уже нечего делать в этом мире.
   - Значит есть, раз вы живы, - ответил Басов, вспарывая ткань  рукава.
- Кто мог подослать к вам убийц?
   - Назаров. Или его люди. Кто же  еще?  -  голос  старого  рыцаря  был
ровен, хотя рана и причиняла ему страшную боль. -  Мой  голос  в  совете
сейчас решающий, и он не на их стороне. А вы неподражаемы  с  оружием  в
руках, друг мой. Ваше искусство  выросло  многократно.  Думаю,  вам  нет
равных.
   - Полагаю, есть, - возразил Басов, осматривая пулевое отверстие. -  А
сейчас, пожалуйста, помолчите и берегите силы. Я не прощу себе, если  не
смогу навестить вас завтра  и  отведать  стряпни  вашего  замечательного
повара.
   Перевязав рану, он спустился к ручью и вытащил меч  из  тела  павшего
убийцы. Кровь поверженного стекала в поток  и  быстро  уносилась  водой.
"Все то же, - подумал Басов. - Такой чистый ручей - и опять кровь".

Глава 61
СТРОПТИВЕЦ

   Когда Петр вернулся из  дворца,  его  ожидал  неприятный  сюрприз.  С
порога обескураженный Тыну доложил, что Колычева доставить не удалось.
   - Как так?
   - Поручик, командовавший конвоем, - затараторил взволнованный Тыну, -
сказал,  что  его  хочет  видеть  министр  внутренних  дел,  и  приказал
следовать  за  ним.  Тот  поинтересовался,  арестован  ли,   а   получив
отрицательный ответ, заявил, что  если  министр  хочет  его  видеть,  то
должен сам приехать или хотя бы попросить,  а  не  приказывать.  Поручик
попытался выполнить приказ силой. Тогда этот  Колычев  обнажил  саблю  и
разогнал конвой. Разогнал отряд в десять человек! Невероятно!  Прикажете
выслать команду для задержания?
   - Убитые, раненые есть? - быстро спросил Петр.
   - Нет. У двоих солдат вывихнуты кисти. У поручика рассечена губа.  Не
считая мелких ушибов, это все.
   - Строптив, как всегда, - хмыкнул Петр.  -  Этот  Колычев  -  молодой
парень, лет двадцати пяти, светловолосый?
   - Так точно, - вытянулся Тыну. - Я уже распорядился не выпускать  его
из города. Что прикажете делать?
   - Подай карету, - бросил Петр. - Если он  так  хочет,  чтобы  министр
приехал, министр приедет.
   Федор внимательно  наблюдал,  как  рабочие  мастерят  пол  в  амбаре,
которому предстояло стать тренировочным залом.  Конечно,  инструкции  он
дал подробные, но все-таки решил приглядеть сам. Что может быть важнее в
школе фехтования (или, как он  теперь,  после  многих  лет,  прожитых  в
далекой восточной стране, предпочитал называть, в додзе), чем правильно устроенный пол?
   Насмерть  перепуганный  старый  слуга  подскочил  к  нему   и   низко
поклонился:
   - Господин, к вам сам министр внутренних дел.
   - Ну, министр, ну и что? - недовольно пробурчал Федор и повернулся  к
рабочим:
   - Пол стелить, как я сказал. Приду - проверю. Если хоть одна доска не
так ляжет, будете переделывать.
   Выйдя во двор, он сразу увидел Петра: в  богато  украшенном  костюме,
тот стоял, придерживая изящную  шпагу  с  эфесом,  усыпанным  жемчугами.
Рядом вертелся холуйского вида белобрысый парень - тоже при  шпаге  и  в
одежде мелкопоместного дворянина. А чуть поодаль стояли  стеной  офицеры
личной охраны.
   - Здравствуйте, господин министр, -  расплылся  в  притворной  улыбке
Федор. - Вы хотели меня видеть. Вот он я.
