уйти,  -  спокойно  произнес  посланник,  глядя  на
Басова. - Здесь шесть десятков моих людей.
   - Уже меньше, - улыбнулся Басов и левой  рукой  вытащил  из-за  спины
шашку. - А десяток сейчас в княжеском замке, так что все не так плохо.
   - Сдавайся по-хорошему, - сверля глазами, мрачно произнес  посланник.
- Не побить тебе моих людей.
   - Я все-таки попробую.
   В комнату вбежали еще трое опричников с бердышами - стало  пятеро  на
одного.
   - Вперед, - скомандовал посланник. Опричники сорвались с места, но  в
тот же момент в центре кабинета словно заработала некая страшная машина.
Блеск стали, звон оружия, человеческие крики... Сначала  на  пол  рухнул
один  опричник,  потом  второй,  разрубленный  почти  пополам.   Третий,
замахнувшись  бердышом,  совершил  длинный  прыжок,  рубанул  воздух   и
остановился, поняв, что промахнулся; в тот же миг из его артерии  ударил
мощный фонтан крови. Посланник занес оружие и шагнул вперед, но страшная
боль пронзила ему живот, глаза начала застилать красная пелена...  Теряя
силы, он выронил саблю и рухнул на колени. Опричник еще  успел  увидеть,
как падает последний из его людей, пронзенный в самое сердце.
   - Не человек ты, но адом извергнутый демон, - прохрипел посланник.  -
Кто ты? Скажи.
   Не удостоив поверженного  противника  ответом,  Басов  повернулся  и,
мягко ступая, вышел из кабинета. Держа в каждой руке  по  окровавленному
клинку, он неторопливо пересек приемную, толкнул ногой дверь и  оказался
на верхней площадке лестницы, ведущей на крыльцо. Снизу,  от  ворот,  на
него смотрели двое стражников. Крики и звон оружия до них  не  могли  не
донестись, но, возможно, здесь подобное было не в  диковинку:  лишь  при
виде вышедшего из дверей вооруженного Басова один из  опричников  заорал
что есть мочи:
   - Тревога, робята, держи ворога!
   Басов легко слетел по лестнице. Когда он ступил на крыльцо, первый из
опричников метнул бердыш, как копье. Басов без труда уклонился. Тут же в
него полетел второй бердыш - его фехтовальщик отразил шашкой.  Стражники
выхватили сабли и бросились в атаку. Первый даже не  успел  замахнуться,
когда бритвенно острый клинок пробил ему  горло.  Второй  все  же  сумел
сделать выпад - Басов отбил его саблей, одновременно пронзая  противника
шашкой, которую держал в левой руке.
   Но  тут  распахнулась  дверь  первого  этажа,  и  оттуда   посыпались
опричники. Басов  неспешно  пошел  им  навстречу.  Работая  одновременно
саблей и шашкой, он прокладывал  себе  путь  через  это  столпотворение.
Чей-то клинок с силой полоснул по рукаву - надетая под кафтаном кольчуга
не выдержала, однако ослабила удар, и рана оказалась неглубокой. Ком  из
вращающейся стали и человеческих тел медленно, но  верно  продвигался  к
амбару, где содержались пленники. Минута, метр,  еще  минута,  полметра,
следующая минута - полтора. Но на каждом метре оставался один,  а  то  и
два зарубленных опричника.
   Внезапно над толпой разнеслась команда:
   - Разойдись!
   Но прежде чем толпа нападающих смогла отойти на безопасную дистанцию,
еще трое из них расстались с жизнью. И тут  Басов  увидел,  что  посреди
двора - прямо на пути, шагах в двадцати - выстроилась шеренга опричников
с пищалями: фитили тлеют, оружие заряжено и наведено. До залпа  осталась
доля секунды...
   И тогда он рванул. Петляя, внезапно выполнив перекат, он  метнулся  в
сторону. Загремели выстрелы, над двором поплыл пороховой дым. Один, два,
три-восемь. Пора!  Басов  резко  развернулся  и  бросился  на  стрелков.
Несколько человек, оказавшихся на пути, шарахнулись в стороны.
   Грянул выстрел, мимо просвистел свинец. Безотчетный импульс  заставил
Басова прыгнуть в сторону, второй выстрел - и снова мимо. Начавшие  было
перезаряжать ружья стрелки прыснули в стороны. Двое не успели - и тут же
поплатились жизнями. В Басова  один  за  другим  полетели  три  бердыша.
