Две разные партии подсовывают тебе
в постель девчонок, только выбирай, ходят  перед  тобой  на  цыпочках...
Красота.
   - У принцев свои проблемы, -  застегивая  верхнюю  пуговицу  камзола,
произнес Петр. - Наш жеребчик пока этого не понимает и думает  только  о
кобылках, но скоро сообразит,  что  судьба  затащила  его  в  игру,  где
поражение и смерть - одно и то же.
   - И все же я бы не отказался, - осклабился Тыну. - И с этой  бабенкой
пару-тройку ночей провести тоже.
   - Ты, сын тартусского лавочника, -  родственник  министра  внутренних
дел Североросского королевства, а теперь и дворянин. Тебе этого мало?
   Тыну вежливо склонился.
   - Я  бы  тоже  не  возражал  быть  наследным  принцем,  -  продолжал,
ухмыльнувшись, Петр. - Но по другой причине. Тогда с самого  рождения  я
мог бы получить власть и употребить ее на преобразования государства,  а
не тратить годы на усиление влияния при дворе. Впрочем,  если  тебе  так
понравилась эта Грета, могу потом выдать ее за тебя.
   - Кому она нужна - пользованная, пусть даже и  наследником?  Особенно
если с ублюдком. Я чистенькую хочу.
   - Осмелел! - прикрикнул Петр. - Возомнил о себе!  Помни,  откуда  ты.
Какой-нибудь поручик дворцовой  стражи  будет  в  восторге  жениться  на
бывшей любовнице  наследника  и  в  майорском  чине  уехать  командовать
гарнизоном эстляндской или беломорской крепостцы. Ладно,  давай,  что  у
нас там поутру? Мне через полчаса ехать во дворец. Вернусь к обеду.
   - Слушаюсь, - поклонился Тыну, подхватил со стола папку и зачитал:
   - Банда Хопра  обнаружена  под  Тихвином.  Городской  голова  нижайше
просит  выслать  ему  на  помощь  сотню  столичной  конной  полиции  для
прочесывания леса и поимки разбойников.
   - Полусотни хватит, - буркнул Петр. - Дай указание капитану  отрядить
людей. Дальше.
   - Слушаюсь,  -  склонил  голову  Тыну  и  продолжил,  взяв  из  папки
следующий листок:
   -  Новгородский  полицмейстер  ввел  порядок,  по  которому  торговля
пушниной в городе может производиться только по предъявлении лицензии на
отстрел пушнины от промысловиков, поставивших товар, во избежание продаж
браконьерских шкурок. Купцы подали жалобу  на  ваше  имя,  говорят,  что
несут убытки.
   - Жалобу отклонить,  -  бросил  Петр,  пристегивая  золотую  брошь  к
лацкану камзола.
   -  Слушаюсь,  -  донесся  ответ.  -  Таллинская  купеческая   гильдия
обратилась с прошением об освобождении  от  таможенных  сборов  товаров,
поставляемых в Литву.
   Тыну выжидающе посмотрел на господина.
   - Прошение удовлетворить,  -  после  минутной  паузы  произнес  Петр,
поднял с инкрустированного столика шпагу с эфесом, усыпанным жемчугом, и
произнес:
   - Что там еще?
   - Сущая мелочь, - улыбнулся Тыну. - Дворянин Федор Колычев,  десятого
дня прибывший из Копенгагена и  купивший  двор  купца  Васильева,  подал
прошение о выдаче ему лицензии на содержание школы фехтования.
   -  Федор  Колычев,  Федор  Колычев...  -  забубнил  Петр.  -   Что-то
знакомое... - и тут как молния промелькнула в его мозгу.  -  Колычев!  А
дворянин Игорь Басов не с ним?
   - Обер-полицмейстер  ничего  не  докладывает,  -  удивленно  глядя  в
бумагу, произнес Тыну.
   - Пошли к нему конвой, приведи ко мне на беседу. - скомандовал  Петр.
- После обеда. Сейчас еду во дворец. Распорядись подать карету.
   - Слушаюсь, - Тыну скользнул к выходу.
   "Неужели Басов вернулся? А может, и нет. Сложил голову в какой-нибудь
потасовке. Кто его знает... Но лучше бы вернулся. Поговорили бы.  Может,
все-таки присоединится  к  моей  работе.  Ведь  столько  хорошего  можно
сделать для государства, для будущих поколений". Мысли  его  перескочили
на предстоящий визит во дворец: с кем необходимо встретиться, встречи  с
кем желательно избежать; кому что сказать; какую фразу обронить; с какой
придворной дамой пококетничать. И еще  -  на  обратном  пути  заехать  к
фрейлине Рейнбах. Дела, дела...

Глава 60
НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА

   Басов сидел на берегу ручейка, через овражек проложившего себе путь к
руслу Охты. Вокруг шумел соснячок,  редкий  для  этих  болотистых  мест;
полянка была залита солнцем, вдали трубил охотничий  рог.  "Охотятся,  -
саркастически подумал он. - Великосветские развлечения - все как всегда.