   - Все дерзишь, - насупив брови, произнес Петр. - Где Басов?
   - Гуляет в окрестностях, - уже серьезно отозвался Федор.
   - Почему сразу по прибытии  не  пришли  ко  мне?  -  в  голосе  Петра
зазвучала плохо скрываемая обида.
   - Мы, скромные преподаватели фехтования, не  можем  отвлекать  своими
маленькими  заботами  больших   государственных   людей,   -   церемонно
поклонился Федор.
   - Знаешь, что, Федька, - Петр сделал несколько шагов вперед. - Больше
всего мне сейчас хочется надрать тебе уши. Как в былые времена.
   - Извольте попробовать. Только потом на дуэль  ведь  придется  выйти.
Дворянская честь, понимаете ли.
   - Вижу, Игорь все-таки приучил  тебя  не  уважать  никого  и  ничего,
включая высших государственных сановников...
   - Он учил уважать человека за личные достоинства, а не пост,  который
он занимает.
   - Но все же, дворянин Федор Колычев, ты подал на мое имя прошение  об
открытии школы фехтования, - размеренно сказал Петр.
   - Согласно закону, принятому регентским советом, - отозвался Федор. -
И, согласно уложению  князя  Андрея,  необоснованный  отказ  может  быть
обжалован в городском и земельном суде.
   - Да получишь ты свою лицензию, - отмахнулся Петр. - Ты лучше  скажи,
почему Басов не хочет открыть школу на свое имя? В Петербурге его еще не
забыли.
   - Не знаю, - всякая враждебность из голоса Федора исчезла. -  Сказал,
что ему это больше не интересно. Что этим должен заняться я.
   -  А  пойти  на  службу  ко  мне  не  хочешь?   Мне   нужны   сильные
фехтовальщики. Дам сразу чин капитана... тем более, ты уже показал,  что
один стоишь целого взвода.
   - Увольте, господин министр, - тон Федора снова стал  отчужденным.  -
Помышляю только о мирной жизни и пребывании в роли скромного содержателя
фехтовальной  школы.  Будьте  любезны  сообщить,  когда  смогу  получить
просимую лицензию, изложите свое дело и разрешите мне вернуться к  своим
заботам. Обустраиваемся, сударь.
   - За лицензией зайдешь завтра в любое время в мою канцелярию. Тыну за
сегодня все оформит, - Петр кивнул на стоящего рядом с  ним  белобрысого
холуя. - А дело у меня простое. Вернется Басов, попроси зайти ко мне  во
дворец.
   - Да вот он я.  В  чем  дело,  Петя?  -  растолкав  стоящих  у  входа
стражников, Басов вышел на середину двора.
   - Игорь! - вскрикнул Петр. - Господи, да у тебя кровь на рукаве!
   - На Макторга было совершено покушение, - холодно произнес Басов.
   - Он жив? - голос Петра  выдал  волнение...  несколько  большее,  чем
следовало ожидать от обычно сдержанного министра.
   - Ранен, но будет жить, - спокойно произнес Басов. - Так что  у  тебя
ко мне?
   - Давай поговорим... приватно, - попросил министр.
   - Ну, давай, - улыбнулся фехтовальщик.

Глава 62
ПРИВАТНЫЙ РАЗГОВОР

   За окнами уже давно стояла бледная синь петербургской белой  ночи.  В
одной из комнат дворца министра внутренних дел сидели двое - сам министр
и его гость. На столе перед ними стоял изящный кувшин с вином, далеко не
первый за этот вечер, два золоченых бокала и блюда с фруктами  и  сыром.
Оба собеседника, уже изрядно разомлевшие от вина, давно сняли и повесили
камзолы на спинки стульев, расстегнули вороты рубашек и теперь,  сидя  в
непринужденных позах, мирно беседовали, как встретившиеся  после  давней
разлуки старые добрые друзья.