Уклонившись и  отразив  их,  он  шагнул  навстречу  противникам.  Толпа,
потрясая оружием, снова надвинулась. Двое пали сразу.  И  опять  посреди
двора возник клубок из  стали  и  людей.  Впрочем,  стражники,  очевидно
напуганные  мощью  грозного  соперника,  держали  теперь  куда   большую
дистанцию и атаковали намного осторожнее.
   Через  несколько  мгновений  снова  грянул  выстрел,  но   рухнул   с
простреленной головой один  из  опричников  -  промахнувшись,  неведомый
стрелок  попал  в  своего.  Осознав  опасность,   Басов   начал   быстро
передвигаться к дверям кордегардии, откуда недавно хлынул основной поток
нападающих. Противники  слабо  сопротивлялись,  стараясь  уклониться  от
смертоносных атак. Один замешкался - и тут же пал.
   Уже около самой стены Басов  интуитивно  присел,  и  тут  же  хлопнул
очередной выстрел - пуля  засела  в  бревне.  Подрубив  ногу  одному  из
опричников, фехтовальщик  выпрямился  и  в  несколько  шагов  скрылся  в
дверном проеме.
   Защищать узкий проход было  все-таки  легче.  В  левое  плечо  ударил
бердыш опричника, но рана, по счастью, оказалась несерьезной. И не такое
видали! Обладатель бердыша тут же расстался с  жизнью.  Трое  сунувшихся
вслед за этим смельчаком остались лежать на пороге. Стражники отпрянули,
и Басов резко отступил в сторону. Выстрел! Пролетев через  всю  комнату,
пуля впилась в противоположную стену. Улучив мгновение, Басов бросился в
боковую дверь,  ведущую  на  внутреннюю  лестницу.  Штурм  этого  рубежа
обошелся преследователям еще в два трупа.
   Фехтовальщик медленно отступал - здесь,  на  узкой  лестнице,  против
него мог выступать лишь один противник. Их  он  поражал  играючи,  после
каждой победы  поднимаясь  на  одну-две  ступеньки  и  все  время  меняя
позицию, чтобы не дать стрелкам прицелиться.  Впрочем,  памятуя  прошлый
конфуз, они не решались больше стрелять во время рукопашного боя.
   Однако  опричники  напирали  и  напирали   -   Басов   поразился   их
настойчивости. Немногие, видя скорую смерть товарищей, способны вновь  и
вновь обрушиваться на грозного  противника,  почти  не  имея  шансов  на
успех. Серьезных бойцов, по басовским меркам, среди них не  было.  Сынки
купцов и крестьян да несколько дворянских детей,  на  свою  беду  больше
уделявших время дворовым девкам, чем фехтованию.  Сейчас  они  вынуждены
были идти на верную смерть, зная, что стоит проявить малодушие - и  тебя
самого, и всех близких ждет не менее страшная,  столь  же  неизбежная  и
куда более позорная гибель от рук царевых палачей.
   Наверху  хлопнула  дверь:  часть  поднялась  по   внешней   лестнице,
рассчитывая зайти с тыла.  Это  допустить  было  нельзя.  Толкнув  ногой
стоящего перед ним противника, Басов перехватил давно уже окрасившиеся в
густой красный цвет клинки остриями вниз, разместил  так,  чтобы  лежали
вдоль рук, и прыгнул через перила. От  неожиданности  собравшиеся  внизу
расступились - что и требовалось. В тесноте  они  не  имели  возможности
пользоваться своими саблями и бердышами,  как  привыкли,  а  вот  Басов,
искушенный не только в фехтовании,  но  и  в  рукопашном  бою,  с  двумя
клинками вдоль рук чувствовал себя уверенно, действуя и рукоятями -  для
прямых ударов, и лезвиями - при боковых. Смертоносная машина  заработала
с новой силой.
   Стараясь не поскользнуться на мокром от крови полу или не споткнуться
об одно из тел, Басов все время  перемещался  и  через  несколько  минут
оказался в следующем большом зале. Посреди него на столе  стоял  гроб  с
телом  опричника,  павшего  от  руки  Федора  и  послужившего  невольной
причиной смерти  стольких  своих  товарищей.  Здесь  бой  задержал  свое
продвижение минут на десять.

Глава 36
МОЖНО ЛИ ВСЕ ПОТЕРЯТЬ?

   ...С мокрыми и слипшимися от пота волосами, Басов снова вышел во двор
представительства. Еще недавно  темно-синий  кафтан  побурел  от  крови.
Оглядевшись, он неспешно направился к амбару, где содержались  пленники.