Остановиться и  полюбоваться  красотами  окружающей  природы  некогда  и
незачем, а вот зверей по болотам гонять и убивать почем зря - это всегда
пожалуйста". Он снова  опустил  взгляд  к  воде,  журчащей  по  камешкам
оврага. Почему-то казалось,  что  в  отражении  он  видит  тот  чудесный
пейзаж, что пригрезился по дороге из Эдо в Нагасаки.
   После возвращения в Петербург сразу показалось, что город  не  принял
его.  Все  происходящее   вокруг   казалось   каким-то   неестественным,
иллюзорным, суетливым. Он видел изменения, происшедшие в жизни города, и
все, что осталось неизменным. Быстро разобрался в  том,  чем  живут  его
обитатели, порадовался улучшениям, отметил потери, но нырять в эту суету
не испытал ни  малейшего  желания.  Свалив  заботы  по  обустройству  на
Федора, он часами гулял за городскими стенами и в конце концов набрел на
это тихое и уютное место, где внезапно ощутил прилив  сил.  Здесь  он  с
удовольствием и проводил время, наслаждаясь шумом сосен, пением  птиц  и
шелестом крон, с наслаждением вдыхая лесные запахи.
   ...За спиной послышался треск ломаемых веток  и  топот.  Оглянувшись,
Басов увидел молодого лося, выскочившего на поляну и  тут  же  опрометью
бросившегося к зарослям кустарника. А минутой позже на  поляну  выскочил
всадник в охотничьем костюме и с коротким копьем в руке. Осадив  резвого
коня, он окликнул Басова:
   - Эй, любезнейший, не пробегал ли здесь лось?
   - Ваш лось  побежал  на  север,  господин  Мак-торг,  -  откликнулся,
поднимаясь, Басов.
   - Силы небесные! - вскрикнул удивленный шотландец. - Басов!
   Он спешился.
   - Ваш лось уйдет, - с легкой улыбкой произнес Басов.
   - Ну и черт с ним, -  махнул  рукой  Макторг.  -  Чертовски  рад  вас
видеть. Давно в Петербурге? Почему не давали о себе знать? Где  вы  были
все это время?
   Он крепко обнял старого знакомого, и Басов отметил, что, хотя  рыцарь
заметно постарел, сил у него не убавилось.
   - Где я был? - переспросил  Басов.  -  Проще  сказать,  где  не  был.
Вернулся десять дней назад, со своим учеником, Федором. Он решил открыть
школу фехтования.
   - А вы? - изумился Макторг.
   - Я поселюсь рядом, -  улыбнулся  Басов.  -  Не  оставлю  же  ученика
советом.
   - Это хорошо, это просто замечательно, - просиял Макторг.  -  Знаете,
после вашего... отъезда Петербург будто потерял что-то.
   Басов пожал плечами.
   - А как вы?
   - О, - поднял брови Макторг, - много перемен. Северороссия  теперь  -
королевство. Правда, без короля. Наследник должен принять власть в конце
года,  а  пока  страной  управляет  регентский  совет,  членом  которого
является ваш покорный слуга.
   Макторг склонил седую голову.
   - Значит, вы один из соправителей? - поднял брови Басов.
   - Какое там, - Макторг отчаянно махнул рукой. -  Раз  в  неделю  меня
силком вытаскивают на заседания, я там сплю,  пока  Оладьин  ругается  с
вашим бывшим слугой, Назаровым. Потом меня будят, я  утверждаю  принятые
решения и еду восвояси. Мои партии  в  политике  сыграны.  Пришли  новые
люди, и я не у дел. А вот ваш Петр сделал блестящую карьеру.  Он  теперь
барон, министр внутренних дел, член регентского совета,  в  который  его
ввели после гибели Дашевского в сражении под Старой  Русой.  И,  кстати,
злейший враг Оладьина.
   - Да? - изобразил удивление Басов. - Как же так получилось?
   - Долгая история, - поморщился Макторг. - В общем, сейчас  при  дворе
сложились две группировки, которые борются  за  влияние  на  наследника.
Одну  возглавляет  Оладьин,  другую  Назаров.   Оладьин   выступает   за
примирение с Москвой и Стокгольмом и  нейтралитет  во  всех  европейских
конфликтах. Назаров и те, кто его поддерживает, требуют участия в  союзе
против Швеции и продолжения войны с Московией. Более того, они  считают,
что после разгрома царя  Ивана  наследник  может  не  только  взойти  на
североросский престол, но и включить в состав своих владений  московские
земли. Сейчас борьба развернулась особо остро. До вступления на  престол
наследник должен жениться. Оладьин настаивает на его браке  со  шведской
принцессой Мартой, а Назаров - на браке  с  Ядвигой,  дочерью  польского
короля. Вопрос должен решиться со дня на  день.  И  тогда  станет  ясно,
какая из партий проиграла, а какая победила.