   - Значит, добрался до Японии, - произнес Петр. - Молодец, завидую.
   - А чего завидовать? - пожал плечами Басов. - Ты сделал свой выбор, я
свой.
   - И что теперь будешь делать? - склонил голову Петр. - Времени у тебя
теперь еще больше, чем раньше, благо Федька  учениками  займется.  Снова
будешь придворных дам соблазнять и дуэлировать?
   - Наигрался я в игрушки, Петя, - вздохнул Басов. -  Больше  не  буду.
Надоело.
   - Игрушки? - хмыкнул Петр. - Тебе, кажется, нравилось.
   - А ты так ничего и не понял, -  погрустнел  Басов.  -  Помнишь,  еще
когда мы ехали в Петербург, я тебе сказал: чтобы  выжить  в  этом  мире,
надо быть понятным окружающим. То, что  мне  интересно  на  самом  деле,
большинству непонятно - ни здесь, ни там; и не  будет  понятно  во  веки
веков. Вот я и сыграл дуэлянта и бабника. Просто  эту  роль  мне  играть
было  легче.  Думаешь,  мне  очень  нравилось  этих  размалеванных   дур
соблазнять и с дворянскими недорослями  фехтовать?  Зато  смог  спокойно
заниматься, чем хотел. А вот ты заигрался, я вижу.
   - Я не в игры играю, - насупился Петр. - Я дело делаю.
   - И много сделал? - съязвил Басов.
   - Много. Провел  реформу  образования.  Теперь  здесь  есть  школы  -
младшие, средние. Есть кадетские  и  юнкерские  училища  для  подготовки
офицеров из мелких дворян и разночинцев. Флот Северороссии  -  шестой  в
Европе,  уступает  только  Испании,  Англии,  Голландии,  Португалии   и
Франции. И это меньше чем за  десять  лет  -  благодаря  мне.  Я  создал
полицейскую систему и уголовный розыск, до  которого  в  других  странах
Европы додумаются не раньше девятнадцатого века. Северороссия - единое и
сильное  королевство,  которое,  вот  увидишь,  скоро   станет   сильной
империей. Я прекратил междоусобную  войну.  Хочешь  сказать,  что  война
по-прежнему идет? Да. Но  теперь  это  война  Северороссии  и  Московии,
идущая на периферии, а не гражданская война, где брат восстает на брата.
А знаешь, как это страшно -  гражданская  война,  когда  конница  топчет
посевы, когда нет недели,  чтобы  деревня,  находящаяся  в  зоне  боевых
действий, не была ограблена то одной, то другой стороной? Когда, видя на
дороге группу вооруженных людей, ты не знаешь,  убьют  тебя  или  только
ограбят?  Когда  соседние  государства  вмешиваются  в  усобицу,   чтобы
отхватить себе кусок пожирнее? А ты что сделал за это время - ты,  такой
чистый и красивый?
   - Я многое понял. И один из моих учеников стал мастером.
   - Федька? Строптив, как и был, - буркнул Петр.
   - Только теперь он мастер, - улыбнулся Басов.
   - Но ведь это же неэквивалентные вещи - то, что назвал ты, и то,  что
перечислил я! - вскричал Петр.
   - Полностью согласен, -  подтвердил  Басов  и,  отхлебнув  из  кубка,
посмотрел Петру прямо в глаза. - Неэквивалентные. Я добился большего.
   - Мы никогда не сможем понять друг друга, - откинулся на спинку стула
Петр.
   - Почему же? - улыбнулся Басов. - Я  тебя  прекрасно  понимаю.  И  ты
сможешь понять меня, если захочешь.
   - И осуждаешь меня, - глядя  исподлобья,  полуутвердительно  произнес
Петр.
   - Ни капли, - покачал головой Басов. - Ты сделал свой выбор, я  свой.