Здесь замерли по сторонам  двери  два  уцелевших  опричника  -  не  смея
нарушить приказа, они во время боя так и  остались  на  посту.  Выставив
вперед бердыши, они молча смотрели на неотвратимо приближающегося к  ним
человека, чьи  окровавленные  клинки  красноречиво  свидетельствовали  о
судьбе, постигшей товарищей. Оба даже не  готовились  защищаться  -  они
готовились умереть.
   - Вон! - остановившись шагах в десяти, рявкнул Басов.
   Те не шелохнулись.
   - Я сказал, вон! - повторил Басов, поднимая клинки.
   Правый  стражник  бросил  бердыш  и  пустился   наутек.   Несколькими
мгновениями позже его примеру попытался последовать  второй,  но  Басов,
заметивший на поясе у него связку  ключей,  направил  на  стража  острие
сабли.
   - Ключи на землю - и марш отсюда!
   Связка звякнула, упав на землю, и  опричник  со  всех  ног  припустил
прочь от страшного гостя.
   Басов стряхнул кровь с клинков, обтер их носовым платком, бросил  его
под ноги, спрятал оружие в ножны, поднял связку и начал подбирать нужный
ключ. Когда тяжелая дверь с надсадным скрипом открылась, из  темноты  на
него взглянуло несколько пар глаз.
   - Выходите, - бесцветным голосом произнес Басов.
   Первым вышел Федор.
   -  Игорь  Петрович,  это...  -  начал  он,  ошарашенно  указывая   на
валяющиеся во дворе тела.
   -  Это  следствие  твоих  непродуманных  поступков   и   мальчишеской
горячности, -  жестко  произнес  Басов.  -  Быстро  седлай  двух  коней.
Уезжаем.
   Опустив глаза и покраснев, Федор направился к конюшне.  Тем  временем
из узилища вышел крупный бородатый мужчина в добротной холщовой  рубахе.
За его спиной маячили фигуры женщины  и  двух  маленьких  детей.  Обведя
глазами двор, заваленный телами опричников, мужчина посмотрел на Басова:
   - Кто вы?
   - Дворянин Игорь Басов, учитель фехтования. Пришел получить  ответ  о
причинах ареста моего ученика, - отозвался Басов.
   - А где ваши люди?
   - Я один, - спокойно ответил Басов.
   - Невероятно! Я боярин Вольский. Бежал с семьей от  Иванова  гнева  и
был схвачен здесь опричниками, чтобы отправить в Москву.
   - Что же, - сказал Басов, - тогда я советую  вам  как  можно  быстрее
покинуть Северороссию.
   - Как я могу отблагодарить вас?
   - Благодарите Бога, - отозвался Басов и направился к конюшне.
   Федор уже справился с заданием. Басов молча влез в седло, взял в руки
поводья и тронул коня.
   Ворота оказались чуть приоткрыты - очевидно, через них  сбежали  двое
уцелевших опричников. Басов толкнул створки  и  выехал  на  улицу.  Там,
привлеченная звуками непонятного боя, собралась толпа зевак  и  замер  в
нерешительности патруль - десяток гвардейцев. Никто не решался зайти  на
территорию миссии чужого и грозного государства.
   Увидев Басова, командир патруля,  юноша  лет  девятнадцати,  произнес
неуверенно:
   - Сударь, соблаговолите объяснить, что произошло?
   - Дуэль, - коротко ответил Басов.
   - Согласно закону, я обязан вас арестовать, -  еще  менее  решительно
проговорил юноша.
   - Обязаны, - подтвердил Басов, - но я бы вам не советовал.
   Он хлестнул коня, и толпа расступилась. Подъехав  к  коновязи,  Басов
отвязал того, на котором приехал, взял его в повод и галопом  направился
к городским воротам. Федор неотлучно следовал за  ним.  На  скаку  Басов
молча снял со спины пташку и передал спутнику.

***

   Когда  сумерки  сгустились  настолько,  что  дорога   впереди   стала
малоразличимой, Басов  свернул  в  перелесок,  молча  стреножил  коня  и
принялся ломать  хворост  для  костра.  Ночь  ожидалась  прохладная,  но
постоялые дворы были теперь не для них. А что их будут преследовать,  не
вызывало сомнений.
   Федор, помогавший учителю, принял у него кремень, быстро развел огонь
и выжидающе посмотрел.
   - А вот еды у нас нет, - улыбнулся Басов. - Но ничего. Натощак  лучше
думается. По крайней мере можем согреться.
   - Я виноват, - после непродолжительного молчания произнес Федор.
   - Хорошо, что ты это  понимаешь,  -  отозвался  Басов.  -  Ладно,  ты
осуществил цель, которой жил больше года. Теперь тебе надо  решать,  что
делать дальше.