   - А вы? - поинтересовался Басов. - Кого поддерживаете?
   - Я далек  от  политики,  -  скривился  Макторг.  -  Пусть  наследник
поскорее  женится  хоть  на  ком-нибудь  и  вступит  на  престол.  Тогда
регентский совет будет распущен и я смогу  наконец  сделать  то,  о  чем
мечтаю. Вернусь в Шотландию, куплю поместье и буду  тихо  доживать  свой
век.
   - Вы не хотите остаться в Северороссии? - удивился Басов.
   - Хочу, но не могу, - буркнул Макторг. - Слишком долго я участвовал в
политических играх, чтобы меня оставили в покое. Я  пытался  уйти  -  не
дали. Здесь я себе не хозяин. Вы молодец, что не пошли во все это десять
лет назад. Я вот залез - и никак не могу выбраться.
   - Значит, все-таки вам  придется  голосовать,  -  помолчав,  произнес
Басов. - Кого вы поддержите?
   - Знаете, - пожал плечами Макторг, - я старый служака и помню золотое
правление великого князя Николая. Как бы то ни было,  союз  с  Московией
всегда был плодотворнее для Петербурга, чем вражда. Я буду голосовать за
Оладьина. Отдам последний долг, а потом уеду - и гори оно все огнем!
   - Что-то уж больно печально вы смотрите на будущее.
   - А вы видели наследника?
   - Нет. А что?
   - Жалкий пропойца и бабник, - фыркнул шотландец. -  Не  думает  ни  о
чем, кроме как о выпивке и женщинах. Его слово весит меньше пера, а  все
его помыслы только об удовольствиях.
   - Он еще молод, - пожал плечами Басов.
   - Через несколько месяцев он вступит  на  престол,  и  тогда  страной
будут управлять смазливые любовницы и вороватые  собутыльники,  вот  что
страшно, - воздел руки к небу Макторг.
   - У каждого свой путь. А вам бы  я  посоветовал  приготовить  оружие.
Кажется, у нас гости.
   - Какая  интересная  сабля,  -  словно  не  расслышав  его,  произнес
Макторг. - Наверное, из далеких краев.
   - Да, из далеких... А вот и наши друзья,  -  спокойно  сказал  Басов,
указывая на людей, которые начали выходить из леса.
   Они были одеты в зеленые охотничьи костюмы грубого сукна и  вооружены
саблями. У двоих в руках  были  огромные  пистолии.
   - Это за мной, - глухо произнес Макторг. - Уходите, Игорь.  Вы  здесь
лишний.
   - Ну, раз уж я здесь оказался... -  мягко  улыбнулся  Басов,  положил
правую руку на рукоять меча и неспешно направился к убийцам.
   Те, рассыпавшись полукольцом, медленно приближались к своим  жертвам.
Четверо обнажили сабли, двое взвели курки. По характерному  звуку  Басов
догадался, что и Макторг приготовил свою саблю.
   Сделав пять шагов от ручья,  Басов  остановился.  Замерли  и  убийцы.
Внезапно один из них вскинул писто-лию,  целясь  в  Басова.  Уловив  это
движение, фехтовальщик мгновенно левой рукой выхватил из-за пояса кинжал
и метнул в  стрелка.  Грохнул  выстрел.  Пуля  просвистела  над  головой
Басова, а убийца с хрипом повалился на траву - клинок по рукоятку  вошел
ему в шею.
   В  тот  же  момент  нападающие  с  диким  ревом   рванулись   вперед.
Катана Басова сверкнула на солнце, поднялась,
обрушилась вниз - и тут же снова взмыла вверх, уже окровавленная.  Опять
грохнул выстрел. Басов резко повернулся, пропуская выпад  противника,  и
рубанул снизу вверх, распоров живот очередному нападающему. Еще взмах  -
и отрубленная кисть убийцы, все еще сжимавшая рукоять  сабли,  упала  на
траву. Через считанные мгновения  ее  обладатель  со  сдавленным  хрипом
рухнул на траву, зажимая уцелевшей рукой смертельную рану в груди.
   В следующий миг Басов боковым зрением заметил  опасно  нависшего  над
стоящим на одном колене Макторгом убийцу. Перехватив меч за рукоять, как
копье, фехтовальщик с силой метнул его, и человек, занесший  оружие  для
финального удара, пронзенный насквозь, рухнул в ручей.
   Макторг  опустил  обломок  сабли  и  сел  на  траву,  зажимая   рукой
огнестрельную рану в левом плече. Рядом лежал сраженный  умелым  выпадом
старого вояки убийца.
   - Сейчас мы остановим кровь и доставим вас к лекарю,  -  подскочил  к
нему Басов.
   - Зачем? - в глазах у шотландца отразилась боль. - Может, так было бы
даже лучше... Мне