Мы пошли - каждый  своим  путем.  Что-то  мы  сделали  хорошего,  что-то
дурного. Хорошее зачтется, за плохое придется платить, и не  нам  решать
где и как. Важно найти свои ошибки и по  возможности  исправить.  Вот  и
все.
   - Что было, того не исправишь, - помотал головой Петр. - Знаешь, я до
сих пор не могу простить себе. В самый  разгар  гражданской  войны  Иван
Грозный во главе своего войска вошел в Новгород  и  устроил  там  резню.
Дичайшую. Схватил царя Василия и  лично  его  обезглавил,  а  потом  его
опричники принялись за бояр и прочий новгородский люд. Никого не  щадили
-  ни  стариков,  ни  детей.  Говорят,  Волхов  был  красен   от   крови
сбрасываемых жертв. В живых осталась лишь горстка горожан. Я  знаю,  что
это должно было произойти, -  так  было  и  в  нашем  мире. Но мы могли предотвратить... то  есть,  э-э-э...  Не  суть.
Конечно, нам это очень помогло:  все  жители  новгородских  и  псковских
земель перешли  на  нашу  сторону.  Граф  Турашев,  сумевший  бежать  от
опричников, перешел на нашу сторону с  большим  отрядом  псковитян.  Они
прекрасно воевали и воюют на  нашей  стороне,  а  Турашев  сейчас  снова
псковский наместник. Один из преданнейших людей. Фактически именно тогда
гражданская  война  и  закончилась.  Поляки  ударили  на  Москву  из-под
Смоленска, мы навалились с севера. Ивану пришлось отступить, и теперь он
ведет лишь оборонительные бои на своей территории. Это была  победа.  Но
Новгород-то вырезан! Этих людей уже не вернешь.
   - Ты бы поступил иначе, если  бы  можно  было  вернуть  то  время?  -
спросил Басов.
   - Зачем об этом говорить?
   - И все же, - с напором произнес Басов.
   - Не знаю, - после минутного молчания произнес Петр. - Другого  шанса
прекратить все это тогда не было.
   - Значит, - заключил Басов, - поступил бы точно так же.
   - Наверное... да, - тихо сказал Петр. - Но как хочется, чтобы был!  -
и тут же воспрянул:
   - Зато Северороссия теперь - мощное королевство.  И  демократическое,
между прочим, а не тоталитарное, как Московия.  Ты  должен  понять:  лес
рубят - щепки летят. Политической целесообразности еще никто не отменял.
   - Я понимаю, что это и многое другое еще долго будет висеть на  тебе,
- сказал Басов. - Все, что ты перечислил как  свои  заслуги,  -  попытка
оправдаться перед собой. Заметь, не  передо  мной,  а  перед  собой.  Но
зачем? Политическая борьба - это всегда кровь и интриги. Ты в них пошел,
я нет. Ни понимать, ни судить я тебя не собираюсь. Живи, как  жил.  А  у
меня школа фехтования.
   - Игорь, - Петр наклонился  вперед  и  приблизил  свое  лицо  к  лицу
Басова, - сейчас все решается. Если я одержу победу, вся  история  может
пойти по другому пути. Понимаешь? Мы  свернем  всю  Россию  с  этого  ее
дурацкого  "особого  пути",  сделаем  европейской  державой.  Не   будет
многовекового крепостного права, не будет отсталости и изоляции. Даже  и
революции  семнадцатого  года.  Не  будет  коллективизации,   репрессий,
милитаризации всей страны,  крушения  империи...  Может  быть,  к  концу
двадцатого  века  она  станет  державой,   рядом   с   экономической   и
политической мощью которой Америка покажется карликом. И все  это  можем
заложить мы, здесь и сейчас, всего  лишь  выиграв  очередную  придворную
баталию. Встань на мою сторону. Тебя еще помнят. Одно твое участие может
стать козырем, который  перетянет  чашу  весов.  Неужели  это  не  стоит
каких-то жертв?