   - А вы?
   -  У  меня  свои  задачи,  -  покачал  головой  Басов.  -  Ты  можешь
последовать за мной, а можешь пойти своим путем. Ты  достаточно  овладел
фехтованием, чтобы тебя с удовольствием приняли на службу в любую  армию
Европы. Можешь отправиться в Швецию. Или во Францию -  там  сейчас  идут
войны за веру, протестанты сцепились с  католиками.  Любой,  кто  хорошо
владеет шпагой, в большой цене. Немного отваги, ума и  везения  -  и  ты
обретешь славу, богатство  и  положение.  Англия  нуждается  в  отважных
корсарах - для грабежа испанских колоний. Десять лет плаваний на корабле
в теплых вест-индских водах  могут  сделать  тебя  богачом.  А  если  ты
желаешь сражаться против ненавистного царя Ивана, направляйся в  Вильнюс
или Краков. Там рады любому, кто готов  биться  против  московитов.  Все
пути открыты.
   - А что вы собираетесь делать? Из-за меня вы потеряли все...
   - Все потерять невозможно, - Басов улыбнулся. - Я не потерял главного
- себя. А школа, положение, деньги - это все  преходяще.  Сегодня  есть,
завтра нет, послезавтра снова в избытке. Иногда потеря делает тебя  даже
богаче, если помогает понять мир. Я многое понял сегодня.  Ответил  себе
на сотню вопросов, над которыми бился. Но возникли тысячи новых. На  них
я и пойду искать ответы.
   - Я тоже хочу искать ответы, - сказал Федор.
   - Ты не можешь искать ответов на вопросы, которых у тебя еще  нет,  -
усмехнулся Басов. - Впрочем, своих у тебя, наверное, достаточно.  Ответь
для начала на первый: чего ты теперь хочешь от жизни?
   - Сложно, - произнес юноша и откинулся,  привалясь  к  стволу.  -  Не
знаю, как и ответить...
   - И все-таки придется, - серьезно произнес Басов. - Если хочешь денег
и власти, я подскажу, как их добиться, но тогда мы завтра расстанемся.
   - Почему? - удивился Федор.
   - Это не мой путь, - размеренно отчеканил Басов.
   - Вы бежите этого? - в голосе юноши зазвучало подлинное удивление.  -
Почему?
   - За все надо платить,  -  глядя  в  небо  поверх  макушек  деревьев,
отозвался Басов. - И некоторых вещей я оплачивать не готов.
   - Что вы имеете в виду? - спросил Федор. - Ведь если я  возьму  мечом
добычу или если меня заметит и поставит на высокий  пост  правитель,  то
вся моя плата - это отвага в битве  и  честная  служба.  Неужели  вы  не
готовы сделать всего этого? Вы  -  человек,  который  в  одиночку  вышел
против полусотни! Вы великий воин  и  заслуживаете  многого.  И  ведь  в
Петербурге вы жили в роскошном доме, пользовались уважением  при  дворе.
Неужели вам все это не нравилось?
   - Нравилось, конечно, -  засмеялся  Басов.  -  Но  при  этом  мне  не
приходилось грабить честных людей и служить подонкам.
   - Но не все же правители такие, как царь Иван. А военная добыча...
   - Представь себе, - перебил Басов, - живет на берегу Карибского  моря
семья испанского торговца, перебравшегося туда в поисках  лучшей  жизни.
Дом его  грабят  англичане  -  законная  военная  добыча,  так  сказать.
Торговец-то здесь при чем, если правители чего-то не  поделили?  Тот  же
грабеж,  лишь  прикрытый  для  самооправдания  рассуждениями  о  военной
необходимости.
   - Так делают все, - пожал плечами юноша.
   - А своя голова у тебя на плечах есть? - осведомился  Басов.  -  Жила
твоя семья в своей вотчине,  владела  землями,  торговала  хлебом.  Отец
служил царю. Потом попал в опалу - при дворе дело обычное; чтобы выжить,
там  надо  участвовать  в  политической   игре.   И   кто-то   неизбежно
проигрывает. Ставки высоки, и проигравший часто теряет жизнь. Но при чем
здесь твоя семья? Однако вотчину разграбили,  родичей  побили,  а  землю
отдали тем, кто люб Ивану... пока.  Вот  ты  и  оказался,  друг  мой,  в
положении того испанца, которого ни за что ни про что ограбил и  погубил
английский корсар. И еще поклялся отомстить  обидчику,  хотя  тот  всего
лишь добросовестно исполнял приказ. Скажешь, он не виноват?  Виноват,  и
еще как. За свои поступки каждый сам в ответе. Только знаешь, что  будет
сейчас на Москве?  Родня  обидчика  твоего,  тобою  убитого,  поклянется
отомстить тебе - да и всей Северороссии в придачу.  И  так  же  испанцы,
подвергшиеся  нападению  англичан,  в  праведном  гневе  пойдут  мстить.
Англичане ответят. И так без конца. С чего все началось, давно забыто. И
я не хочу участвовать в этой кровавой карусели,  а  тем  более  начинать
новую. Я не готов строить богатство на крови других. А по поводу  службы
подумай вот  о  чем.  Несколько  часов  назад  я  бился  с  опричниками,
пленившими тебя. Для них я был  врагом,  вторгшимся  на  их  территорию,
которую они, естественно, защищали. То, что ты был схвачен и не праведно
осужден, касалось лишь их начальника да царя Ивана  с  Малютой.  Встали,
наверное, на моем пути и честные служаки. Встали - и полегли  в  честном
бою. А теперь представь, что  судьба  распорядилась  бы  по-другому.  Не
казнили бы твоего отца, а  возвысили.  И  пристроил  бы  он  тебя,  сына
любимого, на цареву службу - сюда, в Петербург. А я  бы  пришел  другого
своего ученика вызволять. И встретились бы мы в бою. И ты не  виноват  -
долг исполняешь. И я не виноват - хорошего человека спасаю.  А  в  итоге
один из нас - покойник.
   - Значит, вы не ненавидите тех, кого убили там? - удивился  Федор.  -
Как же вы сражались? Вы их жалели?
   - Не ненавижу, не жалею, - покачал головой Басов. -  Я  не  собираюсь
ненавидеть людей, честно исполняющих долг.  Но  они  сами  выбрали  свою
судьбу. Они служат тому, кто мой враг. У  меня  не  было  иного  способа
спасти тебя, кроме как  убить  их.  И  я  убил.  В  политической  борьбе
правители часто совершают неблаговидные поступки. Таковы  правила  игры.
Но, служа им, ты вынужден расплачиваться по их счетам. Это тоже правило.
   - Вы так многим рисковали ради меня, - задумчиво произнес Федор. -  А
я ведь вам никто. Почему?
   - Не знаю. Я решил, что должен тебя спасти, - и все.  Может,  надеюсь
на тебя. Но, видишь ли, это было  мое  решение.  А  теперь  посмотри.  В
Северороссии  много  достойных  дворян,  служащих  правителю.   И   этот
правитель решил, что должен поддержать царя Ивана в борьбе  с  Литвой  и
Польшей. Не знаю, имеет это политический смысл или нет. Но эти  дворяне,
вместо  того  чтобы  заниматься  хозяйством  и  растить  детей  в  своих
поместьях, пошли воевать в Латвию, которая им сто лет в обед не нужна. А
польский король решил, что усиление Московии опасно, и множество честных
и умных польских дворян сели на коней и поехали в ту же Латвию,  которая
им нужна не больше, рубить  московитов  и  северороссов.  Если  кто-либо
откажется,  будет  объявлен  изменником.  Я  никого  не  осуждаю  и   не
поддерживаю, но участвовать в этом не хочу.
   - Но так живет весь мир!
   - Живет и будет жить, - подтвердил Басов. - Очень скоро придет время,
когда воины великих держав будут отправляться  на  другой  конец  света,
чтобы сразиться с другими солдатами, приехавшими из  такого  же  далека,
причем за земли, о которых их родители даже не слышали и  которые  лично
им вовсе не нужны. И это без конца. Научись люди жить в мире, они  могли
бы путешествовать везде,  торговать,  обмениваться  знаниями  и  жить  в
десятки раз лучше.
   Но они предпочитают резню и нищету, ибо считают, что легче отобрать у
соседа кусок хлеба, чем заработать на свой каравай. Я не в  силах  этого
остановить, но могу в этом не участвовать.
   - Но как же путь воина? Он ведь и состоит в  честном  и  бескорыстном
служении.
   - Путь воина несколько в другом, - покачал головой Басов. - Для  меня
воин - это отношение к жизни, а не род занятий. Воин идет по пути  побед
и поражений, зная, что все на  земле  преходяще.  Он  всегда  честен,  и
прежде всего  перед  собой.  И  неважно,  дворянин  он  или  крестьянин.
Возможно, у нас еще будет время об этом поговорить. А убивать невинных и
грабить их дома - это путь убийцы и грабителя, а не воина.
   - И вы спокойно