   - Не стоит, Петя, - покачал головой Басов.  -  Не  стоит  и  слезинки
одного ребенка. И уж тем более - вырезанного города.
   - Но ты же знаешь, что прольется  еще  море  слез  и  реки  крови!  -
закричал Петр. - Взгромоздится  гора  несправедливостей.  Почему  ты  не
хочешь пожертвовать малым ради великого?
   - Потому что тот, кто сеет ветер, пожнет бурю,  -  спокойно  произнес
Басов. - А еще - для меня важно, что эти реки и  моря  прольются  не  по
моей вине.
   - Ты фехтовальщик, - вскипел Петр. - Ты отправил на тот свет десятки,
а может, и сотни людей. Их оплакали сотни родичей.
   - Не я хотел этих боев и не я их начинал, - помотал головой Басов.  -
Больно уж ты рвешься доказать, что если ты в грязи, то и никто рядом  не
чист. Но дело в другом. Зачем чужое грязное белье перемывать? О  будущем
надо думать. А сейчас я могу позволить себе ни на кого не нападать, а ты
нет. Ты должен выступить агрессором, иначе проиграешь. В этом я тебе  не
помощник.
   - Ты оставляешь меня одного, - погрустнев, произнес Петр. - Ты  и  я.
Два человека, единственные в этом мире, кто знает,  как  пойдет  история
дальше. Вдвоем мы были бы непобедимы.
   - Что должно свершиться, то и будет, - покачал головой Басов, - и  ни
ты, ни я, ни мы вместе не сможем противиться этому.  Мир  существует  по
собственным законам, и мы, его часть, никогда не сможем понять их,  пока
не отдалимся и не  посмотрим  со  стороны.  Ты  проиграешь,  Петя,  если
совершаемое тобой не то, чего хочет это существо, которое мы  знаем  как
Вселенную. До сих пор ты выигрывал, поскольку твои деяния устраивали ее.
Если сейчас то, чего ты добиваешься, ей не нужно - она сметет и тебя,  и
меня, и все армии мира, буде они соберутся в твою поддержку.
   -  Вселенной  не  требовалось,  чтобы  моего  прадеда  отправили   на
Беломорканал, дед сидел в лагере, а я нищенствовал в коммуналке, - глухо
произнес Петр.
   - Она сама тебе об этом сказала?
   - Игорь, - печально спросил Петр, - мы еще увидимся?
   - Заходи, - улыбнулся Басов. - Ты же знаешь, у меня всегда есть запас
хорошего вина. Буду рад видеть тебя в любое время.  Вскоре  мы  с  Федей
снова оборудуем "гостевую избу" для приятных  бесед.  Там  всегда  можно
будет поговорить. Если хочешь, свое вино приноси. Но сюда меня больше не
зови. Не ходок я по дворцам.

Глава 63
КАТАСТРОФА

   - Сука! -  изящная  ваза  со  свистом  пролетела  через  необъятность
министерского кабинета и с грохотом разбилась о  стену,  обитую  дорогой
тканью. - Шлюха, подстилка!
   Петр, в тяжелом  стеганом  халате,  надетом  поверх  ночной  рубашки,
пунцовый от бешенства, кидался от стены к стене,  сметая  все  на  своем
пути. С папкой под мышкой, в почтительной позе застыл в углу  испуганный
Тыну. Наконец министр остановился, с силой ударил кулаком по  столешнице
и произнес ледяным тоном:
   - Есть у нас иные способы повлиять на выбор наследника?
   - В регентском совете у Оладьина перевес в один голос, - начал  Тыну,
сглотнув подступивший к  горлу  комок.  -  Макторг  после  покушения  не
выходит из дома без сопровождения десятка гвардейцев. Переубедить его не
удалось, убить тоже.  Упрямый  старик.  Остальные  связаны  с  Оладьиным
политическими или родственными узами. Так  что  решение  предопределено.
Совет проголосует за брак с Мартой. Наш единственный шанс  заключался  в
том, что наследник откажется, - это не вернуло бы  возможности  брака  с
Ядвигой, но окончательно отвело бы опасность союза со  Швецией.  Убедить
наследника отказаться от брака с Мартой и потребовать помолвки с Ядвигой
я и приказал Грете.
   - Грета! - снова вскипел Петр. - Кто мог предположить, что  наследник
влюбится в  эту  мерзавку  по-настоящему?  Кто  мог  подумать,  что  эта
маленькая гадюка захочет повести собственную игру?
   - Это не собственная игра,  -  покачал  головой  Тыну.  -  Оладьин  -
опытный интриган. Предложил Грете чудесную партию. Баронесса  Грета  фон
Штрее - звучит неплохо. Особенно если учесть, что молодожен днями отдаст
Богу душу и оставит  вдове  приличное  состояние.  Убедил  наследника  в
целесообразности этого брака, объяснив, что  тогда  он  сможет  оставить
обожаемую любовницу при  дворе,  а  свадьба  с  ней  -  по  соображениям
государственным и династическим - все равно  не  светит.  И  завершающий
аккорд: убедил Грету напеть наследнику, что на Ядвиге ему жениться никак
нельзя, а Марта - идеальная партия. Грета тем скорее согласилась  с  его
доводами, что Ядвига - одна из самых красивых невест Европы, а Марта, уж
извините, по всем портретам видно, лицом  не  вышла.  Мы  с  вами  Грету
пугали, а они купили. Вы для нее были  тираном,  а  Оладьин  пришел  как
избавитель - вот в чем суть.
   - Почему же ты не контролировал ситуацию? - грозно спросил Петр.
   - Я делал все, что в моих силах, - склонился Тыну. - Но вы же знаете,
во дворец я не вхож. Там ситуацию контролировали вы. А ваша болезнь...
   - Хватит, я все знаю, - прервал его Петр.  -  Достаточно  проваляться
три дня дома  с  жаром,  чтобы  Оладьин  сделал  свой  ход...  И  какой!
Блестящая интрига. Мы можем еще что-либо исправить?
   - Боюсь, что нет, - отрицательно покачал головой  Тыну.  -  Наследник
публично объявил о своем желании жениться на  Марте,  а  через  четверть
часа после  этого  Грету  под  охраной  полусотни  гвардейцев  увезли  в
неизвестном направлении. Единственный, кого слушает наследник, - это его
обожаемая Грета, а она недосягаема.
   - Катастрофа, - Петр тяжело опустился в кресло. -  Завтра  регентский
совет официально одобрит помолвку. Марта как бы случайно  уже  несколько
месяцев назад поселилась в одном из приграничных финских  замков.  Стало
быть, через две-три недели будет здесь. А  через  два  месяца  наследник
вступит на престол. Своих мозгов у него нет, поэтому все  мысли  к  нему
будут приходить через Грету, которую он в обозримом будущем  не  бросит,
это уже ясно. А Грета сумеет внушить ему необходимость моей  отставки  и
опалы.
   Тыну кашлянул:
   - Англичане при дворе могут воспрепятствовать союзу с Швецией.
   - Английское землячество контролирует здесь Генрих Стюарт, -  буркнул
Петр. - А он действует исходя  только  из  своих  интересов.  Лондон  не
промолчит - у них хватает забот с испанцами. Нет, внешние  союзники  нам
сейчас не помогут.
   - Может, все же удастся подсунуть наследнику  другую  бабенку,  чтобы
снизить влияние  Греты?  -  предложил  Тыну.  -  У  меня  есть  пара  на
примете...
   - Да, обязательно. Устрой  наследнику  незабываемое  приключение.  Но
действие оно возымеет  лишь  поеле  помолвки.  Если  ничего  не  удастся
предпринять, одним из первых указов наследника по вступлении на  престол
станет мое отстранение. Так